Рождественское чудо

27 октября Порой люди сами не осознают всей жестокости и, как бы странно это ни звучало, бесчеловечности своих поступков. Давным-давно позабыв о настоящих чудесах, исходящих из сердца, они не верят в мир без войны, победу над голодом, улучшение экологии и излечение болезней. Каждый считает эти проблемы общими, достойными всемирных усилий, но ни один не сделает первого шага на пути к решению, полагаясь на других. У каждого человека свои заботы – работа, дети, налоги, оплата кредитов, готовка и уборка, – которые никак не пересекаются с глобальными проблемами общества до тех пор, пока они не коснутся каждого в отдельности. У каждого человека свои заботы, его не волнуют чужие проблемы. Именно поэтому никто не заметил маленькой девочки по имени Лили, идущей по дороге в легком пальто, надетом на ночную сорочку, и домашних тапочках с зайчишками. Никто не обратил – а может и не захотел обратить – внимания на маленького больного ребенка, скитавшегося по улицам города без какой-либо цели. Восьмилетняя девочка с синдромом Альперса провела всю свою жизнь в детском доме и сбежала при первой же возможности. Оказалась она в этом месте не просто из-за своей болезни – Лили была незапланированным ребенком, обеспечивать которого молодые родители были не в состоянии. Но, будь у них достаточно средств, они бы все равно не оставили малышку. Таков принцип общества – избавляться от всего, что может осложнить тебе жизнь, даже если это твой собственный ребенок. Будучи совсем маленькой, она была наимилейшим созданием, словно ангел, сошедший с небес. В этом жестоком мире она была олицетворением лучшего, что мог создать человек. И по иронии судьбы она была больна неизлечимым на сегодняшний день синдромом. Дети боялись ее – по их мнению, она была той еще «чудачкой» – и обходили девочку стороной. В ней не было каких-либо серьезных физических отклонений, все как у всех: два глаза, рот и нос, с которого, правда, свисали огромные очки с толстыми стеклышками. Да, у малышки было плохое зрение, которое с каждым годом ухудшалось, ведь врачи даже не пытались назначать ей дорогостоящую корректировку зрения и процедуры, позволяющие замедлить развитие болезни. Ведь оплачивать все эти прелести было некому. И вот сейчас, бредя по улицам города, она чувствовала себя такой потерянной, но одновременно счастливой – она наконец-то сбежала из места, которое столько лет называла домом. Увидев в темноте ночи лавочку, стоящую возле подъезда многоэтажного дома, освещаемую тусклым светом фонаря, она решила присесть и немного передохнуть. Уже через пару минут она сладко спала, закутавшись потеплее в свое пальто, на жесткой дворовой лавочке. Ночью. В конце октября. Совершенно одна.

***

Двадцати двух летний парень, Питер, проснулся от сильной боли, пронизывающей все клеточки головного мозга. «Нужно было меньше пить», – подумал Питер. На своей широкой кровати, которую ни один обычный студент позволить себе никогда бы не смог, парень лежал не один – по обеим сторонам от него мирно спали две девушки. Несмотря на хорошо проведенную ночь, ему это все надоело. Он перепробовал в этой жизни все, вплоть до легких наркотиков, но ему всегда этого было мало. На деньги своего отца он может позволить себе почти все земные удовольствия, стоит лишь пожелать. Но его проблема была в том, что он сам не знал, чего же он хочет, поэтому он брал все и сразу. Но все это не было тем, что ему нужно. Устало потерев глаза, он поднялся с кровати и прогнал девушек, получив сразу две пощечины, что совершенно неудивительно. Питера никогда не волновали окружающие, что уж говорить об их чувствах. Запах перегара, головная боль и даже привычный беспорядок в комнате – все раздражало парня настолько, что он больше не мог находиться здесь. Открыв все окна и поежившись от холодного осеннего воздуха, тут же пробравшегося в комнату и вызывающего волны мурашек, он натянул пальто поверх пижамы, не волнуясь о том, увидят ли его люди, взял пачку сигарет и вышел из квартиры. Он бы с радостью так просто вышел бы и из своего тела, если бы только мог. Питер ненавидел не только всех окружающих, но и себя самого, пусть даже и никогда не показывал это, блистая своим самолюбием на глазах у других. Спустившись вниз, парень вышел на подъезд и достал сигарету, тут же поджигая ее и делая первую затяжку, очищая разум от угнетающих мыслей, растворяющихся в воздухе вместе с дымом. Курение больше не приносит ему того удовольствия и облегчения, как раньше. Если задуматься, то ему больше ничто не приносит радости или хотя бы капельку удовольствия. Выпуская дым из легких, Питер проследил за тем, как легкий ветерок уносит этот дым, после чего он и вовсе пропадает из виду, растворяясь в ночи. Улицу освещал лишь один-единственный фонарь, стоящий возле лавочки недалеко от места, где стоял парень. На этой лавочке мирно спала маленькая девочка, свернувшись в клубочек настолько, насколько это позволяла скамейка. Девочку Питер заметил не сразу, но как только это произошло, парень тут же опешил. По внешнему виду, тому, который он смог разглядеть, девочка не выглядела бездомной – так что же она делала на улице в такое позднее время? Сделав последнюю затяжку и отбросив то, что раньше было сигаретой, куда-то в тень, Питер сделал глубокий вздох и подошел к лавочке, бесшумно садясь на нее так, чтобы не задевать малышку. – Хэй, – парень осторожно дотронулся до ее плеча, тихо обращаясь к ней. Девочка вздрогнула даже от такого, казалось бы, легкого прикосновения. – Привет, – произнес Питер и не смог сдержать улыбку, появившуюся на лице. – П-привет. Голос девочки был хоть и сонным, но все же довольно-таки высоким, как и у всех детей ее возраста. – Как тебя зовут, милая? – Лили. – Прекрасное имя, – девочка заулыбалась первому в своей жизни комплименту. – Что ты здесь делаешь в такое позднее время, Лили? – С-сплю. – Почему ты спишь здесь, милая? – Устала. Девочка отвечала односложно, и если бы эти слова говорил кто-нибудь другой, Питер бы непременно счел их за грубость. Но Лили говорила все так спокойно, без каких-либо намерений обидеть. Но даже если бы она и попыталась, у нее бы не вышло – один только ее вид вызывает у Питера улыбку умиления на лице. Она была вполне обычной на вид, но что-то в ней зацепило парня. – Хорошо, но почему ты спишь здесь, а не дома, как все детишки? – Я не х-хочу там б-быть, меня не любят т-там. – Где твои родители, Лили? – Нету. – А с кем ты живешь? – С детями. – Детьми, милая. – Д-детьми, да, – девочка произнесла это с таким важным видом, будто не Питер ее поправил, а она его. Лили часто делала ошибки и заикалась, но всегда честно старалась исправляться и говорить правильно. – Ты живешь в детском доме? – Да-а-а, – протянула малышка, зевая. Времени было много, неудивительно, что Лили устала и хотела спать, так что Питер предложил ей переночевать у него в квартире. Его сердце всегда было черствым, но, кажется, эта девочка сумеет растопить тот лед, которым оно было покрыто. Там, где девочка росла, ее учили, что нельзя разговаривать с чужими людьми и тем более ходить с ними куда-либо, но она ничего не боялась. Что-то подсказывало ей, что все хорошо. Так оно и было. Все было именно так, как и должно было быть. – З-здесь такой б-беспорядок, – заметила девочка, едва войдя в комнату. – Прости, я не любитель наводить порядок во всем. – Я тоже не л-люблю уб-бираться, да. Но нас з-заставляют. Хорошо, к-когда чисто. – А знаешь что? Ты права. Да, ты права. Сейчас же и начну убирать весь этот хлам. – П-правильно! – Никогда не поздно осознать свои ошибки, так, миледи? – Т-так точно! Часы показывают половину второго ночи, но эти двое не спят. Да, Питер действительно принялся убираться в своей комнате, и через час работа была выполнена, не без помощи Лили, конечно же. Хотя, пожалуй, заливистый смех раздавался гораздо чаще любых предпринятых попыток помочь. – Ты не устала, милашка? – заботливо спросил парень, обеспокоенный поздним временем. – С-совсем не-е-ет, – ответила Лили, прикрывая ладошкой очередной зевок. – Мне кажется, тебе пора спать. Залезай в кроватку. – Л-ладно. Питер уступил на ночь свою постель, в которой раньше никому не позволял спать дольше часа, маленькой девочке, а сам занял место на полу. Он и представить себе не мог, что, казалось бы, такой твердый пол в эту ночь может быть мягче всех кроватей, в которых он проводил чуть ли не каждую ночь последние несколько лет. Пожалуй, общество, окружение, в котором ты находишься, действительно влияет на многие факторы. В таком случае, это бы объясняло, почему Питер, проспав всего четыре с половиной часа, выспался и чувствовал себя прекрасно. Впервые за несколько лет он проснулся с хорошим настроением, проснулся без желания убивать. Это действительно редкость. Солнце освещало весь город, оповещая о приходе нового дня; птицы напевали за окном прекрасные мелодии, под которые так и хотелось станцевать вальс, а из кухни издавался не менее прекрасный звук: шумела кофемашина, изготавливая бодрящий напиток. Только семь часов утра, а Питер уже воевал с плитой, пытаясь изготовить первые в своей жизни блинчики. Да, он никогда не готовил блины. Также он никогда не вставал в шесть утра. Но ведь никогда не поздно начать, верно? Когда завтрак был готов, Питер решил разбудить ребенка. Зайдя в комнату, он обратил внимание на то, что солнце святило прямиком на подушку, которой девочка укрывала свое лицо. Именно за это парень и не любил свою комнату: она выходила на западную сторону, так что по утрам находиться в ней было невозможно благодаря ослепляюще яркому солнечному свету. Каждое утро он думал о том, чтобы либо сменить шторы, либо сменить квартиру, но в течение дня эта проблема оставалась нерешенной и забытой, хотя этот вопрос вставал почти каждое утро за исключением пасмурных дней. Потрепав малышку за плечо и прошептав еле слышно ее имя, Питер все же заставил девочку окончательно проснуться и встать. Через полчаса они уже сидели на кухне и мило беседовали за завтраком, который уже успел остыть. – Сколько тебе лет, Лили? – спросил парень, макая свернутый блин в джем. – Восемь, а тебе? Вдруг послышался хруст и тихое айканье. Кажется, это была яичная скорлупа. Что же, ничего страшного. Как там говорится? Первый блин комом? Пожалуй, так. Для человека, ни разу в жизни не работавшего с плитой, у Питера все же вполне неплохо получилось. – Прости, – извинился он, – я пытался готовить аккуратно, но, как видишь, вышло не очень хорошо. – Н-ничего с-страшного. – Мне двадцать два года. Я учусь в университете недалеко отсюда. А ты ходишь в школу? – Уч-чительница сама п-приходит к-к нам. Я ч-честно стар-раюсь, но не п-получается иногда. – Хэй, все получится, – приободрил Питер. – Математика западает, да? – Д-да! – воскликнула она. – Н-ненавижу ч-числа! Они в-всегда все п-портят. – Знаешь, когда я был маленьким, мне тоже не нравилась математика. Я не понимал, зачем она мне нужна, но потом я решил для себя, что пойму ее. Начал усердно заниматься, и все стало получаться. Сейчас я обожаю математику. Многие ее не понимают, ничего страшного в этом нет. Мне кажется, у тебя все получится. Я верю в тебя. Лили засветилась от счастья. Ей не верилось, что кто-то действительно верит в нее. Она не могла перестать улыбаться, а парню хотелось говорить что-нибудь в этом роде вечно, вечно наблюдая за этой теплой улыбкой. Несмотря на то, что оба они наслаждались обществом друг друга, Питер понимал: девочку нужно отвезти обратно в детский дом. Он приютил ее на одну ночь, но это было незаконно. Он предполагал, что полиция уже ищет ее, и, если ее найдут вместе с ним, Питеру будет очень несладко. Он должен отвезти ее обратно. – Лили, собирайся, пора отвезти тебя обратно, – сказал парень, когда завтрак был закончен. – Н-нет, п-пож-жалуйста, н-нет! Девочка начала плакать и заикаться еще больше. Безусловно, возвращаться туда ей не хотелось. Если бы это место было прекрасным, она бы не стала оттуда сбегать. – М-можно я ос-станусь у т-тебя? П-пожалуйста, м-можно? Не от-твози м-меня т-туда, п-прошу! – Прости меня, но я не могу оставить тебя здесь. Тебя ищут, и если найдут, то меня накажут. – Л-ладно, – Лили вытерла дорожки слез со своих румяных щек рукавом и приняла правду. Тяжело быть ребенком, который никому не нужен. Собравшись, они вышли из дома и сели в машине. Благодаря могучему интернету Питер нашел дорогу к детскому дому и завел машину. Всю дорогу они ехали в тишине, нарушаемой лишь тихой музыкой из магнитолы и редкими, еле слышными томными вдохами и всхлипываниями Лили. – Кажется, мы подъехали. Узнаешь? – Угу, – тихонько согласилась она. Лили чувствовала себя преданной. Признаться, девочка вообще не понимала, зачем ее нужно было возвращать обратно. Питер не смог не заметить, как она напряглась при одном только взгляде на это здание. Ребенок явно не хотел возвращаться. Что же, никто не захотел бы. – Пошли? – П-пошли. Они оба вышли из машины и направились ко входу. Как только она оказались рядом, малышка сразу же схватилась своей относительно небольшой ручкой за рукав Питера, чувствуя себя чуточку спокойнее. Он посмотрел на девочку, грустно улыбнулся и взял ее за руку. Так и в правду легче. Зайдя в здание и оглядев персонал, Питер сразу понял, почему Лили сбежала. Невоспитанным работникам действительно чужды любовь к детям и забота о них. Не прошло и пяти минут, как парень решил для себя: девочка здесь не останется. Теперь, когда он узнал ее, он не может обречь ее на это. Питер понял, что должен забрать ее. Когда они вошли, на них никто не обратил внимания, а, когда Питер объяснил всю ситуацию, сотрудник со скучающим выражением лица отела взгляд от кроссворда и произнесла: «Не волнуйтесь, ее накажут. Вы можете быть свободны». Никаких вам «мы чрезмерно благодарны вам» или хотя бы «спасибо за помощь». Никого это не волновало. – Лили, послушай меня, – парень присел на корточки и взял девочку за руки, смотря ей прямо в глаза, наливающиеся горькими слезами. – Я не оставлю тебя здесь, понятно? Я заберу тебя отсюда. Будешь жи у меня, не знаю… Но здесь ты точно не останешься, слышишь? – Об-бещаешь? – Обещаю. – И ты п-поможешь мне с м-матем-матикой? – спросила девочка, по щекам которой уже текли слезы. – Конечно, малышка, помогу! – К-когда ты з-заберешь меня? – Как только смогу, милая. Как только смогу… – Я б-буду ж-ждать. Все, что ей оставалось, – смахнуть слезы рукавом, с горькой улыбкой на губах наблюдать за тем, как он встает и уходит, и ждать. И она ждала. 24 декабря Проснувшись, все дети соскочили со своих кроватей, бегом направляясь к окну. Все они устремили свои взгляды на чудесное зимнее явление – первый снег. Еще вчера они переживали, что сочельник они проведут без снега, а сейчас их переполняла настоящая детская радость. Ни один взрослый не задумывается о таких мелочах, но для детей это действительно важно. Маленькая Лили не была исключением. Она тоже подбежала к окну и мечтательно улыбалась. – Ты все еще думаешь, что он придет? – спросил ее друг. – Б-буду верить и ж-ждать, он об-бещал, – гордо ответила она. Прошло почти два месяца. Два мучительно долго тянущихся месяца. Но малышка не переставала верить. Всю первую неделю она прождала на лавочке у выхода, выжидающе наблюдая за дверью. Ни одна воспитательница не могла загнать ее в комнату к детям. Вы могли бы предположить, что он забыл или нашел себе заботы поважнее. Пожалуй, она была для него самым важным. Она была тем, что ему было нужно, тем, что он искал. Ему понадобилась всего одна ночь и одно утро на то, чтобы понять: ему не нужны вечеринки до утра, ему нужен кто-то, о ком он смог бы позаботиться; кто-то, кто нуждался бы в нем. И они подходили друг другу идеально: он нуждался в ней также, как и она нуждалась в нем. Они оба являлись спасением друг для друга. Когда все дети побежали завтракать и играть, Лили все еще стояла у окна и мечтала, наблюдая за крупными белоснежными хлопьями, падающими с неба. Вдруг раздался стук в дверь. Она продолжала смотреть, не отрываясь; девочка уже давно перестала реагировать на подобные звуки, привыкнув уходить далеко в себя, путешествуя по различным мирам в своем воображении. – Лили, – тихо позвал ее знакомый голос. Малышка тут же пришла в себя и резко обернулась, затем протерла глаза, не веря самой себе. – В-вернулся! – она радостно закричала и побежала в объятия Питера. – Я ведь обещал. Девочка ни на минуту не сомневалась данном ей обещании. Он не просто верила – она знала. Казалось бы, такое простое действие: не нарушать обещаний, но для них это было действительно важно. Они оба проведут это Рождество так, как должны, – счастливо. В сочельник всегда происходят чудеса. Это сдержанное обещание было их Рождественским чудом.