В очередном мотеле душно и сыро, а ещё за стенкой выясняют отношения не первый час подряд, всё как всегда, но невыносимо, едва терпимо. Миллиган давно привык, насколько это, конечно, возможно, но теперь его раздражает буквально всё — от пёстрых занавесок на окнах до крошек на полу. Вероятно, во всём виновата простуда, так некстати налипшая, от чего нестерпимо болит голова и глотать тяжело, будто песок в горле, но жаловаться некому.
Адам — заложник ситуации и чьих-то игрищ на Небесах.
Адам чихает, печально закатывает глаза и возвращается к книге, купленной пару штатов назад. Корешок старый, истёртый, между страниц, залитых соком и бензином, хрустит соль. Миллигана, привыкшего к бережному отношению к книгам (и не только), коробит при взгляде на подобное варварство. Любая его вещь, пускай и самая новая, быстро пропитывается охотой, её сутью, и это не может не пугать. Если вещи так быстро изменяются, то что будет с ним самим через несколько месяцев?
Адам решительно качает головой, отгоняя мрачные мысли, и с удовольствием чихает вновь. Кажется, пора сказать Сэму, что капли перестали помогать ещё пару дней назад. Он поймёт, не станет возмущаться как Джон (называть мужчину отцом он не может до сих пор, особенно теперь) или Дин. Они всё ещё остро реагируют на любые признаки жизни с его стороны. Будто это он виноват во всём! Виноват в том, что он результат случайной интрижки, в том, что убили его мать, в том, что он таскается теперь за братьями и мужчиной, решившим поступить правильно хоть раз в жизни.
Жаль, Джон Винчестер, у тебя и на этот раз ничего не вышло.
Адаму шестнадцать, через два года он мог бы уже учиться в колледже, как всегда мечтал, но вместо этого у него дробовики, заряженные солью, мачете и ЭМП из старых MP3. Случайные слова, поступки и мысли других людей привели мальчика, а он ведь так юн, он не готов к подобному, к полному краху в жизни. Его никто никогда не спрашивал, хочет ли он. Если бы Адам мог, он сказал бы твёрдое нет и исчез из жизни Винчестеров, постаравшись забыть о них.
Но кто и когда спрашивал его мнения?
И Адам сбегал. Бежал по трассе до тех пор, пока не падал без сил, задыхаясь от слёз.
Адаму шестнадцать, но плачет он как и пять, десять лет назад: горько, отчаянно, навзрыд, полностью опустошаясь. Делать что-то в полсилы Миллиган просто не умеет.
Юноша встаёт и не слишком твёрдой походкой направляется в ванную. Вентиль с неохотой поддаётся слабым рукам. Вода тёчет, успокаивающе журчит, но Миллиган смотрит только на своё отражение, которое ему кажется невероятно жалким.
— Ну, что, приятель, ты сегодня не в лучшей форме, да? — улыбка получается измученной, а в глазах почти безразличие. Юноша устал от постоянных разъездов, холодной отчуждённости Дина и споров с отцом.
«…забыть обо всём, не знать ничего.»
— Ничего, вот поправлюсь я…
— Тебе не кажется, что это не слишком нормально — разговаривать с зеркалом? — спокойно, без тени насмешки интересуется Сэм, стоя у двери и наблюдая за младшим братом.
— Больше не с кем, — огрызается Миллиган, умывая лицо. — Вам же постоянно не до меня.
Сэм качает головой — такой знакомый жест — и подходит ближе, кладя ладонь ему на плечо.
«Ты не прав, у тебя есть я».
Сэм Винчестер не имеет права на подобное, эти слова не для него, Адам уверен, они для Дина.
Наверное, подобное должно успокоить младшего, но тот явно недоволен.
«Сэм, прошу тебя, не заглядывай в зеркало, мне сейчас только твоего взгляда не хватает.»
Адам хочет быть нужным, но в то же время боится привязаться и после вновь потерять всё…
***
Адаму страшно, как никогда раньше не было, он весь мокрый, футболка прилипает к спине, холодный ветер заставляет мелко дрожать и стучать зубами. Куртку мальчишка забыл в суматохе, когда полусонный побежал за братьями и отцом из мотеля к машине. Дело наконец сдвинулось с мёртвой точки.
У Миллигана затекли руки и ноги, сидеть практически неподвижно на протяжении часа оказалось не так-то просто. Парень делает неловкое движение, и раздаётся громкий скрежет, цепь разматывается и падает вниз, на первый этаж заброшенного здания, куда только вернулась нечисть. Адам расширившимися глазами наблюдает за мотком железных колец, он не в состоянии даже пошевелиться, ему страшно. Отец, переменившийся в лице, пугает гораздо больше, нежели четвероногие твари, напоминающие волков. На первом этаже раздаются звуки борьбы: выстрелы и вой смешиваются в один отвратительный.
Джон с чувством ругается и бьёт Адама по лицу. У Миллигана дрожат губы, кажется, он готов заплакать, так не по-мужски. Какой из него охотник? Его место совсем не здесь.
Он не Винчестер и не хочет им становиться.
— С тобой я разберусь после.
***
— Ты чуть не сорвал охоту, — Джон говорит достаточно тихо, но пугающе, чеканя каждый слог, от чего Адаму становится жутко и хочется исчезнуть. — Дин едва не пострадал из-за тебя…
— Но… — неуверенно начинает Адам, он пытается как-то оправдаться, объясниться перед отцом, терпеть оскорбления он не готов.
— Молчи, я тебе говорить не разрешал, — властный жест руки, и мальчишка замирает, подобравшись, нахохлившись. — Ты не оправдал ожиданий, ты подвёл меня, — уже устало, почти безразлично, будто Адам конченый вариант, и с ним пора завязывать.
Мальчишка вскакивает, и оружие, лежавшее у него на коленях, падает на пол. Он едва не искрится от злости и, нужно признаться, ему обидно.
— Ты, ты… Да как ты можешь подобное говорить? Ты со мной постоянно говоришь так, будто я тебе должен! А ведь наоборот.
Страх перед отцом исчез, Джон не непобедимый, он ничего не сможет ему сделать. Он уже запугал Сэма с Дином, вылепил из них то, что было ему нужно, но сделать из себя подобного им Адам не позволит. Только потерпеть немного, потом всё образуется. Парень, не говоря ни слова больше, выбегает из номера.
Адам совсем не трус, он просто знает, что стоит исчезнуть, дабы избежать ещё больших проблем.
— Ты не прав, Адам, он хочет как лучше, — Сэм садится рядом на ступеньках, вытягивая свои неестественно длинные ноги. — Он чувствует свою ответственность за тебя, ты же не чужой ему.
— Надеюсь, — глухо отзывается Адам, понимая, что ничего иного ему не осталось.
Как жаль, что Джон Винчестер не считает так же, как его младший сын, Сэм.
