Пять круциатусов

Аппарация отняла последние силы. Сквозь пелену мути пред глазами он с трудом разглядел в вечерних сумерках громаду Хогвартса. Замок на фоне заката казался фата-морганой: плыл контурами и пытался раствориться в облаках миражом. Лечь бы сейчас, пойти на поводу у тела, требующего покоя, разом покончить со всеми долгами и обязательствами. Закрыть глаза и, вместо холодного зимнего неба, представить уютную гостиную, огонь, пылающий в очаге, милую жену с копной огненно-рыжих волос и нет, никаких детей! — Профессор, ить, а вас директор-то как ждет, как ждет! Уж вы не задерживайтесь, сразу к нему. Волнуется! Хагрид. Топчется рядом. Не уйдет, а то и следом увяжется. — Иду, — сказал он и, через силу, сделал шаг к воротам, ощущая между лопаток пристальный взгляд. Сколько сегодня было круциатусов? Пять? Шесть? За слепящими волнами боли как уследить: новое уже заклятье послано лордом или еще действует предыдущее... Альбус, чтоб его! Что можно поведать важного в таком состоянии? Холл. Болезненно отдающийся во всем теле шум голосов. — Уизли, пять баллов с Гиффиндора! — За что, профессор?! Зачем же так громко? Глотки-то какие луженые у этих близнецов. За то, что вы такие оглушительные, за потраченные на вас нервы, да мало ли еще за что. — За нарушение распорядка школы и правил поведения учеников во внеурочное время, — голос похож на сиплое шипение, но громче и не получилось бы, даже под угрозой авады. — У-у, змей проклятый! А тут можно сделать вид, что не слышишь, или снять еще баллов десять? Но напрягать голосовые связки тяжело. Да и Уизли включили все-таки зачаточные свои мозги и сбежали. Хорошо. Почему бы не сделать кабинет директора рядом с входом? Почему нужно обязательно тащиться на третий этаж по всем этим лестницам и переходам? Ах, Альбус, Альбус, что же ему так неймется-то? Разговоры, на ночь глядя, что изменится, если он узнает про очередной сбор Пожирателей утром, а не сейчас? Ничего важного не было: ну, маггла какого-то убили, штатного зельевара, для профилактики, угостили пыточным. Ничего нового. Ничего важного. Мир не перевернется. Лорд не пойдет на приступ Министерства. Ночь же. Спать будет. Спать... Несбыточная мечта, похоже, для профессора Снейпа. — Северус, мальчик мой... — Альбус. — Чаю? Лимонную дольку? И не скажешь ведь старому дураку, куда ему надо засунуть и чай, и дольки эти мерзкие. Лимонные. — Альбус, я не в настроении сейчас. Ничего нового сказать не могу и хотел бы пойти к себе. — Мальчик мой, ты не понимаешь. Ситуация серьезна, и становится серьезнее с каждым днем. Попробуй удвоить усилия. Нам так нужна информация. Интересно, удвоить усилия это как? Получить десять круциатусов и побить мировой рекорд живучести? — Я все понимаю, Альбус, и делаю все, что могу. — Северус, от тебя так много зависит, помни об этом. Можно подумать, что позволят забыть. — Альбус... — Да-да, мальчик мой, иди, отдыхай. Только не забудь о патрулировании... Безопасность прежде всего! Побиться бы головой о косяк... Еще и это! Неужели больше некому? Чертов Хагрид, чтобы ему век не видать антипохмельного, не вовремя вылез из своей сторожки! Или его директор послал караулить возвращение? Теория заговора имеет свои привлекательные стороны. Лестница какая крутая. Не свалиться бы. Не хватало еще. Хотя, по сравнению с общим состоянием, и не почувствовать, наверное, лишних синяков и ушибов. Голова только кружится. Очень. Постоять, что ли, здесь, за стеночку подержаться? Если прилечь, то потом не встать. Не встать, точно. И стоять лучше не стоит, сил все меньше и меньше. Если стоять, подземелья ближе не станут. — Эй-эй, Снейп! Ты чего это? Пойдем-ка, пойдем! Чья-то рука подхватывает под локоть, не дает упасть. Седые космы болтаются возле лица, мешают разглядеть... Но голос, голос знаком. Вынул бы еще кто из ушей флобберчервей, чтобы различить оттенки речи. Запах полироли для пола. Патентованное дерьмо какого-то недоучки! Было бы время и силы, сварил бы нечто качественно другое. — Филч? — Кто же еще? Совсем тебе мозги-то отшибло. Пойдем... Шаг. Еще один. Если считать их, будет лучше? Или не стоит? Сколько их уже было? Больше десяти или меньше? Разве это так важно, ничто не имеет значения, только бешено скачущие лестницы и вздымающийся пол. Хорошо, что сегодня был только завтрак, иначе бунтующий желудок давно бы отпустил на волю остатки еды. А желчь, она горькая, как зелье от последствий круциатуса... — Давай, снимем мантию, да уложу тебя. В коридоре?! Без мантии? — Не отбивайся, до спальни уже дошли. — Аргус? — Я. Крепко тебя приложили. Ложись. — Спасибо. — Да что там, пустое. Кто тебе поможет, как не я. На-ка, выпей! Пей, тебе говорю! — Гадость. Какая гадость... — Не выдумывай. Сам же варил. Оно хорошее. — Все равно гадость. Стакан от губ так и не убрали. Покапризничать не дали. Филч... — Спасибо... — Теперь отдыхай. Закрывай глаза и поспи. К утру будешь почти как новый. Много тебе досталось? — Пять... Или шесть. Не помню. Который час? — Какая разница? До утра долго. Спи. — Мне дежурить. — Совсем умом тронулся! Даже не думай! Лежи и отдыхай, не хватало еще в коридоре где-то свалиться. — Альбус сказал... — А я, значит, говорю: ты лежишь и отдыхаешь. Я пойду вместо тебя по коридорам ходить. Мне завтра уроки не вести. Спасибо. Сил нет сказать это вслух. Как будто они все разом закончились, как и не было. Распластало, придавило к кровати, дышать и то тяжело. — Миссис Норрис останется тут. Если что, посылай за мной. На кровать вспрыгнула кошка. Потопталась, устроилась под боком, затарахтела успокаивающе, создавая иллюзию не одиночества. Огонь в камине уютно потрескивал, разгоняя извечный холод подземелий — Филч постарался. Удивительно, что среди всех ныне живущих магов единственный, кому есть дело до профессора Снейпа, это старый сквиб. Дружба? Если можно назвать дружбой редкие посиделки за рюмочкой кальвадоса и партией в шашки, если можно назвать дружбой стакан воды во время болезни, если можно назвать дружбой сваренное из запрещенных ингредиентов зелье от ревматизма...