Over and over

So many thoughts that I can't get out of my head I try to live without you, every time I do I feel dead I know what's best for me But I want you instead I'll keep on wasting all my time Over and over, over and over I fall for you Over and over, over and over I try not to Over and over, over and over You make me fall for you Over and over, over and over You don't even try to Three Days Grace – Over and Over.

      Неожиданный вызов в кабинет к одному из новоприбывших офицеров застал Смоукскрина врасплох. Однако он прибыл так скоро, как только мог – дело было срочное, как было заявлено в уведомлении, и потому стоило поспешить.       - Офицер Броун, - поздоровался он, входя в нужный ему кабинет. – Чем могу служить?       - Смоукскрин! – по-свойски поприветствовал его тот. – Входи, не стой у порога. Дело у меня к тебе есть, особой важности.       - Я слушаю, - Смоукскрин вышел из стойки «смирно» и с любопытством ждал продолжения. Зачем это он вдруг понадобился тому, кто ценит больше силу, чем что-либо еще?       - Вот моя бета, - Броун указал в угол кабинета, и гонщик обернулся, увидев там юную фемлинг, сидящую на удобном кресле, которую до того не заметил. – Не мог бы ты оказать любезность и приглядеть за ней какое-то время?       Фембот кокетливо провела точеным сервоприводом по полу, строя гонщику весьма привлекательные ярко-голубые окуляры. Смоукскрин наклонился поближе к Броуну и вполголоса проговорил:       - Не думаю, что я тут так уж нужен, сэр...       - Ты, малой, прости, но вот она, дуреха, втрескалась в тебя по самые аудиосенсоры. Весь проц мне проела расспросами. Ты бы подыграл ей чуток? Она потом и сама отстанет, кавалеры у ней долго не задерживаются.       - Я все понимаю, но, - Смоукскрин почесал шеврон, - у меня есть бондмейт и трое спарков. Я никак не гожусь ей в партнеры, уж извините, но это никак.       - Да погоди, Смоук, не торопись. Я же не прошу тебя партнером ей становиться. Просто поговори с ней немного, еще чего там. Видишь, сам не могу справиться, мог бы – просить бы не стал. А я в долгу за помощь не останусь. Малая только о тебе ведь и грезит. Что ж колеблешься-то так? Или струсил?       Гонщик глубоко провентилировал. Уж в чем в чем, а в трусости его обвинять не смел никто:       - Что нужно делать?       - Дык… Это… Ну как всегда бывает. Прогуляйтесь там с ней, в заправку какую зайдите. Кредиты дам, не беспокойся.       - Не пойдет, - отказался Смоукскрин. – При других я с ней светиться не намерен. Если мой бондмейт прознает, всем крышка будет.       - Да кто он такой, раз ты его боишься до такой степени? Разведчик, что ли?       - Медик. Полевым хирургом был, вроде Рэтчета, только вот он гайками бросаться не будет, а сразу в ход пилу пустит. А то еще чего похуже придумает. Я его лишний раз расстраивать не собираюсь.       - О, серьезный он у тебя. Не просто гайка какая-нибудь. Лады, тогда хоть экскурсию ей сделай, по академии-то, кадетский корпус покажи, чего и как.       - Ладно, сделаю, - согласился Смоукскрин.       В принципе, это не было так уж сложно – рассказать об Элитной Гвардии, других корпусах военной академии, показать кадетский корпус и прочее, однако вот взгляд фем сильно мешал. Такие голодные окуляры гонщик видел разве что у скраплетов до нападения. А якобы случайные прикосновения тоже делу не способствовали. Фемлинг хихикала, задавала странные вопросы и то и дело пыталась сократить между ними дистанцию, ссылаясь на то, что коридоры слишком узкие. Смоукскрин не стал спрашивать, что если она считает коридор, способный уместить пять боевиконов, идущих в ряд – узким, то что же тогда, по ее мнению, широкий коридор?       В конце концов, гонщику надоело развлекать фембот. Не то чтобы он не любил чуток отвлечься от работы и поболтать с кем-нибудь, но вот сейчас разговор получался каким-то… однобоким. И оттого скучным.Даже со спарками, когда те и говорить толком не научились и передвигаться, и то было веселее. Фемлинг же вовсе не предпринимала никаких попыток разнообразить времяпровождение своему сопровождающему. После очередной неуклюжей попытки потереться о его броню, Смоукскрин решительно отстранил ее от себя:       - Послушай, - попытался он воззвать к ее рассудку. – Я понимаю, чего ты добиваешься. Этого не будет. Никак.       - А чего я добиваюсь? – пропела фембот, ступая рядом с ним. Гонщик глубоко провентилировал:       - Учитывая тот факт, что твой альфа едва ли не сватал тебя мне, и твое поведение, то вывод напрашивается сам собой. У меня есть бондмейт, и у нас с ним трое спарков. Зачем тебе я? У тебя такой выбор среди ботов твоего возраста, для чего тебе такой старик, как я? – он попытался смягчить свою резкость шуткой, однако в этот самый момент фем споткнулась обо что-то и растянулась на полу.       - Ой! – и тут же заныла: - Боольнооо!       - Где болит? – гонщик тут же опустился рядом с ней. Фем показала ему на пострадавший сервопривод, скривив лицевую в гримасе боли. Смоукскрин провел манипулятором, осторожно ощупывая пострадавшую конечность и стараясь определить место и характер повреждений.       - Вот тут?       - Нет. Выше.       - Тут?       - Еще выше.       Так продолжалось до тех пор, пока не обнаружилось, что болит у фемлинг в районе бедра, у самого шарнира. Смоукскрин всерьез сомневался, что там могли быть повреждения, однако спорить не стал. В конце концов, он не медик, и лучше было доверить это дело специалистам.       - Встать сможешь? – спросил он у своей спутницы. Фем покачала головой. Гонщик попробовал поставить ее на серво, но та вскрикнула и пошатнулась. Пришлось поднять ее на манипуляторы и срочно отнести в МедЦентр – благо, идти было не так далеко. С такими повреждениями не шутят, а офицер Броун, который был выше его по званию, вряд ли простил бы такое происшествие со своей бетой. ***       Кнокаут занимался своими делами, как вдруг в холле клиники возник его бондмейт, с триумфальным видом несущий на манипуляторах вцепившуюся в него, как скраплет, смазливую фембот. Настроение моментально испортилось и алый кон, бросив все свои текущие дела, направился к ним.       - Что случилось? – поинтересовался он. Изображать спокойствие Кнокаут умел виртуозно, и в этот раз тоже ничем не выдал своего недовольства. Смоукскрин кивнул на фемку:       - Кажется, повредила себе бедренный шарнир. Стоять не может, говорит, что больно.       - Вот оно что, - кивнул медкон, оценивая вид пострадавшей. – Как это вышло?       - Споткнулась обо что-то и неловко упала.       - Где именно?       - В коридоре, - несколько недоуменно ответил гонщик. Он не слишком понимал, к чему клонит алый кон, но возражать не стал. Вдруг это действительно что-то серьезное?       Тем временем Кнокаут сорвал джекпот из слов бондмейта. Чтобы повредить бедренный шарнир, нужно было как минимум спрыгнуть с высоты на острые уступы или же долго-долго катиться по крутой и угловатой лестнице, при ассистировании какого-нибудь крепкого бота, который бы вдобавок еще бил куском бруса, подталкивая вниз. Или кто-то должен был нарочно сильно ударить в район бедренного шарнира, дабы как-то повредить его. Но даже это гарантировало лишь его легкое смещение, а такое повреждение, чтобы даже стоять было невозможно, требовало либо хирургического вмешательства, либо полуоторванного сервопривода. Но так как ни первого, ни второго, ни третьего не наблюдалось внешне, вывод был очевиден – фемлинг лжет.       Еще раз взглянув на то, как она собственнически обхватила его бондмейта за шею, Кнокаут, сладко улыбнувшись, подозвал к себе ближайшего медбота:       - Фастхелп! Займись пациенткой, - подождав, когда стажер подбежит достаточно близко, он велел: - Провести все необходимые процедуры. Предварительный диагноз – смещение бедренного шарнира, диспансер займет три орна. Выпишешь ее раньше срока, как того пациента, и я лично выпишу тебя из моего отделения. Все ясно?       - Да, доктор Кнокаут, - кивнул стажер, резво подтаскивая перевозку. Смоукскрин наклонился, намереваясь сгрузить фем туда, но та отчаянно в него вцепилась, не желая отпускать:       - Вы не имеете права! – возмутилась она. – Я не собираюсь здесь оставаться! Я скажу опи! Он вам не позволит!       - Ну-ну, - медкон поцокал глоссой и покачал пальцем. При виде острых коготков фембот затихла. – Во-первых, кем бы ни был твой альфа, мне он не начальник, и повлиять на ход моей работы он никак не может. Во-вторых, с таким диагнозом не шутят. Ты же не отрицаешь, что у тебя болит серво? Или ты солгала?       - Ну… я… - фемлинг стушевалась, растеряв весь свой настрой. Смоукскрин, при помощи стажера, погрузил ее на перевозку и вместе со своим бондмейтом наблюдал, как ее отвозят в сторону регистратуры.       Кнокаут, в свою очередь отведя гонщика в ближайший закуток, повернулся к нему и упер манипуляторы в бока:       - Что это было?       - Где? – спросил Смоукскрин, не особо понимая, о чем идет речь.       - С каких это пор ты чужих фемок на манипуляторах носишь?       - Кноки, это долгая история…       - Я весь внимание, - отрезал медкон. – И жду весомых оправданий.       Услышав всю историю, Кнокаут, как и ожидалось, возмутился:       - Какого Юникрона ты согласился на это?!       - Я не хотел, Кноки, честно… - попробовал оправдаться Смоукскрин. – Но он так просил. Я ведь тоже ради своих бет на все пойду, вот и решил немного ему помочь, тем более, что он старше меня по званию, и вроде бы не такой плохой мех. Конечно, теперь я откажусь от этой затеи совсем.       - Да ну? – медкон прямо-таки полыхал от злости. – А что мешает тебе опять под него прогнуться?       - Эй, - гонщик покачал головой. – Никто не заставит меня прогнуться. Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть, Кноки, правда, жаль, и я все сделаю…       - Сделаешь все, но не ради меня, разумеется, - и, прежде чем Смоукскрин успел хоть что-то сказать, ретировался прочь. Комлинк он отключил, и взял отгул – Рэтчет подтвердил это. Смоукскрин, крайне раздосадованный тем, как все получилось, направился к своему старшему офицеру, чтобы взять отгул на некоторое время по состоянию своего здоровья - Рэтчет помог и в этом, отписав ему документ, удостоверяющий его слова. После этого гонщик рванул в кварту, надеясь успеть. Расстроенный Кнокаут всегда спешил уединиться, и это значило, что…       Пустая кварта. Ни спарков, ни бондмейта. Смоукскрин прошелся по отсекам. Этого следовало ожидать. ***       По старым связям ему удалось установить, куда именно исчез Кнокаут. И порадовался новости – Кнокаут сбежал не к кому-то, а к своим альфам, что было обнадеживающим фактором. С Сайдберном он нашел общий язык очень быстро, да и Спидбрекер как-то раз заявил, что он – душка, и могло бы быть гораздо хуже. В случае чего на них можно было положиться, и Смоукскрин, решив, что самое время действовать, направился приводить свой план по комплексному решению проблемы в исполнение.       Балкхед, впрочем, тоже легко согласился помочь своему приятелю с решением проблемы. Ему в одно время со своим бондмейтом тоже было непросто, однако, не без помощи Смоукскрина, который в этих делах уже приобрел какое-то мастерство, справился.       - Смоук, а ты уверен в этом?.. – зеленый рекер не без сомнения посмотрел на специальное устройство для строителей-высотников, которое крепилось на несколько страховочных тросов на лебедке. Смоукскрин проверил на себе свое экипирование, а затем решительно кивнул:       - Опускай меня!       - Да ты хоть помнишь, с какой стороны у них кварта находится?       - Прокрутишь меня перед окнами, а я посмотрю. Давай же. Балк, не тяни!       Рекер послушно принялся опускать его до нужного этажа. Попутно Смоукскрин напугал пожилого меха внезапным возникновением в его окне, пару спарков, решивших, что он привидение, а затем вдруг завис над нужным окном. В энергарии Сайдберн заправлял Санстрикера и Тракса, которые не очень хотели потреблять энергон прямо сейчас. Тракс, в очередной раз увернувшись от трубочки, поглядел в окно и, замерев на мгновение, сказал:       - Опи.       И тут же спрыгнул со своего сидения, подбежав к окну.       - Тракс, ну чего ты опять… - Санстрикер его тоже заметил и запрыгал от восторга: - Дани, там опи летает!!       Его младший брат тем временем практически прилип к стеклу, прижавшись к нему всем корпусом и глядя на своего альфу, висящего на тросах снаружи, и держащего какой-то транспарант в манипуляторах.       - Во дает, - Сайдберн покачал шлемом и рассмеялся. – Кноки, иди глянь, чего твой бондмейт учудил!       Кнокаут, однако, на зов не явился, зато пришел Спидбрекер, с любопытством выглянув из другого отсека на вопли бет. Едва завидев раскачивающегося на тросах Смоукскрина, он ахнул и воскликнул:       - Всеискры ради! Как он туда забрался?! Сайдберн, скорее впусти его, пока он не рухнул и не разбился!       В этот момент Балкхед решил, что гонщик висит не у того окна и подвинул его в сторону. Плавно уйдя из поля зрения своей семьи, Смоукскрин завис перед окнами чужой кварты. Это был перезарядочный отсек, где парочка трансформеров явно намеревалась заняться коннектом, пока перед их окнами не завис неопознанный объект с транспарантом в манипуляторах. Смоукскрин развернул его.       «Прости меня» - было написано на нем большими глифами. Свернув транспарант и дернув за трос, подавая сигнал Балкхеду вернуть его в исходное положение, гонщик оставил парочку любовников в недоумении.       Впрочем, даже после того, как он проторчал за окнами битых два джоора, распугав большую часть жильцов, Кнокаут не выглянул даже просто взглянуть на то, что он там делает. Смоукскрин прицепил транспарант к одному из окон и был вынужден ненадолго отступить для тактической рекомбинации.       Следующим пунктом значилась дорожка из редких красных кристаллов, искусственно выращенных в Восе. Сверкающее покрытие тропки от кварты к подъемнику, от подъемника до выхода, до самой площадки – гонщик трудился всю ночь, весь остаток дня проспав в закутке охранного пункта, успев до этого сдружиться с охраной. Кнокаут, однако, не простил его даже после столь кропотливого труда.       Пока он носился с очередным пунктом в своем плане, не забывая, впрочем, успевать задаривать бондмейта подарками, вроде редкой полироли, коллекционного энергона, интересных новинок в сфере интерфейса, которые нравились им обоим, и прочего. Про спарков он тоже не забывал, общаясь с ними при помощи секретного стратегического плана, разработанного и ворнами проверенного – беты оставляли ему в одном особом тайнике видеодоклад о том, как чувствует себя их дани, после забирая его в определенное время вместе с энергоновыми крии. Соседи уже начали узнавать его и даже здороваться с ним при встрече.       Следующий пункт плана заключался в том, чтобы преследовать его всюду, без перерыва. Постоянно маячить перед оптикой, дабы бондмейт о нем не забывал. Впрочем, Кнокаут, хоть и скрежетал дентами и со вкусом ругался, так и не высказал того, принял он его извинения или нет.       В конце концов, оставался старый проверенный метод Уилджека, и его Смоукскрин берег на самый крайний случай. Подкравшись к бондмейту, пока тот говорил с пациентом, Смоукскрин подхватил его, перекинул через плечо и унес в ближайшую ординаторскую.       Не обращая внимания на угрозы отпилить все, что торчит и все, что находится поблизости от манипуляторов Кнокаута, Смоукскрин поставил его перед собой только после того, как запер ординаторскую за собой.       - Кноки, - проникновенно начал он, - я сожалею о том, что случилось. Я дурак, я признаю это. Только перестань разыгрывать обиженного спарка и вернись домой. Я серьезно, Кноки, в следующий раз я проберусь к тебе в платформу, и неважно, как я это сделаю - мне надоело ночевать в пустой кварте на холодной платформе, и какие бы усилия приложить ни пришлось, я намерен либо вернуть тебя домой, либо поселиться вместе с тобой у твоих альф.       Смоукскрин говорил долго. В конце этой речи медкон обреченно вздохнул, потерев шеврон:       - Больше никаких фемок. Я серьезно.       - Никаких, - согласился гонщик. – Только мехи, - встретив красноречивый взгляд своего бондмейта, он осекся: - Я не то хотел сказать! Забудь предыдущую фразу, я ее не говорил! Кноки, для меня существуешь только ты, и желаннее тебя для меня никого нет. Честно. Искрой клянусь.       Пристально глядя бондмейту в окуляры, Кнокаут все же сменил гнев на милость:       - Ну смотри, - он сузил оптику, - узнаю о ком-то еще – и ты дезактив, - привстав на цыпочки, он невесомо поцеловал Смоукскрина в щеку. – А теперь не мешай мне работать. Займись делом – забери спарков у моих альф, мы возвращаемся домой.       С этими словами Кнокаут отправился работать, а Смоукскрин, постояв немного, внезапно высоко подпрыгнул и издал ликующий клич. Он сумел одержать победу!