Лучшая девушка

— Сенрицу, — проговорил Курапика. — Я вернул глаза своих братьев. И слышал, что ты еще не отыскала все экземпляры Дьявольской сонаты. — Не нужен попутчик? — он говорил так, словно предлагал жениться. Да он, по сути, и предлагал. Просто, не имея опыта в подобных вопросах, начал немного неловко. И он постарался исправиться, вкладывая свои чувства в каждое слово: — Мы бы отправились вместе, как семья Курута. — Тебе это не подойдет, — щеки Сенрицу порозовели. Она смотрела на Курапику с нежной жалостью, а ее большое круглое лицо шло рябью, будто она с трудом терпит невыносимую боль. Было видно, что она тоже любит. Поэтому и отказывает. — Ты же видишь, какая я, — ее голос стал совсем тихим, — Дело даже не в том, что красота ушла. Ты видел мою кожу? Словно у рептилии. И внутри я в обычном понимании больше уже не женщина… Курапику это не могло отпугнуть. Он давно был готов к тому, что линия его клана прервется на нем. Лучше пусть больше не будет Курута, чем обмирать от ужаса от мыслей, что у твоих потомков могут вырвать глаза. — Меня это не волнует, — уверенно ответил он, наклоняясь к лицу Сенрицу. В ее расширенных зрачках дрожало что-то, отчего Курапика еще сильнее желал ее для себя. В поисках красных глаз он объездил полмира, повидал множество девушек. Красавиц, высоких и тонких, низких, пухленьких, как Сенрицу. Бледнокожих, с волосами, как лен. Кучерявых, с лицами в тон темному шоколаду. Рыжих, крашеных, татуированных, с кукольными лицами, с ослепительными улыбками. Среди них были те, что продавали себя, были честные, достойные уважения. И те, и другие часто обращали внимание на его внешность, считая ее привлекательной. Ни одна из них никогда бы не поняла, что у него внутри. Это было доступно только одной — самой чуткой, самой понимающей на свете. — Зато волнует меня, — жалко пролепетала Сенрицу. Зная, что чувства — правда, она все равно отступала, считая, что этим сделает для Курапики лучше. За эту черту он, быть может, и проникся к ней нежностью. — Мы встретимся… — Сенрицу сделала несколько шагов назад, а затем развернулась к нему спиной. — Когда я стану прежней, и тогда… — по ее тону Курапика понял, что другой встречи не случится. Его собственные щеки запылали. Никогда он не думал, что в любви придется труднее, чем против врагов. Разве он не мужчина, чтобы позволить судьбе отобрать у себя счастье? У Курапики дрогнули губы, когда медленно уходящая от него Сенрицу замерла и втянула голову в плечи. Он понял, что она, не в силах совладать с собой, плачет, когда ее спина дернулась. Никогда он еще так не развивал такой скорости, даже в смертельной битве. За доли секунды он оказался рядом, обхватил ее сзади. Жадно нашарил пальцами ее небольшие ладони и стиснул. Крепко прижался к ней телом и терпеливо ждал, пока, спустя несколько долгих минут, она не ответила на это своим, почти робким движением. — Ты — самая лучшая на свете девушка, — шепнул Курапика, переплетая их пальцы. По ритму сердца Сенрицу понимала, что он не лжет.