The Warming Cold

И какой чёрт дёрнул его согласится на предложение профессора отправиться в «увлекательную» экспедицию на самый север Канады? Когда юный преподаватель географии соглашался на это, он почему-то совершенно забыл, что там холодно. Очень холодно. Слишком холодно. Профессор был в хорошем расположении духа на протяжении всего времени. Вначале это подбадривало, затем приводило в недоумение, ну а потом откровенно начало раздражать, однако Минсок уважал старших и он ценил вклад профессора Чхве в развитие современной геологии, поэтому продолжал улыбаться ему, выполнять любые просьбы и заботиться о пожилом мужчине. Ведь все профессора немного странные. И если ему удаётся быть весёлым большую часть времени, пускай так и остаётся. Остановившись на ночлег, Минсок и остальные участники экспедиции: ещё несколько студентов, преподаватель прикладной физики, аспирант с кафедры геологии и профессор Чхве - сидели у костра, который они развели перед двумя фургонами, на которых передвигались во время экспедиции. Мин тянул раскрытые ладошки как можно ближе к огню, иногда прикасаясь к покрасневшим щекам. Он старался вобрать в себя как можно тепла, наивно полагая, что его хватит и на завтра. Парень разлепил две верхних липучки на куртке и сел к костру ещё ближе. Профессор Чхве усмехнулся — то ли своим мыслям, то ли его так развеселил Минсок своими отчаянными попытками выжать из этого момента близости с огнём всё — и несколько раз ткнул длинной палочкой вперёд, вороша тлеющие брёвнышки. Из самого сердца этого красно-оранжевого великолепия вырвалось несколько сотен искорок, мгновенно устремляясь высоко-высоко. Возможно, они желали присоединиться к звёздам, яркими точками рассыпавшимся по тёмно-синему небу. Как жаль, что этому не суждено случиться. Искорки взлетают всего на пару метров и растворяются в холодном ночном воздухе. Минсок поправляет съехавшую шапку и с лёгким кивком принимает кружку горячего чая из рук профессора. Он недолго дует на чай, пытаясь хотя бы немного остудить его, и делает несколько глотков. Горький, явный травяной вкус сначала наполняет собой рот парня, затем оказывается везде внутри него. Он непроизвольно морщится. - Вкусно? - профессор начинает смеяться. Мин смотрит на него с непониманием: зачем издеваться то? - Его мне дал один мой очень хороший друг уже очень давно, - продолжил геолог. - Я берегу его как раз для таких вот случаев. На вкус может и не очень, но согреваешься быстро. На лбу выступил пот, и Минсок оттянул шапку назад. Что правда, то правда. Согревает этот чай действительно быстро. Минсок тянет собачку куртки вниз и, поводя плечами, впускает под неё немного свежего воздуха. - Я пойду, и ты не засиживайся, - профессор откладывает длинную палочку, которую, пока сидел, не выпуская, держал в руке. Он продолжил уже чуть громче: - Завтра выезжаем в 9 утра. Всем спокойной ночи. Получив в ответ одобрительные возгласы довольных студентов, которым за прошедшие три дня приходилось очень сложно, так как вставать в шесть, а иногда в пять утра они не привыкли, профессор скрылся за поскрипывающими дверьми одного из фургонов. Минсок, тяжело вздохнув из-за накатившего на него внезапного жара, перевел взгляд сначала на огонь, потом на темноту неба, потом посмотрел на тихий лес и встрепенулся. Ему показалось. «Но... Нет, показалось». Он опускает голову, усмехаясь своей наивности, но, когда снова смотрит туда, удивлено охает. *** На вопрос аспиранта «Куда ты?», Минсок не отвечает ничего, так как попросту ничего не слышит. Ему кажется, если он оторвёт взгляд от светлой фигуры, она исчезнет. Географ едва не срывается на бег, но страх паутинкой окутывает его грудь, сдерживая. Сердце ёкнуло, и Минсок остановился. Он опустил глаза, а когда вновь их поднял, опомнившись, ничего у кромки леса не увидел. Что это могло быть? Фигура, так похожая на человеческую, наталкивала на мысли о Йети, однако этим чем-то мог оказаться и какой-нибудь зверь. Он не отводил от него взгляд на протяжении, кажется, десяти секунд, или даже меньше, но разглядеть так и не сумел. Тогда он думал лишь о том, чтобы оно не испарился. Мысли Минсока прервались, когда он достиг того места, где видел то, что видел. Он взглянул на ставший почти крохотным костёр и посмотрел себе под ноги. Кроме своих, других следов он не разглядел. Тогда он зашёл чуть глубже в лес. Вспоминая весь опыт практик на геофаке, он так и не смог найти ничего, что могло бы выдать Йети. Он решил, что это всё-таки был Йети, однако он отличался от того, что про него писали. Мин напряг память и снова выудил совсем недавно представший перед ним образ контрастно белой фигуры на фоне чёрного леса. Шерсти не было — это точно. Кожа была так бледна, и она... светилась. Именно поэтому Минсок и заметил его. Совсем рядом что-то хрустнуло. Парень резко повернул голову сначала влево, затем также быстро вправо. Источник звука определить было сложно, поэтому он мог быть где угодно. Как бы Минсок не старался всмотреться в деревья, окружавшие его кольцом, он не мог ничего увидеть. И не увидел бы, потому что ничего там нет. Второй раз меньше чем за полчаса Минсок с разочарованием поражается своей доверчивости. Осознав, что он чуть за полночь стоит посреди совершенно незнакомого леса и ждёт Йети, он передёрнул плечами от вновь настигшего его холода и застегнул куртку, вжал голову в плечи, пряча подбородок с губами в высоком воротнике, и провёл ладонью по верхней его части, склеивая липучки. Минсок поворачивается, чтобы идти обратно в лагерь, но встречается с парой искрящихся серых глаз и тут же падает на землю, больно ударив копчик. Высокий, бледный парень мягко и грациозно спрыгивает с дерева и опускается на одно колено прямо перед озадаченным Минсоком. - Вы так легко теряете равновесие? Минсок будто язык проглотил. Его глаза бегали туда-сюда, цепляясь то за красную большую отметину на правом плече, то за голый торс, то за босые ноги, то за небольшое деревянное украшение прямо на уровне солнечного сплетения. Он вновь посмотрел в глаза цвета горячей платины. В них читались любопытство, насмешка и что-то такое, что Минсок распознать не смог. Чем дольше Минсок смотрел на незнакомца, тем более прекрасным и нереальным он ему казался. Лунный свет отражался от гладкой молочной кожи и белых, словно снег, волос, заставляя их светиться. Мышцы рук, ног и торса и сформированное тело, которое скрывали лишь светлые бриджи, говорили о том, что он уже относительно взрослый. Но стоило взглянуть на его лицо... Взгляд хоть и пронзительный, “опытный”, но сами глаза большие, окруженные пушистыми ресницами. Небольшой носик и губы цвета бледной фуксии. «Вероятно, это типично и для других представителей его вида». Хоть оно и выглядело как человек, в том, что существо напротив имеет нечеловеческую природу, Минсок был отчего-то убежден. - Я был уверен, что вы умеете разговаривать, - прошептало себе под нос существо, заглядывая в уши Минсока, но он это услышал, так как сейчас они были непозволительно близко друг от друга. - Мы умеем разговаривать, - тихо вымолвил Мин. Протянутая к нему рука сосредоточила на себе всё внимание перепуганного географа. Язык вновь прилип к нёбу. - Не нужно меня бояться, - просто сказало существо, будто это было так легко. - Я слышу, как стучит твоё сердце. - Ты... Правда? - Нет, - оно улыбнулось, показывая белоснежные зубы, которые, Минсок мог поклясться, тоже отражают лунный свет, даже без этого самого лунного света на них. - По твоим огромным глазам всё и так понятно. Рука снова качнулась в призывающем жесте, и Минсок наконец принял её. За те короткие мгновения он успел понять, что мягкая, нежная на вид кожа такой и оказалась. А ещё, что существо также пыталось выяснить для себя какая кожа у Минсока. Он встал на ноги и сделал несколько шагов назад. - У вас у всех глаза такие большие? - Вообще-то, я.., - Минсок хотел было вдаться в рассказ о расах, разрезе глаз, но решил, что сейчас это не совсем важно. - Нет. Но бывают и больше моих. Он позволил себе немного расслабиться. Он опустил плечи, качнулся вправо, перенося свой вес на правую ногу, становясь в удобную позу. Существо держалось спокойно и уверено, и Минсоку стало стыдно за свой ничем не прикрытый страх, за то, что так нелепо шлёпнулся прямо перед ним. Возможно, оно также видит человека впервые, но ведёт себя спокойно. - Нравится? - оно проследило за взглядом Минсока, подхватило своё украшение и подошло ближе. На тоненькой веревочке висел листок, вырезанный из дерева. - Это значит, что я принадлежу лесу. Чему принадлежишь ты? - Ничему, - выдохнул Минсок и взглянул существу в глаза. - Ты наверное потерялся, - ободряюще сказало оно. «В твоих глазах», - продолжил про себя Минсок. - А это? - указательный пальчик коснулся правого сверкающего предплечья. Тёмно-красная татуировка была похожа на большой жирный мазок. Будто хотели нарисовать круг, но не хватило краски. - Это фамильное. - Вы живёте семьями... - А вы нет? - Мы... Да, мы тоже семьями... Минсоку было жутко интересно, как именно живут эти прекрасные создания. И почему он решил, что они все такие же, как этот? Возможно, он единственный привлекательный из всего вида. Минсок сам не заметил, как засмотрелся на него. - Я Лухан, - оторвал его из любования... парень? Всё-таки у них есть пол., отметил про себя Мин. Лухан это мужское имя, ведь так? - Минсок, - он чуть поклонился, что заставило нового знакомого усмехнуться. Прелестным перезвоном колольчиков и тёплым мёдом лился этот смех. - Ты не отсюда, - озвучил свои мысли географ. - Это ты не отсюда, - улыбнулся Лухан. Он поднял руки вверх, запрокинул голову назад и глубоко вдохнул. Мин тоже глубоко вдохнул, но вот выдохнуть не смог: так красив был этот парень. Так прекрасен, утопичен и недосягаем. Он заметил чёрную татуировку тянувшуюся тонкой линией вдоль правого бока полуобнаженного парня и, вспомнив, как тут холодно, поёжился. Было невыносимо видеть, как он стоит босыми ногами на промёрзшей земле. - Тебе не жарко? На тебе так много одежды, - насмешливая улыбка не сходила с прекрасного лица. - Без неё мне было бы очень холодно, - ответил Мин. Представив это, он снова поёжился. - Разве тебе сейчас не холодно? - Нет. Совсем нет, - Лухан подошёл ближе и, подцепив руку Минсока, прижал её к своей груди. - Разве я холодный? - Мин помотал головой. - А ты холодный. Под своей ладошкой Минсок почувствовал сердцебиения. Именно. Их было два. Он с ужасом отдёрнул руку и снова посмотрел на Лухана, чтобы удостовериться, что тот не превратился в химеру или волколака, но ничего в его лице не поменялось, только если оно стало ещё прекраснее. - У вас два сердца.., - растерянно пробормотал Мин. - А у вас одно? - изумился Лухан, а затем понимающе закивал: - Теперь ясно, почему вам холодно. Ты слабый совсем. Наверное и по деревьям лазать не умеешь. Знаешь, для вступления в брак тебя бы выбрали последним. - Не очень-то и хотелось, - фыркнул на это Минсок и сложил руки на груди, а Лухан ярко и громко рассмеялся. Он наклонил голову влево и пристально посмотрел на Мина. От этого проникновенного взгляда стало не по себе, ему хотелось закрыться, но он упорно сопротивлялся, не желая снова показывать свой страх и неуверенность. - Все вы такие красивые? Кончики ушей тут же загорелись красным, за ними последовали щёки. Первых за шапкой было не увидеть, а щёки и так красные. На таком-то морозе. - Минсо-о-ок, - донеслось до застывших посреди леса парней. - Учитель Ки-и-им! Он посмотрел в ту сторону, откуда его звали, и увидел несколько теней, напоминавших его студентов и профессора Чхве. Почувствовав нарастающее в груди беспокойство, он вновь посмотрел прямо, на своего нового знакомого. Лухан, казалось, за секунду преодолел расстояние между ними. - Это за тобой? - Минсок закивал. - Тогда мне пора. Оказалось, целоваться с Луханом в разы приятнее и необычнее. Жадно и порывисто — Лухан пытался вложить в этот поцелуй некое сообщение, которое Мин сразу же принял и согласился на предложение, которое содержалось внутри этого сообщения. В тот момент географ понял все плюсы не ношения одежды. Насколько позволял ему пуховик, он прижимался к раскалённому Лухану, водя ладошками по твёрдой часто вздымающейся груди, вдоль рёбер, которых оказалось на два больше с каждой стороны. Вспомнив, что он даже не знает точно, с кем он целуется, Минсоку не стало жутко, или противно, или... Его затянуло ещё глубже. Сейчас с ним творилось что-то неподвластное пониманию. Он просто чувствовал, будто Лухан оставляет внутри него своеобразный якорь, чтобы вернуться потом. Или он словно намагничивает его, чтобы иметь возможность притянуть. И это работает, потому что сила притяжения резко меняется и теперь сосредотачивается в теле человека, или не совсем человека. Губы Лухана были мягкими, жутко аппетитными и... Прежде чем ухватить что-то ещё, поцелуй оборвался, а когда Минсок распахнул свои полные смятения глаза, покрытые тонким слоем влечения, его и след простыл. Он стоял там же, где Лухан поцеловал его, когда студенты с профессором нашли его. Они расспрашивали его, отчитывали и осыпали ругательствами. Сколько бы раз Минсок не оглядывался, Лухана он так и не увидел. *** Экспедицию пришлось закончить на день раньше, так как профессору позвонили и попросили вернуться: без его помощи в университете было не обойтись, поэтому они поехали обратно в Торонто, откуда бы смогли вылететь в Корею. Минсок воспринял эту новость без особого энтузиазма. Когда профессор Чхве с улыбкой сообщил юному географу, что уже завтра ему эти перчатки, тяжёлая куртка и горький, но несомненно согревающий чай не понадобятся, в мыслях Минсока появился Лухан. Его аномально-яркие серые глаза, красная отметина на плече — семейный знак, - он сам. Он не думал встречаться с Луханом снова, но ему этого однозначно хотелось. А теперь, когда на пути его желания встало препятствие, наваждение стало сильнее. Он должен увидеть его ещё раз. - До конца недели Вы сможете побыть дома, кстати говоря, - напоследок сказал с улыбкой профессор и вышел из фургона. Он и позабыл свой дом. За неделю он привык к холоду, к еде из консерв, к дружелюбному профессору. Всё это стало настолько привычным. Весь день из его головы не вылезал Лухан. Минсок ловил себя на мысли, что был готов пробыть ещё одну неделю здесь, лишь бы увидеть юношу снова. Чем дальше от места последнего ночлега они были, тем тяжелее становилось на сердце Минсока. Грустным взглядом он провожал все деревья, поля и озера, проносившиеся мимо. Ему казалось, что вот-вот на горизонте появится Лухан. Его белая фигура будет очень сильно контрастировать с темным лесом даже днём, потому что он необыкновенный. Когда они прибыли в Торонто, первым делом они сдали фургоны обратно в прокат. Стоя в очереди за билетами, все разбились по группкам и болтали. Кто-то о том, чем можно заняться в свободные дни, кто-то делился впечатлениями от поездки, профессор со своим аспирантом обсуждали научную работу последнего. Минсок же стоял немного в стороне и смотрел на часы, висящие прямо над кассами. 15:46. Если он возьмёт машину, то сможет успеть ещё к закату. Он как раз видел неплохую модель в том прокате, куда они сдали фургоны. Минсок потряс головой. Мысль бросить всё и вернуться туда, к кромке леса, не давала ему покоя с самого отправления утром, но он упорно её отгонял. «Это безумие», - повторял про себя он и на мгновение верил, а затем сердце снова начинало стучать быстрее. 15.47. Нет, он так больше не может. Он срывается с места и бежит к выходу из аэропорта. Сумка, казавшаяся до этого тяжёлой, теперь совсем не мешала и не тормозила Минсока. Он был так возбуждён, что, только сидя в машине, пришёл в себя. Чтобы нервничать меньше, Минсок сжал руль крепче и сконцентрировался на дороге, вспоминая всё, мимо чего они проезжали сегодня утром. Он остановил машину на дороге перед поворотом к месту ночлега. Сначала он шёл. Шёл быстро. Но только его взгляд наткнулся на чёрное пятно на земле, оставшееся от вчерашнего костра, он побежал, что есть мочи к лесу. Что-то важное было там. И он будто мог не успеть. Всё вокруг казалось таким незнакомым, что он начал паниковать. Он один. В лесу. В чужой, незнакомой стране. И о чём он думал, когда ехал сюда? Лухана здесь никогда не будет больше, если он и вовсе не плод его больного подмёрзшего воображения. Деревья обступили его со всех сторон, без возможности выбраться. Он упорно не видел ни одной прощелины, поэтому его бросало из стороны в сторону. Голова вскоре закружилась. Дыхание участилось, вдохи стали куда глубже, а выдохи терялись среди хаоса внутри парня. Когда пелена слёз застелила его глаза, он совсем растерялся и просто упал на землю. Из забытья его вывел голос. Он знал его. Смутно помнил. - Я здесь, я здесь. Я успел? Я... Не умирай, Минсок. Как же ты... Ты надел на себя недостаточно одежды. Тебе холодно? Я согрею тебя, только не умирай, - шептал Лухан, склонившись, положив голову Минсока себе на колени. - Я не умер. Мне не холодно, - говорил Минсок, но с губ так и не сходили слова, застревая где-то в горле. Тогда он открыл глаза, и увидел то, зачем он здесь. На лице Лухана читались боль и отчаяние. Глаза его были закрыты, во внутренних их уголках блестела собравшаяся там влага. Минсок поднял руку вверх и, как только он прикоснулся к нежной коже на щеке Лухана, тот вздрогнул, а затем прильнул к ладони, накрывая её своей. - Ты подумал, что я умираю? - Минсок сел и повернулся к Лухану. Сейчас он выглядел наименее мужественным за всё время их знакомства. Кончик его маленького носика покраснел, сам он сжался, отчего стал казаться меньше. Совсем ребёнок. Мин улыбнулся: - Я просто сильно волновался. Я боялся, что тебя здесь не будет и я не смогу найти тебя. Лицо Лухана прояснилось, и он наконец открыл глаза. Влажные от подступивших слёз, они казались ещё больше и ярче. Находясь в такой близости от него, он не мог не отметить про себя его нереальность и отдельную «отметку» получили пленительные губы, при свете дня сменившие цвет бледной фуксии на сладкий вишнёвый, вкус которых он так и не распробовал вчера. - Зря боялся. Я нашёл тебя. Минсоку почему-то подумалось, что Лухан говорит вовсе не про поиски человека в лесу. Он сглотнул, когда понял, что вновь превратился в «жертву» происходящего. Всего несколько секунд назад Лухан едва не плакал и сидел, мило прижав коленки, а сейчас он, поставив руки по обе стороны от Минсока, придвигался к нему. Парень опустился на землю, а за ним и второй. Мин был вовсе не против нависшего над ним Лухана, его горячего дыхания прямо у его губ, его длинных пальцев на щеке, прикосновения которых одновременно и успокаивали и провоцировали. - Ты не замерзнешь? - А ты разве позволишь?