Pov Frank
* Скучная, однообразная жизнь. Ничего не меняется. И изменится ли когда-нибудь?*
Улица. Вечер. Прохладный ветер дует в лицо, заставляя ежиться. Нью-Джерси пустует в такое время. Но я не спешу возвращаться домой. Гуляя по улицам в полумраке, можно увидеть город настоящим - без суеты и спешки. Кто-то вдохновляется этим, а кто-то попросту наслаждается. Кто-то такой же, как я. Медленно шагаю по тротуару, позволяя тишине поглотить меня, отгоняя все мысли, которые, как фонтан, льются в мою голову. Поднимаю глаза вверх, смотря на луну и звезды, которые кажутся особенно красивыми сегодня. Да и вообще все какое-то волшебное сейчас. Так не хочется прощаться с этим... Мне нравился такой Джерси намного больше, чем привычный для многих живущих здесь. И в такие минуты я просто не понимал, как можно не замечать этой красоты ночного города. Фонарные столбы освещали мне путь, а редкие прохожие давали знать, что я ещё не один. Здесь жило небольшое количество народа и многие знали друг друга в лицо, ну а я не любил знакомиться с людьми, да и не умел этого делать. Теперь я шел смотря себе под ноги и пинал камешки, которые валялись у меня на дороге. Сейчас я чувствовал себя свободно и мог быть настоящим. Таким, каким многие бояться быть. Ночной город всегда нравился мне, и я не хотел покидать его. Вернулся домой я поздно, но во всех комнатах ещё горел свет. Заподозрив что-то неладное, я поспешил войти. Закрыв за собой дверь, пошёл по узкому коридору, который выходил в комнату. Яркий свет в ней на мгновение ослепил меня. Зажмурившись, я пытался разглядеть что происходит. Но вскоре зрение вернулось ко мне. За большим столом, который был весь завален бумагами, сидел мой отец и что-то быстро печатал на компьютере. Похоже, он даже не заметил моего прихода. Пытаясь привлечь внимание, я кашлянул. - Пап, а почему ты не спишь? Поздно ведь уже, - это было все, что меня интересовало на тот момент. Отец медленно оторвал взгляд от монитора, зевнул и заговорил. - Я подумал, что ты не придешь сегодня домой, а твоя мать и слушать меня не хочет. А я не могу так спать! Ты же знаешь. Он был уставшим. Его веки немного прикрывали уже покрасневшие глаза, отчего казалось, что ещё немного - и он упадёт лицом на стол, и уснет прямо здесь. После длинного дня меня тоже клонило в сон, но нашу проблему было не так-то просто решить... Из соседней комнаты послышались крики и сильные удары по двери. Все это утихло на какое-то время и было слышно лишь тихое бормотание, но потом крики возобновились. Я подорвался к двери и повернул ключ в замочной скважине, торчащий с этой стороны. - Пап, зачем ты ее запер?! Я же просил больше этого не делать! - это порядком начинало меня бесить. Похоже, отец совсем не слушает то, что я ему говорю. Первым что я увидел, войдя в комнату, были заколоченные окна, так что солнечный свет вряд ли мог попасть в помещение. Да он просто издевается! В углу, обняв свои коленки и спрятав голову в них, сидела моя мама, совсем не обратив на меня внимания. Она начала раскачиваться из стороны в сторону, что-то шепча себе под нос. Я подошёл и дотронулся до ее плеча. Она резко подняла голову, посмотрев мне в глаза, и на мгновение мне показалось, что она испугалась. Успокоившись от секундного шока, мама встала. Она была ниже ростом, и привстав на носочки, обняла меня. В ответ я обвил ее своими руками и закрыл глаза. Моя мать была такой маленькой и хрупкой, что я боялся сломать ее. Такая хрупкая женщина в таком жестоком мире. Ее частое дыхание пускало мурашки по моей коже и так не хотелось разрывать объятия. Вдруг она начала шептать мне на ухо: - Фрэнки, я слышу его... Останови это... Больше не хочу его слышать... Пожалуйста! - ее голос срывался, а по щекам начинали течь холодные слёзы. Отойдя на пару шагов, я отпустил ее. Сначала подошёл к окну и задернул плотно шторы, а затем включил радио. Из него послышались тихие нотки джаза, который когда-то любила моя мама. Снова подойдя к ней, я взял ее за одну руку, а второй приобнял за тонкую талию, тихо спросив: - Теперь не слышишь? Она еле заметно кивнула головой, прижимаясь ко мне крепче. Мы медленно кружились по комнате. Двое таких измотанных и уставших. Уставших от жизни и от кучи проблем, внезапно навалившихся на нас, с которыми мы никак не могли справиться. Мама положила голову мне на плечо, прикрывая глаза, а я вдыхал запах ее тёмных волос, радуясь, что она успокоилась. Мать часто психовала, потому что год назад в автокатастрофе погиб ее младший сын. Это сломило ее, да и всех нас. Внезапная трагедия - что может быть хуже? С тех пор мы и не спим спокойно. Она слышит его голос почти каждую ночь и это сводит ее с ума. Я не могу смотреть, как она мучается. Ее диагноз - шизофрения, но мы не отправили ее в клинику, думая, что сами справимся. Отец ещё тогда поставил на ней крест. Как будто ее больше не существовало. Мама подпускает к себе только меня, больше никто не может ее успокоить. Но к сожалению, я не всегда оказываюсь рядом. Мой папа предпочитал жесткие методы, запирая ее в комнате и заколачивая окна. От этого мама с каждым днём отдалялась от него и их отношения катились ко всем чертям. Я сходил с ума. Похоже моя жизнь становилась все хуже и хуже.***
Тихонько прикрыв за собой дверь, я вышел во двор, уселся на ступени у дома и погрузился в себя. Мой разум захватили суетливые мысли. Мне нужны были деньги на лечение мамы, причем срочно. Но я ведь нигде не работал и даже не учился в колледже или университете. Мне уже девятнадцать грёбаных лет, а у меня нет ничего, даже цели в жизни. Все, о чём я мечтал и думал, разбилось вместе с моим братом и улетучилось на тот свет. Я был всего лишь жалким писателем, таким же, как мой отец. Бродящим по миру в поисках вдохновения. Никто не видел моих произведений. В последнее время я был слишком вымотан, чтобы начать что-то писать, и даже не пытался. Но кто знает, когда муза найдёт своего поэта... Сзади хрустнула дощечка и рядом со мной на ступени сел мой папа. Я кинул на него быстрый взгляд и тут же отвернулся. Теперь мы вдвоём сидели и молчали думая каждый о своём. Мне было не очень комфортно находиться рядом с ним и ни о чем не говорить. Мы давно перестали понимать друг друга и единственное, что нас объединяло - так это поэзия. О чем мог сейчас думать мой отец? Хм... Думаю, очередная глупость про смысл жизни или что-то вроде того, чем были полны его произведения. Нет, я конечно не осуждаю его. Но лично мне кажется, что большинство из того, что он пишет - полнейшая ерунда. Просто книги ни о чём. Их и так полно на полках в магазинах. Я же хотел достичь большего, изменить мировоззрение своими произведениями, заставить общество задуматься и открыть глаза на проблемы, которые сейчас никто не затрагивает. Хочу показать вещи с иной стороны и показать людям своё виденье. Новое виденье. Мои размышления на тему "как изменить мир" прервал голос отца, который прозвучал достаточно серьёзно и это меня несомненно напрягло. - Почему ты не сказал? Тебе так нравится делать все у меня за спиной?! Он посмотрел на меня, впиваясь взглядом в лицо так, будто хотел прожечь дыру. Сначала я не понял, о чём вообще идёт речь. Пока он не положил мне на колени конверт. В сумерках было плохо видно, что написано на белой бумаге, но поднеся его ближе к глазам, я увидел адрес и сердце начало бешено колотиться. Дрожащими руками я с большим трудом открыл его. А когда я стал доставать листок из конверта, моё волнение достигло своего пика. Не выдержав, я вскочил на ноги и зашёл в дом, чтобы в одиночестве прочитать содержание письма, - так мне было спокойнее, да и к тому же, в помещение при свете лампочки было лучше видно, чем в полумраке на улице. Я развернул листок и мои глаза забегали по строчкам, стараясь понять смысл написанного." Уважаемый Фрэнк Айеро, мы сообщаем вам, что, набрав нужное количество баллов на вступительных экзаменах, вы допускаетесь к обучению в Колумбийском университете. Просьба приехать к началу занятий на следующей неделе."
Прочитав это ещё пару раз, я свернул бумагу и убрал ее обратно в конверт. Сердце колотилось с бешеной скоростью. Прикрыв глаза и облокотившись о стену, я перевёл дыхание. Мысли сбились в кучу и мешали сосредоточиться. Похоже мечты начинали сбываться. Теперь осталось сказать, что меня приняли и поскорее уезжать. Неужели начало новой жизни? Больше никакого смуглого Джерси и вечных нотаций моего отца, - ничего этого! Надо воспользоваться этим и насладиться свободой сполна. Может быть, это мой единственный шанс вылезть из долгов и помочь своей семье. Теперь я точно уверен, что надо ехать. Однозначно. Но оставлять маму с отцом - плохая идея. Неизвестно, какие ещё методы он может предпринять, чтобы ее успокоить. К сожалению, больше ее не с кем оставить, да и выбирать мне не приходится. Надо будет почаще их навещать. Слежка в таких случаях не помешает. И все же, не смотря на то, что мне придётся расстаться с ней, я безумно счастлив. Я же поступил! Ни одно событие в моей жизни не значило для меня так много. Это станет точкой отсчета. Ещё одни маленьким шажком на пути к великим произведениям и открытию нового меня. Собравшись с мыслями и прокрутив в мельчайших подробностях диалог с моим отцом, я был настроен решительно и не собирался отказываться от такого шанса. Не предполагая, что он там мог себе надумать, я в любом случае собирался его переубедить, если он вдруг будет против. Выйдя во двор, нельзя было не заметить, что он не сдвинулся с места. Сидел так же, как и несколько минут назад. Думаю, что он волновался не меньше меня, когда нашёл письмо в почтовом ящике, - то самое письмо, которое сам не получил когда-то. Да, это была не только моя мечта. Неужели я превзошел его? Может быть, но отец - единственный человек, на которого я равнялся, когда был младше, и все, что я умею - его заслуга, в большей степени. Ведь в обычных школах не учат детей писать стихи или сочинять рассказы, а то и целые романы. Надеюсь, он порадуется за меня. Я подошёл и сел на соседнюю ступеньку, что была чуть выше той, на которой сидел он. Ни один мускул на его теле не дрогнул, будто меня здесь и не было. У него была такая странная особенность - когда он думал, то впадал в своего рода транс и ничего не замечал в округ. Я часто это наблюдал. Честно признаться, в детстве меня это пугало, но сейчас завораживало. Ему было так просто погрузиться в себя, что никак не удавалось мне. Он просто переставал существовать в этом мире на какое-то время. Просто смотрел в одну точку и думал. Помедлив, я положил руку ему на плечо и слегка встряхнул. Он мотнул головой и пару раз быстро моргнул, словно пробуждаясь от долгого сна, после чего в недоумении уставился на меня. Мои руки опустились на колени, а взгляд уставился под ноги. Сделав глубокий вдох, я заговорил: - Эм... Пап... Меня приняли в Колумбию, - на одном дыхание выпалил я. Это неплохо звучит. Интересно, что он скажет. По его молчанию можно сказать, что я его, мягко говоря, шокировал. Посмотрев ему в глаза, я убедился в этом. Он сидел и вдыхал прохладный вечерний воздух ртом, кажется, подбирая слова. Отец потер ладони и взглянул на меня. - Молодец, сын. Я тобой горжусь, - тихо сказал он с капелькой горечи в голосе и положил свою большую ладонь мне на колено поверх моей руки. - Что, когда уезжаешь? - спросил он. По его интонации было понятно, что ему не хочется, чтобы я уезжал - непонятно почему, но не хочется. Он так просто к этому отнёсся - это и хорошо. Только истерик нам не хватало. Я и так весь на нервах. - К началу следующей недели надо быть там, - сказал я, снова чувствуя, что мне не хватает воздуха. Отец похлопал меня по колену и убрал руку, отведя глаза. Что бы это могло значить? - Ты ведь не против? Скажешь маме? Я не могу, она не захочет меня отпускать. - Да, да, скажу. - как-то без эмоций промямлил отец, да так, что я с трудом понял эти три слова. Мне не хотелось больше говорить с ним, поэтому я поднялся и пошёл к себе в комнату, чтобы выспаться и завтра с новыми силами начать собирать вещи, потому что послезавтра я уже должен ехать в Нью-Йорк, и эта мысль не давала мне уснуть всю ночь напролёт. Вдохновение снова начало возвращаться ко мне и я до самого утра просидел за компьютером, записывая мысли, которые фонтаном лились в мою голову.* Всё изменится к лучшему. Вот увидишь.*