Обрывки воспоминаний.

      Неприступная, неподчиняющаяся, одинокая. Черные волосы. Длинные, вечно запутанные. А ее глаза, васильковые, отдающие одновременно и теплом и холодом. Нет, это были даже не глаза, два океана. Два вечно бушующих океана.       Я помню, как увидела ее в первые, в классе восьмом или девятом. Ее только перевели в наш класс. Она пугала и одновременно притягивала. Всех отталкивала от себя, но хотела поделиться с кем -то своим одиночеством. Как я поняла это? По ее глазам, они выдавали ее. И почему это всегда замечала только я? Мне всегда так хотелось подойти к ней, обнять, но я боялась, что это плохо закончится.       Не знаю, чем я стала ей интересна, почему она заговорила со мной. С ни чем не отличающейся от других кареглазой блондинкой. Это было на перемене в один из мартовских дней. Когда она подошла ко мне, ее руки немного тряслись. Волновалась. Она протянула мне руку и тихо буркнула свое имя.Ее звали Нина. Я не смогла сдержать улыбки и пожала ее руку. А потом назвала ей и свое имя, Алина.       Она всегда казалась мне такой хрупкой, такой бледной, будто фарфоровая кукла. Одно неверное движение и она разобьется.       Встречаться мы начали не сразу. Каждый день в школе я проводила только с ней, мы вместе сидели за партой, вместе ходили в школу и из школы. Часто гуляли вместе. Она всегда была молчалива, скрытна. Ее секреты открывались мне совсем не сразу, но я знала ее не такой как все. Я знала ее одинокой девочкой, которой хотелось тепла, любви, безопасности.       Был июльский вечер. Мы учились на первом курсе педагогического университета. Нина всегда мечтала стать учительницей истории, а я не могла не поддержать ее. В июле, когда с делами было покончено, мы смогли уехать на неделю к черному морю.       Мы нашли себе там уютный домик, вдалеке от суетливых туристов. Рассвет за рассветом мы встречали на берегу моря. Там же и провожали закаты. В один из таких вечеров мы перешагнули долгое время недоступную для нас черту. Мы стали больше чем друзья.       Море было спокойное, лишь ветер слегка колыхал воду, обдавал нас своим теплым дыханием. Ее губы коснулись моих , взгляд помутнел, я ответила на ее поцелуй. Мы повалились на песок и целовались, пока не стало недостаточно кислорода. После той поездки мы стали жить вместе. Наши отношения были чем-то нежным легким, непринужденным , словно музыка вылетающая из под клавиш фортепиано.       Как же прекрасно она играла, казалось, музыка отлетала от ее души, рассказывала обо всех чувствах своей хозяйки.       Помню, как она заболела. Кашляла, не хотела пить лекарства, которые сама обзывала гадостью, и смешно морщилась. Я всю неделю не ходила на учебу, лечила свое маленькое чудо, свой молчаливый смысл жизни.       Мы жили вместе больше шести лет. Работали мы в одной школе. Она учительницей истории, как и мечтала, а я преподавала химию.        Мы повзрослели, с возрастом приходило осознание. Нам было тяжело, мы были не такие как все. Нам становилось все тяжелее, находится в стране, где не принимают наши отношения. Где напряженно смотрят, на наши проявления чувст. Агрессивно реагируют на наши поцелуи. Да и в целом не выносят однополых отношений. И я и Нина очень любили свою родину, но оставаться там больше не могли.       Подкопив денег, мы переехали в Канаду и через год поженились. Наша свадьба была скромна, пышное торжество было ни к чему, да и друзей у нас было совсем немного.       Мы посвятили друг другу всю ночь. Я дарила ей всю свою нежность, покрывала поцелуями ее тонкую шею, ключицы, опускалась ниже. Она отвечала мне стонами, еле слышными, звонкими, словно это была музыка. Уснули мы только под утро.       Всю свою жизнь, до самого последнего дня я посвятила ей, только лишь ей. Той своенравной черноволосой девчонке, которую встретила в школе, которую приютила в своем сердце, в своей жизни, словно маленького бездомного котенка.       Через пару лет после свадьбы, мы усыновили прекрасную девочку, назвали ее Надя. Это была наша надежда на то, что мы всегда будем счастливы и надежда оправдалась.       С ее приходом в нашу жизнь, она наполнилась новыми теплыми красками. Мы вместе ходили гулять, в кино, весело праздновали каждый праздник.       На каждый новый год наша дружная семья всегда наряжала елку. Звезду всегда вешала Наденька. Она всегда дарила нам прекрасные рисунки, которые мы бережно хранили и пересматривали вечерами. К счастью дочка у нас была замечательная и ничуть не стыдилась того, что у нее две мамы, а не папа и мама, как у всех. Она даже гордилась этим. С возрастом это не изменилось, чему мы с Ниной были очень рады.       Надя выросла веселой рыжей девочкой. Стала замечательной художницей и хорошим человеком. Про то, что она не родная, мы никогда не разговаривали.Это и не было важно. Надя все равно сильно нас любила и не хотела даже слышать о своей родной семье. Да и для нее этой семьей были мы и она была рада этому.        Я любила их обоих, одинаково сильно, одинаково нежно. Лишь в одном подвела меня моя любимая, умерла на год раньше, чем я.        Весь этот год я вспоминала ее, нашу первую встречу, первый поцелуй, глупые ссоры из-за пустяков. Я не могла жить без нее и ждала, когда же смогу отправиться к своей любимой.       В Январе у нашей Нади родился сын, бойкий голубоглазый мальчик по имени Максим. Как жаль, что Нина не видела его. Этот малыш заставил бы ее улыбнуться. А я ведь так давно не видела ее улыбки. И все из-за того, что последние три года она тяжело болела. Смерть стала для нее облегчением.       Через месяц после рождения малыша, я присоединилась к своей возлюбленной, увидела ее улыбку. Она была не седой, уставшей от жизни, нет. Она была той девочкой из соседнего дома. Той же замкнутой, но такой доброй и нежной.       Знаю, что Наде было сложно вытерпеть нашу смерть, но я уверена, наша Наденька не держит на нас зла. Все так же любит и хранит нас в своем большом добром сердце.       Мы с Ниной теперь мы навсегда вместе. В нашем распоряжении целая вечность.