Приручение Ворона

Он знает, что тот испытывает. Муки совести — он ведь предал Легион и примарха. Он, ветеран ещё терранского набора, один из первых в легионе, — покинул его. Сам. Не сказать, что по доброй воле — но и тут Севатар его отлично понимает. Он бы тоже не стал терпеть, если бы какой-то легионер посмел поучать его, и, более того — позволять себе распускать язык, и подобное бы поощрялось примархом. Он усмехается. Отчасти было жаль, что Ворон никогда больше не заговорит. С другой стороны, тот был того типа людей, которые, как бы странно при всех обстоятельствах ни звучало — не предадут никогда. Несчастный просто попал не в тот легион изначально. Это было предательство-не-предательство. Теперь он был на своём месте — дома. Ему понадобится время, чтобы прийти в себя, но он справится. Он не подведёт ни самого Севатара, ни его отца. Только лёгкий, едва слышный шорох заставляет его оторвать взгляд от Ворона, который сидит у стены, обхватив руками голову, сжавшись так, что лицом почти утыкается в колени. Только одно существо имеет право без предупреждения проникнуть сюда. Чем, впрочем, оно пользовалось нечасто. Аластор, если и знает о пришедшем, не подает вида. Он вообще не двигается с места и не шевелится последние несколько часов. Так же, как и капитан Восьмого Легиона. Первый — придавленный чувством вины и душевными терзаниями, второй — из-за своеобразной доброты. Он знает, что сделай сейчас хоть шаг — и бывший Ворон сорвётся с места — он ведь теперь принадлежит ему душой и телом и шаг в шаг следует за Принцем, если тот не отдаёт им одним понятного приказа. И сейчас он хочет, чтобы Рушаль сам справился с собой. Что именно победит в этой схватке было не очень важно, но Севатар не сомневается и в этом.