Дитя вселенной

Темная листва мелькает за окном, слившись в одно изумрудное пятно. Железные колеса, повидавшие не одну тысячу километров, не спеша отбивают один и тот же ритм. Тудук-тудук. Уставшие от долгой поездки потные пассажиры отсчитывают часы до конечной станции. Пыль, витающая в воздухе, кажется, оседает везде – на продавленные койки, на стекла, на столы, и даже на самих людей в вагоне. Тудук-тудук по мозгам пассажиров. Если хорошенько постараться и прислушаться к гулу, царящему здесь, можно услышать не одну байку или историю семьи. Люди, которые никогда не встретят друг друга, свободно завязывают беседы, лишь бы скоротать время. Химчан, подражая пассажирам, ждет конца поездки. Однако он не хочет заводить бесполезных знакомств, не хочет читать книгу, слушать музыку или переписываться с друзьями, обмениваясь впечатлениями и новостями – словом, не хочет расходовать время понапрасну. Вместо этого он разглядывает мутное зеленое пятно сквозь пыльное окно и раздумывает над композицией своей новой картины. Внезапно в остановившийся вагон влетает Мун Чоноп и, рассекая застоявшийся воздух, плюхается на свободную койку напротив Химчана, пока тот заглядывается на его волосы цвета звезд. Чоноп несет всякий бред, гладя на Кима живыми глазами цвета ночи, и Хим внемлет каждому его слову и не понимает, откуда среди этой пыли, грязи и столетних лесов за пределами поезда взялся этот парень, будто свалившийся откуда-то из глубин необъятной вселенной. В тот же самом поезде Ким Химчан, вдыхая табачный дым и сжимая изящными бледными пальцами сигарету, невесомо коснется губ незнакомца Муна, оставляя на них горький привкус, а затем и сам Оп потянется за поцелуем, после которого Ким почувствует, как на его зубах хрустит космическая пыль. Чоноп побледнеет и будет нести полную несуразицу и чушь в три раза хуже и быстрее, а Хим лишь качать головой, будто понимая странные мысли своего попутчика. За окнами тамбура темнеет и Киму, видимо, уже сходящему с ума, кажется, будто Мун испускает бледный теплый свет, и в лучах, исходящих от него, медленно кружатся сгустки дыма и пыли. Звездному мальчику нельзя находиться здесь, в старом, стучащем колесами вагоне, поэтому на ближайшей станции странная пара выходит, совершенно не осознавая, где они, почему здесь и как вообще оказались в плену друг у друга. Ночь уже застлала темной мглой все вокруг, но Химу кажется, будто Мун освещает им дорогу. Ровно через полчаса он будет боязливо касаться тонкой кожи знакомого незнакомца в дешевом отеле и думать, что Чоноп – точно не человек, а сгусток чего-то там из космоса (в астрономии Хим абсолютно ничего не смыслит). Волосы Опа такие жесткие и кожа под прикосновениями Чана начинает светиться сильнее, что Ким боится обнимать его, будто сейчас тот просто исчезнет, пропадет так же быстро, как и появился. Химчану хочется верить, что это не сон, что он не сошел с ума и сейчас не очнется в провонявшем потом вагоне, среди таких обычных и заурядных людей, совершенно не похожих на его Чонопа, который сейчас изгибается от его прикосновений и кажется вот-вот, и в комнате станет совсем светло, как днем, от лучей, исходящих от лунного парня. Антрацитовые глаза Муна, полные желания, впились прямо в Кима, и тот не может сдержать стона. Наутро вместо Чонопа Хим находит опаленные лучами остывшие простыни и вспоминает, что звезды исчезают днем, и жалеет, что окончательно не помутнел рассудком прошлой ночью, обнимая саму частичку космоса. Взяв билеты до своей станции, до которой вчера он благополучно не доехал, Химчан вновь окунается в унылую атмосферу безделья и искренне надеется, что встретит Муна еще раз. Поезд сигналит три раза и трогается, скрипя старыми рельсами, но внезапно в купе Хима врывается пассажир, не успевший вовремя явиться на свое место. Он оглядывает койки живыми быстрыми глазами и спрашивает разрешение присесть. Химчан вглядывается в мягкие черты лица и, взглянув в глаза цвета ночи, кивает. Он уже знает, что на его следующей картине будет очень много черного и темно-синего вместе с вкраплениями золотого и бледно-желтого, подстать волосам Муна.