Уметь сказать вовремя главные слова

Маски. Безумное количество масок, которые мы носим и никогда не показываем настоящих лиц. Таковы люди, большинство людей. Быть звездой — значит, быть в маске почти всё время. Никогда не знаешь, где тебя подстережет очередная любопытная камера. Имидж для звезды — всё, и ничего важнее этого. И нет права показать себя иным, нежели задумано в сценарии твоей звездной жизни. Привыкнув носить маску, забываешь себя истинного, теряешь по крупицам, что утекают из песочных часов прожитого тобой времени, неумолимо и безвозвратно. Я не слишком стремился быть Лидером, не доверял себе, не был уверен, что смогу, но меня не спрашивали. Осваиваться в новой роли пришлось быстро, не давая себе возможности расслабиться, но даже обладая всеми инструкциями, я часто терялся, не зная, как поступить. Быть промежуточным звеном между согрупниками и менеджером — задача не из лёгких. Улаживать конфликты внутри самой группы, проявлять заботу и понимание — всё это мне приходилось делать, едва ли не двадцать четыре часа в сутки, первое время, до дебюта. Но, наконец, разношёрстная компания притёрлась друг к другу, сгладились острые углы, и я получил передышку. Мы много и упорно готовились, зная, что наша группа — это лишь пробный камень агентства, на пятки наступали более молодые, уверенные и талантливые, они подрастали, давая нам в полной мере ощутить всю силу конкуренции. И все же, у нас было несколько лет, чтобы проявить себя, закрепиться в этой нише и доказать, что мы не развалимся от малейшего дуновения. * * * Не помню, когда МинКи стал меняться. Измотанный и истерзанный тренировками, распевками, недосыпом и недоеданием, я почти ничего не замечал тогда. И для меня стало не слишком приятным сюрпризом, когда из милого, очаровательного макне полезли ледяные иглы скандальности, истеричности, агрессии и высокомерия. Я корил себя за невнимательность, ведь Лидер обязан это замечать. Я понимал, откуда растут ноги — наш тоненький, красивый, словно фарфоровая статуэтка, МинКи, которого стилисты обрекли на женственность образа, долго доказывал, что он сильный и крепкий парень. Ему приходилось выстаивать под градом шуток мемберов и менеджера, а я ему почти не помогал. В начале он смущался, краснел и оправдывался, дулся и обижался, затем стал отвечать, иногда не только словом. Не раз и не два приходилось останавливать его, когда он, через чур войдя во вкус, начинал махать кулаками. Строго соблюдая правила, он не бил никого по лицу, но разве получить под дых или ещё куда-то приятней? Я получал больше всех, вставая между ним и кем-то из ребят, но никогда не жаловался и не ругал его. Мне было достаточно одного укоризненного взгляда и он отступал. Моей огромной ошибкой было заканчивать инцидент, не пытаясь разобраться в причине поведения Рена. Он не говорил со мной об этом, и я каждый раз наивно полагал, что конфликт исчерпан. Фансервисом из меня и МинКи сделали пару, и мы успешно ее отыгрывали, хотя, я этот фансервис не жаловал. Вне камер и чужих глаз я не стремился подпускать к себе друзей для близкого контакта и не любил чьи-то прикосновения. Единственный, кого я терпел, был макне. Я заметил, что, обнимая меня, он за минуту успокаивается, стихает, становясь как раньше, милым и весёлым. Поэтому старался если не обнимать сам, то позволять ему виснуть на мне, брать за руку и класть голову на плечо, даже разрешал спать рядом с собой. Он постепенно возвращался в прежнее состояние: стал снова близок к БэкХо, шутил и смеялся, много дурачился; открыто восхищался внешностью и голосом МинХёна; пытался наладить языковой контакт с Ароном, который с трудом учил корейский, говоря вначале только на английском, активно помогал ему осваиваться. Когда-то он всегда был таким. А я радовался, что те ледяные иглы растаяли, и даже не предполагал, что МинКи их всего лишь отлично прячет. Отрастив шипы однажды, уже не можешь без них. Так и Рен. Со временем, он стал терпимее, но холоднее. Я чувствовал странное желание отогреть его, видеть улыбку, которая была нечастым гостем на кукольно-идеальном личике. Это прекрасно вписывалось в имидж Ледяного Принца, но замораживало инеем сердца тех, кто окружал его в повседневной жизни. Особенно сильно это влияло на меня. Тогда я и потянулся к нему, наплевав на всё. И теперь не МинКи обнимал меня и брал за руку, а я искал повод, чтобы сделать это. Он так радовался! Но я всё ещё не понимал, почему для него это настолько важно, пока он, отчаявшись достучаться, не подловил меня в один момент, открывая истинные намерения и чувства. * * * Я вышел из душа, встряхивая влажными волосами и наткнулся на макне, прислонившегося к косяку. Явно поджидал меня — глаза МинКи странно блестели, он был напряжён, как струна, которая вот-вот лопнет. Я обеспокоенно заглянул в его разрумянившееся лицо и спросил: — МинКи, ты хорошо себя чувствуешь? Что-то произошло? Он прищурился и медленно ответил: — Я устал, Лидер. Никогда не скрывал от тебя, долгое время, но ты или слишком занят, или просто не понимаешь намёков, придется действовать прямо. С этими словами он мягко подтолкнул меня к стене и поцеловал. Коротко и страстно. Отстранившись, пристально посмотрел в глаза. Сказать, что я был в шоке, это ничего не сказать. Но в следующую секунду пазл собрался воедино и до меня дошло всё то, что не доходило ранее: его ласковые взгляды, слишком тесные объятия, касания, нежность которых я фиксировал мимолетно, но не придавал значения, бурная радость от того, что я начал отвечать самостоятельно, тем самым введя его в заблуждение, ожидание в карих глазах и лёгкое разочарование от того, что я его не оправдал. Я глубоко вздохнул: — Прости, МинКи, я был слеп. Но я не знаю, что тебе ответить… — Просто позволь любить себя… — тихо ответил он и обнял меня. Я растерянно обнял его в ответ и задумался. Он невесомо коснулся моей щеки и прошептал: — Я не стану торопить тебя и подожду, когда ты сможешь ответить по-настоящему… Я столько тебя добивался, терпения у меня хватит… Мне не были противны его поцелуи и прикосновения, пожалуй даже наоборот. Быть может получится? Он очень красивый, МинКи, и мне ли не знать, каким ласковым он умеет быть. Но я всё ещё не уверен, что мне нравятся парни… Почувствовав мои колебания, МинКи решил помочь мне. Его второй поцелуй был глубоким и нежным. Я с упоением отдался во власть его губ и не заметил, как перехватил инициативу. Мои руки блуждали по его гладкой коже под футболкой, мне хотелось снять все эти ненужные тряпки и пройтись губами по его шее, груди, животу… Как только я осознал действительность, сомнения улетучились — МинКи мне точно нравится! И, все же, в некоторые моменты, особенно когда я оставался один на один с собой, мысль, что могу быть геем, была крайне неприятна мне. Так что, принять себя такого было не легко, но я скрывал это от МинКи, чтобы не расстроить. * * * С того момента всё пошло иначе — мы были вместе. Долгое время никто в группе этого не замечал, и так привыкли, что макне висит на Лидере. А потом нас застали страстно целующимися и всё поняли. К счастью, приняли, даже не слишком удивились, из чего я сделал вывод, что догадывались все, кроме меня. И вправду, слепой как крот. Ребят даже не напрягали наши совместные отлучки в душ — мы еще не имели полноценной близости, ограничиваясь руками и губами, но с каждым разом я всё острее ощущал, что Рену этого мало. Однако, я избегал заходить дальше, оттягивая момент, хотя МинКи давно был готов и настаивал. Но я пока не мог так легко переступить последнюю черту, к тому же, мне не хотелось делать это непонятно как и где, ведь своей комнаты у нас не было. Менеджер обещал, что вскоре мы переедем в более удобное помещение, где будет больше пространства, но пока всё оставалось как прежде. После очередного отказа, мне пришлось замаливать грехи долгими поцелуями и ласками. МинКи простил, но был очень грустным. Я сказал ему: — Это очень важно для меня, чтобы ты не испытывал боли и дискомфорта, я хочу любить тебя в постели, не шарахаясь от любого звука и не ожидая, что каждую минуту войдут. Как только у нас будет своя комната, это случится. Обещаю! Про себя я подумал, что действительно выполню свое обещание, чего бы мне это не стоило, пусть даже придется наступить себе на горло — глупо идти на попятный, когда уже так далеко зашел. Рен на мои слова улыбнулся и повеселел. И вот, наконец, долгожданный переезд, отдельная комната, близость, от которой срывает крышу и невозможно сдержать стонов. И осознание того, что я люблю его. Сильно и неудержимо. Я не сказал этого вслух, мне было страшно. Рвалась последняя нить, связывающая меня с, пусть и мнимой, но какой-никакой, свободой. Будто бы я так способен был отступиться от МинКи! Странное ощущение, но оно меня успокаивало. МинКи ни разу не выразил недовольства тем, что я молчу и лишь ласково улыбаюсь на его «люблю тебя, ДжейА». Он ждал. А я не смог подавить свой страх и произнести эти слова. Идиот. Не скажу, что наши отношения были прочными. Бывали и ссоры, даже скандалы, попытки приревновать, смехотворные в силу ограниченности кандидатов, мы могли по нескольку дней не разговаривать друг с другом, пока кого-нибудь из ребят это не выводило из себя — тогда нас чуть ли не пинками подгоняли к друг другу, заставляя мириться. Рен любил меня открыто, мог тихонько ласкаться при всех, не заходя, впрочем, далеко, а я стеснялся ребят и менеджера (хотя, последний был в курсе) и не мог лишний раз проявить себя. Это казалось каким-то неправильным — выставлять чувства на обозрение другим, пусть и очень близким, людям и, порою, сказывалось даже на фансервисе, излишков которого я избегал. Я так считал, но МинКи был иного мнения и бесился, закатывая очередную истерику. Он думал, что я стыжусь связи с ним, плакал и страдал. Я много раз разубеждал его в этом, и, хоть он прощал меня, чувствовалось, что осадок оставался. Если бы я только сказал ему тогда о своей любви, всё могло бы быть иначе, ведь он уже доказал мне, каким терпеливым может быть. Но я молчал. Его боль росла, а разочарование крепло. И вместо того, чтобы развеять сомнения в пух и прах, этим молчанием я лишь помогал выстраивать стену между нами. * * * Когда нам объявили, что к группе присоединится парень из Китая, Джейсон, ребята восприняли это по-разному: Арон спокойно, МинКи радовался новому человеку — он вообще любит все новое, а Бэк и Мин вздыхали — нам хватило когда-то Квака с его языковым барьером, а китаец совершенно не говорил на корейском, да и английского не знал. На меня, как на Лидера, возлагалась ответственность позаботиться о Джейсоне и в этом я очень надеялся на живого и непосредственного МинКи — он отлично мог поладить с кем угодно, если хотел. Рен обещал мне помочь, и я не сомневался, что у него это получится. Джейсон оказался старше нас, но был вежлив, внимателен и пытался всячески понравиться. Мы тоже не остались в долгу, МинКи старался больше всех — он постоянно находился рядом с новеньким, даже переехал к нему в комнату, приходя ко мне только на ночь, общался с парнем, как мог, веселил и проявлял искреннюю заботу, почти полностью освободив меня от этой задачи. Я не возражал — других дел хватало по горло. Джейсон как и я, был рэпером и танцором, ещё и пел очень хорошо — привлекательный, яркий, стильный, а главное, опытный… Почему я раньше не забил тревогу, озабоченный своими делами? Ведь мы с ним очень похожи — в нем с лихвой было того, чем гордился во мне Рен. И они много времени проводили вместе, Джейсон не скрывал своего восхищения МинКи, любуясь красивым макне, а МинКи заливисто смеялся в ответ, сияя глазами. И снова, влюблённость Джейсона увидели все, кроме меня. Первым, кто обратил моё внимание на данное обстоятельство, был Арон. Это случилось в студии, Рен и Джейсон отрабатывали танец для дуэтного выступления, а я наблюдал. Танец был великолепным, я сам разучивал его, тренируясь с МинКи: чувственный, горячий, контактный. Арон подошел ко мне и аккуратно увлек в сторонку: — Эти двое неплохо спелись, — сказал он с сильным акцентом, — Как считаешь? Я пожал плечами: — Они отлично ладят, и слава Богу! Тебя что-то настораживает, Арон? Хён внимательно посмотрел на меня и ответил: — ДжейА, они очень близки и будут вдвоём выступать… Я удивлённо уставился на него: — И? Что ты хочешь этим сказать? Они близки, но я сам просил Рена помочь китайцу адаптироваться — кто кроме него еще так хорошо справился бы с этим? Арон покачал головой: — Лидер, ты так наивен… Я отмахнулся: — Прошу тебя, хён, оставим это! Арон не стал возражать и отошел, вздыхая и поглядывая на меня с сожалением, а я злился. Какого чёрта? МинКи любит меня, мы уже столько времени вместе, не смотря ни на что. Почему я должен подозревать его? Ни один из нас не пытался разорвать эту хрупкую связь, оба дорожили ею. И он, правда, любит только меня! О том, что сам так и не сказал ему о своих чувствах, я даже не вспомнил. И не думал, как больно ему от этого, тоже. Вскоре мы уехали покорять просторы Китая. В гостинице Рен поселился с Джейсоном. Они постоянно куда-то отлучались, породив в моей душе неясную тревогу. Она была навеяна не только словами Арона, но и поведением самого МинКи — он общался со мной легко, без лишних нежностей, казалось бы ничуть не страдая от вынужденной разлуки (им с Джейсоном приходилось много работать вдвоём, мы редко виделись в свободное время), в тот момент как я терзался мыслью, что провожу столько часов без него. Ни одну ночь он не спал рядом со мной, оставаясь в комнате Джейсона, мотивируя тем, что нужно высыпаться как следует. Было ужасно тоскливо. Именно в это время я особенно остро понял, как сильно люблю его, как скучаю… Масла в огонь подлил всё тот же Арон, внезапно спросив: — Ты говорил МинКи, что любишь его? Я покачал головой: — Нет, пока не говорил… А что? Арон схватился за голову: — Лидер, ну ты даёшь! Как ты мог так просто отпустить его с этим китайцем, даже не заботясь о том, чтобы он узнал о твоих чувствах?! Я не на шутку разозлился: — Да что это изменило бы?! — Многое! Ты слепец, ДжейА, ведь Джейсон влюблён в МинКи. И признался ему! Я опешил: — Что?.. С чего ты взял? — Видел и слышал. Это те немногие слова, что знает наш китаец на корейском. Да и так не сложно догадаться о смысле, если видишь ситуацию. Он держал МинКи за руку, что-то говорил ему, а наш макне заливался краской и смущённо прятал глаза. Но руки не отнял… И против не был. Тогда мне стало неприятно за тебя, но сейчас я его понимаю — Рену хочется, чтобы его любили. И разве Джейсон чем-то хуже тебя? — сказал Арон, заглядывая мне в глаза. Я понял, что мне не хватает воздуха. Очередная картинка-пазл сложилась в деталях, камнем оседая в душе. Идиот, какой же я идиот! Я закрыл лицо руками и сполз на пол, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Только бы ничего не случилось… Пожалуйста, пусть МинКи не сделает то, о чем я так боюсь подумать! Если он бросит меня…я не смогу жить! С этого момента я в нетерпении ждал, когда смогу увидеться и нормально поговорить. Случай представился лишь пару дней спустя — я услышал, как хлопнула дверь в их номер и помчался туда. Постучал и замер в ожидании. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Наконец, дверь приоткрылась и выглянул Джейсон. При виде меня его лицо стало немного недовольным, но не пригласить в номер он не посмел, соблюдая вежливость. Я вошел и увидел Рена, который небрежно снимал бижутерию, лежа на кровати Джейсона. Он поднял на меня глаза и нахмурился: — В чем дело, ДжейА? Мы устали и хотим спать… Что-то срочное? Вот так. Даже не «здравствуй», а «В чем дело?» и «Мы»… Сердце болезненно сжалось. Я глубоко вздохнул: — Да, срочное. Мы можем выйти, поговорить? МинКи поджал губы и прищурился: — Понятно… Что ж, выйдем. Мы прошли мимо молчаливого Джейсона. Парень попытался остановить МинКи, с беспокойством поглядывая на него — он ничего не понял, но по лицам и интонациям не сложно было догадаться о возникшем напряжении. Рен обернулся и послал ему ласковую, успокаивающую улыбку, больно ранившую меня — раньше он улыбался так только мне… В коридоре гостиницы было безлюдно; МинКи прислонился к стене и сложил руки на груди, словно отгораживаясь от меня. Я встал напротив и как можно спокойнее посмотрел в его лицо. — Так что ты хотел сказать? — прохладно спросил он. — Я люблю тебя, — просто ответил я. МинКи недоверчиво приподнял одну бровь: — Неожиданно… Однако, никакой радости у него я не увидел. Внутри меня всё похолодело. Я торопливо добавил: — Прости, я давно должен был сказать тебе это! Очень давно… Рен внезапно посмотрел на меня ледяными глазами и отчеканил: — Ты прав, Лидер, давно надо было сказать. Но теперь… Теперь ты опоздал. Пространство поплыло перед глазами, а слышать я стал словно через вату. — Джейсон?.. — шёпотом спросил я, борясь с подкатившей к горлу тошнотой. — Да, Джейсон. — ровно подтвердил МинКи. — Он мне очень симпатичен. Давай останемся друзьями, мы с тобой больше не пара, ДжейА. «Мы с тобой больше не пара, ДжейА» — эхом отдалось у меня в сердце и я, пошатнувшись, почувствовал, что проваливаюсь в темноту. Очнулся на кровати, у себя в комнате, менеджер и ребята вокруг меня переглядывались с беспокойством. Джейсона не было, а Рен сидел неподалёку и прятал мокрые глаза. Мне помогли принять полусидячее положение и дали воды. На вопрос, что случилось, я ничего не ответил, но, кажется, все и так догадались. Менеджер попросил всех выйти, а мне сказал: — Ты Лидер и айдол, ДжейА. И обязан быть сильным, что бы не произошло. Завтра последние общие мероприятия, послезавтра улетаем домой. Рен вернется через два дня после нас, у него ещё одно шоу и интервью совместно с Джейсоном. Впоследствии мы будем сотрудничать с этим китайцем, тебе нужно смириться… И настроиться. Не раскисай! А сейчас отдыхай. Он говорил правильные слова, но на лице было сочувствие и понимание. Я кивнул и закрыл глаза. Не было сил шевелиться и говорить. Не было сил даже думать. Я уснул и спал, к счастью, без сновидений. Утром я двигался на автопилоте, говорил на автомате, и вообще все делал, как робот. Голова была совершенно пуста. Последняя общая шоу-программа прошла гладко, меня почти ни о чем не спрашивали, в основном говорили Джейсон и Рен, да ребята по-очереди. Я выжал пару улыбок вначале и в конце, помахав рукой в камеру. Вышел и сразу сел в машину, никого не дожидаясь. Через час мы отправились на прогулку по городу, я немного отвлёкся, потому что Джейсона с нами не было. МинКи вёл себя со мной, как с другом. Я не возражал — просто не было сил. Но улыбался натянуто и камера часто уезжала в сторону, чтобы не ловить в кадр моё каменное лицо. К вечеру я немного ожил и проснулась обида. Поймав момент, когда нас не снимали, я тихо спросил МинКи: — Почему ты мне сразу не сказал? Месть? — Нет, — недовольно ответил Рен. — Я думал, ты и так понял, ещё в Корее… — В Корее? — перебил я. — Так вот когда всё началось… Какой же я дурак! Ведь мне говорили, а я верил в тебя, в твою непогрешимость, — я горько усмехнулся и ускорил шаг. МинКи сразу отстал, краем глаза я видел, как он отворачивается, закрыв лицо руками. Вероятно он плакал, потому что на некоторое время пропал из виду, потом снова появился — ему освежили грим и поправили прическу. Ко мне он больше не подходил, лип к Арону, МинХёну и БэкХо, а меня демонстративно игнорировал. Мне было больно, но я держался. Утром самолёт в Корею и два дня выходных. Без него. Будет время отдохнуть и прийти в себя. «Поплакать и побиться головой о стену…» — услужливо поправил внутренний голос, но я отмахнулся от него. Было уже темно и все устали. Я объявил, что возвращаюсь в гостиницу, а остальные как хотят. МинХён и Бэк меня поддержали, Арон с МинКи бегали и дурачились, сказали, что придут чуть позже. Я развернулся и, не прощаясь, пошёл к машине. Утром, перед отлётом, я узнал от менеджера, что Арон и МинКи слегка поссорились. Арон высказал ему пару ласковых и даже подзатыльник дал. Он, оказывается, для этого и задержался. У меня стало немного теплее на душе, но умом я понимал, что сам тоже хорош. Пожалуй, если хён отвесит подзатыльник мне, возмущаться не стану… Все выходные я провалялся с приставкой, стараясь ни о чем не думать, но боль никуда не уходила. Она прочно поселилась и съедала изнутри. По возвращении Рен помирился со мной. Извинился за молчание, я тоже… Пришли к выводу, что просто обязаны сохранить дружеские отношения, ведь как-то надо жить дальше. Джейсон остался в Китае. Он должен был периодически приезжать сюда, и наоборот, мы туда. Но это было бы еще не скоро, я надеялся, что до этого смогу успокоиться. Да и Рен, я знал, не станет на моих глазах вешаться на шею Джейсону, не садист же он, в конце-концов… Однако, что-то там с китайской компанией не заладилось, стороны так и не пришли к соглашению. В итоге нам было объявлено, что Джейсон более не является участником нашей группы. Это случилось несколько недель спустя, после приезда из Китая. Я на тот момент мог владеть собой и, с беспокойством, взглянул на МинКи. Ему, наверное, больно сейчас… К моему удивлению, Рен воспринял новость как и все — удивился, немного расстроился и посочувствовал Джейсону. Китаец был с нами слишком мало, чтобы мы успели привыкнуть к нему и привязаться. Однако, сам МинКи, казалось, вовсе не страдает. Я совершенно не понимал, почему, но спросить не решался. Рен, как вернулся в Корею, остался в их с Джейсоном бывшей комнате; я был и рад, и расстроен. Всё же, тяжело находиться бок о бок с человеком, к которому не угасла любовь. * * * Месяцы шли, душа постепенно успокаивалась. Стало легче дышать в его присутствии, я все чаще был искренним в своих дружеских проявлениях к МинКи, но разлюбить не смог. Работы было очень много, но все же ее не хватало, чтобы заглушить мои сумасшедшие чувства. Рен внезапно решил сменить образ с женственного на обычный — его коротко постригли и выкрасили в темный. Это его ничуть не испортило, хотя мне нравилось то, что он похож на девушку. Однажды я случайно услышал разговор между МинХёном и Реном по этому поводу. — Почему ты решил так кардинально поменяться? Это может повредить твоим рейтингам, МинКи, — сказал Мин. — Переживу. Надоело быть похожим на девочку! Да и кому это нужно теперь?.. Ему точно не нужно. — горький вздох. Я был уверен, что он — это Джейсон. Но надежда вспыхнула во мне тусклой искоркой, ведь не зря МинКи не переживал, что китаец больше не в составе группы. Быть может, макне не любит его?.. Однако, я тут же одернул себя — ко мне его чувства уже угасли, не зачем ворошить прошлое и ждать непонятно, чего. И снова меня пронзила боль, но уже не такая острая, как когда-то, а тупая и ноющая, как старая рана. Как и ожидалось, рейтинг Ледяного Принца заметно упал из-за смены образа. Менеджер распереживался и велел придумать, как его поднять. МинКи усмехнулся: — Раз уж я больше не Ледяной, то покажу, насколько горячая штучка! Если раньше наш макне любил изображать элементы стриптиза лишь движением, то теперь разошелся не на шутку — он оголял торс, с заметно подкаченным прессом, едва ли не при каждом удобном случае, демонстрируя возросшую сексуальность. Мнения фанаток разделились: одни визжали от восторга и восхищались, как он повзрослел, другие едва не плакали, третьи же возмущались, вопрошая — «Где наш невинный светловолосый мальчик? Верните!». Рен не обращал внимания и продолжал задуманное. Шкала рейтинга медленно поползла вверх. Я старался лишний раз не смотреть на его, такое красивое и, по прежнему желанное, тело. Меня выкрасили в блонд, это тоже вызвало шквал негодования — по мнению большинства фанаток мне так совершенно не шло. Я был с ними полностью согласен. Стилисты пообещали, что когда блондинистые пряди сильно отрастут, мне вернут темный цвет, а пока приходилось довольствоваться чёрте чем на голове и это раздражало. МинКи к моим переменам отнесся загадочно. Он подошел и потеребил мои волосы, разгладил: — Пусть говорят, что хотят — ты красивый, ДжейА, самый красивый! — страстно проговорил он, пропуская светлые прядки сквозь пальцы, и поспешно удалился, таинственно улыбаясь. На миг мне показалось, что он сейчас прильнет ко мне, обнимет… Наваждение прошло лишь с его уходом. И снова та самая искра надежды обдала меня теплом. Я уже не мог и не хотел ей сопротивляться. И, как выяснилось, не зря. * * * У нас с МинКи теперь почти не было фансервиса, хотя Рен несколько раз пытался его возобновить. Я активно сопротивлялся, порою даже грубо, но МинКи не желал сдаваться. Однажды вечером я не выдержал, позвал его к себе в комнату и поинтересовался: — Зачем ты это делаешь? Менеджер давит? Почему он мне сам, в таком случае, ничего не сказал? МинКи вдруг опустил голову и тихо ответил: — Нет, менеджер меня ни о чем не просил… Сердце заколотилось: — Но…зачем тогда? Он поднял на меня глаза и сказал еще тише: — Я хочу всё вернуть, ДжейА… Ты мне нужен… Мне захотелось плакать и я сцепил зубы. Кое-как выровняв дыхание, процедил: — Нужен? А как же Джейсон? МинКи встряхнул челкой и тускло сказал: — Мы не встречаемся. У нас практически ничего не было. — Практически?! — Да! — Рен твёрдо смотрел на меня. — Он поцеловал меня один раз, в Китае, после чего я понял, что ничего к нему не испытываю, и честно сказал ему об этом. Он нравился мне в начале. Очень приятно осознавать, что тебя любят. Хоть кто-то… Я был уверен, что ты ко мне этого не чувствуешь, извини, — он опять опустил голову. — Когда ты это опроверг, в коридоре гостиницы, я подумал, что просто не хочешь расставаться, однако не поверил… Но ты потерял сознание от моих слов, тут я понял, что был не прав, и ты любишь меня… — А потом? — с горечью спросил я. — Почему ты потом не вернулся ко мне? МинКи чуть отвернулся. По его щекам заскользили прозрачные слёзы: — Я боялся, ДжейА… Не хотел причинять боль, думал, ты не простишь меня. Но я не могу без тебя, пойми, пожалуйста! — он заплакал, пряча в ладонях лицо. — Я люблю тебя… Меня подбросило словно пружиной. Миг — и я был возле него, прижимая к себе крепко-крепко. Он обхватил меня руками и с силой притиснулся, утыкаясь мокрым лицом в шею. Я почувствовал его горячее дыхание, слезы и услышал сдавленные рыдания. От этого моя выдержка лопнула и собственные слезы полились потоком. Так мы и стояли, плача и обнимаясь, изливая друг другу горечь и боль разлуки, потери и накопившихся сожалений. Когда успокоились и привели себя в порядок, смогли, наконец, поговорить. Я узнал, что чувства Рена никогда не остывали ко мне, но его жгла обида — он и в самом деле думал, что я не люблю его так же, как он меня. Я ужасно раскаивался в этом — какой же дурак! Скажи я вовремя о своих чувствах к нему, никакой Джейсон не смог бы занять мое место даже на одну секунду! Мы несколько раз извинились друг перед другом и разъяснили все недомолвки. Я напомнил Рену его разговор с МинХёном по поводу смены имиджа, МинКи подтвердил, что под «ним» подразумевал меня, и только меня. Я был совершенно счастлив! Но заверил, что он мне любой нужен, не важно, с длинными волосами или без них, я просто его люблю, и точка. МинКи выдохнул с облегчением — он, оказывается, довольно сильно переживал, что может не устроить меня в теперешнем виде. Вот глупый! Я заулыбался и поцеловал его. Этот поцелуй стер все сомнения и разорвал границы, выпустив желания наружу. За ним последовал другой, глубокий и горячий. Терпеть мы больше не могли. Моя комната, запертая дверь, кровать; наше жаркое дыхание, тесные объятия; страстные поцелуи, томные стоны и сдавленно-прерывистое — «еще, любимый, еще…». Я не знаю, сколько прошло времени, но когда мы очнулись, занималось утро. Мы улыбнулись друг другу и уснули совершенно счастливыми. Наутро я проснулся от чьего-то взгляда — рядом со мной лежал полуодетый МинКи и с милой улыбкой разглядывал сонного меня. Я сладко потянулся и сграбастал свое чудо в крепкие объятия. Он пискнул, засмеялся, кое-как высвободился и сказал: — Пока ты спал, я уже успел перенести сюда все свои вещи и разложить по местам. В той комнате теперь будет жить Арон-хён. Он сказал, что не пустит меня обратно ни под каким предлогом, так что, лучше бы нам больше не ссориться и не расставаться. Я поцеловал его и заверил: — Не думаю, что для этого будут причины — я слишком сильно люблю тебя и больше никому не отдам! Он солнечно мне улыбнулся и тесно прижался: — Я уже сказал о нас менеджеру, он обрадовался. Через несколько дней мы с тобой летим в Японию — будем вдвоем представлять нашу группу и продвигать альбом. — Да, он предупреждал меня еще недели две назад, но тогда я боялся, что не выдержу быть с тобой все время, — я уткнулся носом в его ключицу и погладил теплое плечо. — А теперь безумно рад… И, все же, могу я попросить тебя? Он кивнул, тогда я продолжил: — Пожалуйста, не будем перегибать с фансервисом. Мне не легко, ведь отношения настоящие и все наши чувства искренние, но чужие глаза и мнения способны облить их грязью. Я не хочу… МинКи обнял меня и ответил: — Я понял. В этот раз я тебя, действительно, понял. Фансервиса будет столько, сколько сам захочешь и в рамках того, что скажет менеджер, не больше. Я тоже просто хочу любить тебя… — он вдруг хихикнул. — Хотя, мне и жаль наших шипперов — прежних ДжейРенов они увидят не скоро! И будут скучать. Я улыбнулся: — Мы будем напоминать им о нас. И иногда выкидывать какой-нибудь номер, чтобы побаловать их! Мне бы обратить внимание на загоревшиеся глаза макне, но я вечно — слепой кутёнок. Хотел ДжейА номеров — получи! Ох, как он впоследствии отрывался!.. То мою руку целует на записи, то на выступлении подставляет мне свои красивые губки прямо на сцене, на глазах сотни зрителей, так что приходится чуть ли не пальцами хлопать по этим бесстыжим, таким сладким и манящим, розовым лепесткам (пару раз, машинально, чуть не поцеловал, в самом деле!); то он целует меня через флаг, и ладно бы невинный чмок в губы, так ведь нет! А сколько раз мне приходилось шлепать его по упругой заднице, чтобы не крутил передо мной, а ведь он, зараза такая, именно этого и добивался! И это, по его мнению, минимум фансервиса! Зато все довольны. Ну, почти — фанатам всегда мало, что уж поделаешь. И все же: Эй, фанаты, попридержите коней — это наша личная жизнь, как-никак, найдите себе другое развлечение! И, да, обещаю и клянусь — JRen forever!!!