Alternative

      Для Уилла, человека, который четко придерживался правильного режима сна, было крайне неестественно бодрствовать в ночное время суток. Однако теперь, насладиться спокойным здоровым сном Спирсу удавалось всё реже и реже. Еще совсем недавно, начальник организации "Несущие смерть" мог похвастаться тем, что у него практически никогда не бывает бессонницы, но сейчас, лежа в своей холодной одинокой постели и бесцельно разглядывая потолок, Ти Спирс с отчаяньем и безысходностью понимал, что сейчас ему не удастся вздремнуть даже на час.        В безуспешных попытках усмирить навязчивые мысли, посещающие его, он снова и снова повторял самому себе, что он не должен беспокоиться о судьбе практически незнакомого человека, которым, по сути, и являлся ему Рональд. Но чем больше мужчина старался изгнать из своего сознания даже самую малейшую мысль о своем подопечном, тем сильнее рассыпалась его уверенность в том, что эти странные чувства совершенно безосновательны и не имеют под собой никакой почвы. И это по-настоящему пугало Уилла тем, что напоминало ему о том, что он почти забыл. О его прошлой, человеческой жизни. О том, что он хотел выбросить из своего сознания и никогда не вспоминать. Но, к сожалению, прошлое периодически напоминало о себе, вне зависимости от желания своего владельца. Вот и сейчас, память безжалостно вытряхивала на Уильяма все подробность его безрадостного прошлого.       Невольно и нехотя перебирая собственные воспоминания, поднимая из самых глубин то, что уже не исправишь и не возвратишь, жнец постепенно погружался в тяжкие раздумья, которые, однако, вели его к осознанию. Прикрыв глаза и полностью откинувшись на подушку, брюнет, превозмогая душевный дискомфорт, вспоминал то, что когда-то стало причиной его собственноручно устроенной смерти.       Когда-то давно Уильям не являлся холодным и педантичным до мозга костей начальником. Но это было настолько давно, что иногда мужчина уже и сам сомневался, было ли это на самом деле. Но сейчас, когда вокруг не было ничего, кроме сумрачных очертаний комнаты, а в доме царила практически полная тишина, жнец чувствовал все так, будто это было только вчера.       Каждая прошедшая секунда казалась вечностью. Со стыдом и тоской к нему возвращались моменты последних лет его жизни. Те долгие месяцы, что стали решающими в его непродолжительной жизни и привели его к печальному концу. И те поступки, что обрекли Уильяма на вечное существование, без покоя и надежды на то, что его тяжкий грех когда-либо будет прощен.       И даже в такой нелегкий для него час, единственное, о чем действительно беспокоился Уилл, это то, в порядке ли сейчас Рональд? Вот уж чего он не желал, так это того, чтоб ночь для молодого стажера оказалась такой же тягостной и полной отчаянья. Холодной и одинокой.       Рон проснулся, едва непроглядную ночную тьму начали сменять синеватые предутренние сумерки. Что являлось достаточно удивительным, учитывая то, что он провел добрую половину ночи в состоянии бодрствования. Не смотря на это, Нокс чувствовал себя совершенно выспавшимся, а приятная ломота во всем теле лишь дополняла впечатление хорошего утра. Все, что произошло вчера днем, казалось теперь чем-то далеким и совершенно неважным. О пугающем собственническом поведении Сатклиффа юноша предпочитал даже не задумываться. В данный момент все было более чем замечательно, и он не желал портить себе прекрасный настрой подобными размышлениями.       Грелль, в отличие от своего подопечного, все еще мирно спал. Зная, что наставник не любит вставать раньше положенного, юноше предусмотрительно не хотелось будить Алого Жнеца. Однако же и сам он встать не мог, так как покоившаяся на его талии рука аловолосого не дала бы ему спокойно подняться с кровати, не потревожив при этом Сатклиффа.       -Грелль… - Решив попытать удачу, тихо позвал Рональд, попробовав аккуратно выбраться из крепких, даже во сне, объятий старшего жнеца. Впрочем, попытка сделать это, не разбудив Алого Жнеца, оказалась, как Рон и ожидал, безуспешной. Сон Алого Жнеца был невероятно чуток, хоть с виду и могло показаться иначе. Он частенько спал, даже не дыша и не подавая каких-либо признаков жизни. Кроме, конечно, того, что прижимал к себе своего протеже поистине стальной хваткой. Сначала стажера это невообразимо пугало, потом просто вызывало чисто исследовательский интерес, но, в конце концов, он просто привык и не обращал на такие незначительные странности своего наставника никакого внимания.       -Рон! – Еще сильнее притягивая ученика к себе, сонно прикрикнул Сатклифф, не давая юноше и шанса отодвинуться. – Даже не пытайся, я тебя не отпущу. – Неумолимо пробормотал аловолосый, когда Нокс начал вяло сопротивляться. В ответ на эту реплику сам младший жнец лишь неудовлетворенно засопел, но попытки вырваться прекратил, так как прекрасно знал по уже приобретенному опыту, что это более чем бесполезное занятие.       Смиренно вздохнув, Рональд, стерпевшись со своим положением, сам прильнул к Греллю, зарывшись носом в ниспадающие по плечам волосы, что в предрассветной мгле казались темно-багровыми. Невольно залюбовавшись сим зрелищем, Нокс и сам уже был рад, что все еще находиться в донельзя уютных объятиях Алого Жнеца.       -Ронни… Драгоценный мой… - Уже гораздо более нежно, чем пару минут назад, пробормотал Сатклифф, любовно проводя рукой от поясницы до самого затылка, ласково и почти невесомо проводя пальцами по волосам своего подопечного.       Юноша, и сам уже подавшийся внезапному порыву, потянулся к старшему жнецу за поцелуем, тот час же его получая. Хоть такое было и не в первый раз, каждый раз сердце Рональда будто на пару мгновений останавливалось. Даже такое кратковременное и неловкое со сна касание губ было чем-то особенный, тем, за что младший жнец готов был простить Алому Жнецу все его странности, ревность и импульсивность.       -Доброе утро, - все-таки разбуженный стараниями Нокса, необычно тихо для себя самого, произнес Грелль, чуть приподнимаясь на подушке. Взглянув на Рона, выглядящего невероятно довольным и счастливым, он и сам невольно улыбнулся.       Ложкой дегтя в этой идиллии было разве только то, что вчера он опять чуть не причинил боль тому, кто стал для него так дорог. Но единственное, что он мог теперь сделать с этим, это мысленно пообещать себе никогда больше не позволять своей импульсивности возобладать над разумом и надеяться, что эти события не оставит в душе его подопечного неприятного осадка, который скажется на их отношениях.       Но в данный момент, все было так, как надо. Ощущение правильности и совершенства происходящего для них обоих было настолько сильным, что уверенность в том, что так будет и дальше, не подвергалась никаким, даже малейшим сомнениям.