Токийский голубь: Падение голубя.

Давай же, пристрели меня! Я приму на себя столько пуль, Сколько тебе захочется в меня отправить Если это то, чего ты желаешь, То просто пристрели меня. DAY6 — Shoot Me

      Нимура внезапно встал с кресла и обошёл вокруг нас. Наверное, кабинет Вашу в главном управлении проклят. В прошлые свои разы я стояла тут перед Цунейоши-саном, но страх был не меньше, чем перед Кичимурой Вашу сейчас. Ладони вспотели, колени подогнулись и если бы не Амон, за чью хламиду я цеплялась, наверное бы сползла вниз по ближайшей стене. Котаро был спокоен и с Фурутой разговаривал уверенно, даже не как с начальником, а как с равным. Этот привычный сдержанный тон потихоньку успокаивал и я наконец-то начала вникать в суть разговора: — Значит, Маруде захватил власть в двенадцатом районе, интересно-интересно, — Фурута гаденько ухмыльнулся, — А не отпустить ли мне вас восвояси? С одним условием, разумеется. — Хочешь чтобы мы шпионили для тебя? — спокойно спросил Амон, но если раздражение в голосе он смог скрыть, то раздражение на лице выдало мужчину с потрохами. — Близко, но не совсем. Вы должны будете не только докладывать о его действиях, но и выполнять мои приказы по мере того, как Маруде начнёт действовать. — Отказаться мы, естественно, не можем? — Почему? Я же не тиран. Уверен, в V обрадуются и дочке Вашу и гулю, угробившему немало их источников дохода и экспериментов, — Фурута довольно улыбнулся и прожёг меня взглядом. Я позорно потупилась. Господину Кичимуре удалось меня напугать, и вовсе не пленом и опытами у V, а тем что они пленят Котаро. — Хорошо, будь по-твоему, — сквозь зубы согласился Амон.       Мы вернулись только рано утром. Амон сопел как недовольный ёжик и я понимала почему. Снова все испортила. Котаро ведь не просто так решился работать с Фурутой: он хотел уничтожить V, а своим поступком я откатила Амона назад. ***       Сейдо было тошно. Он сидел у окна и зачем-то мешал кофе ложкой. Напиток давно остыл, но гулю было не до него, просто монотонные действия успокаивали. Амон-сан вернулся в "Лунный свет", ошарашив всех и поставив Маруде-сана на место. Когда они разговаривали, Такизава видел, что о прежней субординации не может идти и речи. Но по какой-то неведомой причине и закреплённый за Ицуки-саном кабинет остался при нём, как и его вонючие люди. Амон что-то там объяснил про расследование, связанное с V, но Сейдо казалось, что информацию его мозг вбирал в себя, как дырявое ведро воду. К тому же с возвращением Амона работы у Сейдо стало меньше, что совсем не пошло на пользу парню. Раньше у него времени на мысли не оставалось, а сейчас… А сейчас он с Мадо пару раз за неделю словом перекинулся. Хотя девушка старалась для Такизавы, принося кофе, помогая с документацией, но её присутствие действовало на парня угнетающе."Я просто хотела найти себе тихое место…» А что если вскорости она найдёт это место с кем-то из людей Маруде? Сейдо часто думал об этом, ворочаясь по ночам, раздражаясь днём. Его бесило все: слишком вкусный кофе, слишком короткая юбка, и мужчины, заглядывающиеся на её ноги. Почему-то, с пониманием того, что он не может навязываться Акире и должен уважать её выбор, Такизаву одновременно поглощала пустота и невозможность забыть эту девушку. По-настоящему отпустить. Это вызывало чувство злости, в первую очередь, на самого себя. И только одна вещь забавляла Сейдо: вечером Акира все так же заглядывала в его комнату.       Такизава с грохотом поставил чашку на стол и двинулся в сторону кабинета Маруде:  — Такизава, что тебе тут надо? — спросил Ицуки-сан, недовольно отрываясь от бумаг.  — Вам же нужен был разведчик в тайную лабораторию V? Я готов.  — Ты уверен, что на это сгодишься?  — Да, — твёрдо ответил Такизава, — у меня отличный нюх и скорость, лучшего кандидата вам не найти.  — Хорошо, тогда заходи после обеда, представлю связного.        Вечерок выдался прохладным. Мы с Амоном собирались подбросить домой Акиру, а потом заехать в первый район, Амону надо было забрать кое-какие вещи и документы. Машина стояла чуть поодаль, а у самого входа остановилось такси, и Сейдо как раз помогал в него сесть девушке. Я машинально принюхалась и поняла, что это человек. Они улыбались друг другу. Ситуация заинтересовала не только меня, но и ребят. Амон хмыкнул, Акира напряглась и подалась вперёд. Сейдо запрыгнул в такси и машина тронулась с места. Акира резко подобралась.  — Я пройдусь, — холодно сказала девушка.  — — Зачем…- я попробовала возразить Мадо, но она уже успела завернуть за угол.  — Пусть идёт, — сказал Котаро, — за ней проследят.  Мне нечего не оставалось, как подчиниться Амону и мы направились к машине.        Едва избавившись от лишних глаз Мадо побежала. Ей не мешало ни узенькое пальто, ни небольшой каблук, ни юбка-карандаш. Хотелось кричать. Перед глазами стояла улыбка Такизавы, а в голове барабанным боем били его насмешливые слова: «Ну, что ж... Спасибо. Прям, камень с души упал…» Он совсем недавно снова спас её, уберёг от последствия глупости, которую совершила Акира. Это она теперь обязана ему. Тогда, в том далеком прошлом ей следовало заткнуть свой рот. И тогда не было бы тех молчаливых кивков и полусотни слов по делу за две недели. Он легко вычеркнул её из своей жизни. Он… Почему Акире так больно даже в мыслях имя его называть. Сейдо. Мадо ускорила бег, споткнулась о камень, больно упала на неплотно прилегающие к друг другу плитки. Сломала каблук, разодрала колготки, разбила в кровь колени и ладони. Сейчас Акире казалось, что в целом мире не осталось ничего и никого правдивого, все просто играли свои роли разделившись на покорных хищников, надменных охотников и глупых жертв. Чтобы добраться до дома в таком виде Мадо пришлось поймать такси. Но приехав в квартиру она еще больше отчаялась. Здесь было темно и одиноко. Разбитые коленки щипали, но Акире явно было не до них, она упала на диван и зарылась лицом в подушки. Прошло полчаса пустого лежания, под мурлыканье Марис Стеллы. И когда Такизава вернулся Акира уже спокойно готовила ужин. Он даже не поздоровался. Просто кивнул, и прошел в свою комнату. У Акиры упала ложка. Такизава вернулся. Все же вернулся. ***       Амон закопался в бумагах, я выгребла с полки немногочисленную одежду Котаро. Он не стал запариваться с обустройством этого жилища. И здесь всего было по минимуму. Тем более я не ожидала увидеть тут гостя. — Съезжаешь? — едва открыв дверь без предисловий начал Донато-сан. Как интересно, гуль открыл квартиру своим ключом. Амон ему настолько доверяет? Нет, это было понятно по взгляду Котаро. — Какое твоё дело? — зло отозвался Амон. Сейчас Котаро был раздраженнее, чем когда-либо. По скулам ходили желваки. Донато-сан не отвечал, только пристально смотрел на Амона и я решила вмешаться: — Что вы тут делаете? — заговорила недружелюбно. Хотя с Донато у нас вроде были нормальные отношения, но такое поведение покоробило. — Добрый вечер, дитя. Разве так общаются со свёкром? — задал мне встречный вопрос Донато. — Приличные свёкры не носят в связки ключи от чужой квартиры, — парировала я. — Хорошо, я уйду. Только вот отдам вам ужин… — и Порпора передал мне в руки стеклянный непрозрачный контейнер с пластиковой крышкой. Послушно приняла дар, но тут же чуть не выбросила его. Нежный, сладкий запах ударил в ноздри, проигнорировав герметичную крышку. Я знала этот запах. Однажды Иссей насильно накормил меня этим мясом, и запах вызывал рвотные позывы. Не заботясь уже о нахождении Донато в квартире, понеслась к маленькому холодильнику и открыв дверцу обнаружила, что весь он заставлен одинаковыми контейнерами с похожим сладковатым запахом. Контейнер выпал из рук, недовольно лязгнув о деревянный пол, но к счастью, не разбился. Котаро больше всего любил сладкое, когда был человеком, ведь так? Неужели… За моей спиной вырос Амон, сейчас он показался мне огромным как скала. Ладони вспотели, а колени затряслись. Поэтому он так ненавидит гулей? Его всегда тошнит от человеческой плоти, но Порпора каждое утро приносит ему это мясо. И мысль, идиотская, которая должна была остаться не озвученной, слетела с языка, как капля яда. — Ты…будучи человеком, он кормил тебя человеческим мясом…- в ужасе округлив глаза, я смотрела на Амона, мужчина истерически засмеялся, потом зажал руку, которая уже начала трансформироваться в кагуне и не контролируя свои действия, прошептал: — Беги… — бежать в общем-то было некуда. Квартирка, слишком маленькая для подобных догонялок укрыть меня не могла, а на улицу посреди белого дня и первого района, выход был заказан. Так что он быстро настиг меня, ударив гуманоидной когтистой лапой по плечу, повалил на холодный татами. По руке побежала струйка крови. На щеку упала горючая слеза. — Амон…- не боясь ни его жуткого оскала, ни руки, превратившейся в кагуне, обняла его. — Я вовсе не хотела тебя разозлить, — поглаживания по спине кажется успокоили мужчину. Во всяком случае задышал он более спокойно. А рука постепенно перешла в своё нормальное состояние, заставив мужчину упасть на пол. — Прости, — коротко произнёс он, потом поднялся и помог сделать это мне. — Ты ранена. — Пустяки, — отмахнулась, — это мне стоит извиниться, я не хотела бить тебя по больному, а сказать такое… — Котаро, кажется, не слушал, он достал, из ящика стола бинт и антисептик. И отодрав до конца испорченный рукав принялся обрабатывать рану. — Амон…расскажи мне все. — Я не думаю, что это будет хорошая идея, — отозвался Котаро. — И все же я хочу знать, — настояла я. Амон поморщился как от боли и начал говорить, шёпотом, быстро-быстро: — В тот вечер разразилось страшное цунами. В церкви ходили ходуном стекла. Верхушки деревьев шатались словно хрупкие флюгера. Мы собрались в столовой. Маленькие детки жались к…-Амон запнулся, не зная, какое слово подобрать…- к нему, ребята постарше сбились в отдельную кучку и перешёптывались между собой, рассказывая страшилки, когда свет внезапно моргнул и исчез. Страшно стало всем. Старшие дети замерли в тишине, младшие разревелись пуще прежнего, когда отец произнёс: ''Амон побудь, пожалуйста, за старшего. Я скоро вернусь» — мне только и оставалось, что кивнуть. Отец отлучился совсем ненадолго. Вернулся с большим пакетом. В нём было множество свечей, печенье и большая книга сказок. И пока мы со старшими детьми расставляли и зажигали свечи, отец с помощью сладостей успокоил малышню, и заставил их сесть полукругом. А дальше началось чудо, самое настоящее. Донато положил книгу рядом с собой и стал рассказывать нам сказки наизусть. Попутно показывая театр теней, старые, морщинистые, немного грубые руки изображали на стенах людей и животных, астрономические явления, дома и цветы. Мы жевали тёплое, сладкое печенье, а голос отца был настолько нежным и спокойным, что все чувствовали себя в безопасности, с добрым и мудрым волшебником. К средине ночи цунами утихло, словно голос Донато заклял и убаюкал его. В окошко постучалась полная Луна. Тогда, отец закончил со сказками и разрешил нам перед сном выйти на улицу. И когда двери здания распахнулись, — Амон на секунду замолчал. Боль в его голосе испарилась и передо мной сидел восторженный мальчишка, — Мы увидели небо, бескрайнее, наполненное звёздами… ''Бог любит вас» — сказал Донато взяв меня за руку. В тот момент он сам казался нам богом. Величайшим любящим и милосердным. Способным исполнить любое желание. Я до сих пор помню тепло его руки в своих ладонях. Трепетную радость, то тепло, что он дарил нам, детям от которых все отказались, — лицо Амона словно расплылось на миг, подёрнувшись туманной дымкой, из живого и мечтательного став каменным, как будто вот сейчас его превратили в безжизненный кусок камня, — А на следующий день я узнал обо всём, — Котаро прикрыл глаза. По его щекам текли слезы. Мне было больно от всего услышанного. Амон так долго носил в себе эти чувства. Насколько же одиноким он был, что никому не рискнул открыться? Котаро закрыл глаза, — Знаешь, я потом долго всякие глупости придумывал. Что…от… его похитили, что в него вселился демон, что все что угодно…при том что вне подвала Донато был так же заботлив и мягок. Он стал покупать мне дорогие игрушки, хвалил за успехи в учёбе, все так же называл старшим. Я делил все это с другими детьми. Точно так же, как и делил с ними их горе в том подвале. Думаю, во мне до сих пор есть частичка каждого из них, как и частичка его науки… Ты ведь знаешь, что я без труда могу отличить порезы, оставленные одним кагуне от другого. Точно так же, как могу отличить, чем резали мясо для приготовления. Когда постоянно разделываешь трупы, становишься опытным мясником, — Котаро произнёс это почти шёпотом, — и все же я все ещё любил его. Даже тогда когда, он не согласился отдать меня в приют в Токио, где другой Пастор воспитывал детей для церковного хора и я мог выбраться из этой жути. Он конечно не отпустил бы меня. Свои тайны так легко не открывают. И все что оставалось мне, это думать, что когда-нибудь придёт момент и я сам смогу спасти того любящего тёплого отца от участи дьявола. А потом пришли ССG. Тот Пастор решил устроить проверку нашего приюта, единственному из всех, ему стало не все равно… ССG устроили панихиду всем детям, погибшим в приюте, и на их могиле я поклялся, что никто, ни одна смерть не останется не отомщённой. Я хотел спасти их души, пытался вытравить любовь к нему из своего сердца, но правда, в том, что я не могу. До сих пор не могу, — слезы залили подушку, Амон говорил шёпотом, но в голосе его слышался крик и на ум мне приходили умершие дети, они наверно кричали так же, тихо и горько, от того ещё более страшно. Я гладила его по голове, сплетала его заледеневшие пальцы со своими тёплыми, стараясь отогреть ледышки, прижималась настолько сильно, насколько могла, изо всех сил я пыталась дать Котаро тепло, чтобы он понял, почувствовал, что не один, что рядом с ним есть кто-то живой, настоящий, кто может его защитить, прекрасно понимая что нет сейчас со мной того сильного, стойкого Амона Котаро, стены к которой я успела привыкнуть, есть только мальчишка с распахнутой душой, израненной в клочья сложными, противоречивыми чувствами, болью, одиночеством и этой любовью, чистой, невинной, которую ничто не смогло убить . Она словно представляла собой саму суть Котаро, такого же стойкого, но именно из-за этой похожести рождалась и боль. Ведь когда что-то бессмертно, буря потерь для этакого существа бесконечна. И тут я должна не дать ему провалиться в омут отчаяния с головой. Попробовать залечить, срастить те рваные раны, постепенно, потихоньку, ведь среди всех он выбрал именно меня, открылся, и я просто не могу предать такое доверие. Я должна согреть его в лучах своей любви и подарить этому мальчику дом, которого так жаждет его сердце, большой светлый дом, где Амон будет любим, где он будет чувствовать себя в безопасности и где его сердце сможет спокойно отпустить прошлое. На глаза навернулись слезы, но я приказала себе, что не буду плакать, ради него, для него я стану сильной и стойкой, опорой и поддержкой, не приносящей проблем. — Порой я думаю, что моя любовь к нему так же оскверняет мир, как его существование, — голос Котаро разорвал накатившую на меня волну мыслей. Он трясся, выглядел безжизненным и тусклым как будто доносился из-под воды. И тут я поняла. Амон почти ничего не может есть, потому что не считает себя достойным жизни, ведь хотеть есть, значит, хотеть жить. — Не говори так… где бы без тебя были мы все? Сейдо, Акира, Атсуши, остальные… да весь двенадцатый район обязан тебе своими жизнями. Ты не виноват в том, что любишь своего отца, каким бы он ни был, — в порыве чувств я обняла Амона за плечи. Он обнял меня в ответ, положил голову на плечо и тихо, беззвучно зарыдал. ***       Следующим вечером Акира снова увидела как Сейдо и незнакомая девушка пошли домой вместе. Мадо чувствовала себя опустошённой и бессильной. Что она могла сделать? Вернувшись домой она просто легла на диван, чтобы проснуться среди ночи. Дверь в комнату была открыта. Сейдо мирно сопел в своей кровати и у Мадо упал камень с души. Ей вспомнился почему-то отец, так же мирно спящий после тяжёлого дня. Отец… вряд ли он бы одобрил сейчас её чувства и поведение. Акира всей душой прикипела к гулю. И благодаря этому она действительно стала вспоминать прошлое меньше, хотя смотреть на то как одна из Вашу живёт своей жизнью, даже не пытаясь искупить грехи… Мадо усмехнулась сама себе. Какие грехи лежат на совести этой девчонки? Разве она может быть ответственна за такое количество народа, живущие в своё удовольствие? Разве обязана держать перед ними за себя ответ? А сама Акира? Она любила своего отца точно так же, как и он ее, но оправдывает ли это его поступки и таким ли он был героем, как она считает? Ведь если посмотреть на суть вещей, то Курео, её дорогой отец был глубоко несчастным человеком, запершимся в своем горе,  и даже дочь не смогла это горе сгладить. А все те убийства… именно убийства, которые совершил её отец, они призваны были всего лишь вернуть жизнь? То, что не вернётся. Акира потрясла головой. Больше всего ей не хотелось думать плохо об отце, ведь любовь к нему была для неё всем, но правда упорно резала глаза. Чем больше Акира взаимодействовала с гулями, чем больше думала о Сейдо, тем отчётливее был свет истины. Ко всему прочему в последнее время ей не удавалось поговорить об отце с Амоном и заклеить все трещины в своей скорлупе. С другой стороны Акира отчётливо понимала, что если она любит Сейдо и хочет быть с ним, то ей придётся разбить свою скорлупу изнутри и перестать стыдиться перед отцом, повзрослеть, взять ответственность за свою жизнь на себя. Правда, теперь, когда Такизава с другой, ни к чему не обязывающей его девушкой, стоит ли Акире делать это? Возможно, лучше остаться в неведении. Сейдо выглядит счастливым и смеётся, даже когда просто разговаривает по телефону с этой Симидзу. Может, Акире действительно стоит уйти под крыло Маруде-сана и забыть как страшный сон всех этих гулей? И она готова сдаться, покорившись судьбе? Акира не знала ответа на все эти вопросы, но пришла к выводу, что сдаваться раньше времени она не собирается.       Мы с Амоном сидели в зале и пили кофе, когда Сейдо, уже полностью одетый вышел в гостиную. — Доброе утро, — поздоровалась я, — будешь кофе? Акира приготовила, арабика, как ты любишь, — Такизава смерил меня, кружку, зажмурившегося от удовольствия Амона, таким взглядом, как будто мы пили помои, не иначе. — Доброе. — Куда это ты так рано собрался? — Дела, Амон-сан, — пожал плечами Такизава и схватив рюкзак, вышел из квартиры. — Что это он? — задала я вопрос Котаро. Амон, не говоря ни слова, подошёл к окну и ткнул в такси стоящие около дома. Когда Сейдо вышел, окошко открылось и из него высунулась мордашка той самой девушки, которую мы видели раньше. Красивая. Огромные синие глаза, волнистые коричневые волосы собраны в низкий хвост, перекинуты на бок, даже строгая белая рубашка на ней смотрится дорого и стильно. Сейдо радостно запрыгнул в машину и такси отъехало от дома. Акира, стояла за нашими спинами, видимо, тоже наблюдая картину тёплой встречи. — Вот, — она положила мне в руку телефон, — Сейдо забыл, передай. — Акира? — окликнул её Амон. — все в порядке? — Да, — ответила Мадо.       Весь день Сейдо был задумчив. Мне было жутко интересно, что это за девица такая и почему Сейдо так радуется, встречаясь с ней, неужели влюбился, но подходить с расспросами к Такизаве я стеснялась, а сам он расскажет вряд ли, скорее отшутиться. Вообще, с тех пор как мы вернулись из первого района, заметила неприятную вещь: Такизава сильно отдалился ото всех, словно закрывшись щитом из сарказма и иронии. Амону это не нравилось, но он не подавал вида, а я скучала по болтовне с названным братиком. Что же такое происходит с Такизавой, что он не хочет ни с кем делиться? Вечером Сейдо не вернулся домой. Мы легли спать, так и не дождавшись его. А среди ночи я проснулась от кошмара, и решив выйти в мансарду подышать, услышала, как рыдает Акира. Дурак, если у него и впрямь интрижка, мог бы хоть предупредить, что не вернётся сегодня. Включила гирлянду. Стеклянная мансарда хорошо пропускает свет и Такизава, если вдруг он сейчас слоняется где-то должен увидеть, что его кто-то ждёт. Так я и просидела в мансарде до самого утра, в компании обиженной Марис Стеллы, которую хозяйка не пускала в свою комнату. Такой меня и нашёл Амон поутру: — Рин, ты что тут полночи просидела? — обеспокоенно спросил Котаро. — Сейдо не вернулся. Я конечно, понимаю, что многие парни в его возрасте начинают гулять да и девушка красивая, но предупредить-то можно было, — пожаловалась я вместо ответа. — Пойдём вниз, ты замёрзла. Когда Такизава вернётся я с ним поговорю, — Амон нахмурился. Он знал, что после того, что Кано делал в лаборатории вот так просто загулять невозможно. Надо очень доверять тому кто рядом с тобой, чтобы решиться на близкий контакт. Да и сердце Такизавы уже занято, а Сейдо не тот, кто будет вот так просто предавать. Внизу нас встретила заплаканная Акира. Она растерянно стояла посреди комнаты, словно ожидая, что Такизава материализуется здесь же. Котаро тяжело вздохнул, и обнял девушку свободной рукой. — Все будет хорошо, я найду Сейдо и верну его в целости и сохранности. Не переживайте и отдохните сегодня. Если что-то проясниться, то я сразу же сообщу, — заверил Амон и направился одеваться. Мы с Акирой действительно остались в квартире, тупо пялясь в телевизор, пока не заснули.       Амон одинаково злился на себя и на Такизаву. Он знал, что когда-нибудь Сейдо может не вернуться, но что это произойдёт так неожиданно и без предупреждения… Неужели Сейдо не видит, скольким людям он тут дорог? Амон вздохнул, он собирался устроить парню хороший нагоняй, когда тот появится. Но увы, поиски Такизавы не к чему ни привели. Телефон Сейдо отыскался запертым в шкафу. Тогда Амон позвонил по последнему набранному Такизавой номеру, записанному как Симидзу. Тоже тишина. Амону ничего не оставалось как послать поисковый отряд прочёсывать местность.        Я как раз заканчивала приготовление кофе для Амона, когда на кухню вошла Мадо. Вид девицы с какуганами сжимающей в зубах нож и выдавливающий в кружку кровь Мадо озадачил: — Что ты делаешь? — спросила она со смесью интереса и отвращения. — Пытаюсь не дать Амону умереть с голода. Мы тут с Одори выяснили, что по какой-то причине моя кровь не отдаёт ни гулятиной, ни человечиной и имеет едва различимый приятный вкус. Идеальная подпитка для того, кто есть не может. Только Котаро не говори, пожалуйста.  — Хорошо, — ответила Акира, — только не легче было бы собирать кровь тем же шприцем? — Где взять столько шприцев из куинке стали? — Мой вопрос остался без ответа. Дверь скрипнула, нож упал на стол, и мы с Мадо не сговариваясь кинулись в гостиную. Но это был Амон. Лицо его было виноватым. — Я отправил отряд на поиски Сейдо, как только что-то станет известно, они сразу же нас известят, — прямо с порога начал оправдываться Котаро. — А сейчас мы все должны отдохнуть. От сорванных нервов никакого толку не будет. Котаро пришлось приложить некоторые усилия, чтобы развести нас с Акирой по разным комнатам и заставить уснуть.       В середине ночи всех разбудил шум, доносившийся из гостиной. Испугавшись, я выскочила из комнаты, тут же за мной подхватился Амон в одних трусах, Акира с куинке стояла на изготовке. — Это Сейдо, — сказала я учуяв знакомый запах. Амон пошёл первым и включил свет. Лучше бы он этого не делал. Сейдо стоял опираясь о стену и на нем не было живого места. Кожа свисала лоскутами, в отдельных местах вместе с мясом, на пол уже накапала лужа крови, одна рука обвисла тряпкой. Несмотря на это Такизава выглядел счастливым, насколько это, вообще, возможно. Смотрел Такизава исключительно на Акиру, игнорируя нас с Амоном: — Что, нравлюсь? — лицо Сейдо с растрескавшимися в кровь губами исказилось в ухмылке. — Красавчик, да?! — но самообладания Такизаве хватило ненадолго. Сразу после этих слов, он начал заваливаться набок, Акира ринулась было подхватить его, но Сейдо умудрился отпихнуть её здоровой рукой. — Не стоит, тебе это ни к чему. Котаро умудрился поддержать Сейдо сзади. Помог дойти до комнаты, отмочить и снять облепившие тело тряпки, бывшие одеждой, промыть раны, надеть свободную футболку и все в гробовой тишине. Мужчину бесил поступок Такизавы, но что-то выговаривать, раненому, покалеченному Сейдо Амон считал неправильным. — Принесу тебе мяса, лежи спокойно, и особенно не тревожь сломанную руку, — сквозь зубы сказал мужчина. — Амон, что с ним? — я тут же подбежала к Котаро. — Мы ещё не говорили, пусть сначала регенерирует раны. — Я помогу ему, — я направилась к комнате, но Амон остановил меня. — Рин, после того, что Такизава сделал я думаю тебе не стоит… — Стоит… Акире вон плохо, Сейдо на последнем издыхании, рука сломана, на плече голые мышцы торчат. Пусть лучше муки совести испытывает, чем боль, — Амон убрал руку с моего плеча, позволяя войти. Провозиться пришлось долго. Раны сытого Сейдо не хотели срастаться. Точно так же, как и залечиваться, куски кагуне, которые должны были помочь регенерировать, зеленели и отваливались. Понадобился час, чтобы я сообразила, что они собирают с ран что-то токсичное, что мешает обработке. Такизава не стонал, не морщился, стоически терпел. Всю ночь я потратила, чтобы привести тело Сейдо в норму. К концу манипуляций какуганы уже не хотели убираться, а в комнате стоял запах разложившегося кагуне. Все это время Акира стояла под дверью, но Котаро её не впускал, мотивируя это тем, что я не очень опытна в подобных делах и могу сделать что-то не так, если меня отвлекать. Зато когда дверь наконец открылась, я буквально упала в руки Амона.       Ситуация повторилась через два дня. На этот раз, Амон был зол, но снова помог Сейдо дойти до кровати. А едва дверь в комнату захлопнулась, то Котаро буквально накинулся на Такизаву: — Прекращай это! — Что? — Такизава уставился на Амона невинным взглядом, как у ребёнка. — Свои ночные вылазки! Я знаю, чем ты занимаешься. Тем что делал я, только в отличие от меня, умудряешься попасться, а те скоты из лабораторий исследуют свои новые изобретения на тебе. Себя не жалеешь, так хоть Рин пожалей! Думаешь нам всем плевать? Думаешь, мы не переживаем? Рин извелась, Мадо с ума сходит. Ты хоть о них думаешь? — Амон едва сдерживался, чтобы не взять Такизаву за грудки и как следует не потрясти. Сейдо горько рассмеялся. — Я хочу хоть что-то почувствовать… Хоть что-то… Я не могу. Я не могу с ней находиться рядом, как будто заживо умираю, — Сейдо опять рассмеялся. Слова Такизавы походили на бред, но Амон догадывался что происходит. — Сейдо, поговори с ней, — уже более мягко сказал Амон. Такизава словно пришёл в себя, и сказал совершенно спокойным, уставшим голосом. — Амон-сан, я сам разберусь. — С чем ты разберёшься? Убьёшь сам себя? Что ты этим докажешь? Что так и остался трусом? Ты же из-за Акиры всё это затеял, да? — Котаро был в бешенстве. — Амон- сан, вас это не касается! — Сейдо тоже начал злиться. — Да, нет, Такизава! Меня это начало касаться в тот самый момент, когда ты посчитал нормой использовать Рин как аптечку! Хватит! Будь мужчиной! Хочешь быть с Акирой — так пойди и поговори, а не бегай от неё! — Амона прорвало. Такое выражение лица Сейдо у своего семпая видел только во время тяжёлых боёв с заклятыми врагами. — Для начала разобрался бы с собой. Видел я запястья Эй-тян. Пустился во все тяжкие, а все праведника из себя корчишь. Смотреть тошно, — заметил Сейдо мрачно.  Амон осёкся. Но через несколько секунд, не отводя взгляда, холодно продолжил: — Ещё одна такая выходка и я поговорю с Маруде. Да, я знаю, ты нападаешь на базы V по его указке. — Я сам буду принимать решения, не смей лезть в мою жизнь, Амон Котаро, — холодно ответил Сейдо. Он хотел подняться, но опять упал.  — Отлично, только смотри чтобы эти решения не привели тебя в бездну, -Амон вышел из комнаты, хлопнув дверью. Мы с Акирой сидели на диване, но при виде раздражённого Амона встрепенулись. Что-то было ещё в его облике. Он как-то странно на меня посмотрел. Тогда я не обратила на это внимание, а зря. — Идёмте спать, — в приказном порядке отрезал Амон. — А как же Сейдо, его раны…- Амон перебил меня на полуслове. — Он чувствует, вот и оставьте его наедине с чувствами. — Но он может умереть, — Акира аж с места подскочила. — Нельзя его вот так бросать. — Этот не умрёт, не трогайте его, чтобы в следующий раз он подумал дважды, — Котаро схватил меня за руку и повёл в комнату. Как только дверь захлопнулась, Акира принялась за дело. Девушка совершенно не знала как надо обрабатывать раны гулей, поэтому схватила аптечку целиком, но дверь в комнату Сейдо оказалось запертой и как Акира не стучала Такизава не открывал. Акира так и уснула, у его двери. Прислонившись спиной к косяку и сидя на холодном полу. Мне пришлось отнести её в комнату и уложить на кровать. А потом поскрестись в комнату Сейдо, как стыдливой собачке, захотевшей погулять. Мне Сейдо открыл. Снова пришлось сидеть с Такизавой до самого утра, потом заливать в себя литрами кофе и накладывать на лицо три слоя косметики, чтобы скрыть от Котаро следы бессонной ночи. Но Амон все равно догадался. Я видела это по его глазам, недовольно поджатым губам и довольно сухой манере разговора. ***       Котаро остался в офисе, он все же решил поговорить с Маруде, да и, как оказалось, V выяснили откуда был лазутчик. Так что теперь Котаро ждала подготовка к отражению атаки. Я же отправилась в офис ССG, делать доклад для Кичимуры и в коридоре встретила того, кого не ждала. Донато-сан зачем-то приходил к Кичимуре: — Доброго утра, дитя. Идёшь навестить дядюшку? — поинтересовался Порпора. — Здравствуйте, Донато-сан. Можно сказать, что так. — Хорошо, возможно, ты научишь почтению и Котаро когда-нибудь, и он будет лучше относиться к отцу. — Вам следовало бы… — я запнулась на полуслове. Амон любит Донато, но имею ли право вмешиваться в их отношения, не знаю. — Следовало бы что? — спросил Донато-сан, не дождавшись конца фразы. — Быть мягче с Котаро… вы любите его. Так зачем же… Донато с горечью рассмеялся. — Я всего лишь учил его жизни, дитя. Рано и или поздно они все уходят, ты должна знать. и чтобы задержать хоть кого-то рядом, нужна если не любовь, то общая тайна… Желаю удачи, передавай привет Котаро и береги его, — Донато развернулся спиной и пошёл по коридору в направлении выхода не дав мне сказать и слова в ответ. Я тяжело вздохнула. — О, ещё не успела дойти до кабинета директора, а уже знакомое лицо увидела. ССG место приятных встреч, не правда ли? — раздался за моей спиной голос Кичимуры Вашу. Я даже не обратила внимания на его запах. Совсем расслабилась, привыкла к спокойной жизни. — Лучше не придумаешь, — кивнула я дядюшке, хотя подозреваю на лице было написано совсем другое. Кичимура сделал приглашающий жест, и я поплелась за ним. В кабинете было непривычно светло. Со смертью Цунейоши Вашу он словно лишился своей тяжёлой ауры. А Фурута хоть и являлся типом довольно мрачным, но такой жути на себя не напускал. Мне любезно указали на стул. Странно, обычно доклады осуществлялись стоя. И я украдкой проверила стул. Нимура начал разговор с вопроса в лоб: — Амон-сан решил продолжить подрывную деятельность в V? Может, передашь ему, что вышло это не очень удачно. Камеры засекли его, — Фурута развернул ко мне экран компьютера и я увидела фото Сейдо, который сражался с одним из приспешников V. — Сейдо Такизава, я так понимаю? — Да, но это не совсем то…- начала я, пришлось рассказать все о ночных вылазках Такизавы. Фурута слушал с интересом, уточняя детали. А я… когда послушала всю это историю со стороны поняла, во что мы влипли, и совсем отчаялась. Оказалось что депрессант, которым поливали Сейдо сделан на основе нейтрализатора, который кто-то таки умудрился забрать у Иссея. И часть гулей ССG не убивали, а отдавали на опыты V. Сейчас же V озлобились и собирались напасть. Выбор был следующим: мы выдаём Сейдо на блюдечке, либо нам придётся сражаться. Впрочем, вариант тут был только один. Утешало то, что ещё оставалось два дня до злополучной ночи. ***       Как только Сейдо стал чувствовать себя лучше Ицуки-сан отправил Такизаву в последнюю точку, где должны были укрываться V. В Сейдо бурлила смесь невыносимых чувств, и он решил до конца следовать плану. Сейчас парню хотелось кричать или врезать кому-нибудь. Хорошо так врезать. Последним Оул и собирался заняться, понимая, что возможно врежут и ему, немало врежут. V испытывали на парне своё новое оружие. Что же, так даже лучше.        Не вернись Амон-сан обратно, Такизаве хватило бы самообладания, его обязывала бы должность, дела, защита. А сейчас парень понимал, что все эти функции, может, с лихвой взять на себя другой человек. И даже та, кто спасла его, сочла ненужным.  Акира…        Такизава со злостью разбил окно, производя как можно больше шума. Как бы в подтверждение его мыслей и чувств, Сейдо ждала засада. Оул ринулся в бой с особым остервенением. И снова кто-то использовал баллон с депрессантом. Так что несмотря на гору обезглавленных тел, с поля боя Сейдо уходил обессиленным.  Понадобилось более трёх часов, чтобы добраться до дома. А вернувшись в двенадцатый район, Сейдо обратил внимание на странную тишину. Отлёживаясь, Такизава не узнавал новостей района, но сейчас затишье казалось каким-то нехорошим. Разведывать его причины Сейдо, впрочем, не собирался. Главное, чтобы его не заметили и не затянули, с остальным люди Амона разберутся.        Сейдо прислонился к двери. На этот раз яд действовал слишком быстро… Перед глазами всё плыло. Только с пятой попытки Такизаве удалось попасть в замочную скважину. Парень ввалился в квартиру, и чуть не упал на холодный паркет. На звук сразу же прибежала Акира. Она без всяких разговоров хотела помочь Такизаве подняться, снова придя в ужас от его многочисленных ран. Следователь Мадо всякое видела в жизни, но слезающие куски кожи на теле Сейдо заставляли её содрогаться. Парень же оттолкнул Акиру:  — Позови Рин или Амона-сан, — попросил Такизава. Мадо, видя, что дело плохо все же помогла упрямцу дойти до дивана.  — Их нет дома, и думаю в лучшем случае они вернуться к утру, — обречённо ответила Акира. На секунду Сейдо замер. Ему предстояло провести в мучениях бо́льшую часть ночи.  — Такизава, она не твоя собачонка, чтобы ждать твоего прихода, а потом счастливо вилять хвостом. У неё своя жизнь. И это… — Акира осеклась на полуслове. Она прекрасно понимала, что сейчас совсем неподходящий момент, чтобы рассказывать Такизаве к чему привели его поступки. Сейдо же истолковал паузу Мадо по-своему.  — А ты, значит, моя собачонка? -, Такизава ухмыльнулся, — да ещё и по ночам подглядываешь. Акира испытующе посмотрела на Сейдо, но промолчала. Парень отвернулся, резко встал с дивана, но не прошёл и двух шагов, как его ноги подкосились. Мадо поддержала парня. Помогла ему дойти до комнаты, усадила на кровать.  — Уходи, — опустив голову и закрыв глаза, почти шепотом, сказал Сейдо. Он буквально чувствовал, как теряет контроль. Каждый миг частичка человеческого разума покидала Такизаву.  — Сейдо… — Акира присела рядом и попыталась взять Такизаву за руку.  — Я сказал, убирайся! — какуган Сейдо был активирован, парня «ломало». Мадо поняла, что парень на грани.  — Ты голоден. Я сейчас принесу еды, — спокойно, будто ничего не произошло, сказала девушка.        Парень ощущал себя как во сне. Он толком и не понял, что сказала Акира. Сейчас он боялся одного — причинить боль той, кого до сих пор любил и которая так легко ранила его душу. Только не в этот раз. Он не имеет права сдаться.  Зачем он затеял всё это? Что он хотел доказать?  Мадо трясущимися руками открыла холодильник. Вечером она позвонила Маруде-сану и распекла его по полной программе, а через полчаса Акире доставили это: сумка-холодильник с мясом и пакетом с кровью. Мадо понятия не имела откуда Маруде-сан так быстро это достал, да и знать не хотелось. Но на Маруде, видимо, сильно подействовало предостережение о смерти Такизавы и последующих за этим событиях, ведь если бы Сейдо умер из-за Ицуки, Амон бы не оставил это так. Вряд ли бывшему следователю удалось бы сохранить свою жизнь. Акира вздохнула. Она уже видела Котаро в бою. Огромная, безумная какуджа мужчины могла напугать кого угодно, но Мадо поймала себя на мысли, что совсем не боится и держать контейнер с человеческим мясом ей тоже не противно, как она когда-то думала. Девушка была готова даже самостоятельно пойти в город и найти для Сейдо жертву, ведь его жизнь была для Акиры важнее мёртвой плоти, важнее всех правил, что она когда-то выучила. И нельзя сказать, что Мадо надломилась. Скорее она просто приняла гулей и способ их существования как часть этого мира. Иначе ей было нельзя. Старые идеалы остались в старой жизни. Акира, наконец, выпрямилась, взяла тарелку, переложила в неё содержимое контейнера, налила в большую кружку крови и отправилась в комнату Такизавы. Терять Сейдо из-за какой-то там морали и этики Акира была не готова, последние дни показали ей это как нельзя лучше.        Сейдо все так же сидел на кровати. Акира поставила перед ним поднос с тарелкой и кружкой. И молча наблюдала как парень ест. Внезапно Мадо поймала себя на мысли, что трапеза гуля ей не противна. Люди едят точно так же. Да и вообще… не стоит больше думать об этом, гораздо важнее, как помочь Такизаве, как к нему подступиться. После всех тех глупостей, что она ему наговорила, разве можно было что-то наладить? Акира не знала ответа на этот вопрос. В любом случае, она должна попробовать. Такизава, наконец, доел и тут же упал на кровать. Акира не стала напрягать его разговорами и пошла на кухню вымыть посуду. Когда девушка вернулась, Сейдо уже мирно сопел, обняв подушку. Во сне его складка между бровями разгладилась и Такизава словно бы стал тем же мальчишкой, которого помнила Акира. Девушка присела на корточки и начала разглядывать лицо парня, милое, доброе во сне, оно казалось до невозможности и боли родным. Словно они провели всю жизнь вдвоём. Но вместе с тем Мадо так его не хватало… до гула в висках, до сердечных болей, до чёрной пустоты. И дыра в его присутствии заполнялась очень медленно, поэтому…        Акира не смогла себя сдержать. Нежно, кончиками пальцев она провела по волосам Сейдо, боясь его разбудить, но от волны нежности было не убежать. Слезы сами катились по её щекам. Не в силах заглушить их Акира почти шёпотом как молитву произнесла:  — Сейдо, пожалуйста, живи… Пожалуйста. Я ведь умру, если тебя не будет…  Он приоткрыл один глаз. Едва заметно, человек бы и не догадался что Такизава не спит, не то зрение, чтобы разглядеть такую щёлочку, но он все отлично видел. Старая привычка, осталась ещё со времён Аогири. Но сейчас покрасневшая, с крупными каплями слез на щеках и растрёпанными волосами девушка вызывала у Сейдо совсем другие эмоции. Он хотел прижать её к себе крепко-крепко, успокоить, защитить от всего мира. Такизава собрался поднести руку к её голове, но понял, что конечности его не слушаются. Яд в депрессанте действовал на славу. Акира заметила это.  — Сейдо, ты… Я что-нибудь сейчас придумаю, — Мадо не стала слушать то, что собирался сказать Такизава, пулей вылетев из комнаты и заметалась по квартире. Телефон, главное, дозвониться до Абэ… но все было тщетно: трубку никто не брал, а когда Акира расслышала музыку в соседней комнате, то поняла почему. Девушка в панике переворошила весь дом, пока ей на глаза не попалась безразмерная чашка Амона, наполовину заполненная кофе. И тут Акира вспомнила, как несколько дней назад Рин подливала Амону в кофе своей крови. Если им повезёт… то все образуется. Напоить парализованного Сейдо оказалось очень сложной задачей, но когда тот заметался по кровати, а из ран начало сочиться что-то зеленоватое, девушка не на шутку испугалась. Она вернулась в комнату с водой и кучей ветоши. Сейдо уже сидел на кровати.  — Сможешь посидеть смирно? — спросила девушка, — Я промою раны и поменяю белье.  Сейдо качнул головой, на полноценный ответ его сил уже не хватало. Акира принялась за работу.       Таких пыток Такизава ещё не знал. Мягкие нежные пальцы очень осторожно касались обнажённой кожи, заставляя её гореть, запах Мадо дразнил нос, а уж когда девушка присела рядом на кровать, чтобы обработать раны, Сейдо не выдержал и испытующе посмотрел на Акиру. Он видел все. И красные щёки, дорожки от слёз, что ещё не успели высохнуть и огромные глаза, с туманной дымкой.  Акира готова была вновь расплакаться. Но стоило девушке намочить тряпку как следует, и прислонить её к большой, длинной царапине у сердца парня, как их глаза встретились. Мадо увидела, что они подёрнуты какой-то сероватой дымкой, что было не характерно для Такизавы. Он смотрел на неё в упор, может целую вечность, а может всего один миг, Акира не поняла, а потом прижал к себе. Сильно, крепко, почти до боли. Тряпка упала на пол. Акира уперлась в его грудь и зарыдала. Сейдо казалось, что начался ливень. Он успокаивающе гладил ее по волосам, украдкой вдыхая их запах, и время от времени целовал в макушку.  — Тогда…- зашептала девушка, глотая слезы, — Тогда на Русиме, я спасла тебя, не только ради себя., но и потому что хотела, чтобы ты жил. Я и сейчас хочу чтобы ты жил. Пожалуйста, просто ради себя, живи, Такизава. Можешь больше никогда не смотреть в мою сторону, если захочешь, я могу даже уехать отсюда, если тебе так невыносимо находиться со мной в одном доме. Но только не надо больше истязать себя. Живи, живи счастливо. Это моё единственное желание… я прошу тебя только об этом, — Акира подняла на Такизаву полные слёз глаза… В них Сейдо увидел немую мольбу, адресованную ему. Такизава горько улыбнулся:  — Ты так хочешь, чтобы я жил? Забавно... И зачем же следователю жизнь гуля? Повыгоднее продать начальству? — слова были настолько грубыми, что заставили Акиру отшатнуться и замереть на мгновенье. Слезы вновь побежали по её щекам.  — Да потому что я люблю тебя, слышишь? Люблю… — Акира опустила голову и зарыдала. Сейдо снова привлёк её к себе. На этот раз очень нежно, бережно. Душа Такизавы была в полном смятении. Ликование, боль, нежность, все это настолько унесло парня, что он долго стоял, просто уткнувшись в шею Акиры, по частичке вбирая её запах.  — Я очень хочу тебе верить, Акира… — Сейдо бережно, обхватил лицо девушки ладонями, провел пальцами по влажным губам и легко поцеловал. Акира ответила ему. Они целовались долго, с упоением, в тишине и темноте комнаты. Казалось, даже мир замер ради этого мгновения, и время остановилось. Раны Сейдо начали потихоньку регенерировать. Акира надеялась, что, то же самое происходит с его душой.