Как стать психотерапевтом.

Единственное, что запомнилось четко – ветер. На крыше многоэтажного здания в центре Торонто было ветрено, а потому совсем безлюдно. Том Уэкслер сидел на самом краю крыши – одно движение вперед, и он достигнет желанного избавления. Том медлил не потому что боялся, просто парализующая апатия, охватывающая Тома в последние время так часто, настигла его и здесь. Точно также он недавно сидел в шумном баре, бездумно глядя в пустой стакан перед собой, потом, очнувшись, заказал еще. Он не смотрел на стойку бара, хотя зрелище там было весьма пикантно и зажигательно – полураздетые девушки активно извивались под громкую музыку и одобрительные возгласы посетителей. Том не мог смотреть туда. На месте этих девушек ему виделась Сара. Сейчас его дочь могла зарабатывать, танцуя где-нибудь в дешевом баре, могла скитаться без крыши над головой, могла рисовать в переходах, быть изнасилованной или мертвой. Было еще много разных «могла», от которых подтянутый некогда Том ссутулился, сделавшись меньше ростом. Он ничего не знал о своей дочери. Она ушла в ветреный день, похожий на этот, чтобы больше не вернуться. *** И вместе с ней ушло желание жить. Том любил дочь. Любил с того самого дня, когда узнал, что у них с Марджори будет ребенок. Возможно, именно это любовь их отдалила. Том неустанно заботился о том, чтобы его дочь росла здоровой, чтобы она могла получить все самое лучшее, включая знания. Для этого приходилось много работать. Тратя себя на все это, Том так и не сумел заглянуть глубже желанного благополучия. А с годами представление Сары о благополучии все больше отличались от представлений отца. Художественный колледж? Бред! Что даст художественный колледж - забавное хобби? Да разве кто-то может принять разумное решение в шестнадцать лет? Марджори поддерживала мужа. Сара должна поступить на экономический. К этому у нее тоже хорошие способности. Ну и что? Потом понравится! Ссоры, запреты, скандалы, еще запреты. Протесты... Впервые Сара открыто выступала против его непреклонного «нет». Это приводило Тома в бешенство, и он не считал нужным сдерживаться. Поначалу Сару это пугало. Потом она стала пропадать из дома, скрываясь у друзей – повернутых на граффити подростков. На день, два... Иногда Том возвращал ее силой. Почти год назад Сара ушла в последний раз, и Том ее больше не нашел. Не нашла даже полиция. Том целыми днями метался по городу, позабыв обо всем; поднял на ноги всю школу, всех ее знакомых, до которых сумел добраться. Жена винила во всем его, хотя скандалы обычно начинались с ее подачи. Какое-то время Том жил надеждой. Свободную комнату в доме он завалил принадлежностями, которые могли понадобиться студентке художественного колледжа. Но время шло, и надежду вытесняла смертельная тоска по Саре и страх, что ее уже нет. Том пил по-страшному – это единственное, что что на время заглушало его боль. Марджори, давно уже не общалась с ним, уехав к своим родителям. Прохожие часто принимали Тома за бродягу – грязные волосы, заросшее лицо, воспаленные глаза, давно не стираная одежда. Он продолжал скитаться по городу, и, наконец, пришел сюда, поднялся наверх и уселся на край крыши. «Сара»... Он не произнес это, ее имя всегда было с ним. И толкнул себя вперед. Ветер хлестнул в лицо, ударил в грудь, сбил дыхание и... привел в чувство. Том даже успел испугаться боли, которую, пусть на миг, ему придется ощутить. Но боли не было. Было ощущение, что он проснулся от дурного сна. Он сидел в кресле, в просторном светлом зале. Это место было ему незнакомо. И женщина, с голубыми глазами и мужской стрижкой, сидевшая за столом напротив – тоже. Том сам не мог понять, почему не испытывает удивления. Возможно, удивление – удел тех, кому есть, что терять. Уголки губ незнакомки тронула легкая улыбка. - Том? - Уэкслер – машинально подсказал Том. - Думаю, лучше будет просто по имени. Я – Надя. - Это, что - небеса? –пожал плечами Том. Улыбка Нади стала шире. - Вы черезчур самоуверенны, Том. Впрочем... для нашего дела это даже хорошо. - Для дела? - Том огляделся, но в просторном зале были столько стол и два кресла. - Видите ли, Том, получилось так, что вы можете нам помочь. Точнее – не нам, а тем, кому нужна помощь. Том иронично усмехнулся. Кому, интересно, он может помочь, если он сам дошел до такого. - В этом-то и суть! – сказала Надя, словно прочитав его мысли. - Простите, не пойму. Надя на секунду нахмурилась, потом тряхнула головой и снова улыбнулась. - Это немного не по правилам, но пусть... Иначе объяснять придется очень долго. В следующий миг зал растворился, и они оказались в центральном парке Торонто. В дальнем конце, на скамейке сидел человек. Голова его была опущена. Время от времени, он доставал из пакета бутылку крепкого виски и торопливо глотал из нее жидкость. - С этим человеком случилось большое несчастье, – сообщила Надя. - Я так и понял, – кивнул Том. - У него была хорошая работа. В смысле, за нее хорошо платили – сфера бизнеса. Но недавно его уволили. Не могу сказать, чтобы он не был виноват в своем увольнении, но... сейчас он считает, что его жизнь окончена. Он разведен, и платит алименты. У него двое сыновей. Он рисует себе их будущее в мрачных тонах. Уверен, что даже не сможет накопить им на колледж. - И?.. - Что? - Ну, вы же сказали, что с ним случилось большое несчастье. - Я все рассказала. Он потерял работу, и считает, что с ним все кончено. - Но как же так? – удивленно моргнул Том. - Бред какой-то. Извините. - Ничего. А что ему прикажете думать? - Это... это всего лишь работа. У него куча возможностей. Ему ведь не больше тридцати пяти? И даже если он ничего не найдет по специальности – взгляните на него. Взгляните на руки – он же огромный. Физическая сила всегда востребована. И я изучал этот вопрос. На современных стройках даже разнорабочий может неплохо получать. - Вы так думаете? - Уверен в этом. - Немногие люди сказали бы то же самое. По крайней мере не многие при этом были бы искренни. - Но это очевидно. – возразил Том. - Очевидно для вас, - поправила Надя. – Вам есть, с, чем сравнить. Видите ли, редко кто умеет оценивать свои проблемы объективно. И еще реже – объективно их решать. Для этого людям и нужна помощь. Вы согласны? - «Проблемы жизни не решаемы на поверхности, их решение - лишь в глубине». Людвиг Витгенштейн. - А вы мне все больше нравитесь. Вы понимаете, что обычно эту глубину трудно постичь, особенно, когда тонешь. Вы знаете, у вас есть опыт. - Теперь знаю. Но если бы я мог что-то изменить... Чтобы у меня его не было. - Но мы не можем изменить события прошлого, но можем изменить только отношение к ним. - Я хотел не этого! - Вы хотели Забвения. - Да, хотел! Моя жизнь уже никогда не будет иметь смысла. Думаю, это веская причина хотеть забвения.. - Что ж, сейчас вы очень легко можете его получить. А можете начать делать что-то очень нужное. Видите – снова дело в том, чтобы соразмерить глубину. - Но я не думаю, что мое прошлое когда-нибудь... - Ваше прошлое также может быть переосмыслено. В неизвестности много преимуществ. Как вы можете знать, что когда-нибудь не услышите об известной художнице Саре Харазд. Или Саре Вейн? Том вздрогнул, впервые за время этой странной встречи, начиная ощущать прежнюю боль. И снова не удивился тому, что эта незнакомая женщина знает что-то про Сару. В это время человек, сидящий на скамейке, встал и дошел до ближайшего киоска. Там он купил газету, а затем вернулся на прежнее место. - О, мы, кажется, решили, наконец, поизучать вакансии! – рассмеялась Надя. - Какая-то быстрая перемена. С чего бы это? - О... просто он слышал часть нашего разговора. Если я не ошибаюсь, его особенно впечатлила ваша цитата. - Но мы находимся слишком далеко... - Знаю-знаю... это тоже не совсем по правилам, но... - «Следовать всем правилам - значит лишить себя всех удовольствий». Кэтрин Хепберн, - задумчиво закончил Том. - Нет, вы мне определенно нравитесь! Будет очень жаль, если вы откажетесь стать психотерапевтом. - Психотерапевтом? - Ну да. И, кстати... мы сами находим своих клиентов. - Но у меня нет ни малейшего понятия... - У вас есть главное. Остальному мы вас научим. Обычно все происходит по-другому - постепенно. Но в вашем случае мы не успели. - Не успели что? - Просто - не успели. Впрочем, сейчас вы не поймете. Нужно время. А оно у вас есть. *** Том не отказался. Возможно потому, что здесь он почему-то не ощущал той безудержной тоски, загнавшей его на крышу. Его мысли о Саре были теперь окрашены спокойной надеждой и любовной грустью. Согласившись, он перестал ощущать себя прежним Томом. Поэтому доктор Том воспринял сообщение в газете о неудавшемся самоубийстве Тома Уэкслера как обычно воспринимают подобные известия о ком-то незнакомом. Клиентов хватало. Найти тех, у кого были проблемы – большие или не очень, но отравляющие жизнь было несложно. Кто-то погряз в комплексах, кто-то страдает от излишней амбициозности, кто-то до депрессии недоволен своим внешним видом, кто-то переживает развод... Психотерапевты не брали денег за свои услуги. Люди, которым они помогали платили тем, что, часто сами того не сознавая, делали жизнь окружающих лучше. А Том постепенно превратился в того, кем ему всегда хотелось быть – увлекающегося, остроумного, находчивого человека. Это пришло не сразу. Работы было много, но как ни странно, Том сейчас успевал делать все то, но что не хватало времени в прежней жизни. Он любил театр и музыку, и редко пропускал важные концерты или выставки. Библиотека его удивительного (для клиентов) кабинета, который на самом деле мог оказаться чем угодно, хоть Средиземным островом, насчитывала множество томов. Со своей работой он справлялся очень успешно. И лишь один случай заставил его споткнуться. - Доктор Надя, - сказал он однажды своему проводнику, - у меня есть клиент. Точнее, должен быть, но я не могу ему помочь. - В чем дело? - Он... у него... В общем, с ним случилось тоже, что и со мной когда-то. Со мной и Сарой. И ситуация критическая. Но я ничем не могу помочь. Я ведь сам не справился. Но помощь ему нужна. Вы не могли бы взять это на себя? - Видишь ли, Том... – Надя, казалось, усиленно обдумывает ситуацию. – Я, конечно, могу попробовать. Но ты знаешь, что даже у нас нет гарантий. - Знаю, но я... - В то время как ты наверняка справился бы. - Вы не понимаете. Я просто не в праве... Да что я могу сделать? Что я ему скажу?.. После того, как... - Вот этого-то я и не знаю... Просто подумай, чтобы ты хотел сделать, будь у тебя такой шанс. И что бы ты сказал. С этими словами Надя ушла, оставив Тома в досадливом недоумении. Но через несколько дней, он сказал мимоходом. - Я сделал все, что мог. Улучшение на лицо. Он сказал, что постарается ее поддерживать и не препятствовать стремлению стать актрисой. Но заявил, что никогда не будет доволен ее выбором. Ну что ж... хоть так. И все же чувство недосказанности и недоделанной работы тревожило его. Несколько последующих сеансов ничего не изменили, и Том понял, что ему пора двигаться дальше – здесь он больше ничего не поделать не сможет. И лишь спустя пять лет, он сумел увидеть истинный результат своей работы. Получив большое удовольствие от новой постановки «Сна в летнюю ночь», Том выходил из зала театра, когда его взгляд зацепился за мужчину, прорывающегося с цветами к сцене. Это был тот самый «трудный» клиент. Том остановился, наблюдая за ним. Он, наконец, прорвался к сцене, и обнимал наклонившуюся к нему девушку. - Милая моя, - бормотал, - он, - я так тобой горжусь! Моя девочка.... Это самый лучший вечер в моей жизни... Доктор Том без движения стоял в проходе, и смотрел на них так, словно навсегда, в деталях, хотел запомнить этот момент. - Ну что, Том, - спросила Надя, появившаяся ниоткуда в модном вечернем платье, - ты все еще считаешь, что твоя жизнь не имеет смысла? - Что ж... - очнувшись, ответил Доктор Том. - «Поиск смысла жизни проходит через помощь другим людям». Том Чеппел. Кстати... красивое платье! - Да? Так вот я тоже знаю одну цитатку: «Самое важное в женской одежде – женщина, которая ее носит». Ив Сен-Лоран. Поработайте над умением делать комплименты, доктор Том! - Будет исполнено, - Том шутливо отдел честь. – Вы позволите? Из зала театра вышла еще одна красивая пара – элегантный подтянутый мужчина и женщина, чей классический наряд на удивление ладно сочетался с экстравагантной внешностью. Они возвращались к будням своего дела, и это означало, что мир будет продолжать понемногу меняться к лучшему.