Полезные вещи

Николай Мохов терпеть не мог семейные сборища. Не подумайте плохого — он любил и своих родителей, и младшую сестру, и бабушек-дедушек. С удовольствием приезжал в подмосковный Троицк, где его родители продолжали трудиться в одном из НИИ и активно зазывали его после окончания МГУ продолжить семейную традицию в лаборатории деда. Но Кольке нравилась шумная Москва, где не было соседей-близнецов, двух амбалов, которые наградили его позорным прозвищем «обмылок», несмотря на то, что Николай не был ни недоростком, ни хиляком. Куда уж выше и здоровее при его росте и охвате бицепса? Но рядом с двухметровыми братьями-здоровяками любой выглядел бы неполноценной особью рода человеческого. Но это было не самое страшное. Близнецы только дразнились, на самом деле, если их не задирали или не кидались защищать свои «честь и достоинство», то они оставались добродушными увальнями, фантазия которых ограничивалась лишь даваемыми ими глупыми прозвищами. Главное, Колька терпеть не мог свекровь своей сестры, жену доктора каких-то там наук. Она каким-то шестым чувством вычисляла, что Мохов-младший объявился дома, и, прикупив тортик, обычно выбирала такой, какой Николай терпеть не мог, заявлялась в гости к сватам почаевничать, благо жила недалеко. И сразу начинала учить Кольку уму-разуму. Хоть из дома беги! Николай рассеянно выслушивал все ее наставления, по ходу монолога Маргариты Терентьевны придумывая причину, почему ему срочно надо вернуться в первопрестольную. Причина обнаруживалась довольно быстро, еще до ухода последнего автобуса в сторону Москвы. Но сегодняшнее мероприятие он никак не мог пропустить — недавно его сестра родила сына, маленького племянника. В честь новорожденного устраивался грандиозный семейный праздник — смотрины. И уж тут Колька никак от торжества открутиться не мог — мальчика планировали назвать, как и его, Николаем. И пусть не в его честь, но ему все равно было приятно. И даже Маргарита Терентьевна со своими вечными наставлениями не пугала его — тезку-племянника он все равно подержит на руках. А потом пойдет ночевать к родителям, вряд ли она побежит за ним, скорее всего, задержится у своего сына с невесткой. Не подумайте, что Колька не мог ответить занудной женщине. Мог. Еще как мог. В своей молодежной компании он слыл балагуром, весельчаком и острым на язык. Как говорится, за словом в карман не лез. Просто не хотел обижать свекровь своей сестры. А вдруг та затаит злобу не только на него, но и на Зойку? А той с ней хоть и не жить в одной квартире, но общаться всяко придется — как ни крути, а она единоутробная мать ее любимого супруга, а теперь еще и бабушка ее маленького сына. А от бабушек, какими бы вредными они не оказывались, всегда обнаруживалась и несомненная польза. В конце концов, внуков те любят больше, чем даже собственных детей, надо только им почаще их подбрасывать, чтобы они ощутили это в полной мере… Колька на семейное торжество прибыл вторым — первой ожидаемо стала Маргарита Терентьевна. Он застал женщину сидящей в кресле в комнате, где был накрыт праздничный стол, и со страдальческим выражением лица сжимающей виски. Неужели и у нее может разболеться голова? — Приступ мигрени, — проговорила она грустно, едва взглянув на Николая. — Наверное, переволновалась. — Вы бы пошли к себе, задернули шторы, включили кондиционер и полежали в темноте и прохладе, — посоветовал Колька. В кои веки ему стало жаль женщину. В студенческую пору у него тоже случались приступы сей аристократической болезни, он знал не понаслышке, какой бывает головная боль. — Не могу, — проговорила женщина жалобно, не отнимая от висков пальцев, унизанных кольцами и перстнями. — Моего первого внука будут чествовать, а меня рядом не будет. Непорядок. — Примите таблетку, — предложил Мохов. — Закончились, — умирающим голосом ответила Маргарита Терентьевна и вздрогнула, как от удара по голове, так как в этот момент в дверь позвонили. — Давайте рецепт, — сказал Колька, — пока гости не собрались, сбегаю до аптеки. Николаю казалось, что все свое такая дама должна носить с собой. — В сумке, — грациозным жестом изящной ручки женщина указала куда-то внутрь квартиры… Как назло в аптеке работала всего одна касса, а народу набралось битком, словно в этот час все жители Троицка решили одновременно заболеть. «Не иначе что-то в атмосфере», — подумал Николай и, заняв очередь за солидной тетенькой, принялся прохаживаться между прилавками с сопутствующими товарами, придумывая на ходу, что бы подарить такого своему маленькому племяннику, как-то заранее о подарке он не подумал — упаковку подгузников, набор бутылочек или масло для новорожденных. Остановившись перед рядом флаконов с разноцветными этикетками, принялся их рассматривать, пытаясь прочитать надписи мелким шрифтом. «Поубивал бы дизайнеров», — в очередной раз подумал Колька, относя руку с флаконом как можно дальше. Работа за компьютером сожрала его зрение, и теперь он любил пошутить, когда кто-нибудь интересовался его зрением: — Я вижу хорошо, — отвечал он бодро, — у меня просто очень короткие руки. Но очки все же выписал и теперь, когда надо было прочесть что-то, написанное очень мелко, всегда водружал их на кончик носа, принимая загадочный вид. Но сейчас, выскочив лишь за таблетками для Маргариты Терентьевны, совершенно не подумал, что ему придется вчитываться в этикетки. — Отличный выбор. Бактерицидный с охлаждающим эффектом. Услышал Николай зычный мужской голос из-за спины. Не успел он обернуться, как ему в руку вложили упаковку презервативов. — А это отличное дополнение к лубриканту. При чем здесь лубрикант и презервативы? Вообще-то он выбирал масло для новорожденного и незаметно переместился к товарам совсем другого толка. — Будут проблемы, звони. И сверху на презервативы легла визитка, которую он не смог прочесть из-за проблем со зрением. А надо было, чтобы вежливо и с достоинством осадить наглеца. Хамить приятному на вид молодому мужчине не хотелось. — Ни к чему мне это, — ответил Колька, засовывая на всякий случай визитку в карман джинсов, а презервативы и флакон со смазкой возвращая на место. Ему, действительно, эти товары были не нужны — его парень, с которым он жил последние полгода, уехал на стажировку, когда приедет, неизвестно, а новым Мохов пока не обзавелся, да и не собирался. — Я выбирал подарок для маленького племянника. А вы специалист? — Для мальчика? — поинтересовался мужчина. Николай кивнул. — Возьмите тогда подгузники с алоэ. Об органах воспроизводства и секса надо заботиться с малого возраста, а если точнее, с рождения. Колька сместился вдоль прилавка, пытаясь разглядеть цифру на пакете, для какого веса они предназначены, и все равно промахнулся. Мужчина почти вырвал у него упаковку. — Вам для мальчика, а вы берете для девочки. Вот. И мужчина вложил ему в руки пакет с подгузниками, а сверху на него упрямо положил лубрикант и презервативы. — Позвони, как соскучишься, — попросил он, похлопав Кольку по спине. «И с чего я скучать должен?» — хотел возмутиться тот, но не успел. Краем глаза он заметил, что солидная тетенька уже подала деньги за свои лекарства, значит, он следующий. Пришлось со всем джентльменским набором метнуться к кассе — возвращать на место ненужный ему товар времени не осталось… Передавая таблетки Маргарите Терентьевне, Николай ощутил каждой клеточкой своего тела, что не только спас женщину от неминуемой гибели, но и заработал бонусы — какое-то время она докучать ему не станет. А после того, как он, поддерживая под руки, переместил ее из кресла в зале на кровать в хозяйской спальне рядом с мирно посапывающим в кроватке младенцем, где ей следовало отлежаться после приема лекарства до прихода гостей, то стал вообще своим парнем в доску, ближе и роднее которого у Маргариты Терентьевны не было. «Сегодня можно в Москву не торопиться!» — радостно потер руки Колька, выбирая самое удобное, на его взгляд, место за столом. Если даже его присмотрела свекровь Зойки, то в сложившейся ситуации оспаривать вряд ли будет. Николай ощущал себя почти счастливым до тех пор, пока не появился последний гость. Колька сразу узнал в нем незнакомца из аптеки. Зойкин муж представил его гостям как своего троюродного брата Леонида. Вот почему Николаю еще там показалось, что мужчина ему смутно кого-то напоминал, хотя в Троицке каждого встречного можно считать знакомым. Обязательно с ним где-нибудь когда-нибудь встречался. Мохов нахмурился, представив, что сейчас Лёня нехорошо пошутит, рассказав, как он практически заставил Николая купить презервативы со смазкой. Придется оправдываться, шутить он любил, а произносить слова в свою защиту совершенно не умел. Отец Кольки, не терпевший даже разговоров о гомосексуалистах, сразу почувствует ложь и опустит на его голову тяжелый кулак со словами «Чем я тебя породил, тем я тебя и убью». Мать ударится в слезы. Праздник будет безнадежно испорчен, а Кольке никогда не вернуть свое доброе имя. Нет, камминг-аут ему совершенно не подходил. И самое благоразумное в создавшейся ситуации — по-быстрому слинять, сославшись на занятость, пока Леонид не произнес ни слова. Колька выбрался с насиженного места и ломанулся к входной двери — уйти по-английски все равно не получилось бы. — Ты куда? — путь перегородила Зойка, которую после родов не так-то легко было обойти. — Да, я тут вспомнил, что у меня в Москве назначена встреча на утро, — ответил Николай, пытаясь вырваться из ее цепких рук. — Еще есть шанс успеть на последний автобус. — Какой последний автобус? — напирая бюстом, Зойка теснила брата назад к столу. — Ты еще Коленьку не понянчил. — Николай, право слово, — раздался зычный голос Леонида, заставивший всех обернуться в его сторону… «Ну, все», — Колька включил всю свою фантазию, придумывая отходные пути, но на всякий случай втянул голову в плечи, опасаясь отцовского кулака. — Я на машине, — продолжил мужчина, — подвезу вас, куда прикажете. А Коленьку, когда младенец проснется, подержать на руках все же надо. Да и компания наша без вас сразу обеднеет. Николай кивнул и стал пробираться снова на свое место, в надежде, что раз Леонид не рассказал о его покупках сразу, то потом может и повода не появится, так как пакет с подгузниками уже был вручен счастливой молодой маме. Впрочем, если что-то пойдет не так, он под столом пролезет и стремглав побежит по Калужскому шоссе в Москву. Двадцать километров — не расстояние, а если представить, что за ним гонится разъяренный отец, то часа за три с легкостью добежит до метро Юго-Западная. А в столице можно затеряться у друзей, пока родственники не остынут. Колька даже для расслабления выпил бокал шампанского, напряженно наблюдая за Лёней, пил тот или нет, солгал или, правда, на автомобиле приехал на смотрины своего маленького родственника… — Зачем тебе ехать в общагу? — спросил Леонид и погладил Николая по коленке. — Поедем ко мне. Ведь у нас все есть, чтобы прекрасно провести остаток вечера и ночь, — предложил мужчина. — Вы так много обо мне знаете? — Колька нервно дернул ногой, на которой лежала рука Леонида. — Даже больше, чем ты думаешь, — хохотнул мужчина. — Твой Никита, — он сделал ударение на последнем слове, — просил присмотреть за тобой. Они с моим Костиком отбыли на стажировку, домой вернутся года через полтора-два. Что же нам блюсти целибат до их возвращения? Не понравимся друг другу, разбежимся утром и будем жить, как жили. Колька вздохнул. Леонид — пожалуй, лучший выход в создавшейся ситуации. Он ему понравился еще там, в аптеке. Хуже будет, придется объясняться, если рядом с ним в их трехкомнатной квартире, которую они, молодые специалисты, снимали на четверых, появится новый парень. — А я тебе утром кофе сварю, — предложил Леонид. — Ну, если кофе в постель, — сдался Колька. Да и что он, в сущности, выпендривается? У него же в сумке презервативы, лубрикант, а рядом сидит весьма интересный мужчина, как и он, безумно желающий секса.