Только не тебя

Раскатистое рычание природы вместе с оглушительным громом. Небо озарила яркая вспышка, на несколько секунд освещая присутствующих в комнате людей. Зеленовласый хрупкий парень внимательно смотрел на принца, оседлавшего его бедра. Темный силуэт едва был заметен. Отдаленно в темном углу комнаты горело пару софитов, практически не освещая эту часть пространства. Новая вспышка молнии осветила улыбающееся лицо. В этом свете оно казалось мертвым, но в то же время улыбка и смех придавали телу живости. − Ши-ши-ши, не желаешь поиграть с принцем? – новая вспышка молнии, и причудливая игра теней на лице с безумной улыбкой заставляет вздрогнуть. Принц делает легкое движение бедрами, ерзая в районе паха, и склоняется к хрупкому мальчугану. − Бел, − тихо, с придыханием, шепчет жертва, касаясь губами желанных губ. Зеленые волосы рассыпались по белоснежной подушке, хрупкие руки скользят по плечам. − Так ты согласен? – улыбается в поцелуй принц и, чувствуя кивок согласия, отрывается от губ. Рука скользит во внутренний карман, доставая оттуда прочную леску. Потрошитель тщательно подготовился и уже ни за что не отпустит свою жертву живой. Гром с молнией продолжаются, бушующим ураганом проходя по пустынным улицам, залитым дождевой водой. Сам дождь упорно барабанит по окнам, но для принца это не имеет совершенно никакого значения. Бельфегор в предвкушении. Сейчас, уже скоро… Руки принца ласкают тело, вырывая тихие стоны желания с губ жертвы. Принц с любовью ощупывает хрупкое тело иллюзиониста, поглаживает его, стягивает с него ненужную одежду, в итоге оставляя полностью обнаженным. Яркая, долгая вспышка молнии позволяет насладиться красотой тела. Еще живого, еще целого, без капельки увечий. Бел склоняется к губам, бесцеремонно проникая в рот языком. Рот послушно открывается, принимая настойчивые ласки и игриво сплетает языки. Руки принца сжимают соски, вырывая тихий стон, который раздается в поцелуй. Ловкие пальцы настойчиво ласкают юное тело, наслаждаясь его целостностью. Руки зеленоглазого забираются под варийскую куртку, заставляя принца опомниться. − Позволь мне самому, − довольно улыбается Бел, сжимая конец лески зубами и вытягивая нужную длину. Руки послушно тянутся навстречу. Леска легко окутывает нежную кожу, не туго, не жмет. Жертва еще не осознает, что будет в будущем. Послушные движения; ни к чему не обязывающий секс. Хранитель Урагана продуманно цепляет плотную леску, сцепляя ее со спинкой кровати. − Бел-семпай, − тихо шепчет парень, чувствуя легкий дискомфорт из-за лески, которая начинает врезаться в кожу. − Тихо… − довольный шепот обрывает любые попытки что-либо сказать. Сейчас он приступит. Предвкушение кровавого пиршества, желание растерзать, превратить ночь в безумие, взять то, что запретно. Взять грубо, со всей жестокостью, присущей его натуре. Бел сжимает соски, сначала игриво, балуясь, постепенно наращивая болевые ощущения, пока в итоге не заставляет мальчишку дернуться вперед и вскрикнуть. Голос боли заводит, как и всегда заводил. − Ши-ши-ши, − довольно смеется принц, накрывая губы властным поцелуем и в последний раз сплетает языки в страстном танце. Руки в последний раз проводят по безупречно гладкой коже. – Вытяни язык… − улыбается Потрошитель. Зеленовласый парень послушно выполняет просьбу. Бел достает стилет, но пока не использует его. Потрошитель проводит языком по языку, вылизывая его, а затем стилетом, нажимая острием на основание. Вначале парень даже этого не замечает, но затем прохлада стали сменяется жгучей болью. Острие стилета впивается в мягкий язык. Ловкое движение, и не составляет труда сделать надрез. Глубже… Зубы принца сжимают кончик языка, а рука ловко и резко отрезает. Все происходит в долю секунды, не давая опомниться. Раздается короткий гортанный вскрик и больше парень не может кричать. Кровь заливает глотку, глуша стоны боли в бульканье крови. Блондин не сдерживает довольное шипение и, сплетая пальцы с отрезанным языком, проводит окровавленной рукой по груди. Эйфория охватывает принца, сковывает каждую клеточку. Скользкая липкая кровь заставляет дрожать тело, терпкий запах железа одурманивает. Язык скользит по губам, на которые брызнула кровь. Вкус крови, запах крови, тихие булькающие звуки крови в глотке… Столь любимая принцем кровь заполняет все его кровавое существо. Блондин берет себя в руки, заставляя собраться, ведь он еще хочет поиграть со своей жертвой. Отрезанный язык падает на мягкую кровать. Новая вспышка молнии освещает окровавленное тело, а принц нащупывает какую-то тряпку, запихивая ее в рот. Не стоит заботиться о стерильности – все равно лежащее перед ним тело будущий труп. Тряпка временно впитает кровь и даст время Потрошителю на веселье. Чтоб жертва не захлебнулась собственной кровью, блондин заботливо кладет подушку под голову, оставляя ее выше. По рукам зеленоглазого струится кровь. От резкого рывка леска натянулась до предела и впилась в кожу, делая ровные надрезы. Тело мелко дрожало, не желая больше получать никаких увечий. Стоны боли смешивались со всхлипами страха. Ужас закрадывался в жертву и окутывал каждую клеточку, заставляя трепетать от одного прикосновения палача. Осознание того, что ты уже труп, придавало больше ужаса. Мысли о том, что зря он согласился, зря пошел сюда, не давали покоя. Он должен был догадаться, но не сделал этого. − Черт, у тебя слишком маленький рот… − недовольно шипит мучитель. Новая вспышка молнии освещает безумное лицо, а яркий свет, падающий на серебряный стилет, ослепляет. Жертве приходится жмуриться. Острие стилета касается уголка губ и принц медленно, с наслаждением, скользит им по щеке, позволяя вырываться заглушенным стонам боли. Тело дергается, пытаясь спихнуть с себя мучителя, но блондин удобно сидит на бедрах жертвы. Руки снова дергаются, но толка это движение не имеет, так как леска лишь глубже впивается в мышцы, продолжая их рассекать. Надрез рта, вдоль по щеке закончен. – Надеюсь, сейчас поместится… − шепчет принц, продолжая запихивать ту тряпку в рот. На этот раз она полностью поместилась. Принц впихивал ее с двойным усилием, поэтому болтающиеся тряпочкой ткани бывшей щеки чуть надорвались, превращая надрез, сделанный блондином, в еще больший. – Черт… − снова ругнулся блондин, будучи немного недовольным своей неаккуратной работой. Рука тут же скользнула за большой английской булавкой, которую принц всегда носил с собой на подоле варийского плаща. Легкое движение рук, и протяжное, до ужаса болезненное, мычание жертвы, которое побрало бы до костей любого, но не принца – и булавка скрепляет разрезанные половинки щеки. Довольное шишиканье вперемешку с рокотом грома, и эйфория, разрывающая принца изнутри. Ему все равно на боль. Эгоистичная натура, желающая и жаждущая только крови, только боли и страданий. Ему доставляет удовольствие слышать этот стон, наполненный болью. Он бы послушал и душераздирающий крик, но шуметь нельзя, а поэтому приходится удовлетворяться малым. Довольствоваться тем, что предоставлено, поэтому придется изощряться. Отрезанный язык, разрезанные щеки, скрепленные булавкой… и чувство удовольствия, доводящее тело до сладкой дрожи, до исступления, до состояния нирваны, до невиданного блаженства. Внизу живота немного сводит, заставляя кайфовать от каждого соприкосновения с кровью. Дрожащее от боли и страха тело лишь распаляет. Невинное, совершенно слабое сопротивление заставляет идти дальше. Острие любимого оружия скользит по грудине и торсу, рисуя причудливые завитки, прямые линии, и всяческие узоры, приходящие на ум принцу. Он не спешит, а медленно, с удовольствием рисует, глядя в широко распахнувшиеся глаза жертвы, изумрудные, до необыкновения красивые и немного родные. Стилет режет не глубоко, а поверхностно, оставляя за собой лишь кровавые росинки, проступающие из ран. Первостепенный узор закончен. Пунктирные следы крови сменяются теперь сплошными, сочащимися кровью. Особо резвые капельки стекают по ребрам и бокам. Принц прогибается в спине, испытывая особое состояние исступления. Комната заполнена запахом крови, в глазах жертвы стоят прозрачные капельки слез, и новый стон, повторяющийся все с новой и новой громкостью. − Великолепно… − безумный шепот, заставляющий дрожать еще больше. – Как жаль, что пришлось отрезать тебе язык. Я бы хотел услышать, как ты молишь меня о пощаде… − блондин склоняется к лежащему под ним телу и очерчивает языком еще целую часть вокруг соска. Жертва жмурится, вжимаясь в кровать, и лишь только гадает, что будет дальше. − Фран… − тихо стонет Бельфегор, безжалостно сжимая сосок в зубах. Снова громкое мычание, и тело пытается выгнуться, но поздновато. Острые зубы без тени сожаления прокусывают сосок и теперь всячески пытаются отделить его от тела. Скользкие от крови пальцы до побеления костяшек сжимают бедра. Тихий всхлип, повторяющийся так жалобно и с нарастающей истеричностью. Потрошитель отрывается от соска, сплевывая откушенную часть куда-то на кровать. Нужно бы уже заканчивать, иначе скоро он истечет кровью, но принцу так не хочется, ужасно не хочется… Внизу живота сводит, немного колет, жертва возбуждает. Рука принца скользит по животу с надрезанной кожей, размазывая кровь, затем опускается на пах, сжимая его в ладонях. Новый вскрик. Принцу хотелось бы слышать, как кричит зеленовласый, но это уже невозможно. При новой вспышке он видит, как болезненно закатываются глаза. У блондина все меньше и меньше времени, поэтому он сползает с жертвы, приподнимая за бедра, и чтобы не растягивать узкого парня, хватается за стилет. Затуманенный взгляд жертвы ловит блеск оружия, ноги пытаются ударить мучителя, но движения слишком слабы из-за большой кровопотери. Белу не составляет труда от них отмахнуться и предотвратить последующие попытки. Острие стилета входит в анус, заставляя тело дернуться еще раз, настолько сильно, что леска разрезает мышцы рук до костей, зубы стискивают тряпку, заменяющую кляп, а с ягодиц стекает алая кровь. Cтилет входит медленно, изрезая узкие стенки, заставляя изо всех сил мучительно мычать, вяло сжимать изрезанные руки в кулаки, всхлипывать… Но это не производит на Потрошителя никакого эффекта. Он лишь возбуждается, получая самое, что ни на есть чистейшее удовольствие от мучений. Стилет тупым концом прижимается ко второй стенке, и так же медленно выходит из ануса. У израненного тела начинается предсмертная агония, поэтому Бел спешит. Быстро освободив свою возбужденную плоть, он приставляет ее к плотно сжатому колечку мышц. Жертве будет больно, когда он будет входить и с каждым толчком задевать порезанную сторону. Но его это, опять-таки, мало волнует. Головка скользит между ягодиц, размазывая смазку в виде крови, а затем принц резко и безжалостно вталкивается в податливое тело. Жертва мелко дрожит, не в силах больше сопротивляться. Руки Бела сжимаются на бедрах. Возбужденная плоть без заминок входит в узкие, хоть и порезанные ягодицы. Кровь служит отличной смазкой. Принц продолжает. Сильно, грубо, не останавливаясь и не давая привыкнуть. Красная жидкость мерзко хлюпает и булькает при каждом толчке. Больших размеров член принца так и задевает порезанную сторону. Жертва вяло дергается, сжимая плоть неосознанно, скорее не специально, чем вызывает стон удовольствия у Потрошителя. Но этого мало, хочется большего. Хочется взять позабавившего его парня под уздцы и хорошенько объездить. Поблизости нет больше никаких предметов, которые можно использовать. Поэтому снова используется любимый стилет. Испачканное кровью оружие скользит по низу живота, разрезая кожу, поддевая ее. Новые мучительные стоны, но более хриплые, глухие, тонущие в адской агонии. Нереально больно жертве, нереально хорошо палачу. Большой глубокий надрез, высвобождает кишки. Жертве становится почти все равно, почти нет боли, организм медленно, но мучительно умирает. Долгая агония, длящаяся вечность. Королевская рука по хозяйски вытягивает кишки, словно ленту, с наслаждением наматывая ее на руку. Движение плотью не прекращаются, лишь становясь более грубыми и глубоким. Довольные стоны вперемешку с последними всхлипами и музыкой дождя с примесью урагана. Длинные кишки обволакивают шею, затягиваясь удавкой. Принц дергает на себя, и тело прогибается. В последний раз. В последний раз звучит предсмертный хрип, в последний раз, зеленоглазый парень вдыхает, последний… Последний для жертвы, но не последний для палача. Тело обмякает в руках и вздрагивает только от резких глубоких толчков. Принц тоже на пределе, но не на грани. Блондин продолжает входить переменно плавными и резко рваными движениями в мертвое тело. Мертвое, но все же такое податливое и еще теплое. − Фран… − принц изливается, толкнувшись максимально глубоко, и с тихим стоном сползает с зеленоволосого паренька. Готово… Он мертв, он расчленен, он изнасилован. Эйфория бьет дрожью по конечностям, отдает звучным стуком радостного сердца по вискам. Состояние нирваны, состояние аффекта. Вспышка молнии, и труп освещает синим отблеском. Настолько мертвенным, настолько неприятным сейчас кажется это тело. Зеленые, изумрудные глаза смотрят с болью, с упреком. Застывшие капельки слез в глазах. Он не хотел умирать. Он боялся смерти… Но принцу все равно. Он Потрошитель. Он любит кровь и расчлененку. Он жестокий убийца и хищник, не делающий никому поблажки. Хотя есть человек, которому он не может причинить боль. Просто не может. Не может переступить через себя, потому что внезапно обрел дорогое для себя существо. Пару стилетов запускаются в глаза, и следующая вспышка молнии освещает вытекшие белки. Принц мерзко морщится, вытирая руки и собирая стилеты. Это всего лишь отель, а труп найдут утром. Следы он полностью замел. Даже и не скажешь, что это был он. − Вы закончили, семпай, − внезапно открывается дверь и из темной комнаты проглядывается стройный хрупкий силуэт, который облокачивается о дверной проем. − Фран, − принц не сдерживает довольную улыбку, вместе со вздохом, полным облегчения. Пару шагов и принц пересекает комнату, прижимая к себе самое дорогое существо – его любимого лягушонка. Рука обхватывает стройную талию, а губы несдержанно впиваются в столь желанные губы Франа. Лягушонок лишь легонько улыбается, впиваясь в губы семпая. − Хорошо повеселились? – спрашивает он, отрываясь от любимых губ принца. − Спасибо за иллюзию… что это был ты. Ши-ши-ши.. – принц захлопывает за собой дверь. − Ну ты же не хочешь расчленять меня, Бел… − принц сплетает пальцы с длинными пальцами иллюзиониста, и тот отвечает, сжимая руку. − Ты же знаешь почему… − усмехается блондин. Внутри тепло, так как нужный ему человек рядом. – Только не тебя. Никогда. Ни за что… Мягкие губы нежно касаются щеки принца, словно в благодарность. Принц улыбается, прижимая к себе лягушонка, и тянет его в машину. По приезду домой они займутся этим в ванной. И Франу совсем не важно, что творит Бел. Белу не плохо, что Фран разрешает ему творить подобное. Как ни крути они из отряда элитных убийц, которые убьют безжалостно, без тени сомнения, если так нужно. Они понимают друг друга, им хорошо вместе. И совсем не важно, чем увлекается один, а чем второй. Они нашли друг друга в себе и теперь никогда не отпустят. Конечно, есть недомолвки, споры, ссоры, но это только распаляет их пламя любви. Безумец-принц, эгоист до мозга костей, и такой же безразличный пофигист, прикипевший к своему семпаю. − Семпай… − занудно тянет лягушонок, когда в машине его пересаживают с сиденья на колени. − Молчи… − довольно улыбается принц, невесомо касаясь губами губ Франа. Тот отвечает, страстно, как только может. Он для принца, а принц для него. И в целом мире нет никого, способного помешать этой безумной идиллии. − Только не тебя, − снова шепчет принц, прижимая к себе того, кого никогда не решится разделать. Он пойдет вопреки своей натуре, но никогда не тронет того, кого полюбил, если можно это сказать о таком эгоисте, как этот блондин. – Только не тебя…