Дождь начинается

Мидорима волновался не зря — Такао осторожно вошел в комнату и сообщил, что приехали абсолютно все акционеры и верхи Тейко. Теперь таковых было много — в тяжелое время Тейко соглашались работать даже с мелкими семьями. Драгоценное место кумите, вот что привлекло их всех. И Мидорима прекрасно понимал — только он является олицетворением старого, пережитком былого. Свергнуть Мидориму означало изменить существующий строй, сделать что-то новое. Теперь, когда Киеши был арестован за предполагаемое убийство Мурасакибары, у него не было другого выхода. Он не смог спасти семью. Не сумел ее удержать, значит был обязан хотя бы передать ее в надежные руки. — А разве такие есть? — спросил он у Такао. — Кому я могу довериться? — Мне, — легко ответил тот. — Я всегда поддержу тебя, кумите. Я твой надежный тыл. Я буду рядом, даже если ты отвергнешь мою помощь. — Я не о тебе говорю… — устало пробормотал Мидорима. — Ты всегда поодаль, Такао. Но я ценю твою помощь, чертовски сильно ценю ее, особенно теперь, когда я вообще один. — Вы не один, господин Мидорима, — нарочито вежливо сказал Такао, обнимая Мидориму со спины. — Там, в зале, полным полно людей, которые могут вам помочь. Вам стоит только подумать о том, чтобы принять их помощь — и она у вас в кармане. Дайте себе шанс найти лучшее решение. — Если ты о Киеши Теппее говоришь сейчас, — начал-было Мидорима, но осекся — разговор Такао и Киеши остался в прошлом, глупо было подозревать Такао в предательстве, он никогда и не клялся ему в верности. Он просто живет как умеет — и все, что он умеет, это спасать его, Мидориму. И любить его. — Когда все закончится, — тихо сказал Мидорима, выходя в зал, так, чтобы слышал только один Такао. — Когда все закончится… Я собираюсь уехать далеко отсюда. В те места, где родилась моя мать. — Я знаю, что она родилась на островах, — вспомнил Такао. — Это лучший вариант, чтобы встретить спокойную старость… Поддерживаю ваш выбор, кумите. — Поедешь со мной тогда? — спросил Мидорима тихо. — Я бы взял тебя с собой… Он не стал дожидаться ответа Такао, просто прошел мимо, на ходу распрямив плечи — выглядел и старше, и взрослее, впервые в жизни казался настоящим главой семьи. Расстроенный Такао остался позади — смотреть ему вслед. Он прекрасно знал, что общего будущего у них с Мидоримой не будет — и тосковал по несбывшимся мечтам. *** — Господин Киеши, — тщетно урезонивал его адвокат. — Вы совершаете ошибку… Ваши слова сейчас не имеют никакого смысла. Успокойтесь, прошу вас. И примите к сведению, я несу ответственность за… — Никакой ответственности, идиот, — отмахнулся Теппей. — Я же вижу, что ты только считаешь дни, лишь бы избавиться от меня! Я знаю, я не лучший клиент для адвоката в пик его карьеры — ты буквально полон своих амбиций! Но я не совершал этих убийств! Вытащи меня отсюда! — Но я не могу! — развел руками адвокат. — Вас не в воровстве яблок обвиняют! Вы обвиняетесь не просто в убийстве — в серии! Целая серия, настоящее крупное дело. То, что вы якудза, только добавляет делу цвета — люди заинтересованы, они подозревают вас! Понимаете вы, как тяжело мне вести вас? Особенно когда вы настолько сильно мешаете мне! — Я просто хочу выйти отсюда, — потерял самообладание Киеши. — Вытащи меня! Под любые деньги! Продай все мое имущество! И вытащи меня! В конце концов, в моей семье горе. Погиб мой вакагасира, я должен быть там. — Вам небезопасно быть сейчас в Токио, — адвокат стукнул по столу. — Мидорима Шинтаро и его люди из Тейко объявили вам кровную месть за жизнь Мурасакибары Ацуши. Вас убьют сразу же, как только вы вернетесь домой. Вы же знаете об этом! Зачем тогда заставляете меня повторять одно и то же? — Я ничего не хочу знать, — отмахнулся Киеши. — Я дал тебе время, я ждал — ты просил ждать. Но ничего не изменилось! Немедленно вытащи меня отсюда! Придумай что-нибудь! Я плачу тебе за это! — Вы платили мне раньше, — уточнил адвокат. — За то, что я вытаскивал вас и членов Сейрин из мелких передряг. Но это не мелкая передряга! Это дело о массовых убийствах! Ваше ДНК найдено! Что прикажете мне сказать судье? Я знаю, что этот человек может быть самым крупным маньяком-убийцей за последние десять лет, но, пожалуйста, отпустите его?! Так?! — Я не убивал этих людей! Никого из них! — рассердился окончательно Киеши. — Ты должен мне поверить! Ты же мой адвокат! Ты в самом начале спросил, виноват ли я, я сказал тебе правду. Меня хотят подставить! Семья в тяжелом положении, вырезали всех моих ребят, а я сижу тут… — Правда была… — презрительно сказал мужчина. — Когда умерла Анее-сан, мне следовало уйти из семьи. Только госпожа Рико могла поставить дела семьи во главу угла. Вы же настоящий эгоист, вы работаете только во имя своих желаний. Как же вы можете быть непричастны ко всем этим убийствам, если вас постоянно видели подле мест, свидетели описывают вашу машину, и ваши отпечатки найдены на некоторых телах. Вы можете врать или отпираться, но мне вы должны были сказать правду! А отрицая очевидное, ничего вы не добьетесь! — Если бы я был убийцей, я бы убивал таких тупых как ты! — Киеши отвернулся. — Но я не маньяк. Я якудза, мои руки замараны, но не таким образом! Черт тебя дери, пойми ты, дурья башка, пойми, пойми! — Я не намерен продолжать этот разговор, — адвокат встал и нажал кнопку вызова. — Говорить с вами не имеет смысла. Я попрошу в ближайшее время найти вам другого защитника. А потом и вовсе разорву все дела с Тейко. Больше в этой семье не осталось достойных людей, вот что я хочу сказать. Господин Хьюга и его жена — последние настоящие якудза в Сейрин. Запрос об освобождении я сделаю, раз вы настаиваете. Но вам откажут, в этом я уверен. Он нагнулся, с неприязнью и плохо скрываемой ненавистью глядя на Киеши, от его элегантного костюма и запаха хорошего одеколона Киеши стало дурно. Он безумно хотел ударить адвоката и сдерживался из последних сил. — И я более чем уверен, что вы и есть тот самый убийца, — резюмировал он. — Вы жестокий и пустой человек, Киеши-сан. Надеюсь, судьям докажут вашу вину. — Хочешь пожелать, чтобы меня сгноили в тюрьме? — спросил Киеши. — Давай пожелай мне всего плохого… — Тюрьма вам тоже не грозит, — сказал адвокат, поднимаясь и надевая свое пальто. — Вам грозит смертная казнь, и я в очередной раз счастлив, что ее применят к такому, как вы. — Вы заслужили, — сказал он у самой двери. — Прощаюсь с вами. Киеши остался совсем один в пустой камере для переговоров. По коридору послышались шаги — это был, конечно, тот самый охранник, который ненавидел Киеши. — Я проиграл, — сказал Киеши сам себе. — Этот идиот не будет вытаскивать меня отсюда. Значит… Значит остается только принять предложение Такао. По крайней мере… Я буду свободен, — повторил он сам себе. — Печальное зрелище, — сказал охранник, с презрением глядя на Киеши. — Но вы действительно заслужили такой финал. *** Кисе приехал в город первым — симпатичная риелтор помогла ему выбрать дом — прямо напротив госпиталя. Большой светлый дом с бассейном — ведь ребенку нужен бассейн. Спальня Момои была светлой, рядом можно было сделать детскую. Кагами будет жить в мансарде, там тихо, а сам Кисе выбрал себе небольшую комнату над лестницей. Нанятая им прислуга выскоблила дом полностью, натянув покрывала и скатерти — а уважаемый профессор, который узнал о ситуации Кисе, обещал сосредоточиться на лечении Аомине. — Ваш брат, судя по всему, слишком долго находится в коме, — сказал он. — Но у меня были случаи, когда люди полностью восстанавливались из нее. И я вам помогу. Господин… Э… Как вы назвали себя? — Куроко, — подумав немного, сказал Кисе. — Меня зовут Куроко Тецуя. Мой брат Куроко Дайки приедет через пару дней. Его привезет наша сестра, Куроко Сацуки. И друг моего брата. Я прошу вас сделать все, что вы можете. За ценой мы не постоим, оплатим все счета. — Вы говорили, что и сами пережили клиническую смерть, — вспомнил профессор. — Но вы выглядите достойным членом общества. — Мне помогли, — скромно сказал Кисе. — И я собираюсь помочь моему брату вернуться тоже. Я слышал о вашей уникальной программе, о ваших пациентах. Мое самое огромное желание, чтобы наш брат вышел из комы. — Я приложу все усилия, — сказал старик. — Ничего не буду обещать, но помогу вам обязательно. Поздно вечером, ожидая приезда Кагами, Момои и Аомине, Кисе вспомнил о Касамацу, но звонить ему не стал — слишком опасно. — Надеюсь, семпай, с тобой все в порядке, — сказал он сам себе. — Иначе я никогда не смогу смотреть в глаза твоей жене и твоим дочкам. Пожалуйста, береги себя. Делай то, что хочешь, и я буду делать то же. Больше никто и никогда не остановит нас, обещаю. Час спустя, когда Аомине уже занесли в его новую комнату, Кисе подошел к нему и поцеловал его в лоб, как брата — не как покойника. Кагами был тут же — бледный и уставший, а Момои давно спала, ей требовался хороший отдых. — Хороший дом, — серьезно сказал Кагами. — Светлый и большой. И ты купил все, что нужно. Да и построено все надежно. Можно похвалить тебя за такой подход. — Мне показалось, в этом доме найдется место для всех нас, включая и Момо-чин с ее ребенком, — пробормотал он. — Ни у кого из нас троих никогда не было дома. Быть может, хотя бы теперь появится. Кагами долго молчал, разглядывая узоры на обоях, потом заулыбался. — Четверых, — негромко поправил он его. — Теперь — четверых.