Заново

Италия. Люблю Италию. Она такая маленькая, уютная, миниатюрная. Люблю ее узенькие улочки и высокие стены домов. Еще люблю ее за то, что, сев на скоростной поезд, за несколько часов ты можешь оказаться практически в любом ее уголке. Надо сказать спасибо моим родителям - язык я знал отлично. Так что, когда встал вопрос куда поступать, выбор оставался только за мной. В этом году я окончил школу и вернулся в свою любимую Италию. Я выбрал медицинский университет в Анконе. Город был небольшой, без толпы туристов, снующих везде с фотоаппаратами, без сувенирных лавок и торговцев, пристающих на каждом углу. Стать врачом я решил уже давно, и четко шел к этой цели... - Это он попросил тебя присмотреть за мной? - она оторвалась от книги и посмотрела на меня. После этого укуса мы не могли ни поцеловаться. Она нежно коснулась моих губ, оставив на них едва заметный горьковатый привкус ее любимого кофе. На столе стояли две чашки и корзина с хлебными палочками со вкусом сыра. Она отламывала по маленькому кусочку, кончиками пальцев собирала крошки со стола. Мы сидели в маленьком кафе в порту, с видом на море, с плетеной мебелью и миниатюрными подушками. Тут мы и расположились. Я учил лекции по анатомии, постоянно сверяясь с атласом. Моника перелистывала книгу в мягкой обложке, как обычно делая пометки на полях. Ее мягкий подчерк мне казался сказочным. Округлые буквы, завитки, красивые заглавные, словно на поздравительных открытках. Я мог часами наблюдать, как она выводит букву за буквой. Тонкие пальцы держали перьевую ручку, плавно скользя по бумаге. Иногда мне казалось, что она выбирает книги по листам, ведь не каждая бумага справиться с настоящими чернилами. Выбирая, она подушечками пальцев пробовала каждую страницу. Возможно, она их даже и не читала, просто ей нравилось в них записывать свои мысли и приходящие слова. Длинные черные волосы спадали до плеч, завиваясь в крупные локоны, которым позавидовала бы, наверное, любая девушка. Я никогда не видел, чтобы Моника завивала их, скорее всего они вились от природы. Она немного склонила голову вперед и пряди упали на ее лицо, скрывая белоснежную кожу: чистую, ровную, с легким румянцем на щеках. Мон поправляла волосы, небрежно закалывая несколько прядей. У нее были четкие черты лица. Небольшой курносый нос, огромные, широко распахнутые, глаза небесно-синего цвета как у ребенка. Длинные и такие же темные как волосы ресницы, на столь светлой коже казались нарисованными. Немного пухлые губы теплого цвета спелой вишни. Я смотрел на них, и мне казалось, что чувствую этот терпкий аромат ягоды. Уже и забыл, что читал… Она вытянула ноги и положила их мне на колени, удобнее закуталась в кашемировый палантин. Была уже осень, с моря дул прохладный бриз. Я поглаживал тонкие щиколотки. Кожа была шелковистой и тонкой. Если чуть сильнее прижать пальцы, то можно было почувствовать, как под ней пульсирует жизнь. Ей было тридцать пять. Молодая, красивая женщина. Я не понимал, что она нашла во мне, мальчишке. Я не мог назвать себя хорошим любовником, да и девушек у меня было не так много. Красотой не блистал. Ну да, высокий парень с прямыми волосами, прикрывавшие пирсинг и тоннели в ушах. Постоянно искусанные губы (от этой вредной привычки я не мог избавиться с детства). Смотря на себя в зеркало, я называл себя обычным. Обычный нос, обычные серые глаза, обычные тонкие губы, правда, в постоянных ранках от моих укусов. Ни атлетического торса, ни широких плеч у меня не было. На руках были выступающие вены, по которым она очень любила водить кончиками пальцев, как будто подгоняя мою кровь. Моника снова что-то писала, задумывалась и прикусывала кончик дорогой ручки. Смотрела куда-то вдаль, прищуривая глаза. Смотрела так, как охотник на добычу. - Да, это он попросил,- ответил я, хотя она уже этого и не ждала. Тот, чье имя мы не произносили, был ее мужем и моим преподавателем анатомии. Статный мужчина пятидесяти пяти лет, преподавал в моем университете. Не высокого роста, для своего возраста он был гармонично сложен. Он следил за собой, имея такую жену, как Мон. Благородная седина придавала ему мужественности. Надо заметить, лекции он читал превосходно, так же, как и знал предмет. У нас сложились доверительные отношения с самого знакомства. Так я и познакомился с ней. Уезжая в очередную командировку, он пригласил меня к себе в кабинет и, объяснив ситуацию, попросил развлечь его жену на время его отсутствия, так как они совсем недавно перебрались в этот город. Тогда я не придал этому никакого значения, пока в первый раз не увидел ее небесно-голубые глаза. Мне тут же стало неловко, лицо заливалось румянцем, а единственная мысль в голове твердила: «Спасибо, что в комнате нет никого кроме нас». Я взял в руки огромную кружку и откинулся на спинку стула, наблюдая, как в порту разгружают очередное судно. В голове прокручивал название костей и суставов на латыни. Это была уже наша третья встреча. Мы никогда не встречались, если ее муж был в городе. В этот раз ему пришлось уехать на 4 дня. Мы еще ни разу не оставались вместе больше, чем на сутки. Хотя время для нас не играло значение. Но в этот раз я понимал, что, скорее всего, заночую в их доме. Не то, чтобы я боялся близости. «Это уже случилось», - с ухмылкой подумал я про себя. Но я никогда не засыпал с ней, не обнимал во сне, зарывшись носом в ее волосы. Не просыпался рядом. Я уже давно привык спать один. После тяжелого расставания с парнем, самыми близким мне стали кот и моя подушка. Одну я обнимал, прижимая к себе, а второй грел по ночам. Мы встречались не так долго, да и вообще это были первые и единственные отношения в моей жизни. Странно подумать, что первые отношения у меня сложились именно с молодым человеком. С девушками у меня проблем не было, я им нравился, да и секс меня устраивал. Но как-то все закрутилось, что я не придал значение тому, что он парень. Я привязался к нему. Привязался так, как никогда ранее. Он чувствовал меня. Мы одинаково мыслили, говорили и порой даже писали одно и тоже. Мы слились в единое целое, у нас была одна душа на двоих. Поэтому секс был лишь еще одной ступенью единения. После его ухода, я долго собирал себя по частям. Собирал те остатки души, что он мне оставил, забрав свое. С Моникой было по-другому. Мы почти не разговаривали. Крайне мало проводили времени вместе, только когда ее муж уезжал в командировки. Она была загадочной, я мог часами рассматривать ее, любоваться тем, как она держит чашку крепко двумя руками, будто в ней весь ее мир. У нее были необычные привычки. Например, она никогда не носила солнечные очки и шляпы, зато обожала шарфы. Это, наверное, была основная часть ее гардероба. Она улыбалась, улыбалась часто и много, и каждый раз так искренне, так по-настоящему. Она улыбалась душой, улыбалась глазами. Мы закончили с завтраком и отправились на паром. Отведенные нам дни мы решили провести в Хорватии. Там был не большой островок на озере Висовац, где находился старинный монастырь. Там хранится ценная коллекция книг, рукописные книги и другие ценные произведения искусств, а так же документы. Благодаря связям ее мужа, нам был обещан доступ в библиотеку. Монике очень хотелось попасть туда. Добравшись до места, мы расположились в небольшой гостинице на материке, в номере с двумя кроватями. - Алекс, давай потом разберем вещи, а сейчас сразу отправимся туда, - попросила она, а я лишь кивнул в ответ. На моторной лодке мы добрались до острова. Нас встретил служитель монастыря и сразу проводил в хранилище. Нам не хотелось ни экскурсий, ни рассказов. Ей хотелось только книг. Спустившись в старинную библиотеку с современной вентиляцией, Моника сделала глубокий вдох и направилась в четко заданном направлении. Она будто ищейка, которая взяла след. Свернув в один из коридоров со стеллажами, сверху до низу заполненных книгами, она шла вдоль него медленно, кончиками пальцев ведя по обложкам. Было тихо, и мне казалось, что я слышу ее дыхание. Я двигался следом, стараясь не мешать и не сбить ее с пути. Она резко остановилась, развернулась и поманила меня к себе. Я остановился в метре от нее. Протянув мне руку, она приблизила меня к себе. Ее руки лежали на моей груди, а губы мягко касались моих. Неужели это все ради того, чтоб остаться со мной? Поцелуй был сладким, мягким, невинным и длился, как мне показалось на тот момент, целую вечность. Когда я открыл глаза, ее уже не было рядом. Моника сидела на полу, держа на коленях книгу и перебирая страницы. Я понял, почему ей хотелось сюда. Бумага. У старых книг особая бумага, которая ей нравилась.