Но не И Ёхан

Инёп всегда настолько естественно воспринимал свои отношения с семьей, что никогда и подумать не мог о том, что это может кого-нибудь раздражать. Он всегда комплексовал из-за роста. Порой – когда смотрел на некоторых – из-за лица. Часто – из-за поведения, когда не мог так свободно материться при стаффе, как это делал Чизи. Однако его отношения с семьей умиляли всех: от близких друзей, которые подшучивали над этой его глубокой привязанностью, но в глазах которых он неизменно читал одобрение, до едва знакомых людей, невольно подслушивающих его разговоры по телефону. Близкие друзья – да. Но не И Ёхан. И если раньше Ёхан просто насмехался над тем, что праздники Инёп всегда проводил с семьей, часто отказываясь от совместных попоек, и в его голосе проскальзывал едкий, выжигающий все внутренности, сарказм, то в последнее время он дулся, пытался скандалить и даже обижался. Всерьез. Настолько, что Инёп каждый раз неизменно задумывался: трахаться с Ёханом определенно не стоило. Лучше бы он скончался от спермотоксикоза. Зато никто не ебал бы ему мозг. Не вытрахивал. Вернее, стоило. Всего стоило. Но сходить с ума не хотелось, даже если принимать во внимание, что он уже. * * * В этот раз все было серьезнее. Не было истерики, скандала и демонстративно надутого вида. Зато был демонстративный игнор, кривые ухмылки и пожимание плечами на любую реплику. И это он предупредил за неделю до. Сначала Инёп бесился, потом смирился, а потом ему это надоело. И только слегка подташнивало, когда Ёхан скалил зубы на шуточки своего нового закадычного дружка. * * * У родителей было все также хорошо: родная комната, теплые объятия и много разговоров ни о чем и обо всем сразу. В такие моменты Инёп понимал, как скучает. Не жалеет, но скучает. В полночь Инёп по привычке позвонил Ёхану – трубку естественно не взяли – ответил на смс, на звонки и написал в Твиттер. А потом брат вытащил соджу, и Инёп очнулся только утром, с поскуливанием ощупывая голову и с облегчением вспоминая, что родители ушли спать раньше, чем пошла третья бутылка. Приложив к голове холодный корпус айфона, он подумал об аспирине, как о величайшем благе, и покосился на стол. Там лежали только его очки. Инёп горько поморщился и посмотрел на экран: 20 июня, 3 часа дня, солнечно. Пропущенных вызовов: ноль. Входящих сообщений: ноль. Вернее, пятнадцать. Но ноль. Инёп тяжело перевалился на бок и закутался в одеяло. Ему снились прохладные пальцы, острый подбородок и мягкие губы. И знакомая мелодия, которую он никак не мог услышать. Вечер встретил его Сахарой во рту, желанием умереть и никогда не просыпаться. Сон отдавался в теле чуткой дремотой и покалывал в пальцах. Пропущенные вызовы: ноль. Входящие сообщения: три. Вообще, двадцать, но три. "Надеюсь, ты напился, как свинья, а дома нет аспирина". "Мудак ты, Сиэспи, нахуй я вообще" "С Днем рождения, Инёп-а. Хоть ты и мудак." Подсознание воспроизвело интонацию с поразительной четкостью. Одеваясь, обещая родителям, что вернется утром и спускаясь к такси, Инёп думал только о том, как же заебало и нахуй всё. Трубку взяли на втором гудке, на третьей секунде осторожный голос выдохнул "Инёп-а", на десятой - в трубку ощутимо улыбнулись. Инёп выдохнул и прислонился к двери, ладонью вдавливая кнопку звонка.