Уильям.

      Идеально выглаженная рубашка сидит на Уилле очень удачно. Мать, любезно позаботившаяся о нём, выбрала её аккурат по фигуре юноши. Не впервой. Мальчишка совсем недавно поступил на юридический факультет и ещё слишком молод для того, чтобы заботиться о себе в таких мелочах. Ему об учёбе думать нужно. Правда, всё бы ничего, если бы судьба не привела Уилла и его мать в приёмную доктора Лектера. Мальчик стал дурно спать, пропускать занятия и рисовать странные картинки. От чуткого внимания матери это не скрылось, и теперь Уилл, пропитывая воздух вокруг себя запахом порошка с лавандой, грустным взглядом изучает картину, напротив которой сидит на мягком кожаном кресле.        Здесь сидят ещё люди. Например, женщина в возрасте с излишним количеством румян на морщинистых щеках и лака на волосах, с которой мать уж слишком подружилась и уже начала рассказывать о недуге сына в поисках сочувствия.        Чуть подальше, возле мраморной статуи крылатого купидона, сидит мужчина, с мешками под глазами, лет сорока. У него трясутся руки и выглядит он так, будто ещё вчера потерял всю свою семью.        Где-то рядом, у окна, сидит строгий отец и его доведённая до совершенства дочурка, у которой не было ни единого изъяна ни во внешности, ни в жизни, кроме холодных голубых стеклянных глаз.        Уилл закрывает глаза, отстраняясь от окружающего мира и погружаясь в гармонию знакомого ему с детства леса, но тут улыбчивая секретарь доктора сообщает, что новый пациент может войти. Суетливая мать берёт Уилла за руку, как будто он мог сбежать, и ведёт за собой. Юноше открывается вид на большой кабинет, по уюту не сопоставимый с врачебным. Здесь мог бы быть очень комфортный читальный зал, но никак не то место, где людям препарируют души. Всё в гамме коричного цвета, разбавленного редкой ванилью изящного рисунка. Если где-то есть дерево, это обязательно морёный дуб. Если на ком-то есть костюм, то это непременно Brioni.        Ноздри щекочет едва уловимый запах терпкого и утончённого одеколона. Уилл не заметил, как мать осталась за дверью по просьбе доктора, стоявшего на втором этаже своего кабинета, уставленного книжными стеллажами. Взгляд его пал на плечистую фигуру весьма внезапно, так что юноша не смог заметить, что уже откровенно сверлит глазами. В докторе было что-то тёмное, незаметное даже, пожалуй, с последнего на него взгляда.        Доктор Лектер оборачивается, возвращая книгу на полку, и неспешно спускается вниз, изучая пациента взглядом с кроткой улыбкой. Уилл не может не ответить тем же, чувствуя себя немного глупо и словно уподобляясь жабе на столе врача-практиканта.        Мужчина изучает его со снисходительностью терпеливого хищника, с любопытством гепарда, впервые увидевшего трепетную, податливую лань. Любуется красотой и изящностью её фигуры, стройным станом, ветвистыми рогами, осанкой. Лектер отмечает эту наивность во взгляде и нежность бледной кожи, созданной, по его мнению, для прикосновений. Кажется, расстегни ещё пару пуговиц на белоснежной рубашке, и узнать этого мальчика будет гораздо проще и интереснее.        Уилл понимает, что его анализируют, но сделать ничего не может, а потому опускает взгляд.         — Может, присядете, Уилл? Хотите кофе? — Лектер проходится по кабинету, улыбаясь неловкому ответу юноши, и вскоре оказывается напротив него. — Так что вас беспокоит?         — Не то что бы беспокоит, доктор, — посмеивается Уилл и мнётся в кресле, — мне было всё равно до какого-то момента. Я здесь не столько по своей инициативе, сколько по, — он усмехается, — настоятельной просьбе моей матери.        Лектер щурит глаза и складывает пальцы в замок. Взгляд его падает на неаккуратные вьющиеся волосы, и в голове против воли рождаются мысли о том, чтобы хоть раз запустить в них пальцы. Пусть он знает юношу не очень хорошо, однако первого впечатления достаточно. Податливый. Неопытный. Доверчивый. Вкусный.         — Пусть так, значит, вы нуждаетесь в помощи. Не думайте, что я хочу причинить вам вред. Всё только лишь в вашу пользу, мистер Грэм, так что вы можете доверять мне. Расскажите, что конкретно заметила ваша мать? — доктор закинул ногу на ногу, глядя чуть ниже подбородка, но уже не в глаза.        Уилл сглотнул и сделал вдох. Что ж.         — Она говорит, я начал ходить во сне, — он поморщился, — хотя я до сих не до конца уверен, что это так. Знаете, я учусь в университете, и учёба очень важна для меня, а она утверждает, что я стал безответственнее. Даже не появляюсь на занятиях. Вздор.        Доктор с участием посмотрел чуть выше.         — А что, по вашему мнению, происходит в этот момент, Уилл?         — Всё как обычно. Я не помню ничего из того, что она говорит, доктор. И я уверен, что я вполне здоров, — юноша отвернулся к окну, занавешенному настолько тонкими занавесками, что свет проходил без особого труда.        «Значит, что бы ни произошло, он вряд ли это вспомнит, когда начнётся приступ. Это без труда лечится медикаментозно, но разве я позволю себе упустить такую дичь?» — думал про себя Лектер и участливо кивал на последующие реплики своего пациента.        Доктор, конечно, так и поступит. Пропишет таблетки, однако, они немного усилят эффект болезни в нужную сторону. И пригласить к себе пациента Лектер любезно согласится на дом. Мать, конечно же, будет сомневаться, однако доктор заверит её, что всё безопасно и Уиллу для полного раскрытия необходима домашняя обстановка. Она выслушает его, приложив платок к напомаженным губам, и подобострастно кивнёт.         — Я заберу его через два часа, доктор. Берегите его! Это мой единственный сын. Позаботьтесь о нём хорошенько.         — Разумеется, миссис Грэм, — улыбнётся Лектер, бегло глядя на часы. В любой момент должно подействовать снотворное. Оставив мать Уилла в гостиной, его самого он приглашает на второй этаж особняка.        Юноша ощущает всё как в полусне. Ступени скрипят слишком громко, картины пестрят прямо в глаза своими контрастами битв и утончённых дев. Перила гладкие, без единой щепки. Благородная осанка впереди идущего доктора. Лёгкое головокружение, звон в ушах. Хотелось бы припасть щекой к мягкой постели и забыться, но не бродить коридорами, поддерживая скучную бытовую беседу, предусмотренную для разрядки обстановки.         — Ну как, Уилл, тебе здесь нравится?        Для личного кабинета обстановка была слишком интимной. Разумеется, был письменный стол, мощный и антикварный, на котором стояла чернильница с пером, однако недалеко была и кровать. Под покрывалом с восточным орнаментом, она сначала не привлекала внимания, но когда Уилл заметил её, сердце забилось сильнее. Он почувствовал себя зверем, уставившимся на капкан.        Лектер заметил его замешательство.         — О, не беспокойся, здесь есть диваны. Моя рабочая комната подлежит небольшому ремонту, так что я решил перенести встречу сюда. Чувствуй себя, как дома, и присаживайся, — последнее он сопроводил приглашающим жестом.        Грэм осторожно опустился на диван, рассматривая доктора, снявшего пиджак и закатавшего рукава.         — Что вы собираетесь делать, доктор?        Лектер усмехнулся.         — Небольшая ароматерапия, — он достал маленькую склянку и её содержимым намазал ладони, которые вскоре поднёс к лицу юноши. — Чувствуешь? Ничего страшного.        Уилл вдохнул щекочущий ноздри шаловливый запах и слегка улыбнулся. От аромата становилось дурно и приятно.         — Хорошо. Что я должен делать?         — Снимай одежду, — взгляд Лектера стал требовательнее.         — Н-но… — Уилл забеспокоился, а действительно ли это терапия. Правда, чувство тревоги постепенно утихало с нарастающим сладким запахом на руках доктора.         — Ты не слышал меня, Уильям? Я сказал, снимай одежду. И не заставляй просить тебя снова, — тон доктора стал настойчивее.        Юноша кивнул и заулыбался, начав расстёгивать на себе рубашку. Постепенно это начало казаться ему сном, где можно делать всё, что захочется, поэтому тревожиться он перестал окончательно. Лектер тут же с жадностью окинул взглядом его обнажившуюся грудь с нежными розоватыми сосками, над которыми чуть выше выделялись аккуратные ключицы. Заметно обосновалась и ключичная ямка, манящая к себе. Доктор провёл ладонями по щекам и шее Уилла, позже касаясь груди, и заставил мальчонку забыться.        Доктор Лектер долго ждал этого момента, поскольку ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы юношу направили наконец именно к нему. Первый раз он увидел его при встрече с коллегой, когда по случайности понадобилось взять документацию. Образ печальный и добродушный, а потому беззащитный, запал ему в душу. И доктор начал искать встречи. Первая вышла прекрасной: он наконец смог рассмотреть мальчишку поближе. Вторая ещё лучше, потому что теперь Уилл в его руках.        Лектер аккуратно положил Уилла на постель и припал к его губам своими. К мягким, нежным, чувственным губам. Разумеется, Грэм мало что вспомнит, потому что доктор выбрал самый пик его несерьёзной и, в общем-то, излечимой болезни. Для того, чтобы чувствовать, а не думать. Как истинному гурману, доктору нравилось пробовать и наслаждаться. Вкушать и упиваться. Наслаждаться запахом молодого соблазнительного тела. Чувствовать, как юноша отзывается на умелые ласки опытных крепких рук. Доктор аккуратен. Не стоит оставлять следы раньше времени, когда юноша задумается о том, чего хочет на самом деле.        Уилл растворяется в дурмане и тепле, ни на секунду не оставляемый доктором без внимания. Его руки скользят по худому телу быстро, заставляя дрожать. Юноша выгибается в спине, прижимаясь к Лектеру, и сам подставляется под обжигающие поцелуи.        — Д-доктор… — выпаливает Уилл, удивляясь новым ощущением и собственной реакции, не подозревая о своём умении стонать.        Лектер прикладывает пальцы к его губам и ощущает на них влагу — юноша касается их языком и немного прикусывает, грудью прижимаясь к постели. Свободная рука мужчины скользит по податливому бедру, гладкому и бархатистому, но потом всё дальше — к паху. Уилл возбуждён ласками партнёра и подобен натянутой струне, и Лектер вскоре начинает играть своё произведение, позволяя музыке литься без стеснения. Забывающийся Уилл со слезами на щеках и пытающийся вырваться после испуга в силу неопытности надолго засядет в его голове. Лектер мёртвой хваткой заточит юного любовника в свои объятия, не допуская малейшей возможности вырваться.         — Уилл… — прошепчет мужчина и жёстким, властным поцелуем вопьётся в тонкую шею Грэма, заставив его залиться чередой чувственных и откровенных вздохов. Уилл схватится за плечи доктора, беззащитно прижимаясь и поскуливая от изнуряющего оргазма.

***

       Но через два часа всё будет ровно так, как было до этого. Идеально выглаженная рубашка с запахом лаванды. Натёртые до блеска ботинки доктора. Напомаженные губы матери и дешёвые бусы. Звук заводящейся старой семейной машины. Удаляющийся силуэт. А после — череда довольно ярких визитов, которые повлекут таки выздоровление Уилла, а с ними — полное забвение ровно до того момента, когда Кроуфорд поручит Грэму первое дело. Уже молодой мужчина встретится с глазами до боли знакомыми, а запястья заболят в память о том, как доктор привязывал его к своей постели собственным галстуком, заставляя закусывать ткань рубашки и отчаянно выгибаться в цепких объятиях.