Пойти на поводу

Кёя знал, что Конь хочет его. Блондинистый идиот никогда не говорил об этом напрямую, но Хибари не был наивным подростком, каким его считал Дино. Он прекрасно видел этот потемневший взгляд, пропитанный желанием, сочетающимся с безграничной любовью. Видел, как жадно Каваллоне следит за маленькими капельками пота, выступающими на шее во время тренировок. Догадывался, каких трудов стоит Дино ласково улыбнуться и потрепать его по волосам, когда хочется прижать к стене и впиться губами куда-нибудь в шею. Знал это все, но не предпринимал никаких попыток что-то изменить. Хибари не видел во всем этом необходимости и считал, что раз такое постыдное желание зародилось у Коня, то тот и должен сделать первый шаг навстречу. Хибари наблюдал за сборищем травоядных, гордо именующих себя Вонголой. Подмечал для себя преувеличенную злость Гокудеры Хаято и его же брошенные украдкой влюбленные взгляды в сторону беспечно смеющегося Ямамото. Прекрасно видел, что Мукуро, получивший второе право на жизнь с чистого листа, фактически не отлипает от Савады, каждый раз норовя дотронуться до отчаянно краснеющего босса. Даже пару раз видел их целующимися за зданием школы. Тогда на этих двоих даже разозлиться не получилось: Кёя только хмыкнул и удалился, не заметив, что в тайне от себя рад за них. У них-то все сложилось удачно, а ему из всех людей на свете достался бестолковый мнительный Конь. Дино боялся быть отвергнутым и поэтому старательно глушил в себе любые проявления чувств, даже не замечая, что ему давным-давно ответили взаимностью и надо просто сделать крохотный шажок вперед… Но нет, в упрямстве Каваллоне был достойным противником самому Кёе. Он не видел, как его ревнуют, не видел, как на него смотрят. Не чувствовал легких прикосновений к встрепанной шевелюре, когда засыпал на диване в кабинете Хибари. И умолял себя игнорировать тот факт, что Кёя больше не трудный подросток, а вполне сформированный юноша с притягательной хищной сексуальностью. Хибари как мог пытался дать понять, что можно больше не бояться его как-то ранить или задеть, но Дино в упор не понимал намеков. От слова «совсем». Поэтому, промучившись около трех месяцев, Хибари пришел к выводу, что блондина можно взять или «на слабо», или рубануть правду-матку в лоб. Последнее было более предпочтительно. Хибари повезло – Вонгола дружной ненормальной компанией праздновала семнадцатый день рождения Савады. И, конечно же, стоило родителям юноши уйти и оставить молодежь кутить дальше, как Бьякуран и Рехей вытащили из известных только им закромов бутыли с алкоголем. Стаканы, распространяющие резкий слегка сладковатый запах, вручили всем без исключений. Хранители пили много, за исключением двух людей: Хибари и самого именинника. Савада объяснил свою нулевую тягу к алкоголю тем, что ему еще потом с пьяным в дрова Мукуро воевать. Кёя понимающе хмыкнул – ему предстояло примерно то же самое. Дождаться, когда Конь запьянеет и начнет туповато бормотать: «Я Кёю люблю, а он, злыдень, меня не ценит», и загрузить его в поджидающее у подъезда такси не составляет труда. Тем более, ему помог Савада, рассыпающийся в благодарностях – минус один пьяный гость, за чью безопасность надо тревожиться. По дороге до дома Дино благополучно уснул, так что транспортировать мужчину до кровати Хибари смог без лишних затруднений и шквала вопросов. А вот дальше, наблюдая за сладко сопящим в его подушку Каваллоне, Кёя впал в некоторое подобие ступора. Облако нашел еще одну причину мнительности Коня. В этом, как ни странно, помог Мукуро, с которым получилось разговориться после очередной драки. По словам туманника, Мустанг мог просто бояться, что для Кёи окажется неприемлемо находиться в нижней позиции, а подставлять свой зад Дино, глава семьи, был морально не готов. Иллюзионист настоятельно советовал проверить себя и больше не мучить ни себя, ни влюбленную скромную лошадку. Сам Мукуро, как выяснил Хибари, был только «за», когда Савада проявлял инициативу и всегда был готов пустить его поверховодить. А вот Кёя в своей пассивности сомневался, и совет проверить себя стал самым главным пунктом. Если это не для него, то нет смысла начинать. Он запирается в ванной и включает воду. Его с детства расслабляет звук льющейся воды, это помогает собраться с мыслями. Хибари присаживается на край ванны и подставляет раскрытую ладонь под струю, напряженно покусывая губы. Упругие капли бьют точно в центр ладони, отпрыгивая в стороны мелкими брызгами. Выдохнув, Кёя поднимается на ноги и сбрасывает с себя сковывающую одежду, забирается в ванну и включает душ, подставляя лицо под хрусталь капель с сухим привкусом хлорки. Выдавливает на руки гель и размазывает его по телу, вдыхая запах цитрусов. Ладони соскальзывают на ягодицы, Хибари закусывает губу и упирается лбом в холодную плитку. Пальцем ненавязчиво скользит по ложбинке, то и дело упираясь в сжатое колечко мышц, внимательно прислушиваясь к ощущениям. От такой незначительной ласки не воротит. Уже хорошо. Он еще немного кружит вокруг, разглаживая даже на ощупь нежные складочки кожи, после чего решается и проталкивает палец, неглубоко, буквально на одну фалангу, и замирает. Странно. Приятных ощущений нет, но и резкого отторжения тоже. В висках отдает пульс, напряженные мышцы грозит свести судорогой. Хибари проникает скользким от геля пальцем глубже, оглаживая изнутри стенки прохода. Он хочет этого, потому что хочет Дино. Пока Каваллоне не пойдет на такое ради него; пройдет время, прежде чем он созреет. Поэтому у Хибари нет выбора – кто-то же должен спасти все и начать наконец их отношения. Кёя не спешит, давая себе время привыкнуть. Постепенно, когда один палец скользит уже достаточно свободно, добавляет второй, чувствуя, как упруго поддаются тугие стенки. Ему нравится. Это не пугает, скорее, наоборот, приносит своеобразное удовольствие, особенно когда кончики пальцев задевают простату. Хибари невольно прогибается, хватанув воздух приоткрытым ртом. Хочется еще, и он повторяет движение, скользя влажными пальцами внутри, растягивая себя и чувствуя подступающее желание. А ведь он не был даже возбужден, когда приступил к «испытанию на прочность». Подумав, Кёя медленно и предельно осторожно добавляет третий палец и стискивает зубы, сдерживая позорный стон. Высокий болевой порог позволяет не чувствовать боли, есть только легкий непривычный дискомфорт, но ему это определенно нравится. Будь у него время, Хибари непременно бы пустился в самокопания, размышляя, как же так вышло, что ему нравится такое. Но сейчас в мозгу бьется одна единственная мысль: он сможет заполучить Дино в свое безраздельное пользование. Маленький собственник внутри приглушенно рычит, довольный такой мыслью. И Хибари почти уверен, что впоследствии не натолкнется на осуждение, потому что Каваллоне прекрасно знает, что для него значит – наступать на горло своей гордости. Хибари практически выскакивает из душа, накинув на плечи свободную юкату, помогающую скрыть возбуждение. Он никогда не чувствовал себя настолько хорошо и паршиво одновременно. Нервно теребя пояс, Кёя вернулся в комнату, ощущая какую-то не свойственную ему неуверенность. Он не сомневался в правильности своих действий, но в силу своего характера испытывал безграничную неловкость. Он, закрытый и предельно сдержанный на эмоции, собирается позволить кому-то… Но ведь это же Конь, блондинистый идиот, который даже спотыкаться перестал в его присутствии, потому что «Кёя теперь тоже семья, я должен его защищать». Кёя присаживается на край кровати, осматривая растянувшегося на животе мужчину. Каваллоне сильный, гибкий и ловкий. Хибари знает, как выглядит его тело: видел не раз на тренировках, когда Дино снимал футболку. Сейчас на мужчине белая рубашка, обхватывающая крепкий мускулистый торс. Кёя касается кончиками пальцев плеча, обводит проглядывающиеся напряженные мышцы, ведет дальше, к торчащим лопаткам. Дино вздыхает и поворачивает голову к нему, сонно причмокивая и лучась выражением абсолютного блаженства на лице. Хибари против воли улыбается уголками губ и обводит точеные контуры скул, подбородка. Пальцы ложатся на чужие теплые губы, и Кёя затаивает дыхание – он впервые позволяет себе так прикасаться к спящему Дино. Раньше он боялся разбудить, но теперь-то ему очень хочется, чтобы Конь проснулся. Дино приоткрывает глаза, мягко целуя чуть шершавые подушечки пальцев, прижатых к его губам. Хибари поспешно отдергивает руку, пока до медленно трезвеющего мужчины не дошло, что это было наяву. - Кёя… - протягивает Дино, переворачиваясь на спину и потягиваясь, прогнувшись в спине и упершись макушкой в мятую подушку. – Ой, Кёя! – блондин подскакивает, уставившись на совершенно спокойного Хибари. – А… Как я тут оказался? - Ты напился, Конь, - закатил глаза Облако. – И мне пришлось тащить тебя до дома. - Блин, - Дино смущенно почесал макушку. – Прости, Кёя. - Ничего, - отмахнулся брюнет, поправляя сползшую с плеча юкату. Жест был совершенно непреднамеренный, но Хибари заметил, как шоколадные глаза жадно скользнули по обнаженной коже. - Я доставил тебе проблем, - виновато улыбнулся мужчина, незаметно закусив губу. Алкоголь еще давал о себе знать, а Хибари, явно недавно вышедший из душа, не располагал к светской беседе. - Конь, угомонись, - Кёя повел плечами, закидывая ногу на ногу. – Для тебя, так и быть, кровати не жалко. - Правда? – Дино облизывает губы. Ему почему-то жарко и кажется, что Хранитель какой-то не такой, как обычно. Смотрит как-то хитро и пахнет от него практически сексом. - Да, - юноша подается вперед, выдыхая в приоткрытые от удивления губы. – Я давно догадывался, что ты нерешительный, но нельзя же настолько сильно тормозить. - Ты о чем, Кёя? – сглотнув, спрашивает Каваллоне, не веря в свое счастье. И он уверен, что не спит. - О том самом, - Кёя втягивает в себя воздух, как перед прыжком в воду, и приникает к губам мужчины, отрезая пути отступления и для себя, и для него. Мало что соображающий Дино поддается на ненавязчивую ласку, осторожную, словно бы пробную. И чувствуется, что Хибари оставляет ему шанс отступить. Вот только этот парень был так долго им желаем, что отрываться нет ни малейшего желания. Наоборот, Каваллоне запускает руку в жесткие, чуть влажные пряди, тянет теснее к себе, сминает податливые губы. И Кёя расслабляется, прикусывая пухловатые губы и ныряя в поцелуй с головой. Дино настойчив, в его рту еще ощущается привкус дурманного вина. Они сталкиваются языками, борясь за доминирование, Хибари усмехается, ни капли не уступая мужчине, кусаясь и дразня. Наконец-то. Дино и сам не замечает, как Хибари оказывается сидящим на его коленях, в полуспущенной юкате и с алым засосом на шее. И самым приятным было то, что Кёя совсем не против его ласк. - Давно тебе надо было, - жарко выдыхает юноша, сдергивая рубашку с крепких плеч и кусая пятно татуировки на шее. Дино гортанно стонет, сжимая пальцы на стройных бедрах, не рискуя пока скользнуть дальше под юкату. А Кёя словно дразнит, ерзает, потираясь упругими ягодицами, которые так хочется смять в ладонях. - А ты бы позволил? – Дино выцеловывает сводящую с ума линию плеч, судорожно развязывая пояс и совсем распахивая юкату. Дыхание перехватывает от вида стройного юношеского тела, пахнущего острым цитрусом и самим Кёей. - Да, - Хибари облизывает губы, сам себе удивляясь. Больше нет ни скованности, ни смущения, ни сомнений. Руки Каваллоне настолько естественно ласкают его тело, словно были созданы специально для этого. О каких дальнейших размышлениях вообще может теперь идти речь?.. – Был бы ты решительнее. - Я боялся тебя спугнуть, - мужчина часто дышит, выгибая спину, когда чувствует влажные губы, скользящие по груди. Руки Кёи добираются до выпирающей ширинки и тянут язычок молнии вниз, а затем и приспускают штаны вместе с бельем. Дино закусывает губу, увидев затянутый поволокой серебристый взгляд. Кёя не мешкает. Ему кажется, что Мустанг вот-вот передумает, испугается чего-то придуманного самим собой, поэтому перенимает инициативу в свои руки. Валит задохнувшегося Дино на спину, нежно кусает припухшие губы, снимает мешающиеся брюки и вжимается в мужчину, кожа к коже, неспешно потираясь и вдыхая запах чужого возбуждения. Чувствует сильные, мозолистые руки на ягодицах и довольно выдыхает, потираясь о крепко стоящий член. Большой, красивый, перевитый налитыми кровью венками. Приятно ложащийся в ладонь. Головка на ощупь бархатная, чуть влажная от выступившей смазки, а стоны Дино такие будоражащие. Приподнимается, упираясь коленями в бока мужчины, и направляет горячий член в себя, медля и постепенно привыкая к ощущениям, раздирающим изнутри чувством наполненности и легкой боли. - Кёя… тебе же больно, - Каваллоне широко распахивает глаза, протяжно выстонав имя любимого строптивого мальчишки, не знающего полумер. - Нет, не больно, - юноша сыто выдыхает, опустившись до конца и замерев, давая время им обоим привыкнуть. Дино пораженно смотрит в хитрые прищуренные глаза и хрипло смеется: - Развратник. - И тебе нравится это, - упершись руками в грудь, Кёя приподнял бедра, начиная медленно двигаться. Это было просто упоительное ощущение. С каждым движением медленных толчков становилось мало, дыхание сбивалось несмотря на привычное к физическим нагрузкам тело. Дино старается сдерживать себя, давая своему мальчику волю двигаться так, как ему нравится. Но все же, когда Хибари прогнулся и хрипло простонал, мужчина не выдержал, вцепившись в напряженные бедра до синяков и дергая юношу на себя, вбиваясь в него короткими резкими толчками, словно желая пронзить насквозь. Кёя кусает губы, по-кошачьи выгибая спину и отдавая себя во власть сильных рук, подаваясь бедрами навстречу. Ему нравится поза, нравится царапать грудь Дино, оставляя после себя горящие огнем алые бороздки, нравится контролировать процесс. Он не ложится под кого-то, Каваллоне распростерт под ним и отдается ему ровно также, как сам Хибари отдается ему. Вот желанный им идеал. Для первого секса Кёя держится довольно долго, двигаясь практически без остановок, опускаясь до пошлых шлепков влажных тел друг о друга. И кончает только тогда, когда Дино властно сжимает его член в руке, надавливая большим пальцем на покрасневшую головку. От сладкого низкого стона, сорвавшегося с искусанных губ, кружится голова. Хибари лениво снимается с каменного члена любовника, недовольно поморщившись на судорожно сжавшиеся вокруг пустоты мышцы, и доводя мужчину до кондиции, всего лишь потеревшись о него. Можно было позволить кончить внутрь, но пока для Хибари это слишком интимно. Дино блаженно прикрывает глаза, прижимая разморенное удовольствием тело к себе. Кёя сыто урчит, мазнув губами по шее блондина и уютно устраиваясь в теплых объятиях, дожидаясь пока сморит сон. Иногда можно пойти на поводу у своих желаний и позволить себе слабость. Особенно когда знаешь, что эта слабость и сама сможет постоять за себя в случае чего. А слышать щекочущее «Я люблю тебя, Кёя» приятно даже хищникам-одиночкам.