Я нарисую солнце акварелью

- Карма! – удивившись громкости собственного голоса, Юуки кинулся за уходящим мужчиной, а затем, когда тот все же обернулся, вдруг понял, что забыл все существующие в мире слова. – Я… это… Может… сходим куда-нибудь? Брови вокалиста Avelcain недоуменно приподнялись, и он задумчиво склонил голову, без особого интереса разглядывая замершего перед ним Юуки. Солнце медленно клонилось к горизонту, и яркая Окинава, жизнь в которой только-только начала просыпаться в радостном предвкушении жаркой ночи, окрасилась в кроваво-красный цвет, будто бы где-то рядом горел огромный пожар. Совместный концерт обеих групп закончился полчаса назад, а рейс в Токио был назначен на утро, а значит, вся ночь на жарком курорте была в распоряжении музыкантов. - Зачем? – на улице, несмотря на наступающий вечер, по-прежнему было жарко, и лишние разговоры раздражали Карму. - Зачем? – растерянно повторил инициатор приглашения и, в замешательстве запуская пальцы в темные волосы, поспешно добавил. – Я вовсе не настаиваю! Если ты не хочешь… - Разве я сказал, что не хочу? – вокалист Avelcain слегка передернул плечами, наблюдая за тем, как узкие улочки Окинавы, утомленные солнечным днем, начинают оживать. – Просто пытаюсь понять, чего ты хочешь. Юуки задумался. В кровавых лучах заходящего солнца Карма со своими растрепанными волосами, такими же темными, как и его пустые глаза, был особенно красив, и процесс мышления этот факт ощутимо затруднял. Именно поэтому собрать свои мысли по разным уголкам сознания вокалист Lycaon сумел не сразу. - На Окинаве подают вкусный наками, - прямого отказа он пока не услышал, а потому в душе Юуки вновь зашевелился крошечный огонек надежды. – Я подумал, что было бы неплохо попробовать его вместе… - Вот как, - резко оборвал мужчину Карма своим голосом, лишенным всяких эмоций. – Тогда нет. - Но… - Я устал, - холодно продолжил вокалист Avelcain. – А вставать завтра рано. Нужно еще собрать чемоданы, так что я не хочу тратить время на бессмысленную ерунду. Кровь ударила в виски. Юуки резко замер, ощущая на себе заинтересованные взгляды всех одногруппников. Карма говорил громко, так что его точно услышали все – в этом можно было не сомневаться. Удар, хоть и выглядел холодным и безразличным, пришелся по самому больному месту, ощутимо проехавшись по задетому самолюбию, а потому Юуки, чтобы выйти из этого раунда если не проигравшим, то хотя бы понесшим наименьшие потери, резко выпалил: - Ну и ладно! Попробую наками с кем-нибудь другим… Все равно у меня здесь полно знакомых! * * * - С каких это пор чемоданы собирают на пустынных пляжах? Услышав звонкий голос, Карма, уверенный, что на берегу океана нет никого, кроме него, удивленно обернулся, после чего обреченно застонал. Пошатываясь, Юуки петлял по золотистому песку и целенаправленно брел к вокалисту Avelcain, заваливаясь на каждом шагу. Как только он приблизился достаточно, чтобы стало возможным различить раздражающий запах крепкого алкоголя, Карма поморщился и насмешливо ответил: - Наверное, с тех самых пор, когда суп наками стали подавать на этом же пляже. Догадавшись, что его вежливо поставили на место, вокалист Lycaon демонстративно фыркнул и нагло опустился на еще теплый от палившего весь день солнца песок, довольно вытянув ноги. Поджав губы, Карма чуть отодвинулся, стремясь восстановить спасительную дистанцию, а затем безразлично покосился на своего невольного спутника, бессмысленно уставившегося вдаль. Вокалист Lycaon уже переоделся в цветастую гавайскую рубашку и свободные шорты чуть ниже колена, а потому сейчас, как бы Карме это не нравилось, на пустынном пляже смотрелся очень органично. Наверное, в какой-нибудь другой ситуации мужчина и был бы рад такой компании, только вот сейчас хотелось просто побыть одному, не разговаривая и даже не слушая ничего, кроме успокаивающего шелеста волн, робко наползающих на берег. Место Карма выбрал крайне опасное, и иногда шипящая пена почти добегала до кончиков его ботинок, но в последний момент почему-то меняла свое решение, поспешно уползая назад. Небо и гладкая поверхность океана приобрели одинаковый синевато-лиловый цвет, и, если бы не нежная персиковая полоса на самом краю небосклона, у Кармы обязательно бы возникло ощущение, что он находится на краю пропасти. Солнце зависло где-то на горизонте нелепым огненным диском, и почему-то казалось, что это совсем не то солнце, какое Карма видел в Токио почти каждый день. И даже воздух здесь был совсем другой, пахнущий не то фальшивой свободой, не то выброшенными на берег водорослями и режущим сознание перегаром Юуки. - Это что, краски? – вдруг вновь оживился вокалист Lycaon, вспомнив, что для усложнения жизни своему спутнику полезно иногда подавать признаки жизни. – Рисовать собрался? Карма растерянно перевел взгляд на валяющийся рядом с ним приоткрытый рюкзак, из которого торчали несколько баночек с акварелью. После этого он вновь повернулся к Юуки, что, казалось, сейчас сконцентрировал все силы, чтобы сидеть прямо. - Нет, я буду их есть, - выдержав некоторую паузу, спокойно ответил вокалист Avelcain с самым серьезным выражением лица, на которое только был способен. Повисла неловкая пауза. Юуки, догадавшись, что ему снова указали на дистанцию, которую нужно непременно сохранять, коротко хохотнул, погрозив Карме тонким пальцем, после чего вновь уставился на шипящие волны, обхватив острые колени руками. Вопреки всему тишины на пляже не стояло: где-то в стороне истошно орали чайки, со стороны ближайших кафешек доносилась веселая музыка, а грохот проносящихся по широкой трассе автомобилей иногда заглушал даже легкий шелест обиженных на такую наглость волн. Но тонкая полоса золотистого песка, который, как и все вокруг, в свете заката казался красноватым, все равно виделась вокалисту Avelcain совсем другим миром. - Это… - Юуки пьяно хихикнул, когда солоноватые брызги прилетели на кончик его покрасневшего носа. – Что молчишь? Как тебе лето? - Еще и не началось же толком, - поражаясь такой наглости, Карма пожал плечами, не особенно пытаясь улавливать смысл разговора. – Лето как лето. Могло быть лучше. - Ясно, - с важным видом кивнул вокалист Lycaon, чуть завалившись на сидящего рядом мужчину, из-за чего тот вновь поспешно отодвинулся. – А прошлое лето как? - Лето как лето, - снова безразлично хмыкнул Карма. – Могло быть лучше. Юуки задумчиво повернулся к своему спутнику. В черной рубашке и темных джинсах тот смотрелся на золотистом песке крайне комично, будто фигуру вокалиста Avelcain просто вырезали с какого-то другого фона и наспех прилепили сюда, не позаботившись о деталях. Продолжая следить за Кармой краем глаза, мужчина вдруг доверительно выдал: - Мое прошлое лето было замечательным. А теперь все сломалось. Вокалист Avelcain продолжал безмятежно разглядывать спокойную гладь океана, наблюдая за тем, как отражение солнца чуть подрагивает на волнах. Проблемы Юуки его не сильно интересовали, а потому мужчина лишь с легким раздражением поморщился, когда его невольный спутник снова заговорил: - Так странно думать, что то, о чем ты так спокойно говорил еще год назад, вдруг может исчезнуть. Можешь поверить в то, что прошлым летом я строил грандиозные планы и грезил о мировом туре, а сейчас от моей группы и не осталось-то почти ничего? Только тень, которая вот-вот исчезнет. И каждый концерт кажется последним… Вокалист Avelcain вздохнул, вспомнив, что даже не взял с собой ничего, чтобы перекусить. Вряд ли в отеле можно будет надеяться на поздний ужин, так что придется еще забежать в круглосуточный маркет. Сколько же забот. Проблемы Юуки мужчину не волновали совсем, и слушать, что там и как у него разрушилось, Карма не желал вовсе. Все, что вокалист Avelcain сейчас испытывал, - легкое раздражение от того, что ему заслуженный отдых испортил какой-то посторонний человек. - Так тяжело, - продолжал Юуки, с трудом подбирая слова и для большей эффективности жестикулируя неслушающейся рукой. – Понимаешь, в меня никто не верит. Н-и-к-т-о. Почему люди считают, что чудес не бывает? Карма поморщился. Теперь он пытался понять, сильно ли другие станут его осуждать, если прямо сейчас он уйдет, бросив пьяного Юуки на пустом пляже? Наверное, сильно. Скорее всего, разошедшегося вокалиста Lycaon ему придется забирать с собой, ведь, если рассуждать логично, то это повлечет за собой менее неприятные последствия, чем те, которые могли бы случиться, останься Юуки здесь один. - Неужели так сложно просто взять и поверить? – голос вокалиста Lycaon стал тише, а сам он вдруг заинтересовался песком, стремительно убегающим из-под его тонких пальцев. – Когда тебе из раза в раз твердят, что у тебя ничего не получится, и сам начинаешь так думать. Самое ужасное, когда приходится сомневаться в своих мечтах. Если другие говорят, что ничего не получится, может, так оно и есть? Карма устало вздохнул и притянул к себе собственный рюкзак, собирая выпавшие из него маленькие баночки с акварелью. Расслабиться в одиночестве, так и не вышло, и на место колючему раздражению пришла легкая тоска, причины которой до конца объяснить так и не получалось. То ли сам Юуки действовал на вокалиста Avelcain так угнетающе, то ли осознание того, что спокойный океан и лиловое небо вскоре вновь сменятся безразличными ко всему небоскребами, вызывало это дурацкое уныние. - Эй, Карма? – Юуки вдруг поднял голову и пристально посмотрел на своего спутника, пытаясь уловить в его глазах хоть какие-то отголоски мыслей, связанных с тем, что происходит здесь и сейчас, а не где-то в другом месте. – Знаешь, почему сегодня я позвал тебя поужинать? - Потому что ты зависаешь по мне уже давно? – вдруг хмыкнул вокалист Avelcain, запоздало понимая, что, возможно, подобного произносить не стоило. - Я думал, ты понимаешь, - чуть улыбнулся Юуки, грустно пропуская песок сквозь пальцы. – Казалось, ты можешь чувствовать что-то подобное. Лишь догадки. Извини, если загрузил и не дал отдохнуть. Просто иногда, когда весь мир объединяется против тебя, так хочется с кем-то поговорить. А ты… Я думал, ты… Карма вздрогнул и, выпустив рюкзак из рук, удивленно обернулся к вокалисту Lycaon, сверля его пристальным взглядом. Что-то, что было запрятано в глубине души, чтобы не подвергаться атакам извне, вдруг предательски зашевелилось, заставив Карму забыть о том, что на людях нужно держать лицо. Океан вдруг стал непривычно далеким, а небо – непривычно фальшивым. Глядя, как Юуки сдавленно улыбается, из последних сил пытаясь сдерживать рвущиеся наружу эмоции, вокалист Avelcain тихо, будто боясь, что кто-то может услышать, произнес: - Иди сюда. Юуки удивленно поднял голову. Догадавшись, что мужчина не понимает, чего от него хотят, Карма вздохнул и, обхватив узкие плечи вокалиста Lycaon, притянул его к себе, устраивая между своих коленей. Поежившись, Юуки попытался податься в сторону, однако на деле сумел лишь чуть обернуться, сталкиваясь взглядом с внимательными глазами Кармы. Вокалист Avelcain вдруг показался ему совсем другим, совсем не таким, каким он был пять минут назад: лицо мужчины смягчилось, а на губах вместо напряженной ухмылки появилась растерянная полуулыбка. - Не нужно жалеть меня, - вдруг тихо предупредил Юуки, ощущая, как чужие руки обвиваются вокруг его талии. – Просто верь. - Не собираюсь, - фыркнул Карма, носом прижимаюсь к затылку вокалиста Lycaon, пахнущему каким-то сладковатым шампунем. – Закрой глаза. С трудом ориентируясь в пространстве, Юуки, сам не понимая, почему подчинился этому странному приказу, опустил веки, ощущая, как море уносится далеко-далеко. Убедившись, что мужчина выполнил просьбу, вокалист Avelcain мягко переложил его на свои колени и, поглаживая Юуки по голове, как маленького ребенка, прошептал: - Сейчас ты заснешь, а потом, когда проснешься, уже наступит утро. Этим утром ты откроешь глаза и поймешь, что весь мир оказался на твоей стороне. Без причин и лишних объяснений в тебя поверят все, кто должен верить. Лето только начинается. - И ты тоже будешь верить? – недоверчиво прошелестел Юуки, прижимаясь к коленям вокалиста Avelcain так, будто сейчас они были единственным спасением. – Завтра утром? - Если ты считаешь, что я тоже должен верить, так и будет, - задумчиво кивнул Карма, мягко перебирая темные пряди Юуки, еще сохранившие на себе следы лака от недавнего концерта. Вокалист Lycaon кивнул. Крепкий алкоголь захватывал организм, подчиняя себе сознание, и оставаться в сегодняшнем дне становилось все сложнее, но, уже проваливаясь в глубокий, беспокойный сон, Юуки вдруг почувствовал, как его губ касается что-то легкое, почти невесомое, а затем Карма, склонившись над его лицом, усмехается и долго роется в своем рюкзаке. * * * Сонно зевая, Юуки крепко держал свой пестрый чемодан за пластиковую ручку и нервно оглядывал ресепшен. Небо на улице едва начало светлеть, и вокалист Lycaon очень жалел, что отсюда не было видно моря. Трансфер в аэропорт должен был прибыть с минуты на минуту, и заспанные музыканты обеих групп собрались в холле, ожидая выхода. Все, кроме Кармы. Волнение нарастало, и, когда перед отелем остановился просторный автобус и участники Avelcain принялись озабоченно переглядываться, из лифта показался спокойный Карма, уверенно катящий за собой свой небольшой чемодан. - Что-то не так? – даже не заметив Юуки, мужчина прошел мимо и остановился около своих одногруппников. – Можем уезжать? Пока все бегали вокруг автобуса и загружали свои чемоданы, вспоминая, не осталось ли в номерах чего-то важного типа паспортов или денег, Карма, сонно щурясь, направился к ресепшену, намереваясь разменять крупную купюру перед отъездом. Сам не зная, чего ожидает услышать, вокалист Lycaon зачем-то пошел за ним. - Это… прости за вчерашнее, - неуверенно начал Юуки, пока служащая отеля с дежурной улыбкой что-то колдовала над сейфом. – Я… - Забудь, - безразлично пожал плечами вокалист Avelcain. – В следующий раз не приглашай едва знакомых людей в рестораны, а то потом будет очень обидно. Не дожидаясь ответа, Карма забрал свои деньги и, резко развернувшись, направился к выходу из отеля. И, буквально пролетая мимо Юуки, он в последний момент едва заметно коснулся ладони вокалиста Lycaon, вкладывая в нее что-то маленькое, после чего, не оборачиваясь, зашагал в сторону автобуса. Удивленно проводив его непонимающим взглядом, Юуки поспешно разжал пальцы, разглядывая смятый клочок бумаги, полученный от Кармы. Трепетно, будто это было что-то хрупкое и ценное, мужчина развернул «подарок», пытаясь понять, что все это может значить. И, только увидев, что было изображено на смятом блокнотном листке, Юуки неуверенно улыбнулся, мимолетно коснувшись своих губ. На оборванном клочке бумаге красовалось кривоватое солнце, нарисованное ярко-желтой гуашью.