Их можно приручить

— Куда мы идём? — спросил Матиас. — Скоро увидишь, — последовал ничего не говорящий ответ. Они с Самули пробирались меж деревьев. Зачем им понадобилось сначала ехать, а потом идти в лес на ночь глядя, Матиас не понял. Точнее, Самули не пожелал ничего объяснять, бросив только одно слово. Посвящение. Что это значило, было как раз понятно: Матиас провёл в группе чуть больше недели. Приняли его очень тепло, с пониманием отнесясь к тому, что он плохо говорит по-фински, и используя между собой английский. Впрочем, с языком ему тут же вызвались помочь, так что его определённо ждали весёлые дни. Атмосфера на репетициях царила рабочая: в планах группы на следующий год был новый альбом, поэтому надо было сочинять и оттачивать кучу материала. Сам факт посвящения казался Матиасу вполне логичным и, пожалуй, даже трогательным, однако он не понимал, зачем для этого надо было тащиться в лес. Посвящение рисовалось ему обычной пьянкой. И всё же они углублялись в чащу вот уже минут двадцать, при этом у них не было с собой ничего, что могло бы пригодиться для такого важного мероприятия, как распитие спиртного на природе, поэтому Матиас понемногу начал волноваться. В лесу было темно. Под ногами тихо шуршали опавшие листья и хрустели сухие ветки, над головой то и дело вскрикивали ночные птицы. Вовсю стрекотали сверчки. Тени шевелились, когда пробегал ветерок, вроде бы тёплый, но кожа от него почему-то покрывалась мурашками. Самули вёл его вперёд уверенно и в основном молча, изредка бросая фразы вроде «осторожно, бревно». Ещё в начале их похода до Матиаса дошло, что они идут без фонарика, но Самули это абсолютно не смущает. Матиас дернул его за рукав. Самули обернулся (при этом в его глазах как будто промелькнул зеленый отблеск) и сказал, что всё в порядке. — Ну, если тебе надо напороться на какую-нибудь ветку, то пожалуйста… — буркнул Матиас, кривя душой: они двигались беспрепятственно и довольно быстро. Сначала издали донёсся стук бубна и барабана, а потом среди деревьев показался отсвет костра. Они вышли на поляну. Возле огня стояли остальные члены группы. Саму бил в небольшой барабан, Микаэль — в бубен. Хенри и Сами что-то держали в руках, но Матиас не понял, что именно. Перед Яном они остановились. Самули шагнул к другим, успев шепнуть Матиасу, чтобы тот молчал, что бы ни происходило. Ян поднял руку в немом приветствии. Затем к нему приблизились Сами и Хенри, по очереди вручив ему маленькую чашу из серого камня и терпко пахнущий мешочек. Что-то тихо напевая под аккомпанемент ударных, Ян высыпал травы в сосуд и мелко раскрошил. Удовлетворившись результатом, он отцепил от пояса фляжку, и в чашу потекла вода. Как аутентично, подумал Матиас, имея в виду обстановку в целом. Происходящее казалось ему странным, но любопытным. А дальше начало происходить что-то уже совсем несусветное. Глаза Матиаса расширились, и он едва удержался от изумленного возгласа. Самули передал Яну маленький нож. Тот несколько секунд подержал его над огнём, а потом, отдав чашу обратно, резким движением полоснул себя по ладони. Вот тут Матиас и дёрнулся было, но все стояли спокойно. Кровь сочилась тёмной струйкой, постепенно окрашивая воду. Наконец, Ян убрал ладонь и, не прекращая напевать на непонятном языке, забрал сосуд и осторожно встряхнул, держа за края. Матиас надеялся до последнего, что это не взаправду, когда чаша перекочевала ему в руки, и Ян жестом показал — пей. Вы зашли слишком далеко, попытался возразить он, но замолчал под не терпящим возражений взглядом. Ритм, который выбивали Микаэль и Саму, изменился, стал быстрее и агрессивней, а вот шум ночного леса почти стих. Он выпил смесь, стараясь не думать, из чего она. Во рту остался травяной привкус, удивительно приятный, без малейшего намёка на кровь. Стоило ему сделать последний глоток, как на поляне воцарилась полная тишина. И тогда Ян громко, отчётливо сказал: — Добро пожаловать, Врет. Матиас хотел ему ответить, но не смог: горло и лёгкие внезапно сдавило спазмом, а в глазах потемнело. Поддерживая под руки, его отвели к лежанке, представлявшей собой слой еловых веток, укрытый ветками помягче. Матиас почти рухнул на неё, сотрясаемый дрожью. Изо рта сочилось что-то тёмное и очень, очень холодное. Он повернул голову, слабо откашливаясь. Стало чуть легче, а потом внезапно наступила темнота. Высоко в ветвях сидела сова. Немигающим взором она смотрела на лес, поляну и неизвестных ей созданий, лежавших вокруг одного из своих товарищей и греющих его и друг друга своим теплом. *** Утро разбудило Матиаса пением птиц. Он открыл глаза, щурясь от солнечного света, сел и потянулся. С рук и тела, шурша, посыпались листья. Много листьев. Значит, вот почему он не замёрз ночью. Костёр на поляне снова горел. Над котелком вился пар, а вокруг толпились шесть мужчин, с нетерпением ждущих горячей воды для кофе. — Доброе утро, — поздоровался Ян. — Скажи мне, как ты себя чувствуешь? Матиас уселся на бревне, вытянув ноги поближе к огню: — Хорошо. Что удивительно после вчерашнего… Закипевшую воду разлили по кружкам, одну вручив и Матиасу. Сэндвичи тоже не замедлили появиться на свет из чьей-то сумки. — Лучше бы ты поел, — жуя, сказал Сами. Матиас помотал головой и отхлебнул кофе: — Не хочется. Когда все насытились, Ян откашлялся и сказал: — Что ж, вот и пришло время тебе узнать кое-что. Он произнёс это так, как если бы надумал рассказать сказку. Матиас внимательно поглядел на него, остальные подались вперёд, поближе: кто-то уселся на землю, кто-то встал за спиной. — Говорят, в Финляндии нет троллей, — начал Ян. — Но дело в том, что на самом деле есть: мы. И обвёл рукой всех присутствующих. Матиас, нахмурившись, тряхнул головой: — Что, прости? — Мы — тролли, — повторил Ян. — И я должен объяснить тебе, как прежде объяснял всем остальным, почему мы тролли и почему надо стать троллем, если играешь в нашей группе. Он откашлялся. — Всё началось с того момента, когда мы с Теему стали писать тексты для демки. Нужна была концепция, какой-то яркий герой… Так и появился король троллей, Ривфадер. Мы придумали его, но даже представить себе не могли, что таким образом воплотили его в реальность. И вот однажды мы уехали за город отдохнуть, набраться вдохновения, идей, ну и выпить хорошенько, конечно… А ночью на нас напали тролли. И с ними был Ривфадер, я узнал его по огромным рогам на голове. Если честно, до сих пор не понимаю, как мы вообще остались живы, — Ян вздохнул. — Может, вас спасло то, что вы не христиане? Или напились? — предположил Матиас. Слушая, он испытывал странное чувство: история воспринималась как нечто естественное, и не было желания усомниться в её правдивости. А ещё всё вокруг непостижимым образом становилось правильнее. — Не знаю. Может, они решили, что мы уже мертвы, и не стали нас добивать. Так или иначе, мы очнулись с ранами, укусами, все в крови, и не только в своей. В больнице пришлось провести немало времени. Конечно, никто не поверил бы в то, что на нас напали тролли, но версия с медведем их тоже не устроила, по глазам видел, — на губах Яна появилась улыбка. — В общем, всё благополучно зажило, но потом началось самое интересное. Он глотнул кофе, затем стал рассказывать дальше: — Я обнаружил, что хорошо вижу в темноте. Ты же заметил, как вы вчера быстро шли с Самули? — Да-а-а, — протянул Матиас. — И я увидел, что у него глаза блестят зелёным, но решил, что мне показалось. Самули кивнул ему, хваля такую наблюдательность. — Потом ещё обоняние обострилось, — продолжил Ян. — Но самое главное проявилось в момент сильных эмоций. Я сильно поссорился с одной девчонкой, пришёл домой и с досады стукнул кулаком по двери… Дырка приличной получилась. А вот если совсем сильно разозлиться, то вылезают когти и клыки. Матиас уставился на свои руки. — Не переживай, до такого редкого доходит, — успокоил его Ян. — В общем, вот такими мы стали. И долго боялись, причём не за себя. Выяснили, что полнолуние на это не влияет, а всё зависит только от твоего настроения. Ты спокоен — тролль внутри тоже спокоен. Постепенно мы научились с ними уживаться, имена им дали. Да-да, наши прозвища, — опередил он вопрос Матиаса. У него, впрочем, нашёлся другой: — Так зачем нужно становиться троллем? Ян тяжело вздохнул. — Мы, как ты понял, смирились с этим, но я всё-таки решил поискать, нет ли какого-то способа избавиться от них. Искал очень долго и ничего не нашёл, конечно, но за попытки Ривфадер меня наказал. Явился ночью и рявкнул, что мне больше не петь, а только стихи в его честь слагать. И предупредил, что троллями должны быть все. Так что… — он дотронулся до горла. — Вместо меня пришёл Тапио, а мы с Теему долго не могли решить, что нам делать. С одной стороны, ломать людям жизни, а с другой — спасти. Я настаивал на том, чтобы превратить их, но Теему был против. В результате ему сделалось хуже: он начал слышать голоса и рёв в своей голове. Я ничем не мог ему помочь, только просил, чтобы он помог мне, но он всё так же отказывался и заглушал голоса алкоголем. А накануне той ночи… — голос Яна задрожал, — он твердил, что они зовут его. Я был рядом и следил, чтобы он не наделал глупостей, но заснул, и… Когда мы нашли его под мостом, он был уже мёртв. Ривфадер снова пришёл ночью и спросил, всё ли я понял. У меня не было выбора, — Ян развёл руками. — Он научил меня, что надо делать, и я сделал. К сожалению, Тапио так и не смог с этим смириться, несмотря на мои объяснения. — И ушёл? — Да. Мне хочется верить, что он когда-нибудь поймёт, что я мог спасти его жизнь только так. В конце концов, с внутренним троллем можно смириться. Ян замолчал. — Значит, меня ты тоже спас, — проговорил Матиас, вставая. — Хоть в контракте и не значился пункт о превращении в тролля, но… Спасибо тебе. Правда, я, наверное, нескоро пойму, что теперь придётся жить с кем-то ещё в голове. Он крепко пожал Яну руку. — Мы поможем тебе приручить твоего тролля. Мы ведь одна семья. — Семья, — эхом отозвался Матиас. — Семь я. Семь троллей… — он рассмеялся. Ему стало легко. Высоко в небе летел орёл. Ясным взором он смотрел на лес, поляну и неизвестных ему созданий, стоявших кругом и крепко обнимающихся.