Не все они хотели воевать

- Бабушка, а что это за ленточка? – пятилетняя девочка, сидя на коленях пожилой женщины, указывала маленьким пальчиком на выцветшую от старости, но когда-то ярко-синюю, ленточку, опоясывающую большую фотографию. - Это длинная история... Садись поудобнее, Сашенька, и я расскажу её. - Был тысяча девятьсот сорок третий год. Деревня, окружённая прекрасными лесами. Война. Голод. Нас было пятеро… Вот все мы, на фотокарточке. Самый старший – Федор, наш сосед, сын пастуха. Слева – его младший брат. Его назвали Степаном. В центре – Юра. Сын дяди Матвея. Но, правда, не родной, а приёмный. Родители у Юры умерли. Отец –на фронте, мать –от горя. Она в муже души не чаяла, а когда и Юра заболел, совсем отчаялась. Вот Матвей и усыновил ребёнка. И Коленька, мой брат. Помнишь деда Колю? Он приезжал к тебе прошлым летом. Девочка внимательно рассматривала фотографию. Черно-белая, с обломавшимися краями, потертая, она всегда интересовала малышку. Федор самый высокий. Когда Саша была меньше, она почему-то всегда боялась его. Смуглая кожа с, хорошо заметными даже на черно-белой фотографии, веснушками. Он был очень похож на Кощея Бессмертного из детских сказок. Возможно, это и была причина, по которой Саша боялась его. Его младший брат совсем не похож на него. Низкий, коренастый, с широкой улыбкой на лице. Светлые волосы создавали яркий контраст с не в меру смуглой кожей. А на лице маленького Юры нет и тени улыбки. Глаза колючие-колючие, даже и не верится, что это ребёнок. Он кажется таким взрослым и серьёзным. Маленький Коленька заставил старушку улыбнуться. - Помню, Коленька никак не хотел идти пешком и постоянно просился на руки. – На фотографии малыш стоял с букетиком полевых ромашек и тянулся к единственной на фотографии девушке. - А это ты? – Сашенька ткнула пальчиком в изображение девушки. Вся она была подобна солнечному лучу. - Мы фотографировались за год до войны. Так вот. Эта история произошла в начале лета. Нас тогда за опятами в лес послали. Тогда мы собрались всей компанией. Хорошо подготовились: корзинки, Коленьке лепёшку в платок завернули… Помню, долго плутать пришлось… Лес истощился от наших походов, но что поделать – голод. Вдруг, слышим, как кто-то вдалеке кричит. Все сразу притихли. Страшно конечно – неизвестный кто-то, но и любопытно – вдруг случилось чего, может мы помочь можем. Пошли всё-таки дальше. Подобрались к полянке, слышим – речь немецкая. Немцы! Спрятались мы за кустами и ждём. Ну и любопытно – немцев ни разу в жизни не видели. Их было трое. Двое мужчин и женщина. Женщина мне сразу не понравилась. Лицо у неё тёмное, злое. Мужчины были похожи друг на друга, как две капли воды. Но когда один из них повернулся к нам другим боком… Бедный. Огромный шрам пересекал всю щёку, заканчиваясь в уголке губ. Они переговариваясь, достали из мешков шоколад, в жестяных банках рыбу, ещё что-то. Разложили на пеньке и ушли. Ну а мы что? Выбежали из-за кустов быстренько умяли всё и опять в кусты. Сидим. Ждём. Немцы вернулись. Удивлялись сильно, лопотали по-своему, кричать друг на друга стали. Потом достали ещё еды и опять ушли. Мы только выбежали… И тут окрик со стороны: «Halt!». И мы замерли. Немец подошёл. Это был тот самый, со шрамом. Он нахмурился. Коленька у меня на руках проснулся тогда и заплакал. «Коммунист» - с усилием проговорил солдат, старательно выговаривая все звуки малознакомой речи. «Нет, нет, мы не коммунисты» - тут уж заплакали все, потому что с самого начала войны матери вбивали нам в головы, что коммунистов убивают первее всех. «Коммунист - упрямо повторил солдат, ещё сильней нахмурившись, -коммунист». «Коммунист… Я коммунист» - наконец выговорил и улыбнулся. «Я коммунист!» - и улыбка его стала ещё шире. Немец быстро собрал всё, что положено было на пне в наши корзинки. Тепло улыбнулся мне, всё ещё прижимающей к груди Коленьку, и, достав из нагрудного кармана ленточку, завязал ею мои непослушные, вечно растрепанные, волосы. «Präsent» - это значит подарок. Он подарил мне ленточку. Старая женщина замолчала. - Бабушка… - Что, солнышко? – Она погладила внучку по голове. - А где они сейчас? - Все умерли… Федя сбежал в партизаны, но его поймали и отправили в концлагерь… - А что такое конц...концлагерь?. – Девчушка споткнулась на незнакомом слове. - Это очень страшное место, милая. Стёпа с голоду умер. Оказалось, он почти весь свой паёк, который выдавали, отдавал Юре. Помню, его всей деревней хоронили… - А младший? - На следующий год в деревню пришли немцы. Нас всех выгнали на улицу, а сами стали ходить по домам, собирая еду, животных… Зашли и в дом Матвея. Зашел в его дом толстый немец, форма на нем еле застегивалась. Вышел он с платком Юриной матери - она сама вышивала - и картиной . Картину эту отец Юры нарисовал, когда сам маленьким был. Да так у отца ладно получилось, что дед Юры камешками раму украсил и на стену повесил. Дед-то Юрин шахтёром работал. Ну хорошие камни попадались, а когда и так – стекляшки. Красиво выглядят, но цены в них нет. Так вот, этот немец в платок шмат сала завернул, а потом сел посреди улицы, картину разодрал, рамку разворотил и стал из рамки камешки выковыривать. Тут уж Юра не выдержал, схватил ком грязи и запустил в немца. Прямо в голову попал… Видим – у немца кровь со лба течет. Грязь-то с камнем оказалась. Немец стряхнул с макушки землю, вытер кровь со лба, выкрикивая какие-то ругательства выстрелил прямо в грудь Юре. И не раз. Всю обойму потратил на мальчика. Было много крови. Юра упал на колени и зашёлся кашлем. Прокричал: "Мы всё равно победим!.." - и упал замертво . Они долго молчали. - Ох! – Старушка схватилась за сердце. - Что, что случилось? – Девчушка с тревогой заглядывала в глаза бабушке. - Нет, всё в порядке, сердце что-то кольнуло… Сашенька, принеси водички. Малышка убежала. Через полминуты раздался топот босых ног. - Бабушка, я принесла. Молчание… - Бабушка? … Бабушка! Звон разбитого стекла и вода, смешиваясь с осколками, разливалась по полу. Но старушка уже ничего не слышала. Спустя столько лет все пятеро снова собрались вместе… А что же тот немец? Он умер. На следующий же бой после встречи с детьми… Просто не взял оружие в руки и встал во весь рост. Но советские пули не коснулись его. Он умер от выстрела в спину. Та самая женщина, что не понравилась детям, назвав его предателем, без сожаления выстрелила.