Дневники вампира. Игра престолов

Земля казалась холодной и мокрой, от нее пахло сыростью и гниющими опавшими листьями. Она явно ощутила это, когда прижалась к ней, поморщилась и приглушенно чихнула, когда неприятный запах защекотал нос, а затем словно тысячами маленькими коготками ободрал его изнутри. Желтые глаза с хищным блеском наблюдали за пасущимся оленем. Темно-коричневая спина жесткой шерсти соблазнительно блестела и лоснилась. Животное легонько било копытцем почку, стараясь найти что-то съестное. Оно беззаботно шевелило ушами, боязливо вскидывало голову и озиралось по сторонам, но при этом так и зная о ее присутствии. Волчице это придавало ощущение радости - ей так долго удавалось оставаться незамеченной. Она снова втянула носом воздух, на смену неприятному запаху пришел приятный аромат таящей во рту дичи. Хищница едва ли уже не ощущала нежную плоть между ее зубов. Она представила, как вонзится в мускулистую шею оленя, потрясет, ощутит его жалкие конвульсии и попытки освободится от смерти, и только тогда разорвет мышечную ткань, даст горячей крови наполнить пасть. Волчица напрягла каждый мускул, выгнула лопатки, припадая к земле, несколько раз переступала передними лапами с одной на другую – готовилась к прыжку. Неожиданно вдалеке хрустнула ветка, олень отскочила на несколько метров. Охотница недовольно приглушенно зарычала. Просеменила вперед, затем ее движения замедлились, стали тягучими и плавными, она делала длинные шаги, все еще прижимаясь грудью к земле. Ее добыча, словно дразнясь, проскакало меж деревьев. Волчица прижала уши, она была совсем близко, ощерилась, обнажая острые зубы, с которых капала и тянулась слюна. Хищница быстро приподнялась, ощутила, как это переполняющих эмоций дыбится холка и опушается хвост, маленькие искорки колют подушечки лап. Олень на этот раз рванул вперед. Снова неудача, сегодня явно не ее день, неужели она останется голодной с урчащим, ноющим животом. Волчица в очередной раз втянула воздух, чёрный нос задвигался из стороны в строну, и тогда обнаружила его – чужой запах на ее территории. Она свесила язык, забыла об олене и выпрямилась на своих длинных мускулистых лапах. Бросилась в погоню, отталкивалась всеми четырьмя лапами от твердой поверхности, чувствовала движение мышц в бедрах. Чужак бежал по диагонали между деревьев. Волчица видела, как мелькал наглый пушистый белый хвост. Наглец бежал, не слишком торопясь, но при этом удерживал нужную ему дистанцию, петлял и играл с ней. Ох, ему это дорого обойдется, когда она вцепится ему в загривок. Недовольно заскулила, в ответ чужак гавкнул, ей показалось, что она слышит издевательский смешок. Она уже мечтала прокусить ему шею. Погоня продолжалась, пока она не потеряла его. Запах ощущался близко, словно он сидел у нее на спине. Хрустнула ветка и упала позади нее. Волчица обернулась, но слишком поздно. Двуногий зверь спрыгнул на нее и прижал к холодной вонючей почве. Голыми руками, он зажал ей шею так, что она не могла укусить, колени сжимали ребра. Хищница попыталась скинуть с себя двуногого, но тот с силой сжал ногтями мягкую серебристую шерсть, безжалостно оставляя плешь. Двуногий смеялся, а потом сделал самое гнусное, на что мог быть способен – почесал ее за ухом. - Здравствуй, Хейли. Зови меня Никлаус. *** Луч света пробивался сквозь ставни закрытого окна, рисуя золотую решетку на полу. В золотистой невесомой дорожке можно легко рассмотреть взвешенные частицы пыли, что хаотично парили в ее узком пространстве. Солнце поднималось на горизонте, и солнечный свет начал медленно ползти по комнате и настиг кровать. Девушка с темными волосами неохотно открыла один глаз, зажмурилась, затем посмотрела на лежащего рядом мужчину. Такой расслабленный. Тихое, размеренное дыхание. В волосах играло утреннее солнце. Шатенке захотелось поцеловать его лицо, что она и сделала. Улыбнулась, прокручивая в голове события прошлой ночи. Всю душу заполняет эйфория и робкое чувство счастья. Джейме Ланнистер потянулся, как дикая кошка, (даже в таких мелочах он настоящий лев), и сразу проснулся. Зеленые глаза сверкнули подобно драгоценным камням. Блондин потянулся к любимой за новой порцией поцелуя, но та игриво откатилась, утопая в подушках. Она тихонько фыркнула. Лев недовольно зарычал, сжал одеяло, покрывающее обнаженное тело девушки. Вот он уже навис над ней на вытянутых руках, специально чтобы их тела не соприкасались. Мышцы от напряжения напряглись, проступили голубые венки, к которым хотелось нежно прикоснуться. Ланнистер еле слышно выдохнул и уже сам нежно и очень чувственно поцеловал так, что мир просто перестал существовать, а время остановилось. Елена оборвала поцелуй для того чтобы сделать глоток воздуха. Блондин продолжал держаться на почтительном расстоянии, хотя глаза от переполняющих чувств, стали темно-зелеными. Гилберт удалось изловчиться и оказаться на нем сверху, стараясь зажать его бедрами и слоями скомканного одеяла. Из груди Джейме вырвался приглушенный, хрипловатый смех. Его пальцы погладили ногу северянки. - Ты сегодня просто воительница. Девушка улыбнулась, обхватила тонкими пальцами его запястье, завела руки за голову. Странно, что он подчинился. - Тогда я беру тебя в плен. - Но это моя комната, - напомнил лев. Снова фыркнула. Наклонилась и поцеловала в шею за мочкой уха. Глаза Джейме метались, будто потеряв якорь, за который держалась его душа, голова начала идти кругом. Их прервал навязчивый стук в дверь. Шатенка испуганно дернулась, прижала одеяло к груди. Ланнистер снова издевательски засмеялся, и Елене пришлось его легонько шлепнуть по плечу. Стук. Неужели нынче пошли такие наглые и никчёмные слуги. Мужчина аккуратно передвинул девушку на вторую половину кровати и без всякой тени смущения поплелся к двери, словно и забыв о своем внешнем виде. Открыл слегка дверь, глянул в узкую щелку, и только затем распахнул ее, загораживая спиной свою ночную гостью. Маленькая тощая служанка с редкими волосами едва не выронила кувшин с водой, ее глаза испуганно округлились, непроизвольно взгляд скользнул по всему обнаженному телу. Щеки вмиг стали пунцовыми. Северянка не видела лица блондина, но знала, что он самодовольно улыбнулся. - Прошу прощения, милорд, - пролепетала девушка, пряча свои глаза косули. – Я принесла вам воды для утренней ванны. - Да мне не мешает охладиться. Служанка снова непроизвольно бросила взгляд на половой орган золотого рыцаря. - Ми-ми-лорд… - Я сам сегодня разберусь, оставь кувшин. Джейме забрал медный сосуд у девчушки и закрыл за собой дверь. Когда он повернулся к Елене, его лицо было все таким же невозмутимым и спокойным. Мужчина прошелся по комнате и оставил кувшин возле ванны на столике. Шатенка нахмурилась и скрестила на груди руки. - Что? – изогнул бровь лев. Гилберт промолчала, давясь порывом легкой ревности и негодования. Джейме подошел к ней и ловко сгреб в охапку. Она была хрупкой и легко помещалась у него на руках. Он бережно отнес ее к ванной и погрузил в холодную воду. Девушка чуть взвизгнула и недовольно захныкала. Блондин медленно и неторопливо начал поливать теплой водой с благовониями на самую макушку Елены. Теплые струи медленно текли по плечам и спине, наполняя все тело приятным разливающимся теплом. Она представила себя стоящей под водопадом в ясный день лета. Вдохнула знакомый запах. - Кардамон и корица? - Да, смешанные с мылом и другими добавками, - пояснил Джейме. Мурашки постепенно исчезли с ее кожи, девушка расслабилась, когда вода стала достаточно теплой. Шатенка хотела что-то еще сказать, пригласить присоединиться, но золотой лев прервал ее, положив палец на нежные розовые губы. - Сначала ты, потом я. - Неужели ты совсем не хочешь меня. - Хочу. Иначе мы никогда не выйдем из этой комнаты. И нам надо подумать о твоем положении и самочувствии. Елена нежилась в окутывавшем ее восхитительном аромате, закрыв глаза. Ланнистер медленно провел рукой по ее волосам. Присел на край ванны и взял мочалку и мыло из стоявшей на полу мыльницы, принялся намыливать ткань. Северянке вмиг стало прохладно, и она поежилась. - Потерпи немного. Девушка повиновалась, поджав ноги к обнаженной гриди, решила отвлечься, наблюдая за игрой мышц обнаженного тела мужчины. -Пожалуйста, вашу ручку, миледи, - тихо произнес он, протягивая ей свою руку. С мочалки уже начала капать пышная пена. Девушка снова пришла в замешательство, но руку протянула. И вскоре Джейме уже был целиком и полностью сосредоточен на мытье ее рук, и делал это тщательно, с особенной чуткостью, словно от этого зависела жизнь. Он медленно намыливал и тер каждый дюйм ее кожи, изредка вновь намыливая мочалку, чтобы та не особо царапала тело. Он походил на Пигмалиона, прикосновением нежных пальцев творящего свою Галатею. Каждая клеточка Гилберт наполнялась теплом, а затем жаром. А он был невозмутим и спокоен, без оценки во взгляде. На нее еще не смотрел так ни один мужчина. Джейме облокотился левой рукой на край ванны, а другой массажными движениями прошёлся по спине, меж лопаток, вдоль всего позвоночника. Бережно убрал мокрые волосы волчицы на бок, поцеловал шею, груди, не оставляя без внимания соски. Отложил мочалку, решив не тревожить нежной кожи. Начал размыливать мыло медленными круговыми движениями кончиков пальцев округлости грудей, а потом приподнял их ладонями, они так удобно легли в его ладони, что стало немного обидно. Девушка охнула, откинулась головой на край раковины, куда лев загодя заботливо подложил полотенце для мягкости. На этом лев остановился на мытье груди, и его пальцы скользнули ниже по животу теме же ласкающими движениями. По коже бегали сотни электрических зарядов. Почему-то шатенке казалось, что мытье походило на некий эротический ритуал, но она промолчала, прикусив язык. Воздух словно уплотнился, дышать стало тяжелее. Рука мужчины погладила бедра, колени, что уже сами раздвинулись, за что северянка себя отругала. Джейме не придал этому значения, продолжая свою церемонию без капли похоти и желания. Он продолжил мыть, а возможно просто ласкать, интимные участки. Елена задрожала так, словно находилась не в теплой воде, а сугробе. Ей невероятно захотелось схватить его за руку, чтобы он не останавливался. Голова гудела. Блондин тем временем перешел к икрам, пяткам. Закончив, он встал и в последний раз начал поливать девушку водой. - Умница, - похвалил лев. – А теперь вставай. Шатенка резко встала, часть воды выплеснулась на пол приличной волной. Джейме даже не обратил внимания, медленно подошел, держа в руках полотенце, укутал ее и снова взял на руки, как маленькую, за особое послушание поцеловал в лоб. Отнес на кровать, сам пошел разводить огонь в камине. По длинным волосам текли прозрачные ручейки и утопали в простыне. Когда Ланнистер вернулся, шатенка подрагивала, резкими разогревающими движениями он вытер влагу с ее тела. Мужчина сидел близко, волосы все еще прибывали в беспорядке после сна. Ресницы опущены и чуть подрагивали. Он любезно предоставил принцессе севера свою рубаху, так как ее ночное платье отыскать не смог. - Спасибо, - пробормотала Елена, пробудившись как ото сна. Снова стук в дверь, на этот раз Елене захотелось гневно отослать слугу прочь. Любимый встал, пересек комнату и скрылся за дверью, а через несколько секунд появился с подносом с завтраком на две персоны. Девушка в предвкушении заерзала, поняв насколько проголодалась. - Нам с Серсеей всегда хочется есть и пить после…- и тут он осекся, когда Елена устремила на него испытывающей взгляд. - Можешь не продолжать, я поняла. - Прости. Они позавтракали имбирным хлебом, мягким сыром, ломтями ветчины и яйцами. Все это время Джейме не отводил от нее взгляда, девушка летала в своих мыслях, стараясь понять как теперь себя вести. Блондин взял девушку за руку, что-то зажав в кулаке другой рукой. Она встрепенулась, как маленькая птичка. На лице мужчины появилась улыбка. Ланнистер разжал кулак, на ладони лежало маленькое колечко – золотое с камнем цвета «голубиной крови» посередине. Елена непонимающе посмотрела на возлюбленного. Он зажал золотой ободок меж пальцев и поднес ближе к шатенке. Сквозь пламенно-алый камень проникали лучи солнца и брызгали на одеяло и простыне молниями цвета вечерней зари. - Оно принадлежало моей матери, - тихо произнес лев. – Мой отец очень любил свою жену, почитал и уважал, как ни одну женщину в своей жизни. Каждый раз, когда Тайвин надолго отлучался, он дарил ей подарок, чтобы скрасить горечь разлуки. Это он подарил ей, когда узнал о второй беременности. Лучшие ювелиры работали по его приказу, но все было не то, пока один мастер не показал отцу этот камень, - с этими словами Джейме легонько постучал по рубину. – «Это прекрасный камень пылкой и страстной любви, символ власти, могущества и пламени. Он придает обладателю силу льва, и некогда служил глазами дракона. При свете дня он пылает языками пламени, а в ночи мерцает раскалённым угольком. Золотой и красный – цвета благородного дома Ланнистер». Отец приказал немедленно приступить к работе. Говорят, что мастер трудился над кольцом день и ночь, а когда закончил, выжег себя глаза, потому что его работа была самой прекрасной в жизни, и после он бы не смог смотреть ни на что более. - Ланнистер прокрутил в пальцах украшение. - На нем гравировка: « Больше собственной жизни». Мой отец любил свою жену, как и я, люблю тебя больше собственной жизни. Отныне и навсегда. – Мужчина сполз с кровати на пол на колени. – Я клянусь. Клянусь Семерыми. Клянусь Матерью, если я нарушу клятву, пусть никогда не узнаю ее прощения. Клянусь Отцом, пусть он осудит меня по справедливости. Я клянусь Девой и Старицей, Кузнецом и Воином. Клянусь Неведомым, и если я лгу, пусть провалюсь к нему в ад. Клянусь в вечной и преданной любви к тебе. Как бы тебе не был ненавистен мой отец, сестра и вся наша «веселая» семейка, прошу, прими этот символ моей безграничной преданности. Елена не могла выдавить из себя ни слова. Чтобы ей сказала ее леди-мать, что посоветовала? В девушке боролись противоречащие чувства. Глаза северянки расширились; ее сердце громко билось, и слезы наполнили глаза. Она понимала, конечно же, что будет дальше, и чувствовала, будто ее сердце собирается выпрыгнуть из груди. - Джейме…я…я.. - Просто скажи «да». - Да. Северянка выскользнула из комнаты Ланнистера в коридор, шмыгнула в темную колонаду и направилась к лестнице, ведущей в богорощу. Стремглав пронеслась по ней вниз. Пробежала мимо маленькой кухни вдоль реки через свиной двор. Хрюканье животных заглушало ее торопливые шаги. Неожиданно она врезалась во что-то, столкновение выбило из ее груди воздух, девушка упала бы, если бы чьи-то пальцы крепко не схватили ее локоть. - Ты хочешь убить нас обоих, пташка? Знакомый теплый и сладкий, как мед, голос с нотками хрипоты. Прижимая к груди рубаху, которая была ей не по размеру, девушка не смела поднять глаз на мужчину. Все же одно плечо ее было оголено. - Прошу прощения, милорд. Гилберт постаралась вырваться, но крепкие пальцы крепко сжимали локоть, затем скользнули вверх с неожиданной мягкостью. Елена испугалась и посмотрела на человека. - Кол! ― Чего это ты так на меня смотришь, малышка Гилберт? Сельваторе? Ланнистер? ― спросил Кол. ― Боишься? Кажется, я догадываюсь, что ты натворила и почему ты здесь. ― Так и не дождавшись ответа, сказал Майклсон. От него сильно пахло вином, он чуть покачивался, все говорило о том, что он довольно сильно пьян.― Знаешь, я никогда не думал, что у такой серой мышки как ты хватит смелости так поступить. А как же пресловутые боги, которые покарают тебя за твои грехи?! В этот момент взрыв негодования и стыда перевернул весь ее мир. Черпая в них силу, Елена, поддавшись порыву, отвесила Майклсону пощечину. Ей пришлось отпустить ткань рубахи, та предательски соскользнула, обнажая одну грудь. -Ну, Гилберт, ты молодец! Сердце готово было выпрыгнуть из груди, в голове пролетела череда вопросов и ответов. Кол слышал бешеное биение её сердца, чувствовал её горячее дыхание и понимал, что назад пути уже не будет. - — Я знаю, что сидит в твоей глупой голове, — продолжал шатен не больно, но обидно постучал согнутым пальцем ей по лбу. – Когда ты повзрослеешь? -. Вы пьяны, милорд! Отпустите меня, - дернула плечом Елена, упрямо поднимая подбородок. Северной принцессе показалось, что так она будет выглядеть угрожающе, но вышло смешно и неуклюже. Кол лишь встряхнул ее. Ему на лоб упала выбившаяся из прически челка. Он сам себя ненавидел и презирал в эту минуту. Длинные волосы девушки струились по ее плечам, почему мужчина вдруг обратил на это внимание. Майклсон отпустил локоть северянки и положил ее на талию. Дернулась, как ужаленная. А он усилил хватку. На мгновение их взгляды пересеклись, они оба вспомнили ту ночь. - Как же я напился, со мной такого не было лет сто. И я хочу поцеловать тебя, Гилберт. Никто из глупцов, которых вы знали, так не целовал тебя? Твой драгоценный Джейме или твой глупый муж Деймон.. Никто из этих клятых идиотов. Майклсон поймал ее губы. Девушка запротестовала, плотно сжав губы и замычав, как животное. Майклсон языком заставил ее разжать губы, а сильные пальцы чуть ли не до боли сжали тело. Северянка укусила его за губу, давая понять, что все зашло слишком далеко. Шатен не остановился, даже когда из губы посочилась кровь. Он продолжал яростный поцелуй, пачкая их обоих кровью. Рот наполнился солоноватым вкусом железа. Елена сдалась и ответила на поцелуй, молясь, чтобы это поскорее закончилось. Гилберт едва не задохнулась от его напора, страсти и властности. Девушка только открыла рот, позволяя ему проникать как можно глубже, и прижалась к его груди, чтобы не упасть на пол. Колени предательски ослабли, голову повело, словно от хмеля. От него пахло вином, а от нее кардамоном и корицей. Кол медленно отстранился, воспользовавшись моментом, Елена одарила его еще одной пощёчиной. - Неужели Цареубийца лучше меня? Ему можно ласкать тебя, а мне нет. Снова пощечина. Майклсон достал из-за пояса нож и приставил его к горлу принцессы. - Ты поешь песенки, которым тебя искусно научили. Спой мне, пташка. - Что? – переспросила пташка, покраснев, как спелая ягодка. Шатен дернул ее к себе, и Гилберт показалось, что он хочет снова ее поцеловать. Он был слишком силен, чтобы с ним бороться. - Спой мне! Она колебалась, а потом запела: Высоко в залах ушедших королей Дженни будет танцевать со своими призраками Те, что она потеряла, и те, которые она нашла и те, кто любил ее больше всего Те, кого так долго не было Она не могла вспомнить их имена Они развернули ее на влажном старом камне Удалила всю ее печаль и боль и она никогда не хотела уходить, никогда не хотела уходить Никогда не хотел уходить, никогда не хотел уходить Они танцевали весь день и в ночь сквозь снег, который пронесся по залу С зимы на лето и снова на зиму 'Пока стены не рухнули и не упали и она никогда не хотела уходить, никогда не хотела уходить Никогда не хотел уходить, никогда не хотел уходить и она никогда не хотела уходить, никогда не хотела уходить Никогда не хотел уходить, никогда не хотел уходить Высоко в залах ушедших королей Дженни будет танцевать со своими призраками Те, что она потеряла, и те, которые она нашла и те, кто любил ее больше всего К ее удивлению Майклсон засмеялся. Взъерошил себе волосы, при всей нелепости ситуации девушка заметила в этом движении нечто привлекательное и притягательное, что-то родное и домашнее. - Ты меня удивила. Или я действительно сильно напился или ты сейчас мне спела. Елена молчала, заливаясь краской негодованием. Майклсон едва заметно улыбнулся, а его взгляд смягчился. Девушка все же решилась посмотреть в глаза, напоминающее угольки или самую темную ночь. Темное пламя в темных глазах, от которого ей стало страшно. - Все Гилберты — ненормальные, — пробормотал он с восхищением. — Всегда это знал. *** Улицы Королевской гавани всегда были людными и крикливыми. Многочисленные стражники расхаживали повсюду парами а своих золотых плащах, черных кольчужных рубахах и с железными дубинками. Кэролайн брела по Мучной улице. Дома и строения этого квартала стояли так тесно, что почти касались друг друга, девушке приходилось прислоняться к грязным стенам, чтобы суметь дальше пройти в лабиринте улочек. Ветер доносил запах конюшен, краски, похлебки, варящейся из свиных ушей, и маленьких булочек из отрубей. Она мысленно представила глиняную миску дымящегося варева с кусочками морковки, лука и репки, иногда даже яблока. В животе заурчало, но блондинка прошла мимо харчевни, винного погреба и публичного дома Мизинца. Неожиданно она оказалась прижатой к холодной стене одного из зданий. Горячее дыхание обожгло шею. Мягкие губы коснулись воздуха рядом с мочкой ее уха – невесомо, сладко. Мурашки пробежали от этого места, вдоль всего позвоночника, до самых пяток. Она почувствовала, как приторно-влажный воздух сдавил виски. Волна дрожи окутала ее, заставляя метаться в собственных мыслях. «Прочь! Прочь из моей головы!» Блондинка чувствовала, как ее сильнее вдавливают в стену, прижимаясь мускулистым твердым телом со спины. Прижал, заломил так сильно, что она услышала скрип собственных позвонков. На мгновение хватка ослабла. Девушка глотнула ртом воздух, словно все это время утопала, погружалась все глубже в неизведанное озеро страха. Вырвалась и испуганно захлопала ресницами. Смотрела на него и молча проклинала. Мужчина был уверен в том, что она говорила с ним – молчаливо - взглядом. Говорила много и горько, может быть, даже лепила пощечины одну за другой. И это все на что она была способна. Яростная, страстная в глубинах своей души, но такая безропотная и податливая в его жестоком мире. С плотно сжатыми губами и безжизненной тоской в стекленеющих с каждым днём глазах. « Ух, сатана! Как я тебя ненавижу!» На Клаусе был черный дублет, подчеркивающий бледность его кожи и оттеняющий голубые глаза. На руке блестело серебристое кольцо с геральдической лилией. Оно могло показаться блондинке простым и красивым, если бы атласная лента из нежнейшей легкой ткани с этой чертовой геральдической лилией не сдавливала ее шею, как удавка. Подарок ее господина, доказательство, что она его собственность. Длинный пальцы Майклсона коснулись ее шеи, провели невидимую линию по ключицам. Скулы Кэролайн порозовели, и она уставилась куда-то за его плечо, машинально облизывая губы. - Куда-то собралась, голубка? « Вот тебе и доброе утро». - Я помогаю на кухне с приготовлениями к свадьбе лорда Джейме, - пролепетала Форбс. Клаус снова приблизился к блондинке, вдыхая с шумом ее запах. Ее сердце сходило с ума. Оно так колотилось, что они оба слышали, как оно бьется о грудную клетку так, будто кто-то стучит молотом о наковальню. На лице Майклсона мелькнула самодовольная улыбка. Девушка почувствовала, как новый приступ злости маленьким, шипастым комочком рождается глубоко внутри нее и рвется наружу. « Вот бы стереть с его лица эту ухмылочку и расцарапать его лицо в лоскуты» - Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Немедленно. -Я же сказала, что… Она пререкалась, старалась отсрочить неизбежное, чем только разожгла потрескивающие угли азарта внутри Майклсона. - « Я же сказала, что…» - передразнил Майклсон, так глупо, по-мальчишески. – Когда я говорю, немедленно, это значит, ты должна прервать все свои глупые никчемные поручения и повиноваться мне. Или я заставлю тебя кричать и извиваться, просить о пощаде и добавке. -Ты – зло в чистом виде, - вырвалось, всего лишь маленькое предложение вырвалось с маленьких розовых губ и утонуло в пустой улице. Может, он и не услышит. Боги, если вы есть, пусть он не услышит. Блондин изогнул бровь, на долю секунды у него запершило в горле. Подтащил к себе ближе – так, чтобы она могла слышать его тихий шепот и чувствовать колебания воздуха, когда он говорит. Мужчина приоткрыл рот, глотая ее сбивчатое дыхание. - Именно поэтому ты будешь желать меня больше чего-либо в своей жизни. А теперь, если ты все сказала, иди за мной. Я хочу нарисовать твой портрет. Кэролайн не поверила своим ушам, некоторое время просто стояла, даже, когда он отпустил ее и отошел на почтительное расстояние. Портрет? Больше Клаус не сказал ни слова, он шел впереди довольно быстро, не замечая ничего на своей пути. Девушке пришлось периодически бежать, чтобы не потерять его из виду. Они миновали город, вышли за пределы и остановились в лесистой части. Мужчина осмотрелся и бросил сумку на землю. Форбс остановилась. Клаус снова подошел к ней и дернул за завязки платья, резко, без предупреждения, блондинка даже не успела среагировать. Он смотрел на ее обнаженное тело с разных ракурсов. Опустил одну руку на талию, чуть присел, и второй скользнул по ноге рабыни от коленки вверх, к самому краешку юбки, что держалась уже на одних бедрах. Ее кожа была горячей и гладкой. В другой руке Майклсон держал кисть, мягким пушистым кончиком он ласково обвел изгиб шеи и груди, будто стараясь запомнить этот изгиб, чтобы запечатлеть его на бумаге. Кисточка продолжала дразняще плыть по нежной коже, по плоскому животу. Она не знала, нужно ли оттолкнуть его (конечно нужно, глупая!) или подождать? Не в силах больше держаться, Клаус поцеловал блондинку, полностью захватывая ее рот в плен своих губ. И она ответила. Неважно почему: от нахлынувшего желания или потому что это была часть сделки. Она целовала его в ответ пылко и страстно, здесь и сейчас. Мир застыл, никого вокруг не было, даже воздух не колыхался, были только они вдвоем. Сильные руки дернули остатки платья и отшвырнули куда-то в траву. - Я хочу нарисовать тебя. Видеть тебя красками на картине и запечатлеть твой образ навсегда в статическом совершенстве. Я хочу обладать тобой, овладеть твоим взглядом, наслаждаться твоими глазами, которые бы смотрели только на меня. Всегда. Блондин чуть отошел в сторону, держась от нее на расстоянии вытянутой руки. Кони увязли в мягком иле, перепачкались в бурой жиже. Бедные, вспененные животные ели тащились за людьми. Небольшой отряд пробирался меж деревьев. Их лица перепачканы грязью и кровью. Мышцы ныли, раны саднили и кровоточили. Они продолжали свой путь, спотыкаясь о корни, теряя сознание от усталости и боли, но все же продолжали переставлять ноги. Тяжелые тучи застилали когда-то безоблачное небо, погрузив его в полумрак. Они накопили в себе слишком много печали и страданий, и поэтому разразились тихим плачем, превращаясь в маленькие капли дождя. Ветер сильно разгулялся и гнул молодые деревья, что не успели надежно осесть в почве и безнадежно умирали. Хищные птицы парили и кричали над полем боя. Ночь после боя была темной и холодной, как пальцы мертвецов. Ночь темна и полна ужаса. Во истину это так. Роб Старк обходил поле боя в поисках оставшихся в живых, раненых, кому еще можно было оказать помощь. Под ногами хрустят обломки мечей, копий и стрел. Еще никогда раньше мужчина не видел столь ужасной картины: нежная зеленая трава превратилась в тошнотворное месиво бурового цвета, а на многие километры земля была усеяна трупами знатных лордов, межевых рыцарей, наемников и безымянных вассалов. В некоторых местах битва была такой ожесточенной, что трупы нагромождены там кучами – люди вперемешку с животными, поломанными ограждениями и оружием. Великие войны теперь служили ничем иным, как мусором для сожжения. Слышны стоны и крики боли, рыдания, проклятия и зовы о помощи. От увиденного ком стоял в горле. Армия неподвижна. Многие солдаты слонялись в окрестностях в поисках пропитания или дров; другие стояли на часах. Крупные дождевые капли падали Робу за шиворот, заставляя дрожать и ежиться. Стяги Талли и Старков развивались на ветру и переплетались меж собой. Риверан медленно приходил в себя после многих часов битвы. Молчаливые Сестры словно валькирии, собирали павших с обеих сторон. Иногда под кучами мертвецов завалены раненые, призывов и стонов которых никто не услыхал в течение ночи. С трудом извлекают некоторых из них. Брюнет видел оторванные руки, ноги вываливавшиеся кишки, его замутило. Он заметил сторнующую фигуру, которая одной рукой царапала землю, стараясь ползти. Молодой Волк подошел ближе, стараясь разглядеть рыцаря. Лицо было разбито до неузнаваемости, а черные волосы стали липкими от крови и глины. Он что-то бурчал, видимо проклятья, а на его губах появлялась розовая пена. Мужчина щелкнул пальцами, подзывая лекарей. - Окажите ему помощь немедленно и обеспечьте покой, достойный лорда. Кажется, нам удалось поймать лорда Сальваторе. Фигура зашевелилась, услышав имя. Замотала головой, словно сопротивляясь, а потом открыла глаза, устремив карий взор на своего пленителя.