Больше ни одного интервью

Камера была выключена, но Билл и Жен задержались в гостиничном номере, где они только что закончили снимать интервью с музыкантами из Finntroll. Точнее, Биллу оказалось сложно принять вертикальное положение, поэтому он так и остался валяться на кровати, а Жен о чём-то беседовала с Микаэлем. Иногда Сами вставлял смешные комментарии, и до Билла долетал их хохот. В голове у него всё приятно плыло, но укусы на плечах и ногах сильно саднили. Наверное, не стоило просить их кусать его… Вдруг дверь с тихим скрипом отворилась, и, с трудом сфокусировав взгляд на вошедшем человеке, Билл узнал Матиаса Лилльмонса, вокалиста Finntroll. Жен бросилась его поприветствовать, но Матиас остановил её: — Мне надо кое-что обсудить с Биллом, так что лучше выйди. По его неожиданно серьёзному тону она поняла: вопросов задавать не следует. Билл увидел, как резко погасла её улыбка, когда Жен направилась к выходу. Микаэль и Сами кивнули ей на прощанье и переместились поближе к кровати, на которой он лежал. Матиас щёлкнул выключателем, и теперь комнату освещала только маленькая настольная лампа. Большая часть номера оставалась в полумраке. — Что ты хотел обсудить? Ещё одно интервью? — Билл попытался сесть, но Микаэль с Сами крепко схватили его за руки и прижали к кровати. Он увидел яркий зелёный отблеск в глазах склонившихся над ним музыкантов. Наверное, показалось. Или всё-таки нет? Матиас встал у окна и скрестил руки на груди. — Знаешь, Билл, мне кажется, у тебя есть какой-то пунктик насчёт меня, — его голос звучал напряжённо, словно он с трудом сдерживал эмоции. — Почему столько идиотских вопросов обо мне и о моей личной жизни? Про тот случай с фанаткой, о правилах мастурбации в автобусе. Почему тебя так волнует, как это делаю лично я? — Откуда ты?.. — прошептал Билл. — Ты думал, если меня нет в номере, я не услышу? — Матиас приподнял одну бровь. — Не волнуйся, я всё слышал. Он приблизился к кровати, наклонился к самому уху Билла и прошептал, отчётливо выговаривая каждое слово: — Как же. Я. Тебя. Ненавижу. В его глазах мелькнул тот же зелёный отблеск, совершенно явный. По коже Билла поползли мурашки, он дернулся, но его по-прежнему держали крепко. Тени музыкантов отражались на потолке и стенах, как будто готовые броситься на него. Билла сковал ужас, и он понял, что от страха потерял голос. — Ты неровно ко мне дышишь, судя по излишнему вниманию? — Матиас залез на кровать и уселся ему на бёдра. — Увы, я не испытываю к тебе ничего, кроме отвращения, но один поцелуй, пожалуй, ты всё же получишь… Билл почувствовал, как губы Матиаса впились в его собственные. Потом Матиас обхватил его за подбородок, сжал пальцы, вынудив открыть рот, и углубил поцелуй. Через полминуты Билл приглушённо закричал, и Матиас поднял голову. По его губам и подбородку текли алые струйки. Он сплюнул на пол что-то маленькое и розовое, вытер кровь с лица и облизнул пальцы: — Я чуть-чуть укоротил тебе язык. Это за идиотские интервью. Кровь заливала Биллу рот, выливаясь на подушку. По белой наволочке поползло неровное пятно. Остаток языка горел адским пламенем, боль туманила ему глаза. Билл трясся и кричал до тех пор, пока на его рот не опустилась когтистая ладонь. Кровь потекла ему в горло, и он закашлялся. Матиас… Нет, это уже был не Матиас. На Билле сидел тролль с яростно пылающими зелёными глазами, длинными когтями и острыми ушами. Его губы искривились в злобной ухмылке. Сила, с которой он вжимал Билла в матрас, явно была больше человеческой. Оглянувшись, Билл увидел, что и Микаэля с Сами тоже больше нет. Его окружали три монстра. Врет тихо прошипел: — А теперь — за распространение идиотских слухов в Интернете… Он предусмотрительно зажимал Биллу рот, когда Роута и Тундра ломали тому пальцы на руках. Билл почти потерял сознание от жуткого хруста костей и острой боли, пронзившей всё тело. Врет удовлетворённо зарычал и оскалился, продемонстрировав длинные острые зубы. — Ты настаивал на том, чтобы тебя укусили, но на камеру это было так, детская забава. Правда, от неё у парней разыгрался аппетит, поэтому я ещё немного подержу тебя, пока они будут насыщаться. С этими словами Врет слез с Билла, и три пары рук перевернули его на живот, снова растянув на кровати. Потом Врет уселся обратно и вжал его в матрас ещё крепче. Билл едва не задохнулся в подушке. По щеке Билла с нажимом проскользили когти, разрывая её, и последовал оглушительный приступ боли. Кровь выплёскивалась на подушку, заливая ему лицо, а потом боль заполнила его целиком. Казалось, Билл сам стал болью, потому что две пары зубов впились в него уже по-настоящему, жадно отрывая куски плоти сначала с рук, а потом с ног. Он дёргался и вырывался, но всё было бесполезно. Врет, наклонившись вперёд, по-прежнему зажимал ему рот. Вся кровать пропиталась кровью. Тёмные брызги летели на пол и на стены, когда тролли дёргали головами особенно резко, рыча от удовольствия. Врет внимательно наблюдал за ними, затем стянул со спинки кровати полотенце, скомкал его и затолкал Биллу в рот. Одним сильным движением когтей вдоль спины он разорвал толстовку Билла, а вместе с ней и кожу. Потом принялся раздирать мышцы, обнажая рёбра. Раздался громкий треск: рёбра ломались у самого позвоночника под его пальцами. Закончив, Врет сильным движением развёл их в стороны, и над спиной Билла появились окровавленные костяные крылья. — Лети, птичка… Он запустил руку внутрь. Через несколько секунд на его ладони появилось выдранное сердце, в которое Врет с наслаждением вгрызся. *** Закричав, Билл проснулся. Первым делом он приложил руку к сердцу, чтобы убедиться, что оно на месте. Сердце было там, где положено, но колотилось как сумасшедшее. Билл всё ещё чувствовал тяжесть на бёдрах, отголоски дикой боли и тошнотворно острый запах крови. Он встал, на ватных ногах прошёл в кухню и налил холодной воды. Когда стакан опустел, его руки тряслись намного меньше. Вернувшись в спальню, Билл взял с тумбочки мобильник. Через минуту из списка контактов исчезли все номера менеджеров Finntroll. «Больше ни одного интервью с этой группой. Ни одного».