Верь. И помни.

- Привет. Так странно, вроде бы и слов накопилось много, а при встрече получается только робкое «Привет». И разговор должен быть тяжелым, долгим, а ты можешь только пролепетать робкое «Привет». И не похоже это на тебя совсем! Тебе хотелось кричать, ругать, а вышло только робкое «Привет». - Ты,- не обернувшись ответил собеседник. - А говорил, не узнаешь. И вроде бы все нормально. Ничего не предвещает беды. Спокойный разговор старых знакомых. Но если бы это было так! Тот, кого ты должна убить, кто предал тебя. А ты только тихо шепчешь что-то в ответ. Как во сне, зачарованно смотришь сквозь все предметы на него. И взгляд отвести нужно, но не можешь. И хочется смахнуть это оцепенение, но не можешь. Хочется буйствовать, а выходит лишь покорное смирение. Почему?.. - Молчишь? Ты хотела сказать так много…- он усмехнулся - Молчу. Ты бы объяснил так мало… Игра в гляделки? Он сидит спиной, но Хане все равно будет казаться, что прожигает ее взглядом. Бывает ведь чувство, когда ты понимаешь, что на тебя кто-то смотрит. Волосы начинают покалывать шею, становится неудобно, хочется обернуться. И тут так же. - Мама! Почему в Академию не пускают с собаками?- маленькая Хана топнула ножкой. Тсуме молчала. Она поправляла распустившиеся хвостики дочери и вытаскивала из волос листочки и травинки. - Я же говорила, перед поступлением не лежать в траве! - Ну, ма-ам! Я прощалась с Хаимару! Инудзука-старшая поджала губы. Выглядеть хорошо тоже надо, но выгулять собак она сама попросила. - Ладно,- женщина туго затянула хвост,- мне пора. Оставлять Кибу с Куромару так надолго рискованно. Хана улыбнулась. Интересно, она переживает за сына или за Куро? Через минуту девочка осталась в толпе одна. До торжественного выступления Хокаге с напутствием будущим шиноби осталось полчаса. Хана стала разглядывать кланы. Акимичи перегородили всю улицу! А если в их параллели будет целых два представителя этого клана? Ох, сколько же им места понадобиться? И в дверях застревать не будут?.. Абураме даже в такой праздник не сняли своих балахонов! И как они могут в таких куртках ходить? Жарко ведь. А вот членов клана Хьюга было действительно много. Главная ветвь вся наряженная, даже пятимесячная наследница одета в настоящее кимоно. Но побочная ветвь не особо нарядилась. Разве что повязки, закрывающие печать, сменили. Яманака притащили с собой цветы. И украшения площади тоже они готовили. Да, икебаны они составляют прекрасно. Вдруг хвост Ханы больно заколол ей шею. Стало жарко. Мама гворила, что такое бывает, когда на тебя смотрят. Девочка обернулась и окинула взглядом улицы. Сарутоби, Курама, несколько неклановых семей. И Учихи. Почему-то казалось, что смотрят оттуда. Учихи как обычно были в рубашках с высоким воротом и эмблемой клана на спине. Хана стала разглядывать лица Учих. На секунду она встретилась взглядом с Учихой Итачи, но он сразу равнодушно перевел взгляд на трибуну для Хокаге. Учиха Итачи… Какое знакомое имя! «Он уже освоил катон! Такой маленький, а уже сложные дзюцу использует! Далеко пойдет, далеко…» - судачили о нем престарелые куноичи. И говорили, что его отец Фугаку шутит, будто нашлась замена старому Хирузену. Замена-то нашлась, но в лице Минато Намикадзе. И еще говорили, что в Академию он идет только потому, что так все должны делать. Что он сильнее многих Чунинов. А так и не скажешь! Такой болезненного вида паренек уже освоил катон? Ха, тогда она, Хана, уже отлично знает все техники Инудзука! Хана отвернулась и продолжила разглядывать своих будущих одноклассников. Но тут, еще одна незадача за день, под ноги ей свалился какой-то мальчишка с забавным хвостиком. - Смотри, куда идешь!- Хана потерла ногу, на которую хвостатый ей наступил. - Я не специально,- он поднялся с колен,- Ты – Хана Инудзука? - Да, а ты чрезвычайно догадлив,- буркнула Хана, дотронувшись до клыка на щеке. - А я Ирука из клана Умино. - Такого клана нет!- насмешливо поправила Инудзука. - Нет, есть! Хирузен-сама хотел присвоить нашей семье звание клана! Все-таки пять поколений учителей в Академии… - И ты тоже будешь учителем? - Да, и я буду лучшим учителем! - Ну да. Тогда вон тот Учиха,- Хана махнула рукой в сторону Итачи,- станет сильнейшим шиноби и руководителем АНБУ! - Зря ты так,- обиделся Ирука,- кстати, он на тебя смотрит, этот Учиха. Хана хотела обернуться, но удержалась. И чего этому от нее понадобилось? - О, смотри, начинается!- Ирука указал рукой в сторону Хирузена, поднимавшегося на свою специально сооруженную трибунку. Дальше шла скуная-скучная речь. О том, что они будущая опора деревни и так далее. И так каждый год. Скукотища! Минут через десять эта пытка кончилась. «Будущая опора» толпой повалила в класс. Хану мучил один вопрос. Если в кабинете есть доска, парты и все в этом роде, то они будут учиться как в обычной школе?! Преподавателем был Ару Умино. Ирука тут же спалилися, назвав его не сенсеем, а папой. В том, что у Ируки будут отличные оценки, теперь можно не сомневаться! Ару-сенсей начал задавать вопросы. Как кого зовут, кто из какого клана… Рядом с Ханой сидел Мута Абураме. Даже не понятно из-за куртки было, кто ее сосед, девушка или парень. И снова волосы начали покалывать. Хана заерзала, а Мута участливо поинтересовался, что с ней: - Тебе в туалет?- от этого вопроса Хана чуть не сгорела от стыда. - А теперь ответьте на вопрос, кем вы хотите стать,- Ару-сенсей продолжал вести свой урок. Хана задумалась. Дети хотят быть похожими на своих родителей? Вон, Ирука Умино уже определился, что хочет стать учителем в Академии. Ару-сенсей выбор сына одобрял. А ей, Хане, кем тогда быть? Мама у нее токубесу джонин. Значит, ей тоже?.. - Я хочу стать медиком!- Шизуне Дан подняла руку. Ладони почти не было видно из-за непропорционально длинного рукава. Ученики вставали и рассказывали о будущей профессии. Хана ответила, что будет ветеринаром в больнице Конохи. Тогда можно и с Хаимару не расставаться, и с другими животными заниматься. После заявления одного из учеников Джирайи о желании стать массажистом в женской сауне, покрасневший Ару-сенсей объявил перемену. Хана выпрямилась и гордо подняла голову. Сейчас она подойдет к этому Учихе и узнает, чего это он на нее так пялится. Инудзука глубоко вздохнула и встала. Все, сейчас она все выскажет. Широким шагом она подошла к Итачи. Он посмотрел на нее своими черными глазами. Хане показалось, что внутри у нее все съежилось. - П-привет,- все слова и заготовленные фразы были забыты. - Так и будешь молчать?- Итачи слегка обернулся. - Нет. Солнце садилось, даря неповторимый алый закат. Когда они в последний раз вот так вот сидели? Даже и не вспомнить. - А ты забыл?- Хана опустила глаза. - Что? - Ты забыл,- печально покачала головой девушка,- а я помню. - Я не забыл, я вычеркнул. Это так больно слышать, что все самое приятное, самое лучшее, что было у тебя в жизни зачеркнуто. Этого не было. Просто отмена памяти и все. Больно. - Зачем? - Так надо было. И опять же, почему она? Все живут долго и счастливо, а она… И забыть не может – любит, и помнить не должна. - Как там Саске?- прервал паузу Учиха. Он спрашивает о брате. Конечно, Итачи всегда считал Саске важнее всего. Но все люди эгоистичны и желают, что бы спрашивали о них. Особенно, когда это любимый человек. - Ты знаешь о нем больше. Он сейчас не в Конохе. И как осточертела эта сухость, эта пустота! Говорить, скрывая эмоции, слушать и не чувствовать их. - Надо же поддержать разговор. И снова тишина. Гнетущая, звенящая. Шелест листьев кажется взрывом, а писк кузнечика - криком. Хана легла на траву и посмотрела в небо. Алое. А ведь тогда тоже был закат… - Ирука! Прекрати, я ненавижу яблоки!- выкрикнула Хана, уворачивая от летящего в нее фрукта.- Тогда получай!- девушка поймала на лету снаряд и кинула его обратно. - А вот так нечестно!- Ирука согнулся пополам,- чакру нельзя использовать! - А кто составлял правила?- усмехнулась Инудзука, поднимая с земли еще одно яблоко. - Я!- Умино выпрямился. - А теперь моя игра!- Хана замахнулась и подала яблоко еще сильнее. - Ай!- Ирука повалился на землю. Хана спрыгнула с камня и подбежала к другу. Брюнет держался за живот и стонал. - Ты это… извини… я не специально!- девушка не знала, как утешить парня и погладила его по голове. - Д-дай руку,- сквозь сжатые от боли зубы проговорил Ирука. Хана послушно протянула ладонь и резким рывком была опрокинута на землю. - А теперь мои правила!- Ирука сел и протянул к девушке руки. - Только не щекотка!- давилась от хохота Хана. В небольшом перерыве, девушка толкнула Ируку, и тот снова упал. Но Хана не рассчитала и повалилась следом, уткнувшись лицом в плечо будущего учителя. - Мята?- вдохнула запах жилета брюнетка. - Да-а…- протянул Ирука, приобнимая подругу за плечи. - Любишь мяту?- продолжала задавать глупые вопросы Хана. - Да-а…- руки спустились ниже. - А я нет,- подытожила собачница. - Да-а,- руки были уже чуть ниже пояса. Хана покраснела и зарылась в кофту еще сильнее. Ирука ойкнул и убрал ладони. - Слушай, а…- Инудзука перекатилась на траву и осознала всю неловкость положения,- извини, да? - Это ты меня прости,- пунцовый Ирука изучал свой воротник. - Да нет! Просто забудем об этом пока и все!- Хана вскочила и зашагала к обрыву,- можем спуститься к речке! Ирука встал, не скрывая, что ему этого не хотелось. А Хана уже приблизилась к краю и развернулась лицом к напарнику. - Можем поиграть в догонялки на воде. Или… ой!- рыхлая почва обвалилась прямо под ногами девушки. - Хана!- Ирука кинулся к обрыву. Девушка уже зажмурилась, ожидая столкновения с землей. Но ее перехватили чьи-то руки. - Дельфиненок? – девушка с клыками на щеках боялась открыть глаза. - Нет,- ответил ей звучный глубокий голос. - А?- она приоткрыла один глаз и взглянула на спасителя,- Итачи-кун? - Хана! Где ты там?! С тобой все в порядке?- нетерпеливо крикнул ей Ирука откуда-то сверху. - Все в порядке, Дельфиненок,- отозвалась девушка и попыталась избавиться от рук Итачи. - Даже не скажешь спасибо? - Нет, мне бы идти,- теперь Хана уже в открытую пыталась избавиться от рук. Но ничего не выходило. - Второй раз тебя ловлю, и не разу благодарности не последовало,- говорил, как будто сам себе Учиха. - А когда это был первый?- Хана задергалась. - Прошлой зимой ты свалилась мне как снег на голову… В прямом смысле… - А-а, это в тебя я кидала снежки? - Хана! Ты чего так долго?- Ирука, кувыркаясь, спустился вниз. - Все, я иду уже. Пока, Итачи-кун. - Как ты пойдешь? Ты ведь сказала, что подвернула ногу?- Итачи подхватил Хану на руки,- я донесу тебя до дома. - Может быть, лучше я? - Да не надо меня никуда нести!- взвыла Хана,- поставьте меня на место! Хана улыбнулась приятным воспоминаниям. Ее детство было счастливым… Было. Ключевое слово. Все кончилось в один миг. Сначала вернувшийся из Академии Киба рассказал новость, потом она сама узнала об этом из газет… События того вечера снова всплывали перед глазами оживали. Просто не верилось. Разум отказывался поверить в этот бред! Хотелось кричать, орать, что такого не может быть! Но сознание замирало от страха, ведь это все же было правдой. «Учиха Итачи вырезал свой клан!» - кричали все. Казалось, что это страшная ошибка, сон, розыгрыш, случайность – все, что угодно, но не действительность. С отчаянием загнанного в ловушку зверя девушка искала выходы. Доказать себе, кому-то, что это ложь и быть такого не может. Себе! А может, надо доказывать обратное?.. - Ты переживаешь из-за этого Учихи?- спросила за ужином Тсуме. Хана подняла свои красные, уже высохшие глаза: - Нет, мама. - Хорошо. Я бы не простила себе, если бы ты любила этого предателя,- губы главы клана вытянулись в тонкую линию. - Мам,- Хана сглотнула, подавив рыдания,- мам, я не девушка. Тсуме, жевавшая стейк, остановилась и подняла голову: - Что? - Я не девушка. - Ирука отличный парень,- Инудзука-старшая нахмурилась. - Не он,- Хана вжалась в спинку стула. - Не он?! Уж не тот ли Итачи, о котором ты говорила?- Тсуме встала и обошла стол,- Тот?! - Да, мама. Женщина рванула за волосы голову дочери: - Моя дочь отдала себя первому встречному! А ведь ты уже была помолвлена!- Тсуме дернула еще сильнее. - Но… - Какие «но»?!- токубесу джонин схватила Хану за руку и вырвала из-за стола,- моя дочь отдалась первому встречному!- она сжала запястье, надавив на кость. Киба буравил взглядом в тарелку, пытаясь не смотреть на сестру и мать. - Завтра же идешь в храм очищаться от скверны!- Тсуме с силой отшвырнула Хану. Та покачнулась, но на ногах удержалась,- Можешь идти,- произнесла женщина, садясь на стул. Хана всхлипнула. Продолжать ужин не хотелось. Хотя как не хотелось. Не хотелось абсолютно ничего. Просто рыдать без смысла, уткнувшись в подушку. Трудно дышать? , плевать, не хотелось и дышать. Девушка поднялась по лестнице в свою комнату. Внизу послышался крик разъяренной Тсуме: «Опять двойка?!». Но, странно, в комнате уже рыдать не хотелось. Хочу-не хочу. Все такое домашнее, знакомое. Уголок спокойствия. Хана села на кровать, поджав под себя ноги. Брюнетка взяла подушку и обхватила ее руками. Хотелось философствовать и рассуждать о жизнь. Вот всегда так. Зарекаешься, что больше никогда не покинешь свою комнату, никогда не заговоришь с обидевшим человеком. Ни-ког-да. И понимаешь, что так не будет, что уже утром все забудется, но сейчас ты продолжаешь сыпать проклятиями. Хана сыпала ими. А потом воспоминания накатили волной. Действительно, почему не Ирука? Он всегда близко. Кто ее утешал? Ирука. И в этот раз она будет рыдать на его плече. Кто ей помогал? Ирука. Домашние задания делал только он! Он всегда будет здесь, рядом. Рядом. Именно рядом. Разве простой и почти домашний Ирука может составить конкуренцию загадочному и таинственному Итачи? Приятнее было молчать с Ухихой, чем смеяться с Умино. Подул легкий вечерний ветерок. Уже сумерки. Хана закрыла глаза и подставила лицо потокам воздуха. Легкий шорох. Девушка тут же открыла глаза и принюхалась. Вишня. И что-то солене, неприятно. Даже злое. Кровь? На прикроватном столике лежала маленькая записка. Хана развернула ее. На маленьком аккуратном кусочке бумаги было выведено только два слова. «Верь,- и чуть позже приписка,- И помни». Девушка не знала, что с ней происходит.Она почувствовала только как по щекам полились струйки горячей соленой воды. - Вспоминала? По твоему лицу так же легко читаются все эмоции,- Итачи развернулся. - А… Да, вспоминала,- сдержать слезы казалось невозможным. «Плакса»- процедила Хана самой себе и сжала зубы. - Как глупо,- сухо выдавил Итачи. Хана протянула руку к левому карману своего жилета и нащупала что-то. Она расстегнула кармашек и достала оттуда клочок бумаги, с помятыми краями. На месте сгибов уже виднелись просветы. На листочке была выведена только одна фраза. Маленькие буковки с изящными завитушками – так пишет только один человек. - Хранила?- спросил автор послания. - Да. - Ты не потребуешь что-либо добавить? Или сказать нежность? - Нет. А к чему? Я ничего не чувствую, ты ничего не чувствуешь. Зачем хранить старые ненужные чувства? - Да, ты, пожалуй, права,- Итачи встал,- никогда не видел тебя такой рассудительной. Мне пора,- он сложил несколько печатей, рассмотреть которые Хана не успела, и исчез. Девушка сурово вытерла ладонью набегавшие слезы и повернула обратно к дому. Киба будет ждать к тренировке… Хана убеждала себя, доказывала, уговаривала. Теперь все можно забыть как страшный сон, можно забыть. Самовнушение почти сработало – остались только осадки горечи. Девушка не знала одного. Всю ночь ее судорожные вздохи, вздергивания во сне отражались болью в сердце одного человека. И утром щека помнила только мимолетное прикосновение длинных тонких пальцев. Как говорится, если бы… Но просто жаль.