Она виновата во всем

***

-Ненавижу тебя! Ненавижу! Остро заточенный нож мягко проникает в податливое тело, разрезая кожу в районе левого легкого, царапает ребро, оставляя после себя глубокую дыру. А затем еще. И еще. Движения, которые пару минут назад имели бешеный ритм, присмирели, становясь не быстрее противного слизняка. Когда-то твердая и уверенная рука сейчас была похожа больше на кисель, бессильно опускаясь на мертвое, но, на удивление, еще теплое тело. Однако новый прилив ненависти и хриплого стона, вырвавшегося из плотно сжатых зубов, заставлял поднимать еще и еще руку, которая по весу напоминала десятикилограммовую гирю. Только две вещи за эти десять минут остались неизменны - Ее побелевшие пальцы, плотно и крепко сжимавшие рукоять ножа, которым Она утром готовила ему завтрак, и Его изуродованное болью и ужасом лицо, с которым Он и встретил свою смерть. Кстати о лице - Она не тронула то, что так безумно любила. Было бы варварством уничтожит что-то столь прекрасное, идеально созданное природой. Черные, будто в саже, волосы, вьющиеся крупными кудрями, сейчас стали еще темнее, пропитавшись густой кровью. Они оттеняли кожу лица, которая сейчас уже успела немножко посинеть, совсем чуть-чуть, для незнающего человека даже незаметно. Некогда голубые глаза помутнели, создавая тот жуткий, отталкивающий облик трупа. Они портили всю картину, напоминали о том, что человек мертв. И та гримаса на лице, не по-человечески вывихнутая челюсть, нечаянно залетевшая откуда-то муха нашла на Его языке очень удобное для себя место. Без слез, рвотного рефлекса и банального отвращения на такое смотреть нельзя. А Она и не смотрела, давясь слезами, которые плотно застилали Ее глаза. Она видела лишь очертания тела перед Ней, ничего больше. Нет. Ничего лишнего. Рука опускалась уже на автомате. Пока совсем не остановилась. Она скользнула по ножу, который крепко был воткнут между третьим и четвертым ребром. Казалось бы, именно там и было его место, я юноша на полу был идеально создан для ножа. Красивая женская рука легла на бледное тело, как бы поглаживая, прося прощения, под всхлипы судороги их обладательницы. Она виновата во всем. С того самого дня, когда сказала себе, что стареет. Когда каждым утром считала свои морщинки, ужасалась, когда их становилось больше, мазала себя кремами и ела исключительно полезную пищу. Ее муж не поддерживал ее, будучи на четырнадцать лет старше и любящий побаловать себя острыми куриными крылышками. Виновата, что умер ее муж, к своему несчастью, он был "...слишком стар. Я с ним совсем теряю себя!". А 60 миллиграмм мышьяка хватило для решения этого "семейного конфликта". Никто не стал проводить вскрытие у мужчины, чья вдова так сокрушалась за него, так сходила с ума, так естественно играла безутешную и до сих пор влюбленную женщину. Ее жалели. А тело кремировали, как Она и просила. Урна стоит и сейчас в этой же самой комнате, где умер очередной мужчина в этом доме. Только в ней нет праха - он был смыт в раковину, как нежелательный мусор. Она была виновата, что не послушала подруг, утверждавших, что в свои сорок шесть лет Она молода и красива, что жизнь только началась! Была виновата, что пошла в тот вечер на вечеринку в честь дня рождения хорошей подруги. Та обещала, что Она расслабиться, отдохнет, переключится со смерти мужа на что-то иное. И переключаться не пришлось - молодой обольстительный человек с кудрями до середины шеи и проникновенными голубыми глазами влюбил "безутешную вдову" в себя одной лишь улыбкой. Мгновенно Ее сорок шесть превратились в тридцать шесть. А вряд ли Он поверил в это, но на что только не пойдешь ради безбедного существования рядом с обеспеченной женщиной? Тем более не такой уродливой, как остальные, подобные Ей. Тем более, сейчас к Ней пришла уверенность в себе, с которой, казалось бы, увядшая красота только расцветала, щеки наливались милым румянцем, а, обычно плотно сжатые, губы расплывались в соблазнительной улыбке. В тот же вечер Она позволила ему взять себя так, как в последний раз, на Ее с мужем кровати с атласными простынями бордового цвета. С возрастом фигура Ее не изменилась, только если кожа немного стала дряхлее и не такой здоровой на вид, но Она следила за собой и это было видно. Узкие бедра сильно сжимали чужие властные руки, грудь и миниатюрные соски ласкали пухлые, слегка шершавые губы и горячий язык. С каждой секундой дыхание учащалось, становясь хриплым, смешанным со стонами. И Она готова была поклясться, что могла бы улететь, если бы не держалась руками за его сильные плечи. Выгибаясь на встречу его прикосновениям, поцелуям, Она забыла обо всем. О своей неминуемой старости, о проблемах, остались только удовольствие от долгих ласк и приятная нега во всем теле. А затем и от долгожданного ощущения чужой плоти внутри себя. Ноги пробрала дрожь, стоило Ему только плавно войти полностью. Она чуть не кончила от одной мысли, что Ей наконец-то обладают, что Ее "любят", что Она способна возбуждать кого-то. Он придерживал Ее за талию, в то время, как женщина плотно обхватывала своими ногами бедра любовника, прижимая к себе и не давая нормально двигаться. Слушала Его тихое ворчание с легкой и счастливой улыбкой. Со слезами на глазах от полного морального удовлетворения. Хотя, в тот вечер Она так и не кончила, в отличие от Него, но была самой счастливой стареющей женщиной на планете. Утром же сама стала зачинщицей, оседлав чужие бедра. Теперь настала Ее очередь насладиться шикарным и молодым телом мужчины, который доставил Ей неописуемое удовольствие. Он был самоуверен, а Его тело идеальным. Она забыла обо всем, сжимая свою грудь и с силой прикусывая губу, когда доставляла Ему удовольствие. Вот Он кончил, едва успев выйти из нее. А Она - нет. Но кому это важно? Сам факт того, что у Нее был секс. Был и будет еще, Она уверена! И опять Она была виновата в том, что стала так наивна с возрастом... Секс был, только начинала всегда женщина, одурманенная придуманной любовью, в то время, как Он тратил Ее деньги и ослеплял своей белоснежной и идеальной улыбкой. А Она была ослеплена, покорена, сведена с ума... Столько слов и фраз для описания того состояния, что Она испытывала, только смотря на Него или прикасаясь к идеальным изгибам молодого тела. Она упивалась тем чувством собственной надобности и абсолютно ложной молодостью. Она была виновата в том, что сегодня пришла слишком рано. Но, наслушавшись рассказов своей знакомой о том, что нельзя хранить молодость вечно, как ни старайся, безутешная и уже немного умалишенная женщина поспешила домой, дабы доказать, что Она прекрасна и молода, в объятия потрясающего мужчины, который уже несколько недель делит вместе с Ней большую кровать и атласное постельное белье цвета красного вина. Как оказалось позднее, не только с Ней. Но та молодая, противно молодая блондинка с точенной фигуркой и завидно большой грудью просто вынуждала всех мужчин заниматься с Ней сексом. И Он не стал исключением, поддавшись на чары юной обольстительницы точно так же, как когда-то Она повелась на молодого любовника, в два раза младше Нее. Она была слишком наивной, заподозрив, что дома воры. И Она виновата, что взяла с собой на второй этаж, в любимую спальню, не менее любимый нож. Спросите любого психолога - убив однажды, убьешь и снова. Причем так, что даже не заметишь. В данном случае и первое убийство прошло на удивление гладко. Этот факт и опьянил Ее, стоило увидеть картину на кровати. Красивая, стройная, молодая девушка с длинными светлыми волосами даже Ее заставила восхищенно вскинуть брови, а большая упругая грудь сжать нож. Хозяйку заметили мгновенно оба, вот поэтому блондинка упала на кровать, а мужчина принялся вымаливать прощение и оправдываться. Она была глупа, когда доверилась Ему, опьяненная мнимой любовью и молодостью, которые сама себе и придумала. Теперь же Он бесил, раздражал, заставлял сжимать зубы и учащенно шумно дышать. Первый удар ножом долго не заставил себя долго ждать. Он получился точным, ровно по шее, перерезая сонную артерию, но при этом будто на инстинктах, Она не давала отчета своим действиям на этот момент. Мгновенно наступила тишина. Она поняла, что сделала, поняла, как никто другой. И испугалась. Горло как будто кто-то сжал, была возможность только нервно сглотнуть неприятный комок. Он же смотрел на Нее своими голубыми глазами, не веря. А по голому торсу лилась темно-красная, почти черная кровь. И Он упал, неудачно, подбородком об угол кровати, сломав себе челюсть. Но мертвым на такое уже все равно. Он ничего не чувствовал, умерев за считанные секунды. Как и Она. Горе-любовница только спустя минуту отошла от шока, крича и пятясь назад по кровати, сбивая ногами простынь, которую Она с таким усердием сегодня заправляла. Злость просто одолела Ее, заставляя, злобно скалясь, опуститься коленями на кровать и начать свое наступление с ножом. Паника просто сжирала молодую девушку изнутри, заставляя потерять возможность сопротивляться, а злость и зависть, вперемешку с безумием, заставляли Ее просто нависнуть сверху, надавливая коленом на плоский живот, вызывая болезненный хриплый крик. Тут ножом орудовала уже не бедная женщина, которой изменили, а настоящая убийца. Она злостно прокалывала большим ножом нежную кожу, доставляя жертве режущую боль, вызывая ее крики и содрогания всего тела. Но Она была сильнее. И безумие делало Ее просто непоколебимой и опасной во всех отношениях. Она хотела мучить свое жертву, доставить ей как можно больше боли, один из ударов точно пронзить легкое и заставил жертву изойти кровавым кашлем и тяжело задышать. Но девушка жила, к своему сожалению, она была уверена, что тут и умрет, придавленная чужим коленном кровати. Но тут ей "повезло". Нож прошел сквозь брюшную аорту, а следующий удар ровно в печень. Девушка давилась собственной кровью, издавая булькающие звуки, а через мгновение перестала даже дергаться, открыв рот и смотря в потолок. Она выглядела ужасно, тело было истыкано ножами, светлые волосы пропитаны кровью, теперь выглядели грязными и омерзительными. Но лицо... К своему ужасу Она поняла, что соперница до сих пор выглядит молодо. Громкий крик сопровождал бесчисленные удары в лицо, лезвие плавно проходило сквозь глазные впадины, кроша хрупкие кости, разрезая щеки и ломая зубы. Она не жалела силы, которую подкрепило безумство. Но даже когда на месте когда-то невинно-красивого лица осталась исключительно кровавая каша, Она сползла на пол к любимому, который выглядел ужасно. А для Нее - был лучше всех. Затем снова злость, ярость, удары ножом... Он был исключительно Ее, предназначен только для Нее. Это тело, это лицо. Его Она не тронула, сидя рядом с Ним. Она не хотела уходить, смотря на идеальные черты лица и выломанную челюсть. И пустые мутные глаза. Их Она прикрыла, как и все тело возлюбленного, бережно алой простыней, которую сбила метавшаяся на постели девушка, не давая ей пропитаться кровью. Как кстати. А Она не нашла в себе силы уйти, поэтому сидела рядом, держа Его за руку. Как будто сидя рядом с больничной койкой, держа умирающего мужчину за запястьй. Только теперь он был мертв, а окоченелые пальцы даже не хотели сгибаться, у Нее не получилось переплести свои пальцы с его. Это заставило взбеситься. Она боролась с отвращением, пока не скинула руку с себя и не ушла, просто оставив все. Ее найдут, Она это прекрасно знала. Трупы у Нее в спальне, в Нем Ее нож, а на ней Ее отпечатки. Все, у Нее нет шанса на благословение, Ее посадят, как и всех убийц. Ее, такую старую и никому ненужную. Почему-то последние волновало ее куда больше, чем факт тюрьмы. Она не хотела стареть. Она виновата во всем.