Ад в твоих глазах

В темной, с закрытыми жалюзи окнами на кровати виднелась фигура человека. Казалось, что он спит. Но это было не так. Мужчина открыл глаза и осмотрелся, его голова гудела, как после жуткого похмелья. Он хотел встать, но не смог-тугие веревки плотно стягивали его запястья. Мысли начинали лихорадочно путаться.  — Моя голова… Где я? Почему я связан? Отпусти меня, слышишь? Ты не посмеешь! Я убью тебя, кто бы ты ни был! — белоснежная футболка порвалась, обнажая идеальное тело, светлые волосы разметались по подушке, голубые глаза застелила пелена гнева и боли. Лестат де Лионкур лежал на огромной кровати с балдахином, тонкие запястья саднили, привязанные к спинке кровати. Могущественный вампир, принц Проклятых… Что с ним случилось? Как он попал в это место? Как мог он проиграть… кому? Лестат не видел своего врага, не знал его, но чувствовал очень сильную, нечеловеческую энергетику в этом помещении. Вдруг он увидел в дверном проеме фигуру мужчины. Но Лестат, даже не видя его лица, вздрогнул. Что-то знакомое померещилось ему в этом силуэте. Старые воспоминания на мгновение заглушили чувство опасности. — Вампир! — рык вырвался из груди блондина, он попытался вырвать руку, но его тело будто сковала невидимая сила. Мужчина, стоявший с скрещенными на груди руками, теперь вышел из тени. Он с грацией кошки приблизился к своему собрату и склонился над ним. Лестат наконец смог разглядеть его лицо. Темные кудри красиво обрамляли молодое лицо с высокими скулами, серо-голубые глаза смотрели изучающе, с легкой насмешкой. Лестат взглянул в его глаза и на секунду замер-такая сила чувствовалась в этом чужаке. Он никогда не встречал вампиров с такой уверенностью и... Отвагой? — Так… Ты грозился убить меня? Давай, начинай.— положение Лестата очень забавляло этого наглого вампира. Де Лионкур дернулся, снова стараясь выбраться. Впервые в жизни он почувствовал себя беспомощным. — Я все равно убью тебя, чужак. И хотя бы поэтому довольно глупо с твоей стороны стараться выбраться. Это тебя не спасет, если даже вдруг ты каким-то чудесным образом разорвешь эти веревки. Лестат широко распахнул глаза. Вампира переполнял гнев. Он был в замешательстве, не зная, что от него нужно. — Что ты сказал? Что убьешь меня? Хаха, глупый мальчишка, как только я порву веревки, я уничтожу тебя, сожгу твое сердце! Но пока я добрый, так что развяжи меня, НЕМЕДЛЕННО! Ухмылка тронула красивое лицо Фицроя. Светлые глаза в полумраке казались почти прозрачными. Голос Генри звучал уверенно, он вполне осознавал, что перед ним находится сильный соперник. — Я не знаю, кто ты, но знаю одно наверняка. Ты убил мою девушку. И за это поплатишься жизнью. Лестат, не смотря на свое положение, рассмеялся как безумный. Фицрой приподнял одну бровь, удивленно глядя на блондина. — Девушка?! Ты вампир, у тебя не может быть девушки! Только если ты… Так та девчонка… Как я сразу не понял! Она была такая юная, красивая, да, ее кровь действительно была достойна внимания. Так ты питался ей! Ухмылка сошла с лица другого вампира. Он резко переменился: глаза стали черными, а минуту назад невидимые клыки выдвинулись и стали длиннее. Он схватил Лестата за волосы и резко дернул на себя. Вампир вскрикнул. Генри со всей силы ударил Лестата по лицу, и по бледной коже на щеке де Лионкура заструилась кровь. — Ты, — зашипел Генри. — Ты не знаешь, КЕМ мне приходилась Мари. Она была для меня слишком важным человеком! Я мог доверить ей любой секрет, она спасла мне жизнь! Лестат смотрел в его глаза, не отрываясь. По бледной коже струилась кровь, но он, кажется, не обращал на это внимания. — Тебе действительно жаль ее… Как странно-вампир, который чувствует жалость. Ты так похож на моего друга, парень. Как твое имя? — Меня зовут Генри. Генри Фицрой. Лестат хмыкнул и на секунду задумался. Но из этого раздумья его вывел голос Генри. — Хотя, — заговорил он. — Убить тебя-слишком легкое наказание для такого преступления, как убийство. И причем на моей территории. Де Лионкур распахнул глаза и чуть не задохнулся от возмущения. Да как он смеет?! Убийство-преступление? — Ты же… Ты же сам вампир! И ты тоже убийца! Ни один вампир не может без крови! — Замолчи немедленно! — шипение Генри обожгло Лестату ухо. — Я-не ты! Выпивая кровь, я НИКОГДА не убиваю человека. Лестат секунду смотрел на Генри и снова рассмеялся. Он никогда не понимал своего Луи, никогда не поймет и других вампиров, оставляющих людей в живых. — Ты красив, Генри Фицрой… Так, значит, девушки сами подставляют свою шейку под твой укус? Он для них сравним с эйфорией, о, да, при этом они все испытывают чувство похлеще самого сильного оргазма… Генри выглядел, как демон. Черные глаза смотрели на Лестата немигающе. Глядя на Генри, Лестату вспомнились слова из его же песни. «I see hell in your eyes…» Казалось, еще одно неверное слово вампира, и Генри убьет его. — Это не твое дело. — Генри окинул Лестата оценивающим взглядом. — Кстати… Мне тоже нужно знать имя своего пленника. — Лестат де Лионкур. Рок-звезда и, по совместительству, вампир. Фицрой взглянул де Лионкуру прямо в глубину голубых глаз, и вдруг его тело пронзила острая боль. Он закричал и рухнул на пол, выгибаясь от ломки. Тело вампира билось будто в лихорадке. Лестат рассмеялся. — Не советовал бы я тебе смотреть в мои глаза, парень. Пусть ты силен, но слабее меня. Мне почти 300 лет, и ты даже не знаешь, на что я способен. Теперь, когда боль ушла, Генри, выдохнув и упав на спину, тоже рассмеялся. Громко и заливисто. — Почти 300? Мне 500! Но ты довольно сильный соперник для меня, Лестат. Согласен, твоя сила необычна. Она основана на чьей-то крови. Генри поднялся и склонился над Лестатом, проводя носом по его шее. От такого довольно откровенного действия Принц Проклятых вздрогнул. Никогда он не ощущал себя настолько беспомощным перед кем-то. — Ведьмы, или колдуньи, я не знаю. За счет ее крови появилась большая часть твоей силы. Лестат дернулся и опустил глаза, заметно погрустнев. Старые воспоминания нахлынули лавиной, и с ними вернулась старая боль. — Акаша… Королева всех Проклятых… Моя Богиня… Да, она была очень сильной…— тихий шепот Лестата мог слышать только Генри. — Была? Что же случилось? — Фицрой внимательно посмотрел на де Лионкура. — Рассыпалась кучкой пепла. — горько усмехнулся Лестат. — Ты… Ты любил ее? — Генри мягко опустился на кровать рядом с пленником. Этот наглый вампир заинтересовывал его все больше, он разглядел в Лестате сильную личность. Лестат вздрогнул, и его глаза заметно потемнели. Он не хотел, не мог вспоминать те события, саму Акашу и свои поступки. — Я не знаю. Скорее, это была… связь. Да, кровная связь. Фицрой хмыкнул. — Вот теперь ты понимаешь меня, Лестат? Как мне тяжело было потерять Мари? — Нет! — закричал Лестат. — Ты ничего не понимаешь! Она… Она играла со мной, следы от ее укусов могли не заживать неделями! Я был ее любовником, ее игрушкой… Но она давала взамен силу, несравнимую ни с чем. — кровавые слезы скатились по щекам вампира. Вдруг Лестат дернулся и замолчал, потому что Фицрой резко притянул его к себе и поцеловал. Резко, грубо, настойчиво. Губы Генри были теплыми и мягкими, они покрывали лицо Лестата поцелуями, стирая кровавые слезы вампира. — Что ты делаешь? Что ты делаешь?! — закричал Лестат, стараясь оттолкнуть Генри. Крепкие руки обхватили его тело, прижимая к себе. — Тшш… Тихо, успокойся. — Генри взял лицо де Лионкура в ладони, проводя подушечками пальцев по его щекам. Голос Фицроя успокаивал, и Лестат чуть прикрыл глаза. — Я могу заставить тебя забыть ее, исцелить твою боль… Этот бархатный голос, шепот, звучащий где-то внутри сознания отозвался в мыслях Лестата чем-то необычным. — Я не убью тебя, слышишь? Никогда, никогда не обижу того, у кого схожая с моей судьба… Женщина, обратившая меня, она была жестока со мной. Но я тоже ее любил, и… Знаю, какого это… Лестат внимательно посмотрел на Фицроя. — Ты же хотел отомстить мне, убив меня… Что же изменилось? Генри улыбнулся. Искренне, без тени ухмылки. Лестат невольно засмотрелся на его красивое лицо. — Я уже отомстил тебе. Я заставил тебя полюбить. Полюбить меня. Лестат задохнулся от возмущения. Он хотел что-то сказать, но Генри заткнул его поцелуем. — Ничего не говори. Я вижу все по твоим глазам. — А в твоих глазах я вижу Ад, Фицрой… — прошептал Лестат.