Гнев богов

Был однажды где-то на севере, далеко-далеко, фьорд. Говорили, что это могучий бог Тор однажды стукнул волшебным молотом по скале, и хлынуло в трещину синее море. И такой красоты фьорд получился, что остальные боги полюбили туда наведываться, от забот своих отдыхать. А в глубине того фьорда стояло поселение. Немного там, по правде сказать, людей жило, потому что плохо родила земля в тех местах, лишь одна надежда была — море. Вот уж кто щедро одаривал: не иссякала рыба в тех местах, не пустовали сети никогда. И вот однажды неподалёку от селения, у самого леса, появился ещё один дом. Не сразу его приметили, а как увидали, не посмели спросить, кто и зачем пожаловал: на плетне у дома того черепа козьи были развешаны, с рунами охранными, да травы всякие пахучие. Колдовское жилище, всякому понятно. К таким не сунься, себе хуже сделаешь. То тут, то там колдунов встречали. Трое их оказалось. У ручья говорливого часто девушку темноволосую видели, стройную, ладную, как берёзка. К фьорду на берег ходил мужчина, светлый волосами, крепко сбитый, и глаза у него, говорят, светлые были, как ясное небо. А в лесу ещё одного колдуна углядели, высокого, худощавого, вот только мрачного, да с оружием ещё. Побоялись ему в глаза смотреть. Обыкновенно ж видели их втроём. Встанут на берегу каком или на опушке лесной, у ручья того же, руки раскинут и как начнут на ветру колдовские напевы плести! А то иногда костёр разведут и примутся вокруг него танцевать да кругами ходить. Чудо чудное, одним словом, не для простого ума дело. Не тревожил их никто, ибо страшно было, да и в их сторону не хаживали обычно. Но однажды у кого-то в доме беда случилась. Рожала женщина одна, мучилась страшно, чуть не весь день разрешиться не могла. Поняли тогда, что неладное творится, нечистое что-то, ну и послали к колдунам за помощью. Девка, которая к ним бегала, тряслась листом осиновым, но ничего, обошлось. Привела с собой черноволосую колдунью, та пошептала, травок каких-то развела в воде, дала роженице. Успешно та родила, мальчонку, кажись. Благодарили колдунью долго, хотели плату какую дать, да та не приняла ничего. Так и осмелели люди понемногу, стали к домику хаживать. За советом или помощью, каждый находил, что ему надо было. И постепенно стали замечать, что в поселении болеют меньше, детишки все здоровенькие рождаются, да и земля обратно отдаёт никак не меньше того, что посеяно было. Наладилась вроде как жизнь хорошая. Сказать надо ещё вот что: кто недоброе замыслил, тому колдуны не помогали. Дальше ворот таким дороги не было: у черепов, говорят, глаза загорались, страх наводили такой, что не выдерживали люди, сбегали. А был среди них один мужик, который надумал порчу на соседа навести за то, что у того жена-красавица, скот хороший и в доме всё ладно. Завидовал по-чёрному, одним словом. Вот и не пустили его черепа к колдунам, поворотили. Погрозил он кулаком им, сплюнул да прочь пошёл. А через три ночи запылал плетень, быстро занялись сухие ветки, и перекинулось на дом пламя. Стоял мужик, глядел-глядел на огонь и увидел, как вышли колдуны из дома горящего прямо к нему. Подняли руки, переплели пальцы, и промолвил светлый: — Не разглядел ты счастья своего, так ничего тебе теперь не разглядеть. Крикнул он что-то, сверкнула молния как день яркая, и ослепило того мужика. Уже не видал он, понятное дело, куда колдуны после делись. Через неделю неведомо как добралась до той деревни чума. Говорили, что старуху страшную на улице видели: шла она с метлой на плечах, а грабли по земле волочила. Спаслось людей тогда страсть как мало.* Знал я одного старика из тех, уцелевших. Слепой он был, да сердце его видело поболе, чем глаза у некоторых. Утверждал он, что не колдуны то были, а сами боги, с небес спустившиеся. — Помогали они, приглядывали, а лишь подняли на них руку, так и прогневались, покарали нас… Гадаю я до сих пор, не этот ли старик тогда их дом поджёг? Только теперь уж не спросить: и его забрало время неумолимое, приняла земля стылая…