Я с тобой.

Чужие пальцы сжимают тугой ремень и рывком отправляют горячее, едва сопротивляющееся тело на кровать. Секунды кажутся маленькими вечностями, а терпение прекращает существование, когда находишься на границе правил и запретов. Фред вжимает брата в постель, мягко надавливая и поглаживая рукой там, где нужно больше всего. От этого давления сверху выгибаться безумно сложно, но всякий раз нереально сдержаться от заведомо провальной попытки. Тело под близнецом мелко дрожит, грудь вздымается, а рубашка быстро становится влажной от пота. Потрясающее зрелище, но наблюдать его долго просто невозможно. Медленно, пуговица за пуговицей, ниже… Еще ниже. - Если ты остановишься, я тебя убью, – дрожащим голосом шепчет Джордж, едва подаваясь бедрами навстречу пьянящему ощущению. - Еще раз? Да ты и в первый едва не свихнулся… - с усмешкой продолжил его мысль брат, и губы его прильнули к напряженному низу живота. Руки снова нетерпеливо касались ремня, теперь нарочито медленно расстегивая его. - Пошел ты… Ради Бога! – последние слова Джордж практически выстанывает, ощущая приятное движение руки на своем освобожденном от одежды, мучительно теснившей тело, члене. - О, черт… Быстрее… - близнец закусывает губу, поджимая пальцы на ногах, а руками нервно собирая в кулаки складки простыни. Фред издевается. Эту пытку нельзя назвать никак иначе. Издевается, пользуясь беспомощностью брата перед ним в моменты особенной близости. Но именно это и цепляет их друг в друге. «Будь проклят, я люблю его!» - прошептал про себя юноша, снова нервно закусывая губу, когда рука скользнула вдоль ствола и… отстранилась. Это было уже слишком. Пора отыграться. Джордж резким рывком притягивает к себе брата, смеясь в спешный и чувственный поцелуй, кажется, что-то ему нашептав, а после вмиг оказывается над Фредом, почти седлая его. - Тебе не кажется, что это нечестно, что голый тут только я? – Джордж несколько раз двигает бедрами, ощущая через джинсы близнеца его желание. - Да мне и так хорошо. Исправишь? – на губах Фреда играет ухмылка, но голос севший, охрипший. Глаза светятся неясной мутью желания. От движений сверху становится трудно дышать, но еще не время для спешки… Только не сейчас. И Джордж наклонился было к рубашке, но в следующий момент вместо того выудил палочку, и пара взмахов мигом избавила брата от ненужного туалета. Теперь близнецы прильнули друг к другу так плотно, что один мог чувствовать грудью сердцебиение другого… Казалось, что даже сердца их сейчас бьются в унисон. Казалось ли? Руки старшего накрывают упругие, дразнящие случайными движениями бедра Джорджа, стискивают их до синяков и прижимают ближе, вынуждая последнего застонать в чужие губы. Снова рывок, и Фред нависает над распростертым под ним телом, раздвигает ногой его колени и касается уголка губ близнеца, ловя очередной его неровный вдох. Брат проникает внутрь осторожно, плавно, так, чтобы не причинить боли. Но эта осторожность бесполезна, чужие, такие же крепкие, как и у него самого, руки, накрывают бедра и вынуждают резче податься навстречу, одним толчком проскальзывая в глубину. Джордж прогибается, откинув голову и закрывает глаза, даже невольно облизывает губы. Фред касается их и ускоряет движения внутри, переходя к сначала легким, а после все более нетерпеливым толчкам. Брат что-то стонет в чужую шею, слепо и жадно утыкается в плечо, временами то кусая, то целуя его, а после начинает метаться по постели и толкаться навстречу. Да что там, Фреду самому от удовольствия яйца сводило, но эту пытку хочется еще продлить. Хочется, как можно дольше, наслаждаться восхитительной беспомощностью (любимого?) человека под ним, все настойчивее просящего, нет, требующего вбиваться в него глубже и как можно чаще… еще чаще… еще… - Фре-ед, а-ах… - он жмурится, снова подаваясь навстречу и углубляя проникновение насколько это возможно с его стороны. – Твою мать, я.. я тебе за-апомню это!... – и Фред хотел что-то ответить, но не сумел, поймав новый поцелуй, теперь еще более требовательный, почти болезненный. Он больше не мог медлить, не мог терпеть. Вот она - грань. И вот Фред уже с остервенением вбивается в тело брата, едва не в голос постанывая на выдохах. Глубоко, быстро, часто, потрясающе!... Тело под ним вдруг заходится дрожью, и брат не успевает поглотить с чужих губ заключительный, слишком громкий и откровенный своей нотой стон, вызывающий в душе Фреда такой жар, что тот не выдерживает и присоединяется к близнецу сквозь несколько коротких и резких движений внутри. Едва отдышавшись, старший тяжело опускается на грудь Джорджа, слабо кусая его за шею. Руки его скользят по мокрой спине и после зарываются в волосы. – Я думал, что тебя больше нет, понимаешь? Я… Я же почти поверил. Фред осторожно опускается на кровать рядом и прижимает близнеца к себе, заключая последнего в нежные объятия. – Разве я имел право не быть? – голос его, такой же теплый, как и сами объятия, вынуждает успокоиться. – Давай мы больше никогда не будем думать об этом? Пожалуйста, – и, да, голос… непривычно серьезен. – Я здесь. Я с тобой. Я никуда не уйду. Я никогда не оставлю тебя.