Ещё один счастливый день из жизни Канады

Альфред сидел около спящего Мэтью и задумчиво теребил край одеяла. «Любимый братик», как же… Странно, ничего такого не произошло, но Альфред чувствовал себя так, будто совершил что-то неприличное. Как же трудно держать себя в руках, когда так хочется... Альфред окинул взглядом уютную комнату и увидел лежащего на мягкой подстилке Кумадзиро. Хорошо ему, живи, как нравится. Ни проблем тебе, ни волнений, делай что хочешь – хозяин всегда придёт на помощь, укроет тёплым одеялом. Но ведь в этом весь Канада – милый, добрый и заботливый… Альфред вздохнул и посмотрел на лицо спящего брата. Без очков оно кажется намного серьёзней и взрослей, чем есть на самом деле. У него всё наоборот – выражение лица без очков становится каким-то детским. Внезапно Канада потянулся во сне и улыбнулся. Увидев это, Америка невесело усмехнулся – Мэтью спит и даже не подозревает о душевных метаниях «братика»… — Спит… — Альфред легонько коснулся волос Уильямса, поправляя его завитушку, провёл рукой по овалу лица и встал, собираясь уходить. Уже в дверях Америка кинул последний взгляд на Канаду. Странно, может ему кажется, или у Мэтью сейчас немного тревожное выражение лица? Наверное, кажется… — Как же я тебя всё-таки люблю, Мэтти. Только когда Америка ушел, Мэтью позволил себе открыть глаза. Неужели это правда? Когда Альфред поправлял ему волосы, касаясь его лица своей рукой, Канаде стоило больших усилий, чтобы удержать себя в руках. Так нельзя, это всё-таки его брат… Уже давно наступила ночь, и темнота окутала землю непроницаемым одеялом, укрыв её от посторонних глаз. Сидеть под деревом стало совсем неудобно – уже очень холодно, но уходить никуда не хочется. Америка задумчиво поднял с земли какой-то листик. Кленовый… Чёрт, опять напоминание о Канаде. Тот, что у Альфреда, давным-давно завял и потерял все те краски, так щедро подаренные ему матушкой-природой. Интересно, какой путь пришлось проделать этой бывшей частичке мира, теперь уже никому не нужной, прежде чем оказаться у него в ладонях? Ведь вроде бы поблизости нет кленовых деревьев. С тех пор, как он понял, что за чувства он испытывает к своему единокровному брату, он старался избегать любых напоминаний о нём, чтобы не бередить рану. Америка нервно сидит на стуле и смотрит куда угодно, но только не на Канаду. Повернувшись к нему спиной, тот что-то готовил. Как же неуютно сегодня, как же хочется встать и уйти, но всё-таки, что ему переживать? Он ПРОСТО в гостях у своего родного брата. Внезапно Мэтью повернулся, пристально поглядев на него сквозь стёкла очков голубыми глазами. Красивыми, мать твою… — Тебе неудобно? Сними пиджак, чего мучаешься, — Мэтью пытался сделать вид, что он ничего не понимает. Но то, что он мимолётом услышал вчера, глубоко засело у него в душе. Америка снял пиджак, но не испытал никакого облегчения. От того, что причиняет ему неудобства, так просто не избавится. Не снять, как пиджак. Как же уютно в доме Канады. Кажется, что всё буквально соткано из света. И пахнет приятно – кленовым сиропом, свежими стружками и ещё чем-то… Чем то неуловимым, но до боли знакомым. И, скорей всего, всё сделано из экологически чистого материала – Альфред знал, что Мэтью просто помешан на всём этом. — Альфред... Можно тебя спросить? – голос Уильямса звучал неуверенного. — Что? – Америка боялся, что Канада ненароком затронет больную тему. — Нн-ничего… Будешь чай? – внезапно канадец покраснел и отвернулся. Какой чай, когда Америке так хочется встать и, отбросив все предрассудки, подойти к Мэтью, обнять и уткнуться лицом в мягкие волосы, ощутить его запах?.. Но этого нельзя и Альфред просто подошёл к окну, посмотреть на местный пейзаж, чтобы хоть как-то отвлечься… Интересно, о чём думает сейчас Канада? Внезапно он почувствовал горячее дыхание, такое приятное и манящее… Руки Мэтью обвили ему шею, и Канада крепко прижался к ошарашенному Альфреду. — Знаешь, братик, я ведь тоже тебя люблю… — прошептал тихо Канада. Один лишь его голос заставлял что-то болезненно сжиматься внизу живота, что уж говорить про объятия Канады?... — Мэтти? Что ты творишь?... – Америка старался придать своему голосу твёрдость, но он уже дрожал от напряжения. Но Мэтью уже отошёл, залившись краской. Чёрт, этот канадец ещё и играется! Но Америка уже не мог держать себя в руках. Схватив рукой тонкое запястье братца, он притянул его к себе. На минуту ему показалось, что перед ним стоит кто-то другой – кто это, Америка даже догадывался, но… Это не важно, душевные муки придут чуть попозже. А сейчас… Нет, всё таки не стоит думать о этом. — Альфред? – от размышлений его оторвал голос Мэтью, немного испуганный, но непривычно твёрдый. — Неважно… — Америка прижал к себе канадца, окончательно смутившегося, и уткнулся лицом ему в волосы. Они так приятно пахнут, вроде бы абрикосовым шампунем...