Отчаяние.

И единственный выход - Мой уход, Чтобы обрести себя, Перед тем, Как я погублю кого-то еще. (The Rasmus – Justify) Предисловие. В этот день решилось всё. Все карты раскрыты и реальность даёт такую пощёчину, что на сердце становится так мерзко и так пусто. Нет ни минуты, чтобы подумать, чтобы разобраться в своих чувствах. Хочется вернуть всё. Может быть, это что-нибудь изменило. А, может, и нет. Остаётся только теряться в догадках, когда всё уже позади… 1. Гарри сидел в пустой комнате в одной из башен Хогвартса и, пока никто не видит, курил. Всё кончено. Враг побеждён. Но нет радости. Всё как будто в порядке вещей. Это реальность. Сказки о счастливом конце, когда все живы и счастливы, остались в детстве. Много хороших людей стёрла эта война. Много крови пролито, много выплакано слёз. Слишком много сил утрачено. Особенно, когда ты Избранный. Все проблемы, все надежды, вся суета касалась его в большей степени. За долгие годы он привык к этому, но легче не становилось. Гарри потёр пальцами лоб, нащупывая шрам – доказательство всего этого ужаса. Ведь все почести должны быть не ему предназначены, а его матери. Своей ангельской любовью она уберегла самого родного человека – сына. Благодаря ей он был защищён от Волан-де-Морта в первые годы учёбы, благодаря ей он выжил от непростительного заклинания, благодаря ей он здесь сидит, дышит, чувствует. Гарри был не единственным, кого грела искра любви его матери. По телу побежали мурашки. Он вспомнил угасающий взгляд зельевара, его тихие слова насчёт глаз, его воспоминания. А он считал его предателем, боролся против него в то время, когда он так привязывался к нему, к Гарри. После матери, он оказался близким и родным человеком. Но было поздно. В благодарность на его, к сожалению, безответную заботу он настоит на том, что бы его портрет висел в директорском кабинете Хогвартса, устроит достойные похороны, и просто будет вспоминать с теплотой в душе, будет тихо просить прощения и благодарить перед могилой … Печально всё выходит. И это только первая рана на сердце … 2. Яркий солнечный луч прокрался в комнату и разбудил Гарри. За окном светлело. Пахло свежестью утра и смертью …В комнату зашла Гермиона, села рядом. Долго молчала, боясь нарушить тяжёлую тишину, повисшую в воздухе. Затем она, не торопясь, с горечью в голосе, стала рассказывать, кого уже похоронили и как потихоньку стали восстанавливать замок. Гарри выслушал всё, не пророня ни звука. Защемило на душе. Букет иголок вонзился в сердце. Он предложил вариант места и времени похорон Снейпа. Дорого ему человека. Промямлил ещё о своих растрёпанных чувствах, но решил не акцентировать внимания. Обстановка и так была угнетающая. - Малфой тоже погиб. Но его тело заберёт отец … - тихо произнесла Гермиона. - Я хочу присутствовать на его похоронах. Обязательно. Сцена его смерти стойко въелась в мозг и плясала в его воображении. Гарри слышит, как за спиной возник Волан-де-Морт, вскидывает вверх руку с волшебной палочкой и посылает зелёный луч Авады. По телу как током шибануло. Оцепенение обездвижило. За доли секунды между ним и заклинанием встаёт Драко, лицом к Гарри. Блондин поспешно шепчет: ”Люблю. Прости за грубости”. А потом … потом его тело изгибается, и зелёная волна проходит по телу Драко, в глазах угасает свет жизни и его тело медленно опускается на пол. Опережая на доли секунды, Мальчик Который Выжил бросает заклятье в сторону врага и их смертельные лучи встречаются. Но любовь Лили, Джеймса, Северуса, Сириуса и, к удивлению, Драко Малфоя помогают победить. Но какой ценой дана победа. В тот день он увидел не только воспоминания Северуса. После решающей битвы он окунулся в воспоминания человека, которого тоже считал врагом, но ошибался. Он видел их в первый и последний раз. Ряд сцен, которые открывают истинные чувства мнимого врага. После погружения в омут памяти, Гарри оказывается в мужском туалете. Драко стоит у самой дальней раковины, на её краю лежит Ежедневный Пророк, на главной странице – парень со шрамом-молнией на лбу. Уже взрослый. Блондин смотрит на неё, в глазах отражается внутренняя борьба. Не то боль, не то презрение. Сцена меняется. Гарри видит самого себя в кабинете зельеварения. Туда же заходят слиизеринцы. Малфой бросает едкие шуточки в его сторону, ржёт со своими дружками. Начинается урок. Сцена опять меняется. День тот же, после урока Драко не идёт на занятия, а спускается в подземелье. Останавливается, окидывая взором всю гостиную, а затем устраивается в дальнем кресле. По его лицу уже текут слёзы. Но глаза не опухают, выражение лица не меняется, он только впивается зубами в собственный кулак, сдерживая себя и тихо ругая судьбу и заданный ею ритм. Сцена опять меняется. В подземелье нельзя сразу определить, какое сейчас время суток, но в данный момент, по-видимому, ночь. В гостиной Слизерина темно. На столе стоит серебряный подсвечник на три свечи, горит только одна. Малфой пишет что-то на пергаменте, делает пометки и зарисовки. Гарри смотрит через его плечо. На пергаменте нет ни одного свободного места. Все предложения разного содержания и написаны не построчно, а вразброс. Ругательства, нежные слова, розы, черепа, змеи, молнии … Некоторые строки просто зачёркнуты, некоторые – старательно заштрихованы. Парень устало смотрит на пергамент, тяжело вздыхает, а затем заклинанием испепеляет листок и, вытирая скупую слезу, плетётся в спальню. Это воспоминание растворилось. Первые несколько секунд всё охватывает белая пелена. Неясно видны силуэты. Гарри и Драко стоят на площадке разрушенного замка. Точнее, они направляются в разные стороны. Гарри бежит в замок, ища противника, не обращая внимания на Малфоя. Тот же смотрит вслед и поворачивает обратно, направляясь следом. На лице его отражается волнение. Он держит дистанцию. Всё вокруг грохочет, повсюду летают заклинания, стены рушатся, пыль закрывает пеленой пространство, но он не сводит взгляда со спины Гарри и когда тот входит в Большой Зал, задерживается при выходе. Поттер озирается вокруг, а позади него появляется тёмная фигура. Хриплый голос озвучивает смертельное заклинание. На раздумья больше нет времени. В этот миг блондин понимает, что любит этого придурка, чёрт возьми. И если он сейчас умрёт, то придётся наложить руки на себя – слишком тяжела будет ноша. Слишком тяжело будет потом жить, и видеть во сне кошмар – его смерть. На губах уже пляшут последние слова. Вот бы успеть коснуться его губ … Гарри снова оказывается в комнате с Гермионой. Она понимающе ждёт, пока он вспоминает эти ужасные моменты. Затем они вместе отправляются в Большой Зал. Ещё не скоро заживут раны. А, может быть, и никогда. Эта битва оставила глубокий отпечаток в истории. О ней напишут в учебниках. О ней будут знать последующие поколения. Но только те, кто участвовали в ней, будут хранить эти шрамы. И они будут давать о себе знать тупой болью. Время не в силах излечить, не в силах затянуть глубокие раны в сердцах волшебников… На пороге замка сидит Невилл, рядом – бутылка огневиски, наполовину опустошённая. Он поднимает взгляд на подошедшего Гарри и таким же, с горечью, голосом произносит: ”Теперь уж точно всё кончено. Теперь никто больше не умрёт против своей воли”. От этих слов становится спокойнее. Избранный берёт бутылку и отпивает глоток. Начинается первый день новой эпохи. Без этой бессмысленной войны. Для восстановления старого и построения нового мира потребуются десятки лет. В том числе и для того, что бы унять боль… 3. Годрикова Впадина. Кладбище. Все присутствующие одеты в чёрное. Тишина. Над ямой в воздухе парит чёрный гроб с зелёной подкладкой. Все молчаливо прощаются с профессором. На подушку серебряного цвета заботливо уложены длинные волосы зельевара. Глаза закрыты навсегда. Больше никогда он не выразит своё фальшивое презрение в его сторону. Больше никогда Гарри не услышит пронзающего душу, холодного как осколок льда, голоса. Слишком поздно. Он накрывает рукой его руки, сложенные на груди. Они холодны как этот, прежний мир, в котором придётся жить. Тихо звучат слова благодарности, слова уважения и признательности. Но он уже не слышит их… К горлу подступает комок. Дикий зверь скребётся внутри, разрывая там всё на мелкие куски. И имя ему – Отчаяние. Эмоции фонтаном били изнутри. Гарри ещё несколько минут так неподвижно стоял, потерянный, покинутый, разбитый. И когда больше нет сил сдерживать зверя – опустил руку, рухнул на колени и зарыдал. Бесшумно, без лишних звуков. Глаза затянула белёсая пелена. Он не чувствовал себя – боль поглотила его, не оставив ничего, даже малого клочка разума, что бы ощущать реальность. Слёзы рекой текли из глаз, щипали веки и обжигали щёки. Кто-то подскочил к нему, поднял на ноги и отвёл в сторону. Гарри уже ничего не видел, но слышал, как закрывается крышка гроба и глухой стук дна об землю. И, как бы больно не было, на полусогнутых ногах подошёл к могиле, подчерпнул свежей, влажной земли и дрожащими руками осторожно бросил в яму. Глухой стук, с которым упала земля, разрывал слух, разрывал эту проклятую тишину … По всему телу холодной волной прошёлся зверь и вывел его из сознания. Гарри очнулся только на следующий день. В постели. Так бережно укутан в тёплое одеяло. Рядом сидела Гермиона. Дремала. Веки, опухшие и красные. Мешки под глазами. Рядом, на тумбочке, покоилась книга. Гарри не смог рассмотреть её название. Наверное, она пыталась не заснуть, немного отвлечься, но сон взял своё. На девушке было лёгкое платье и туфли. На плечах покоился тёплый шерстяной платок, но костяшки пальцев всё равно посинели от холода. Она вздрогнула во сне и проснулась. На лице промелькнуло выражение удивления. Тяжёлым взглядом она окинула комнату, а потом и Гарри. Они смотрели друг друга в упор, оба измученные и замёрзшие. Тёплое одеяло не грело. А будет ли оно греть, если внутри – лёд. В комнату ворвался Рон. Дверь мерзко и загробно завыла. Гермиона подскочила к нему и обняла. А затем отошла на шаг назад. В руках Уизли держал длинное, старомодное, но очень тёплое пальто. Он расправил его и помог девушке одеть его, наглухо запахнул его и повязал на талии поясом. Из кармана торчали гетры. Рон бережно усадил любимую на стул и одел их на тонкие лодыжки Герми. На выдохе выпалил: ”Это всё, что удалось найти на скорую руку, но зато теперь тебе тепло и я не буду волноваться”. Она на мгновенье прижалась губами к его губам, а затем вжалась в его грудь, тихонько всхлипывая. Гарри был рад за них. У них хотя бы остались семьи, их любовь. Они будут идти вместе, вместе будут нести эту ношу. А у него, кроме них, никого не осталось. Кто так долго и так отчаянно любил. Он не мог представить, как пойдёт на похороны Драко. Эмоционально он не был готов к этому. Нервы расшатаны, а голова гудела. Он тихо просипел: ”Воды”. Гермиона вышла. А друг сел рядом, на край кровати. “Держись, брат. Сейчас надо всю силу в кулак собрать. Не раскисай”. Девушка принесла горячий чай и кусок пресного хлеба с маслом … Пока Гарри ел хлеб, запивая обжигающим напитком, никто и слова не проронил. В воздухе ещё витал запах смерти … 4. Гарри и Гермиона брели по узкой аллее. Впереди уже нарисовывались очертания Малфой-мэнора. Наступали сумерки. Становилось прохладно. На небе уже принял свои очертания месяц. Драко лежал в фамильном склепе. Мысли о том, что через короткий срок он увидит его белое лицо, шею, руки, пронизанные еле видимыми венами, жгла разум. Зверь проснулся и опять урвал себе всё, до чего мог дотянуться. Его трясло. Озноб. Гермиона крепко держала его ледяную ладонь и успокаивала. Вдвоём подошли к главным воротам. На улице было пустынно. В доме не горел свет. Гарри вызвал Патронуса. Олень мигом ринулся в дом. Но огня ни в одном из окон не появилось. Через минуту в темноте замелькала платиновая шевелюра Люциуса. От него пахло огневиски. Гарри понимал его в какой-то мере. Ни жены, тело которой так и не нашли, ни сына, ни лучшего друга в лице Северуса. Он один, он и бутылка алкоголя. Малфой-старший проводил друзей к склепу. Во избежание неприятностей, Гермиона положила на спину Люциусу ладонь и повела в дом. Он был пьян и поэтому поддался – на подкашивающихся ногах побрёл в дом. Ещё долго Гарри слышал тихие шаркающие шаги мужчины и голос девушки … В склепе на стене располагались факелы. Парень достал волшебную палочку и зажёг их. Справа от него находился длинный, но широкий корридор-комната. Возле стены стоял каменный гроб из серого камня. На боковой его поверхности бордовыми буквами было выгравированы инициалы, даты рождения и смерти. Над гробом висел герб рода Малфоев. Собрав силы, Гарри отодвинул крышку гроба и замер в забвении. Как живой. Такое чувство, что он спит и что сейчас встанет, и Гарри сможет обнять его. Но этого не случится. В серых глазах не будет больше гореть огонь жизни, на губах больше не будет кривой ухмылки. - Я так тебе благодарен. Если бы я знал всю правду … Гарри склонился над телом и провёл рукой по щеке Драко. Как дико ему хотелось, что бы хотя бы он был жив. Он бы понял. Наконец-таки, любовь не зависит от пола и факультета. Зверь внутри протяжно завыл. Из сада были слышны звуки беспокойного ветра, гнущего деревья... Или это зверь опять решил замучить его … Гарри стоял в нерешительности. Он собирался с силами, желая что-то сказать мёртвому телу. Но вдруг почувствовал тепло на своих губах. Почему-то болел затылок. Всё равно. Брюнет закрыл глаза. Внутренности разрывала боль. Она заполнила всё. От неё никуда не деться, не сбежать, не стереть … Когда парень открыл глаза – увидел белобрысый силуэт, окликнул. Силуэт стал чётче, приближался. Это был Малфой-младший. Он подошёл ближе, присел рядом. Его очертания были призрачны, но слабый голос Гарри слышал чётко. - Не бойся, Поттер. Всё позади. Всё закончилось и теперь всё будет хорошо. А я буду всегда с тобой. Драко прикоснулся губами шеи Избранного, легонько провёл рукой сначала по волосам, взъерошивая их, а затем по плечу, опускаясь вниз по руке. В серых глазах отражались грусть и умиротворение. Они жадно смотрели друг на друга. Опять всё затянуло пеленой, последовал хлопок по щеке. Гарри очнулся. Он лежал на каменном полу, рядом лежало тело Драко, накрытое его же курткой. Голова покойного лежала на плече Гарри, а он сам обнимал его. Он вспомнил. Хотел взять просто на руки и почувствовать тяжесть его тела, прижать к себе в последний раз, но не рассчитал сил и упал, ударившись об пол затылком. Над ними нависла Гермиона, она всё понимала. - Нам пора уходить. Увы. Жду тебя у входа. Она вышла. А парень всё проклинал эту чёртову реальность. Успокаивала победа, данная слишком высокой ценой. Гарри поднял за плечи блондина, прижался щекой к его щеке. Тело непроизвольно билось в мелких судорогах. Он так хотел опять заплакать, но больше не мог. Оставалось лишь скулить под напором зверя. Гарри отодвинулся, поправил платиновую прядь волос и прижался к губам Драко. Вот бы было счастье, если бы эти губы ответили ему жарким поцелуем! *** - Всё? На вопрос Гермионы парень одобрительно кивнул и поплёлся за ней. Утро обещало быть солнечным, но холодным … 5. Все, кто участвовал в битве, собрались в Большом Зале. На столах стояли бокалы с вином. Алым как пролитая кровь. Те, кто хотел высказаться, поддержать присутствующих – выступали, выходя к трибуне. Выпили за победу, наполняя Зал тихим звоном ударяющихся бокалов. Выпили и за умерших, и за новую, благополучную жизнь… Гарри очень хотел перемен в лучшую сторону, но знал, что эта война ещё долго не будет давать покоя. Он вспоминал безмятежные моменты жизни, когда все были живы. Когда было хорошо, так беззаботно. Рядом сидели его друзья – Рон и Гермиона. Совсем близко, поддерживая друг друга. Ведь у них остался огонёк – любовь, которая грела их сердца, которая хоть как-то смягчала боль от острых игл. Впоследствии они будут разжигать костры в камине, а Гарри? Да, он будет приходить к ним, радоваться за них. Но его клочка огня так и не будет. Не будет света в доме на площади Гриммо. И, когда-нибудь, он испарится, превратится в пыльное облако, оставшись без своего собственного огонька и уюта. И тогда будут уже мирные времена. И тогда его, может быть, вспомнят, но со жжением внутри – никто. И уйдёт он в мир, где живёт его возлюбленный. Там, где его серые глаза будет освещать жизнь, губы будут горячи и будет их собственный огонь, греющий тело и душу. Где по-отцовски будет обнимать Северус и в душе наступит покой… А пока обитатели магического мира строили новый мир, новую эпоху.