А разве могло быть иначе?

Ночь вступала в свои права, и солнце нехотя скрылось за тонкой линией горизонта, на прощанье мазнув розовым золотом верхушки многоэтажек. Прохлада, словно верная фрейлина, спешила за королевой Тьмой. Витезслав прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, чтобы тут же поморщиться. Даже ночью московский воздух пах гарью и выхлопами автомобилей, которые, будто холестериновые бляшки, забивали артерии Москвы – дороги. Вот и сейчас свет фар разбавил сгущающуюся темноту, где-то протяжно взвыл клаксон, заставив Витезслава передернуть плечами. Ему не слишком нравилась московская суета, и здесь не было видно звезд. В Праге, в общем-то, их тоже не было видно. Газовое освещение, вернувшееся в центр чешской столицы спустя десятилетия, мягко избавлялось от темноты, сползая по стенам старого города масляными каплями. Там не было пронзительного света, а звезды можно было наблюдать, уехав на восток и упав, забывшись, в заросли подсолнухов. Грубин знал, в Подмосковье тоже не было звезд. Легкий стук в дверь не удивил вампира. Он догадывался: кто-то придет сегодня ночью сюда, в его номер, и оторвет от праздных размышлений. Может быть, это было даже правильно. - Здравствуйте, Великая, - произнес Витезслав, не оборачиваясь. - Здравствуй, Витезслав, - женщина сразу скинула босоножки, будто боялась, что стук каблуков не понравится хозяину комнат. Грубин вздохнул. Все-таки она пришла, а значит его призрачные догадки относительно «Фуаран» были верны. - Я хотела поговорить с тобой. - Говори, - разрешил вампир. - Тимур, - Ольга замолчала. Великая Светлая, она чувствовала, нежить знает все, и матери трудно было подобрать слова. – Борис в этом деле ни при чем. - Он всегда «при чем», - с прорывающимся раздражением ответил Грубин. – Он подставил тебя в который раз. Ольга, да раскрой ты глаза! - Подставил?! – вскинулась Великая. – Он никогда меня не подставлял. Всегда это было мое решение. Жаль, ты этого не понимаешь, Витезслав. Ну, почему ты этого не понимаешь? - Сейчас в тебе говорят чувства, но не разум, - покачал головой вампир. - Разумеется! Но для тебя это дико? Дико – пожертвовать собой ради тех, кто тебе дорог? - Нет, - коротко бросил Грубин. – Я понимаю, почему ты идешь на риск ради Тимура. Ты мать, а мать все сделает ради своего ребенка. Но Гесер… Ему все равно, Ольга. Он столько лет не пытался найти вашего сына. Почему? - Ты знаешь ответ. Если бы Борис знал, что Тимур жив… - А он не знал? – спокойно спросил вампир. Его волнение выдавало лишь то, что пражанин непривычно для себя прервал женщину на середине фразы. - Разумеется, нет. Это расчетливый Темный мог закрыть глаза на собственного ребенка, но не Светлый. - Ольга, ты слепа в своей любви к нему. - Возможно. Но он никогда мне не лгал, слышишь? Никогда. Не лжет и сейчас, я бы почувствовала. Грубин покачал головой. - Он даже правду использует в своих целях, Ольга. Зачем ты пришла? Оправдывать Гесера? Это бесполезно. - Я пришла просить тебя о помощи, - неожиданно произнесла Светлая, и вампир наконец-то обернулся. - За Тимура? - Позволь ему стать Светлым. - Ты о многом просишь. Мало того, что ты нарушила Договор, воспользовавшись мифическим артефактом. Теперь ты просишь позволения склонить явно Темного к Свету? - Боишься играть против Завулона? – голос Ольги был прост и лишен даже намека на насмешку. - Против? Сумрак с тобой, Великая! Неужели ты и впрямь думаешь, что Завулону нужен Тимур? Такая насмешка дорого стоит, и Темнейший это прекрасно понимает. Не станет он рисковать ради эфемерной возможности позлить Бориса. - А ты бы стал? – неожиданно спросила Ольга. Женщина смотрела на вампира внимательно, словно пыталась прочитать его мысли. Высокая, стройная, даже чуточку стройней, чем это было нужно, с несколько угловатыми чертами лица и длинноватым носом, она не была похожа на красавиц, воспеваемых поэтами. Возможно, именно поэтому Грубин когда-то влюбился в молодую сильную волшебницу. Тогда они были моложе и честнее, да и в Ольге не было столько Света. Витезслав точно знал: она могла бы стать Темной. Если бы он не ошибся, если бы не смолчал однажды. Впрочем, к чему условности и сослагательное наклонение? Сделанного не воротишь, он во многом виноват, виноват и перед ней. Ольга ценила и ценит честность, а он решил сыграть, обозвав то, что сделал, недосказанностью. Глупость все это, и даже эта самая глупость давно догорела, унеся остатки души. Грубин отвернулся. - Я помогу тебе, - коротко бросил чех. – Но «Фуаран» достанется Инквизиции. Книге не место у Гесера на полке. - Торгуешься? - вздохнула Великая. – Разумеется, торгуешься. Я согласна, согласится и Борис. Он не ты. Родная кровь для него многое значит. Грубин сжал кулаки. Ее слова были справедливы и обидны одновременно. - Не говори о том, чего не знаешь, Оля, - тихо проговорил пражанин. - Я-то не знаю? – горько воскликнула красавица. – Ты обманул меня когда-то, или уже забыл? - Я не обманывал. Я просто молчал, - с тоской ответил вампир. - Знаешь, сейчас, с высоты прожитых лет, я могу допустить, что ты считал недосказанное неважным. Что для Темного семья? Я рада, что меня вовремя остановили, я бы, наверное, сгорела в твоем эгоизме. Неожиданно для Светлой тяжелый кулак опустился на столешницу, ломая добротную мебель. Ольга отшатнулась, но перед ней снова стоял сдержанный вампир. - Ты не представляешь, какую чушь несешь! – холодно выдохнул Грубин. – И все равно ты пришла ко мне. - И я тебе не лгу. Это ненормально для тебя? - Я никогда раньше не замечал, что ты глупа, Ольга, - сухо произнес Витезслав, снова отворачиваясь к окну. Уж лучше наблюдать за однообразной пробкой, чем смотреть в глаза женщине, которую когда-то любил. – Я сказал, что помогу, и я назвал цену за собственное унижение. Ты прекрасно знаешь, Гесер проедется по каждой моей кости. Я не могу ему простить Карлсбад, а он, - Грубин бросил взгляд на Великую, - не важно. А теперь – уходи. - Спасибо, - Ольга поднялась и направилась в сторону выхода, но замерла в дверях. Происходящее напоминало дешевый сериал, однако вампир прекрасно понимал, хэппи-энд в этой постановке светит кому-то другому, но не ему. - Почему ты тогда промолчал? Ты говоришь, это было важно для тебя. Считал, я не пойму? - А ты бы поняла? – косо усмехнулся Инквизитор. - Нет. - Тогда оставь. История не терпит сослагательного наклонения. Не сказал, потому что не считал нужным. Видишь, нашлись доброжелатели – рассказали. Не вороши прошлое, в том нет необходимости. - А если бы у тебя был второй шанс, ты бы рассказал? В окно ударился заблудившийся в горячей Москве ветер, стекла задребезжали, и в этом звуке потонул едва слышный вздох вампира. Он не хотел продолжать начатую Ольгой тему. Еще больше он не желал, чтобы она уходила. - Нет. - Почему? - Это ничего бы не изменило, и вторых шансов не бывает, Ольга. Иди, тебя ждут. - Выгоняешь? - Как бы банально это не звучало, но я не запираю от тебя двери. - Знаешь, я тоже. - Знаю. Я не приду. Великая кивнула и исчезла в открывшемся портале. Она знала, вампир не обманет, ведь он обманул Светлую лишь однажды, не рассказав того, что стоило рассказать. Светлая догадывалась, почему Грубин так поступил, но предпочитала списывать все на черствость нежити. Жаль, вера иногда давала трещинки, и тогда хотелось либо выпить, либо упасть в объятия Бориса. Благо коньяк с Пресветлым всегда были рядом. Но наедине с вампиром она оставалась очень редко. Это выбивало из колеи. - Оля, Оля, ну почему ты не понимаешь, что он тебе не рассказывал куда больше? – спросил у темной ночи вампир. Он ни на секунду не поверил в честность Гесера. Чтобы Великий и не почувствовал своего сына? Глупость. Просто с обычным человеком тяжелее возиться. Еще тяжелее его терять, понимая, что ничего не можешь сделать. А здесь появился шанс, и Пресветлый им воспользовался, прикинувшись несчастным отцом. Он обманывал свою любовницу куда чаще, чем Витезслав, но делал это достаточно умело. Ольга верила ему, от этого становилось тошно. Грубин шепнул заклинание, которое помогло починить пострадавший стол, и вышел из комнат. Ночь обещала быть неспокойной. *** - Он согласился, - Ольга побарабанила пальцами по подлокотнику потертого кресла. В этом кабинете все было потертое, в том числе и его хозяин. - Я знаю, - добродушно кивнул Гесер. – Знаешь, он, в общем-то, не глуп, просто слишком, - Борис Игнатьевич щелкнул пальцами, пытаясь подобрать верное слово. – Слишком педантичен. - Он требует «Фуаран». - Кто бы сомневался. Не будем злить Инквизицию, сделаем им этот подарок, - Гесер прикрыл глаза. Сейчас, в неверном свете летней луны, он напоминал статую восточного божка, сильного, но несколько ленивого, оттого благодушного к людям. – Я шепну нашему Серому товарищу, где найти эту книжку. У вампиров острый слух, знаешь ли. - Костя? – догадалась Ольга. – Ему-то зачем знать об этом? - Оля, Высшие вампиры не по нутру Москве. Даже такие, как Саушкин. Великая кивнула. Она была полностью согласна с Гесером. Кровопийцам, сильным и способным, стоило обитать на узеньком перешейке Восточной Европы. Россия же предпочитала магов. *** Ольга сидела на холодном подоконнике, обняв руками колени. За окном спешили по своим делам люди, газовали машины, то и дело чертыхались водители, где-то недалеко мигал разноцветными глазами светофор. Однако Великой не было дела до обычной суеты смертных. Нынешний летний вечер непривычно пах горьким медом осени. Терять близких всегда тяжело, даже если они давно стали врагами. - Скажи, Борис, ты знал, что погибнут оба вампира? - Упокоятся, - мягко поправил женщину немолодой мужчина. Он оторвался от бумаг и посмотрел на Ольгу. Та не обернулась. – Нет, не знал. Витезслав устраивал всех в качестве Инквизитора. Светлая повела плечами. Устраивать могли мебель, тарелки, меню, в конце концов, но не живое существо. Хотя, какая жизнь в вампире? Глупости все это, а она поддалась воспоминаниям, ненужным и неправильным. - Правда не знал? – переспросила женщина. Гесер вздохнул и поднялся из-за стола. Он подошел к Ольге и внимательно посмотрел в окно. Московская суета нравилась великому комбинатору, и небольшая ладонь мага накрыла руку его женщины. - Ольга, я не Темный. Я не лгу тебе, но и верить не заставляю. Решай. Мягкая улыбка, добрые глаза, душа тоже мягкая и она есть, в отличие от… - Конечно, я тебе верю. А разве могло быть иначе?