Песни во сне

Ещё один взмах ядовитого зачарованного клинка — одного из двух моих парных клинков, которыми я владею в совершенстве — и последняя жрица падает мёртвой на алый ковёр. Пятная мои сапоги, ручьём струится кровь; от ран поднимаются облачка зеленоватого пара — яд тёмных эльфов Жураг’Нара силён. И смертелен даже против их собратьев. Едва взглянув на жрицу, я, перепрыгивая через трупы её помощниц, бросаюсь к центру жертвенного зала. Туда, где на алтаре из цельного чёрного мрамора лежит Мегалькарвен. Она ещё жива — осторожно приподняв её голову, я слышу слабый стон. Я беру возлюбленную на руки, снимаю с проклятого алтаря, бережно укладываю на ковёр — это тоже не лучшее ложе, но всё же не мраморная плита, на которой веками умирали жертвы. Мегалькарвен была непревзойдённой лучницей и всегда могла постоять за себя в бою, но сейчас её тело кажется хрупким и лёгким, почти невесомым… почему… почему — вот так… Я знаю, что она умирает. Как только я вбежал в зал, жрица выстрелила в неё магией своего посоха, стоя к ней почти вплотную — а я не знаю никого, кто бы выжил после такой атаки. Что ж — в любом случае, если бы я не появился, её смерть была бы куда более долгой и мучительной. Я провожу ладонью по разметавшимся волосам Мегалькарвен — осторожно, словно боясь испачкать их сияющий золотой шёлк. Словно это всё ещё имеет значение. Касаюсь чуть подрагивающими пальцами щеки; почему — вот так… Похоже, прикосновение моей руки заставляет мою любимую прийти в себя — она со стоном открывает глаза, некогда такие ясные, цвета молодой весенней листвы, а сейчас уже подёрнутые дымкой скорой смерти. Узнаёшь ли ты меня, Мегалькарвен?.. Я уже готов спросить об этом вслух — но губы Мегалькарвен вздрагивают первыми. — Мой гордый Шахиррим… Обычно Мегалькарвен предпочитала называть меня Лорелинадом — на языке своего народа. Я не был против — мне всегда нравилось певучее звучание языка лесных эльфов, и я охотно готов был зваться новым именем, если это доставляло удовольствие моей возлюбленной. Но сейчас она назвала меня Шахирримом — именем, данным мне при рождении — и звуки моего имени, сорвавшиеся с её посеревших губ, заставляют моё сердце ещё сильнее сжаться от боли. — Ты пришёл, но, видимо, у богов иные намерения… — Мегалькарвен смотрит на меня затуманенными глазами, и мне хочется кричать от горечи и бессилия. — Мы не предназначены друг для друга… не в этом мире, не в этой жизни… — Мегалькарвен закашливается, тонкая струйка крови вытекает из уголка её рта. — Может быть, во сне ты услышишь, как я пою… только для тебя… Я не могу вымолвить ни слова в ответ — горло сжимается, отказываясь мне повиноваться. Я молча наклоняюсь, касаюсь губами губ Мегалькарвен — и они едва ощутимо вздрагивают, отвечая на поцелуй. Я приподнимаю голову, с болью смотрю в застывшее, всё ещё невыразимо прекрасное лицо — и провожу по нему ладонью, закрывая глаза. Вот и всё. В подземельях Жураг’Нара зародилась наша любовь — и здесь же ей суждено было закончиться. Я всё ещё чувствую сладкий привкус крови Мегалькарвен — крови, бывшей на её губах. Встаю, обвожу взглядом безмолвный зал — зал, где царит смерть. Не такой должна была быть гробница моей возлюбленной; её должно было похоронить под сенью её любимых лесов, в тени раскидистого дерева — но у меня нет возможности вынести её отсюда. На обратном пути мне ещё предстоят сражения. Я даже не знаю, какими словами лесные эльфы провожают в последний путь своих умерших… — Шахиррим… Я стремительно поворачиваюсь, хватаясь за отравленные клинки — но в дверях стоит моя сестра Валория. Её я спасти успел — в отличие от Мегалькарвен. — Мне жаль, — Валория подходит ближе, смотрит на обрамлённое волнами золотых волос бледное лицо Мегалькарвен — сейчас такое же бледное, как наши, непривычные к солнечным лучам. — Мне тоже, — с трудом выталкиваю я из себя; такое ощущение, словно горло забито пеплом. Пеплом несбывшейся любви. — Ты не успел к ней, потому что первым делом бросился спасать меня? — Валория переводит взгляд на меня; в бездонных тёмных глазах застыл вопрос. — Нет, — я качаю головой. — Жрица всё равно убила бы её, как только я вошёл. Так я лишь не успел бы и к тебе — но её бы не спас… и я рад, что боги не заставили меня выбирать между вами. Я не смог бы сделать этот выбор. — Что ж, рада, что ты не сожалеешь о моём спасении, — Валория едва заметно усмехается, и я, не выдержав, усмехаюсь в ответ. Несмотря на лежащую рядом недвижную Мегалькарвен. — Её надо похоронить, — вырывается у меня. — Если не в лесах, то… хоть где-нибудь… — В лесах не получится, — соглашается Валория и оглядывается по сторонам. — А почему не здесь? Вместе с её убийцами… Запечатать зал магией, чтобы их не тронул тлен… — Моей магии на это точно не хватит, — отвечаю я. Моя магия вообще не так сильна — я воин, а не маг… к тому же, магия наших женщин всегда была сильнее. — А твоей? — Прежде не хватило бы, — говорит Валория. — Сейчас — хватит. Только сейчас я замечаю в её руке посох верховного матриарха Меглавари. Убив Меглавари, я даже не подумал забрать её посох… А вот моя сестра — подумала. — Ты решила занять место Меглавари? — спрашиваю я, уже зная ответ. — Почему нет? — Валория невозмутимо пожимает плечами. — Нашему народу так или иначе нужен матриарх. И у меня хватит силы справиться с этой должностью. Или, мой брат, — её пальцы чуть сильнее сжимаются на гладком древке посоха, — ты готов сражаться с каждой, кто держит этот посох? Моя сестра — верховный матриарх Жураг’Нара. Я обдумываю эту новость — и понимаю, что она лучшая за сегодня. — Нет, — говорю я — и осторожно кладу свои пальцы поверх пальцев Валории, держащих посох. — Лучше ты, чем Меглавари… и кто бы то ни было ещё. И так я буду меньше за тебя волноваться. Ещё бы. То, что мне удалось убить Меглавари, не значит, что каждый может убить верховного матриарха с такой же лёгкостью. Валория улыбается уже более искренне — так она улыбалась, когда мы детьми играли в заброшенных коридорах. Мы покидаем зал — и я бросаю последний взгляд на тело Мегалькарвен прежде, чем Валория поднимает посох, произносит несколько резких отрывистых слов, и в свете вспыхнувшего на навершии посоха сияния тяжёлые кованые двери зала закрываются. Навсегда. — Куда ты теперь? — спрашивает Валория, повернувшись ко мне. — Ты же знаешь… ты можешь остаться. — Прости, сестра, — я улыбаюсь. — Я бы задержался полюбоваться твоим триумфом, но меня ждёт Анкария. И пусть со спасением Анкарии мне повезёт больше, чем со спасением моей возлюбленной Мегалькарвен. Пусть повезёт так, как со спасением сестры, получившей трон верховного матриарха. Валория смотрит на меня задумчиво и понимающе. — Что ж, навести меня… как-нибудь. Дорогу ты знаешь. — Непременно, сестра. Я отвешиваю Валории наполовину шутливый поклон; она отвечает церемонным кивком, но на бледных губах играет всё та же знакомая мне с детства улыбка. Я поворачиваюсь и быстрым шагом иду к выходу из подземелий Жураг’Нара. Прощай, Мегалькарвен, прощай, моя любовь. Ты всегда будешь петь мне в моих снах. Прощай, сестра моя Валория. Быть может, боги и вправду позволят нам ещё увидеться. Меня ждёт Анкария.