***
Это почти забавно, когда он застает Йена и Кэша. Многие вещи могут показаться забавными, когда трахаешься как они. Кэш смотрит на него словно ходячий мертвец. Лип знает, без тени сомнения, что любое слово может закончить это прямо здесь, прямо сейчас. Но Йен поворачивает к нему свое лицо - испуганное, юное и сердитое - и слова застревают у Липа в горле. Это заставляет его почувствовать тяжесть в груди, будто он пробежал целую милю после того, как покурил. Он не несется сломя голову, но чувствует боль в ногах, когда забирается в свою кровать. Он проводит большую часть ночи, думая о том, что Йен уже не ребенок. Ему кажется, что ни у кого из них никогда на самом деле не было детства. Даже у Карла, с этими его психопатическими наклонностями. Но иногда Лип думает о редкозубой улыбке Йена до ухода Моники, и сравнивает с подростком, с которым он делит комнату, и видит того же самого человека. — Ты ведь не расскажешь, да? — спрашивает Йен, хотя Лип почти уверен, что тот уже знает ответ. Мальчишки – Галлагеры, они держатся вместе. Даже когда один из них подставляет задницу своему боссу. Лип пожимает плечами. Он не говорит «да», но он не говорит и «нет». В его голове уже появился план, к которому он пытается продумать детали. Одним утром он направляется к дому Кэша. Зимний воздух холодит открытую кожу его лица, пытаясь заморозить кровь, его дыхание превращается в облако пара, застывая перед ним, словно щит. — Что ты здесь делаешь? — шипит Кэш, открывая дверь. Он стоит в пижамных штанах и футболке, босыми ногами на деревянном полу. Его обручальное кольцо почти сливается с цветом кожи. На секунду Лип задумывается, снимает ли он его, когда трахает Йена. — Как ты узнал мой адрес? — Интернет, — беспечно отвечает Лип. — Ты должен освоить его. Возможно, тогда узнаешь, какой возраст согласия в Иллинойсе. Лип выдыхает горячий воздух в сложенные ладони и движется в теплоту гостиной Кэша. Он не ждет разрешения, прежде чем войти. — Ты не должен быть здесь, — говорит Кэш, при этом закрывая за ним дверь. — Линда и дети… — Не волнуйся, — говорит Лип. Дом изнутри выглядит так, будто кто-то бросил сюда все стереотипы, о которых только можно подумать. Вероятно, Линда. — Это не займет много времени. — Чего ты хочешь? — Кэш бросает короткие быстрые взгляды на лестницу позади него. Лип задается вопросом, бывал ли когда-нибудь здесь Йен. Может, они даже трахались в постели, где Кэш заделал своих детишек. По какой-то причине, это злит его еще больше, чем все до этого. — Предлагаю сделку, — произносит Лип. Он вытаскивает сигарету из своего кармана и прикуривает. — Ты собираешься и дальше трахать Йена. Он выдумал себе, что у вас большой роман, хотя, на деле, ты просто чертов извращенец. И в обмен на мое благословение ты будешь давать нам продукты из магазина на 50 баксов в неделю бесплатно. — Я не могу этого сделать. — Если ты и дальше хочешь вставлять моему брату, ты согласишься, — говорит Лип. Он затягивается от сигареты и выдыхает дым к потолку. — Я не скажу Линде, а ты не говори Йену. Похоже на план? Кэш уставился на него, на мгновение, будто не мог поверить, что у Липа правда есть яйца, чтобы бросить ему вызов в его же собственном доме. Когда уже Лип собирается открыть рот, чтобы надавить на него, Кэш кивает. — Ладно, ладно, только уходи, — он открыл дверь перед Липом и выжидающе уставился на него. Лип пожал плечами и, выходя, хлопнул Кэша по плечу. — Хороший парень, — говорит он, хотя кулаки так и чешутся врезать в круглый мягкий живот, находящийся так близко к нему.***
В принципе, это неплохо. Продуктов на 50 долларов из магазина не то, чтобы много, но это больше, чем у них было до этого. Лип прячет палочки гранолы** под матрас. На вкус как картон, но они приятно и тяжело оседают в его желудке, когда голод становится слишком сильным. Иногда, когда Йен спит, Лип наблюдает за ним с высоты своей кровати. Порой он выглядит таким чертовски юным. Лип пытается представить его, целующимся с Кэшем, представить, как он сосет его член, или как подставляется кому - то, но он не может достаточно ясно представить всю картину. Йен выглядит так же, как и всегда. Это может стать проблемой.***
— Я знаю, что ты сделал,— говорит Йен, когда передает слабый косяк, который они разделили на двоих, обратно Липу. Его щеки покраснели. Он всегда краснеет, когда курит или пьет, в отличие от Липа и Фионы. Часть мозга подсказывает ему, что в этом виноваты более тонкая кожа и «рыжая» генетика, но наука не всегда точна. — Кэш сказал мне. — Так или иначе, это сработало, — произносит Лип. Он пожимает плечами. — Это дает нам ужин. — Это сработало, потому что он мне правда нравится, — Йен убирает волосы со лба. Он не смотрит в глаза Липа. — Я же не осуждаю тебя за то, что тебе отсасывает Карен Джексон. — Это другое. Как ты можешь касаться другого парня? — спрашивает Лип. Когда он взмахивает руками – он слишком расстроен, чтобы держать это в себе – облако дыма танцует перед ним. Словно фея. — Как ты можешь позволять ему прикасаться к тебе? — Он заставляет меня чувствовать себя хорошо,— Йен месит снег ботинками, превращая его в коричнево - грязный. Он резким движением забирает у Липа косяк и затягивается. — Пиво заставляет чувствовать себя хорошо. Почему это должен быть какой-то старый женатый уебок? — Лип пинает по ноге Йена, когда тот не перестает ерзать. От этого скрипит крыльцо. — Ты, правда, думаешь, что с парнем не может быть так же хорошо? — Йен выпускает полукруги дыма. От этого его рот становится круглым и мягким. Не как у девчонки, но Лип почти видит, как Кэша это могло бы смутить. — Девчонки мягкие и, ну, ты знаешь, сиськи, — Лип чувствует себя глупо, говоря это. Он думает о сладком, влажном жаре Карен вокруг него и задается вопросом, неужели Кэш думает, что Йен чувствует себя также. Его внутренности скручивает. — Во всяком случае, разве не странно делать это с парнем? — Не знаю, — усмехается Йен. Его лицо красное, и Лип не может сказать точно, от холода или чего-то еще. — Я никогда не делал этого с девчонкой. — Вот хитрожопый — говорит Лип, его голова идет кругом. Знание, что Йен подставляется, вместо того, чтобы брать, не делает ситуацию лучше. Йен смеется и пихает его. Его рука кажется ледяной даже через пальто Липа.***
Отопление отключают прямо перед Рождеством. Лип пытается утеплить продуваемое со всех сторон жилище, но его пальцам слишком холодно, чтобы что—то ими удержать, и никто из них на самом деле не приспособлен к этому. Фиона отправляет Лиама, Карла и Дебби к Кеву и Ви, но остальным придется терпеть. Лип забирается в кровать прямо в пальто и обуви. Ему придется потом постирать простынь и матрас, но он рискует отморозить себе пальцы ног, если не сделает этого. Даже накрывшись своим одеялом и одеялом Карла, он все еще дрожит. Ему чертовски хочется курить, но он скорее позволит врезать себе по яйцам, чем высунет хотя бы палец из своего теплого кокона. — Ты не спишь? — голос Йена дрожит. Лип может видеть пар от его дыхания через всю комнату. — Если усну, то могу не проснуться, — бормочет Лип. Его губы потрескались и болят. — Как думаешь, Фрэнк сейчас где-нибудь спит? — спрашивает Йен. Он укутан одеялом Дебби поверх своего. Так он кажется в четыре раза больше, чем на самом деле. — Мне похуй, где спит Фрэнк, — Лип смотрит на пачку сигарет, испытывая желание взять одну. Его желудок сводит судорогами, помимо всего остального. Никакого никотина, никакой пищи. — Я, блядь, надеюсь, что он замерз в канаве. Йен затихает на какое-то время. Лип думает, что он, наконец, заснул, но вдруг гигантская куча одеял встает со своей кровати и ковыляет через всю комнату. На нем нет обуви. Лип видит его большой палец, выглядывающий из протертого носка. — Я иду, — Йен глубоко вдыхает и закидывает свои одеяла на Липа. Они оказываются на удивление тяжелыми. Лип поспешно отодвигается к стене, чтобы освободить ему место. Холодный воздух, проникающий, когда Йен забирается к нему, заставляет его зубы стучать. Матрас едва вмещает их обоих. Йен подбирается ближе, проскальзывая холодными пальцами под пальто Липа, останавливаясь на животе, и упирается в него своими костлявыми коленками. — Срань Господня, не трогай меня, — шипит Лип. Ему некуда отодвинуться. Лицо Йена так близко, с этой его яркой усмешкой и созвездием веснушек. Лип обнимает его поперек туловища, чтобы тот не свалился с матраса. Так казалось надежнее, хотя Лип так не думал. Спустя какое-то время тепло чужого тела под кучей одеял согревает его. Ему жарко в пальто, но он не смог бы его снять, даже если бы захотел, пока Йен прижимается к нему. Липу кажется, что еще чуть-чуть и он все же заснет. Когда он шевелится, то вдруг чувствует твердую выпуклость, прижимающуюся в районе его бедра, и поднимает взгляд на Йена. Тот застывает. — Прости, — шепчет Йен. Лип чувствует его горячее дыхание на своей коже. — Это просто... реакция... я... Когда Лип ничего не отвечает, Йен наклоняется ближе - его глаза широко распахнуты, а щеки покраснели - и прижимается к губам Липа. Так медленно и сладко. Даже Карен не целует так, как это делает его брат. У Йена гладкий подбородок, слишком юный для щетины, и мягкие губы. Лип ожидал, что... Он не думал, о том, чего ожидать. Он задается вопросом, не Кэш ли научил его так целоваться. Это заставляет его внутренности скручиваться. Лип притягивает его ближе и углубляет поцелуй. Он не знает, что хочет доказать, но чертовски решителен в этом. Рука Йена сдвигается с его живота, забираясь под рубашку. Он прикусывает губы Липа, медленно и плавно толкаясь в его бедра. — Можно? — Йен прижимается губами к щеке Липа. Он возится одной рукой с его ширинкой. Лип знает, знает, что должен сейчас же все прекратить. Это не первый раз, когда он просто игнорирует свои инстинкты. Он наполовину тверд, когда Йен берет его член в руку и начинает дрочить. Лип старается думать о Карен, но его мозг продолжает зацикливаться на большой руке Йена, обернутой вокруг него. Члену было плевать на его терзания. — Ебать, как холодно, — ворчит Йен. Он вынимает руку из джинсов Липа, и давит на его плечи, заставляя перевернуться на спину. Он, тяжелый и такой теплый, перекидывает ногу через бедра Липа, нависая сверху. Так странно чувствовать член Йена прямо напротив него, толстый и твердый, через мягкую ткань его пижамных штанов. Руки Йена подрагивают, проходясь по груди Липа и зарываясь в его волосы. Он двигает бедрами, имитируя секс. Лип трахался с тринадцати лет, это было потно и быстро с развратными саутсайдскими девчонками под действием эля, но мысль о Йене, делающим то же самое, бесит его. Он дергает бедрами, усиливая контакт, и переворачивается, подминая Йена под себя. Половина одеял скатывается с кровати, падая на пол, и впуская к ним холодный воздух. Йен улыбается, ярко и свободно. Даже под ним он все такой же высокий и крепкий. Лип целует его. Он держит лицо Йена, прикасаясь к тонким линиям его щек и подбородка, и вообще не сопротивляется, когда Йен дергает застежку на его одежде. Когда Йен тянется к его рубашке, он думает, что надо остановиться, но как только стягивает одежду через голову, то тут же склоняется обратно. Целовать Йена - будто вдыхать никотиновый дым. Тяжело дышать, но невозможно остановиться. Липу говорили, что он трахается, будто это его последний раз в жизни. Он не знает, стоит ли считать это комплиментом или нет, но он понимает, что они имеют в виду. Его всего распирает изнутри, жар, скопившийся внизу его живота и члене, грозится прорваться наружу. Он приподнимает бедра и стаскивает пижамные штаны с Йена, насколько это возможно. Сидя сверху, Лип не видит член Йена. Он не думает, что хочет. Это последняя черта, которую он не хочет пересекать. Йен обхватывает рукой оба их члена, прижимая друг к другу. Это странно, так чертовски странно, что посылает дрожь по позвоночнику Липа, который старается думать о влажном влагалище. Он трахает руку Йена короткими толчками, которые заставляют его бедра гореть. Йен издает мягкие, низкие стоны, отдающиеся в груди Липа. Когда он снова целует его, заглушая звуки, их члены прижимаются ближе друг к другу. Йен толкается ему навстречу, сильнее сжимая руку, его ноги дрожат. Лип может чувствовать его всего в этой бесконечной карусели нервов, что заставляют его стонать. Он хочет укусить Йена в плечо, хочет войти в него полностью. Это почти порочно, насколько сильно ему хочется этого. — Блядь,— стонет Йен, откидываясь на подушку Липа. Его вытянутая шея кажется такой длиной и сладкой. Лип кусает его прямо под кадыком. Этого недостаточно. Йен кончает первым, горячая липкая сперма заливает его живот, пачкая руку и член Липа. Это совершенно не похоже на влажность внутри девчонки. Йен сбавляет ритм, но не перестает двигаться. Он все еще твердый, его член подрагивает рядом с членом Липа. Кровать Липа стучит о стену. Он молится богу, чтобы Фиона не пришла проверить их. — Черт, черт, давай же, — Йен свободной рукой хватает задницу Липа, заставляя того двигаться грубыми неровными толчками. Когда Лип, наконец, кончает, он чувствует, что готов свалиться в обморок. — Господи Боже, ты тяжелый, — скулит Йен, спустя пару минут. Его рука все еще зажата между ними. Лип скатывается так далеко к стене, насколько может позволить матрас. Все, о чем Лип может сейчас думать, это какой холодный воздух вокруг них. Лип скидывает свои ботинки двумя тяжелыми ударами и вытирает себя и брата уголком своей простыни. Он пробует не смотреть на член Йена, поникший внизу его живота, но ничего не может с собой поделать. Это просто член. Ни больше, ни меньше. Лип не удивляется, когда Йен поворачивается и кладет руку ему на талию. Когда он устраивается, Липу интересно, делает ли он также с Кэшем. На него накатывает легкая сонливость. — Ты все еще думаешь, что с парнем не может быть так хорошо? — спрашивает Йен. Лип буквально чувствует его усмешку на своей шее. Лип щелкает его по уху и тянется за сигаретой. — Заткнись.***
Лип пинает снежные глыбы, направляясь в магазин Кэша. Он собирается расторгнуть сделку. Они получили продуктов больше чем на триста долларов бесплатно. Если он продолжит свой шантаж, Линда может что-то заподозрить, и у него могут появиться проблемы с копами, если Кэш его сдаст. Возможно, Йен, заползающий к нему в кровать несколько ночей подряд, тоже немного повлиял на него. Он кутается в свое пальто и ускоряет шаг. Лип старается не думать об этом в остальное время. Это не заставило его смотреть на других парней или трахаться вместе с ним и Карен одновременно. Он продолжает убеждать себя, что это самое главное. Лип останавливается у входной двери и опускает плечи. Йен все еще должен работать здесь. Это не так уж и плохо. Он уже тянется к ручке, когда слышит хриплый смех Кэша изнутри. Когда он заглядывает в окно, то видит, как Йен толкает плечом Кэша, смущенно улыбаясь, будто боится разрушить момент. Лип разворачивается и уходит домой. В пизду обоих. Лип был голоден всю его жизнь. Он привык к этому.