Почта святого Валентина

- Привет, чувак! - Дин Винчестер, обладатель крепкой спортивной фигуры, внешности парнишки из бойзбенда и совершенно не соответствующего этому подарку матушки природы волевого и целеустремленного характера, плюхнулся на свободное место за столом школьного кафетерия. - Здравствуй, Дин, - ровным голосом ответил на приветствие его лучший друг и по совместительству – напарник по всем лабораторным и экспериментам – Кастиэль Д. Новак. Дин прищурился, наблюдая за товарищем и заодно расставляя на столе принесенный на подносе обильный ленч. Хорошо, что Габриэль - старший брат Каса - не видел этого, иначе не избежать новой порции подколок о здоровом юношеском аппетите. Впрочем, у Гейба хватало дел и без школоты – 14 февраля у вездесущего сорвиголовы была уйма дел: кого-то поздравить, кого-то подколоть, кому-то празднично напакостить… - Ты какой-то загруженный, - осторожно заметил Дин и взглядом предложил Кастиэлю угоститься универсальным лекарством от всех бед - вишневым пирогом, который в их кафе готовили непосредственно на кухне, не жалея на порцию ягод и бисквитного теста. - Всё в порядке, Дин, - благодарно отказался от пирога Новак. Он олицетворял собой растерявшегося перед камнем Судьбы богатыря: налево пойдешь - потеряешь, направо рискнешь - не факт, что обретешь... - Ясно, - не стал настаивать Винчестер и сделал вид, что занялся едой. По правде, вкуса он теперь почти не чувствовал, так как внутри елозил липкий предательский страх, что Кастиэль всё понял и, о ужас, понял правильно. Спросить напрямую Дин стыдился, ведь не факт, что сопливая и совершенно глупая валентинка вообще дошла до адресата, а настроение Касу не испортила, например, контрольная по химии! И зачем он только поддался на мамины уговоры, Кастиэль ведь не "Кто та девочка, в которую ты так трогательно влюбился, дорогой? Признайся ей, не стесняйся!" - и знак внимания его явно только раздосадовал. Даже не заметив, Дин залпом выпил стакан сока, и от тревожных мыслей его отвлек сёрбающий звук соломинки в пустом стакане. Это привлекло и внимание соседа по столику – Кастиэль повернулся к Дину, чуть нахмурился, но в следующий момент его лицо разгладилось: - Ты всегда знаешь, как меня отвлечь, Дин, - ласково произнес он, видимо, решив, что Винчестер так балуется. Свой тон он приправил теплой улыбкой, заставив Дина глотнуть откушенный кусок бургера, не жуя. И в этом был весь Кас – не гоняющийся за модной брутальностью, не боящийся прямо говорить о чувствах и ощущениях, не переживающий, что такую вот улыбку могут растолковать двузначно. Дин поерзал на месте и кивнул: - Давай уже, рассказывай, какой предмет тебя достал? Кастиэль ссутулил плечи и опустил взгляд в нетронутую чашку с зеленым чаем. - Дело не в школе. Не совсем… Я в замешательстве, Дин, - наконец, поделился он. А затем посмотрел Винчестеру в глаза – прямо, бесхитростно, как всегда делал и чем вводил Дина в помешательский гипноз. – Ты, должно быть, знаешь, что в школе сегодня работает почта? Дин заворожено кивнул, умоляя свой организм пощадить и не закачивать щеки кровью. Нельзя было спалиться, пока Кас не высказал свое отношение к анонимному стихотворному признанию. Черт, маме Дин еще расскажет о вредных советах и уместности романтических порывов, дайте только домой вернуться! - Помнишь, мы говорили, что праздники – это способ людей на время отвлечься от забот и поверить во что-то волшебное, а значит, всего лишь иррациональная трата дополнительных средств и времени на выбор подарков? Кроме, - тут Кастиэль вдруг быстро моргнул и на мгновение закусил обветренную губу, - кроме Рождества, конечно. Я помню, что ты очень любишь эту традицию, и склонен согласиться с тобой насчет её важности. Особенно… - Кас, я понял. Рождество – круто, праздники – отстой, - Дин перебил друга, понимая, что тот, дабы замять дискомфортную для себя тему, норовит перевести разговор в иной ключ. Новак с досадой выдохнул, и едва ли не впервые за три года совместной учебы на его лице сквозь привычное благодушие и легкую отстраненность проявлялось раздражение. Винчестер облизнул губы. Вот сейчас должен был прозвучать приговор. - Дин, я вел к тому, что поставил себя в затруднительное положение… Дыхание Дина замедлилось. Черт. - Ты послал сердечко не той девчонке? – он попробовал все же пошутить. Вспотевшие ладони пришлось спрятать под стол и максимально незаметно вытереть о штаны. Кастиэль вновь перестал моргать, глядя в беспокойные зеленые глаза напротив. Сидевший через стол парень был явно озадачен, отчего Кас снова нахмурился, взял в диалоге паузу, отпивая остывший чай, и воззрился обратно на Дина. - Прежде чем продолжить, Дин, я хочу кое-что разъяснить, чтобы между нами не было недоразумений. Винчестер кашлянул, заставляя себя проглотить насмешливый комментарий. Да уж, не удивительно, что он иногда ловил себя, что говорит подобными сложными оборотами. Рядом с Касом Дину нравилось быть лучше - серьезным и правильным, отличником и примером для других. Если уж по правде, даже отец, всегда сетующий, что из двух братьев расторопность досталась младшему, Сэму, сейчас удовлетворительно раздавал Дину подзатыльники. Хоть это и было далеко от похвалы, но в словаре Винчестеров подзатыльник значился высшей степенью отцовского одобрения и поддержки. Круче было только нежное «балбес» от дяди Бобби. - Не тяни, чувак, а то у меня обед остынет, - буркнул Дин и снова облизнул губы. Кастиэль спокойно пожал плечами, не видя в этом большой проблемы, и, будто договорившись с самим собой, размеренно заговорил: - Я не посылал в этом году открыток ни одной девушке. И в дальнейшие подобные дни не буду этого делать. Дин, я на зимних каникулах, как ты знаешь, ездил домой. Там я многое понял, а потому хочу быть откровенным с тобой. Я равнодушен к девушкам. И открытку я не послал, а наоборот – получил. От парня. И… именно это меня очень расстроило. Мысли Дина перескакивали с одной мысли на другую, бурным потоком бороздя сознание. Кас только что признался ему, что он – гей?! Кас получил его валентинку! Касу она не понравилась! Касу не нравится он сам, а не чертова картонная хреновина! Пока гул в ушах окончательно не перекрыл ему внешние звуки, Дин расслышал: - Тебе неприятно, что я – гомосексуалист? Спокойный низкий голос (хорошо, что Кас не делал поспешных выводов, а уточнял) утихомирил внутренние распри, но из всего присущего себе красноречия Дин сумел выдавить только ответный вопрос: - А с чего ты взял, что валентинка - от парня? «Она же не подписанная», - чуть было не брякнул он, но язык вовремя прилип к нёбу. - Почерк, Дин, - простодушно пояснил Кастиэль и дернул плечом, - разве ты не слушал, когда я пересказывал тебе урок по современному письму? Нет, Дин тогда не слушал. Дину тогда очень мешала одна его часть, которая вознамерилась подчинить его тело гормональной какофонии. А то, как усердно Кастиэль лапал ручку, вырисовывая в блокноте примеры для визуализации своего доклада, лишь больше уводило мысли от приличных и учебных... «Черт, я - недомастер подделывать буквы!», - выругал себя Винчестер. - Это очень неудобная ситуация, Дин, - сокрушался тем временем Кастиэль. Его синие глаза излучали такую глубокую вину, что Дин вдруг моментально понял, что так мучительно пытается выразить его друг. - И кто он? – грубее, чем собирался, спросил он. Вместо понимания и приятия в голосе сквозила ярость. – Ты на каникулах успел его подцепить? Студент? Не ровня простым педикам из школы? Да, Кас?! - Дин… - град оскорблений разбился о недоумение. Кастиэль поджал губы, но справился с эмоциями, не став отвечать на услышанное. Он коротко закончил заготовленную речь: - Я действительно влюблен в одного парня, если ты об этом, именно поэтому мне неловко перед посланником открытки. Но даже тебе, Дин Винчестер, я запрещаю нелестно отзываться о человеке, которому принадлежит моё сердце. Новак гордо замолчал, скрестив руки на груди и теперь направляя свой взор на прилавок кафетерия, а не на лучшего друга. В его последних словах Дин явственно почувствовал разочарование, лишь усилившее легкий пафос, который Кастиэль впитал от своей неоднозначной семейки. Черт, надо же было так облажаться! Кас рассчитывал получить у друга пусть не одобрение, но, наверное, поддержку. На крайний случай – хотя бы равнодушное «мне фиолетово, на кого у тебя встает». А тут нет – Винчестер в лучших традициях себя двухлетней давности (до начала тесной дружбы с Новаком) мастерски плюнул другу в душу. Звучит не менее патетично, чем высокопарные слова Кастиэля насчет отданного сердца, но, черт возьми, Дину было уже наплевать, что и как звучит! Он послал эту гребанную валентинку – он и получит от Каса этот отказ! - Чувак, слушай, - тон получился заискивающим, за что Дин еще больше разозлился и на Кастиэля, и на себя, - ты вывалил на меня свои эти переживания, я просто был не готов, окей? Я не осуждаю тебя - это точно! Но… - ...тебе надо время,- понимающе кивнул Кастиэль, - между тем, я, признаться, надеялся на большую толерантность, - и только пальцы, нервно схватившие полупустую чашку, выдавали его эмоции. Он с трудом сидел на месте и, если бы не воспитание, казалось, давно бы сбежал. Дина раздирали два чувства – мстительная ревность, которая требовала радости за неловкость Каса, и чувство вины, робко предлагавшее извиниться перед другом и попытаться дать дельный совет. Например, понять, что автор душераздирающего стихотворения сидит прямо перед ним, а потому тот может уже не волноваться, как найти и «обезвредить» влюбленный детонатор. Ревность, подпитываемая давно зревшими и яро сдерживаемыми чувствами, затоптала потуги вины на корню. - Слушай, эти бабские сопли – туфта, ты сам говорил! Забей просто! Чувак, я уверен, что это чья-то тупая шутка! - Никто, - подчеркнул Кас, - ни одна живая душа, кроме тебя, не знает, что я гей. Шелестящий голос окончательно добил выдержку Винчестера. Он дважды задел руками стоящие перед ним тарелки с блюдами, пока сумел совладать с голосом. - Да неужели?! – пугающе вкрадчиво удивился он, отодвигая от себя поднос. – А этот твой супермегалюбовничек?! Не мог ли он растрепать о своем счастье синеоком на весь мир?! Или он тебя стесняется?! Или, может, ты - его?! - Дин, я запрещаю!.. – Кастиэль гневно засверкал глазами, поднялся с места и уже более сдержанно процедил: - Пустой разговор. Найди меня, когда остынешь и свыкнешься с мыслью, что твой лучший друг не оправдал твоих ожиданий и может осквернить твой статус! Он сорвался с места быстрее, чем до Дина дошел смысл сказанного. Зато Винчестеру удалось заметить щемящее недоверие в глазах лучшего друга. Он злился, но не мог поверить, что ошибся, предполагая что Дин свободен от гомофобии. Или сделает для него исключение. Черт. Черт. Черт! Дин сокрушенно уставился на разбросанный по подносу обед. Нужно же было так подставиться перед Касом! Единственный статус, который у него был – вопреки мнениям и шепотку, что он серцеед и плейбой, – основывался как раз на дружбе с одним из самых умных и талантливых в школе старшеклассников. Они вдвоем побеждали на соревнованиях по парному теннису, они вдвоем получали гранды и награды на олимпиадах. Они были отличной командой, да что там – даже младший, Сэмми, иногда, насупившись, обвинял брата в халатном исполнении типичных братских обязанностей – например, поспорить, подраться из-за ключей к папиной Импале, разбить окно на кухне, гоняя во дворе мяч… Дин познакомился с Новаком, отправился в Кастиэленд и по уши в него погрузился. И вот теперь, когда выяснилось, что не напрасны его надежды на взаимность (ну, были пять минут назад) и то, что лучший друг и просто лучший человек на свете окажется с ним по одну сторону ориентационных баррикад, именно теперь его умственные способности дали сбой! Он позволил себе не просто наорать на Каса, а убедить его в своем отвращении и еще бог-знает в чем! И это вместо простого «Кас, чувак, эта писанина от меня, и хоть мне охота вырвать гланды у этого твоего сердце-владельца, но я рад за тебя, друг, будь счастлив». Ни хрена не простого, но зато правильного! Дин, забыв о ланче и пироге, вскочил и помчался за Кастиэлем. Нет, он точно обязан с ним поговорить, правда, гарантий не вырывать-таки кое-кому гланды он не давал… *** Оббежав школу и остановившись на минуту отдышаться на заднем дворе, Дин на ватных ногах пошел к стадиону. Тренировка футбольной команды уже завершилась, в отдалении был слышен звук шуточной борьбы, перепалок и прочих забав удаляющихся в раздевалку игроков. Здесь, под трибуной, у них с Касом было ритуальное укрытие, где они готовились к особо ответственным состязаниям и просто валялись на принесенных из дома покрывалах, слушая музыку, всунув в уши по одному наушнику, читая друг другу разные книги и порой сочиняя комиксы. Здесь они могли проторчать до самой ночи, а затем перелазить через забор школы, ведь охранник успевал закрыть ворота. - Это моя валентинка, - выпалил Дин, едва ввалившись в импровизированный «шалаш». Кастиэль сидел на одном из покрывал, спиной опираясь на пологую балку, служащую опорой трибуне. Он ни капли не удивился как появлению Винчестера, так и его заявлению. - Там было моё имя, Дин, - Новак резко выдохнул, - она точно не предназначалась тебе. Дин разул глаза, но быстро припомнил, как год назад Касу вручили пять одинаковых открыток, а потом выяснилось, что девочка из параллели просто перепутала имена и послала не тому. Как можно было спутать коренастого, зеленоглазого шатена с невысоким, худощавым и синеоким Кастиэлем, осталось для обоих тайной. Но этот прецедент здорово спутывал сейчас восприятие Касом самой значимой для Дина фразы. Оставалось лишь найти смелость и продублировать признание. - Ты не понял, чувак. Я знаю, что она не для меня, потому что… я сам её и отправлял. Слова вязким гулом повисли в подтрибунной полости, и впервые Дин пожалел, что здесь такое эхо. Он очень хотел добавить "Тебе", но горло скрутило узлом - и получилось лишь беспомощно приоткрыть рот и захлопнуть его обратно. Кастиэль, ковыряющий носком кроссовка гравий, замер, переваривая информацию и полагая, что превратно понял своего друга. - Дин, это… Я не знаю, что сказать. - А ничего не надо! – вдруг наигранно взбодрился Винчестер, с размаху пиная мыском ступни балку, противоположную той, которую подпирал Кас. – Ничего не говори! Я понял, что ты безнадежно – для меня – втрескался в какого-то парня. Черт с ним! Я сегодня добрый! Мне надо научиться держать рот на замке, да? - Дин… - Ты не парься, чувак! В тех стишках я чуток преувеличил, так что мои чувства и рядом не стоят с вашим большим романом! Отдавай мне слюнявое сердечко – и забыли! - Дин, послу… - Порядок, Кас! Меня заносит, я в курсе! Ты тормози меня, если начну городить свинскую чушь! Не судьба, наверно! Вот такой я невезучий придурок! Давай, пусть всё будет как раньше, добро?! Я себе найду, может, кого… Ты не парься, договорились? Пока Дин заходился в словесной истерике, Кастиэль успел подняться на ноги и со сжатыми кулаками следил за хаотичными передвижениями друга. На последней фразе он решился и, вцепившись Дину в плечи, заставил того, наконец, остановиться и скрестить их взгляды подобно шпагам перед решающей схваткой. - Кого ты собрался себе искать? – тоном дотошного педагога переспросил он у враз притихшего Винчестера. - Прости, Кас, - выдавил тот, ненавидя сейчас весь мир. Мир – за то, что есть зима, зиму – за то, что есть каникулы, каникулы – за неведомого соперника, без боя выигравшего всю войну за Каса… - Кого ты собрался себе искать? – упрямо допытывался Новак и даже тряхнул Дина за плечи, чего ранее себе не позволял. В их тандеме за силовые методы чаще отвечал Винчестер. - Да никого! – взорвался Дин, скидывая с себя чужие ладони. - Вот и правильно! Пользуясь тем, что Дин набирает воздух для достойного ответа, Кас, подавшись вперед, поцеловал его и даже умудрился языком пройтись по кромке гладких зубов. Всё, что их соединяло эти несколько секунд, - слабое посасывание Касом Диновой нижней губы. Отлипнув, Новак отошел на шаг и уставился на друга с ожиданием и какой-то отчаянной решительностью. Он был уверен в своем поступке и на зависть прекрасно владел чувствами. По крайней мере, Дину всё виделось именно так, а что делать с собственным вихрем ощущений он понятия не имел! - Твой стих меня тронул и впечатлил. Открытку я тебе не отдам, - заявил тем временем Кастиэль. – Может, «валентинки» - это всего лишь иллюзорность, но я согласен считать, что мы образно обменялись сердцами. Окей? – перекривлял он излюбленное выражение Дина. - Окей, - согласился Дин, еще не придя в себя. Времени вернуть самообладание у него было предостаточно, особенно, учитывая, что Касу явно импонировало держать инициативу - и Дина - в своих руках и прижимать его к стадионной балке, не оставляя иного выбора, кроме как позволить и дальше себя целовать…