Перемещение

Черное пламя подбиралось с каждой секундой ближе и было везде — спереди, сзади, по бокам. «Вот и все», — мелькнула мысль. Рядом зарычал Паккун. — Уходи, — бросил ему на бегу Какаши. — Нет! — взвыл пес. — Стой! Какаши затормозился: бежать действительно было некуда. Хлопнуло дзюцу перемещения, и рядом оказался Булл. — Иди за ним, — рявкнул мопс. — Он выведет. Так нельзя, но ты мне дорог, — и исчез. Какаши не раздумывая кинулся следом за собакой. За столько лет сотрудничества он привык доверять им как себе. Они прыгнули в какую-то яму: куда — не понял. Полет, мелькающие картинки. Потом они вроде бы приземлились, но не успел он перевести дыхание, как мимо со свистом промчалось нечто, а его самого вздернуло и поволокло. Последнее, что увидел Какаши, были исполненные паники глаза Булла. Огромный пес попытался цапнуть его за штанину, но промахнулся. Какаши снова завертело, потащило и выбросило в лес. Он замер, припав к земле и прислушиваясь. Вокруг было тихо. Пели птицы. Судя по всему, раннее утро. Какаши встал, огляделся по сторонам и негромко позвал: — Булл! Паккун! Собак в окрестностях не наблюдалось. Выдернув кунай, он привычно полоснул по пальцу, раскидывая свиток. — Кучиёсе но... — и замер. Бумажная лента была пустой. «Что за?.. Ошибся, что ли?», — Какаши слизнул с пальца кровь и быстро перебрал все имеющиеся свитки. Остальные были в порядке, а вот свиток призыва своры был девственно чист. — Интересно, — бормотал он под нос, — и куда это я вляпался? Какаши пришел к выводу, что все вокруг очень напоминает лес родной деревни. Если предположить, что он рядом с Конохой, то идти ему надо на восток. Туда и пошел. И вышел. То есть не сразу вышел, сначала остановился на краю леса, рассматривая стены и ворота. Коноха. У ворот дежурные сидят — Генма Ширануи и... Райдо Намияши? У последнего куда-то пропали шрамы от ожогов. Это было странно, но еще более странным было другое — скала с ликами Хокаге. Какаши поклясться был готов, что первое изображение принадлежало Мадаре Учиха, дальше шли Хаширама Сенджу, Хирудзен Сарутоби и Минато Намикадзе. Ни Тобирамы Сенджу, ни нынешней главы деревни на скале не было. Вот это было по-настоящему неожиданно и, наверное, опасно. Возможно, стоило остаться извне, присмотреться, но... — Привет, Какаши, — хлопнули его по плечу. — С тренировки? Какаши обернулся. Сзади улыбался Асума Сарутоби. — Ну да. — Пойдем тогда, — Асума увлек его за собой к воротам. Это уже было кое-что. В свете неожиданных изменений Какаши успел прокрутить массу вариантов на тему своего присутствия здесь: от первого «в этой деревне его, Какаши, нет вообще или он на миссии» и до крайнего «в этой деревне он мертв». Раз ему не удивились, значит, можно войти внутрь. Хотя, честно говоря, он предпочел бы понаблюдать из лесу. У ворот их поприветствовали Намияши и Ширануи. — Привет, привет, — широко заулыбались они. — Хатаке, ох, и влетит же тебе от кого-то, — и дружно заржали. — Правда, нынче ночью он тебя не искал. — Прекращайте зубоскалить, — осек их Асума. — А мы что? Мы ничего, — проорал вслед Райдо. «Влетит? — лихорадочно соображал Какаши. — От кого? От Хокаге? За что?» — Ты домой? — прервал поток мыслей Асума. — Да, — кивнул Какаши. — Давай, — махнул тот рукой. — Я к семье. И тут Какаши осознал, что Асума погиб год назад. Впрочем, это было не более загадочным, чем изображение Мадары на скале Каге. Совершенно ясно одно — он не в своей деревне. Гендзюцу? Стоило попробовать. Свернув в ближайшую подворотню, он полностью остановил поток чакры и запустил по второму разу. Ничего не изменилось. Четыре изображения на скале. Раннее утро. И Коноха. Надо было пойти к себе домой и посмотреть что там. Может, найдутся какие-то объяснения... или он сам. Потому что если это не гендзюцу, то это какая-то другая Коноха и другой мир. Это казалось бредом, но было единственным логичным заключением. Какаши направился в джонинскую общагу. По дороге «споткнулся» еще раз — чинно беседуя, навстречу ему шли Фугаку и Итачи Учиха, вежливо поприветствовали, раскланялись. Да, это был определенно другой мир: три покойника за один час, пожалуй, слишком. Впрочем, вряд ли это был мир мертвых, ведь Генма и Райдо, насколько он знал, были живы, да и сам он... Или нет? Совершенно точно одно — ему нужна информация и как можно больше. В свою квартиру Какаши вошел без труда, а там на него налетели. — У тебя совесть есть? — прорычал Умино Ирука, схватив его за грудки и хорошенько тряхнув. — Ну, сто раз ведь тебя просил. Идешь с этими своими заскоками — позови. Не буду я на тебя пялиться, но если что... Какаши замер, не делая никаких лишних телодвижений, лихорадочно пытаясь понять, что здесь делает чунин из Академии. А между тем Умино рычал дальше: — Сколько лет еще объяснять нужно, что ты мне важен. Ты, а не твой дурацкий статус. Ошеломленный напором Какаши молчал, даже чужие руки от одежды оторвать не пытался. — Да что ж ты за демон такой чудной, — Умино выпустил его сам и заметался по квартире, явно собираясь на выход. — Ты как? Работать сможешь? — Не знаю, — осторожно ответил Какаши: где он тут работает, даже не предполагал. — Ты что шаринган использовал? — у Умино аж свиток из рук выпал. — Да я же просил тебя! — Ну, да, — не стал кривить душой Какаши. — Придурок! Тебе же говорили, что это только для боевых ситуаций! — Умино кинул взгляд на часы. — Опаздываю из-за тебя. Оставайся дома, в штабе как-нибудь прикрою. Он было вышел, но тут же вернулся: — А это откуда? — ткнул он пальцем в руку Какаши. — Что? — тот удивленно рассматривал ладонь. — Вот это? — Умино дернул за перчатку. — Явно не мои. У Какаши была не одна шпионская миссия на счету — знал, что отвечать надо быстро, обтекаемо, на ходу проигрывая варианты и используя полученную ранее информацию. — Это... а... — протянул он. — Кто-то в штабе забыл. Я забрал. — Точно? — Умино нехорошо прищурился. Какаши кивнул. — На твоей ночной тренировке точно Тензо не было? — взгляд по-прежнему был неприятный. — Тензо? — изумился Какаши абсолютно искренне. — Нет, конечно, а... — и осек дальнейшую фразу «при чем тут он?». Здесь это, кажется, что-то значило. — Ладно, — оттаял тот. — Давай быстро в кровать и спать до моего возвращения. Не хочу находить дома полутруп. Умино ушел, а Какаши остался в квартире, изумленно таращась на закрытую дверь. Что за?.. Умино на него орет, спать укладывает. На каком основании? Нужны были ответы, и он начал методично и быстро обыскивать жилище. Найденное радовало мало. Во-первых, фотография на тумбочке — рядом с Минато-сенсеем стояли Умино, Обито и Рин. Только в отличие от привычной Какаши фотографии, на этой кроме отсутствия там его и присутствия Умино, команда была старше, в форме, а Минато-сенсеей со шляпой Хокаге. Своих фотографий в квартире Какаши не нашел. Скорее всего, это значило то, что у него есть «нора», «дом», где-то еще. Если исходить из перевернутой логики этого мира, его квартира должна быть квартирой Умино в том, но, где живет Ирука-сенсей там, Какаши не знал. Вот, ни разу как-то не сподобился спросить. И еще одно — он только сейчас сообразил, глядя на свои руки — у Умино были точно такие же перчатки АНБУ. Судя по всему, Какаши в этом мире в АНБУ не служил, зато там точно числился Умино. Сколько было у него времени для маневров, Какаши не знал, но если в этом перевернутом мире сохранялись какие-то постоянные, а он на это очень надеялся, то существует возможность хотя бы выяснить «свой» адрес и посмотреть что там. Шпионская миссия ранга Б, не выше. В любом случае рискнуть было нужно. Для начала «занять» некоторое количество местных денег. Те, что были у него, немного отличались от купюр, найденных в этом доме. Ну, а остальное — дело техники: зайти в продуктовый магазин и заказать доставку самому себе, на озвученный адрес Умино покачать головой, сказать: «Другой», — и услышать нужный. Что ж, схема сработала. И Какаши отправился по полученному адресу. По дороге была еще одна встреча. На противоположной стороне улицы увидел Наруто и Саске, те шли, что-то живо обсуждая, но его заметили. Саске вежливо склонил голову: — Здравствуйте, Какаши-сенсей, — Какаши отметил, что и эти двое были в форме, а значит, в этом мире они как минимум чунины. А Наруто тут же взорвался снопом эмоций: — Какаши-сенсей, Какаши-сенсей, подождите! — подскочив к нему, зачастил: — Какаши-сенсей, вы сходите в субботу со мной в Ичираку? Мне очень нужно с вами поговорить. Очень-очень. Клянусь! Я даже заплачу за свой рамен и за ваш тоже. Ну, сходите, да? — юный Узумаки заглядывал ему в глаз. — Конечно, схожу, — пообещал Какаши. — Отлично! — возопил Наруто и умчался обратно к Учиха. И кстати, Учиха в деревне было много. По дороге до озвученного адреса Какаши увидел шесть жилетов с клановым гербом на спине. Самым неожиданным было то, что все они с ним здоровались. Вежливо и уважительно. До «своей» квартиры Какаши дошел с такой кучей вопросов, что голова трещала. Он рассчитывал найти там хоть какие-то ответы, но, перерыв все вдоль и поперек, был вынужден признать, что информации так же мало, как и в квартире Умино Ируки. Была командная фотография — он и два каких-то паренька. В реальной жизни Какаши смутно помнил их по чунинским экзаменам. Парни были его ровесниками, но ранг получали много позже. Совсем другой наставник. Кто-то из Учиха. Возможно, поэтому с ним так вежливо здоровались? Далее обращение «Какаши-сенсей» от Саске и Наруто. Никаких снимков с командой семь в доме не было. Видимо, здесь он их не тренировал. Тогда почему «сенсей»? Логика услужливо подсовывала вывод, который Какаши очень не нравился. Он тут что, преподаватель Академии? Это казалось запредельной глупостью, но... В этой Конохе настолько все перевернуто! Да и следующая находка заставила забыть о здешнем статусе — это были открытки, подписанные Умино Ирукой. Из разряда тех, что дарят... очень близкому человеку. Это объясняло утренний взрыв чунина, хотя нет, не чунина, а скорее всего джонина. В АНБУ рангом ниже не служат. Об этом тоже стоило поразмышлять, как и об «отношениях». Он и Умино? Ни в какие ворота не лезет! Самым ценным были найденные медицинские справки. Их Какаши прочитал жадно и несколько раз. Каждая указывала на полное истощение чакры из-за применения шарингана. Если суммировать прочитанное, рисовалась интересная картина. Нет, это он и у себя знал, но здесь во всех были предостережения об угрозе для жизни и отсылки на побочные эффекты операции, проведенной в такое-то время. Эту дату Какаши помнил — именно тогда Рин пересадила ему глаз Обито, но... он держал в руках фотографию. В его команде не было Обито, зато сенсей был Учиха. Что в этом мире творится? В дверь постучали. Принесли заказанные продукты, а Какаши вдруг засомневался в достоинствах купюр, которые забрал из квартиры Умино: хватит ли чтобы оплатить? Денег хватило. Какаши заварил себе рамен и уселся разбирать бумаги дальше. «Сюрпризы» на этом не окончились — очередной просто взорвал мозг. Это были фотографии его и отца. Вот на этой — Какаши осторожно отложил ее в сторону — ему явно больше восьми, а Сакумо держит его за плечо и улыбается. А вот на этой он в жилете чунина, или джонина, здесь ему явно около двадцати. И вновь рядом отец. Какаши сбросил бумаги на пол: — Перерыв, — сказал он сам себе. — Иначе я рехнусь. Но все же не удержался и снова схватился за медицинские выписки. «Последствия операции», «последствия некорректно проведенной операции», «последствия некорректно проведенной операции» — все это было про шаринган. И всюду предупреждения о возможном летальном исходе при дальнейшем применении. — Да что ж здесь такое случилось-то? — почти взвыл он. До вечера Какаши просидел на подоконнике, переваривая полученную информацию, и, прикрываясь найденной книгой, наблюдал за перемещениями граждан. Уже темнело, когда в дверь громко стукнули и тут же ввалился Умино: — Ты чего здесь? — обеспокоено начал он. — Обиделся? Какаши осторожно молчал. — Извини, — Умино подошел, обнял Какаши и ткнулся ему носом в плечо. Какаши непроизвольно напрягся. Открытки, конечно, несколько подготовили к такому развитию событий, но все же... Умино, почувствовав напряжение, отстранился, однако руку не убрал. — Прости, пожалуйста, — снова начал он, пытаясь поймать взгляд. — Ты же знаешь, что я по утрам неадекватен, за языком не слежу, несу, что попало. Ты старше, умнее, понимаешь ведь, что это все из-за беспокойства. Какаши по-прежнему промолчал. — Я ненавижу, когда ты сюда сбегаешь, — признался Умино. — Очень прошу, пойдем домой. Я люблю тебя. Последнюю фразу он выдохнул шепотом в ухо Какаши. Оставаться не имело смысла. Все, что ему было нужно, он увидел. Стоило пойти. Как правило, находясь дома, объект расслаблялся и выдавал больше информации. Правда, это «я люблю тебя», произнесенное интимным шепотом, несколько напрягало, но Какаши ведь не маленький ребенок. — Идем, — согласился он. Какаши рассчитывал, что они быстренько допрыгают по крышам. Вместо этого они пошли по улицам. Умино молчал, видимо, пытался понять, как загладить свою вину. «Воображаемую», — мысленно добавил Какаши. Он-то его ни в чем не обвинял, скорее наоборот. По дороге встретился Майто Гай. Какаши было напрягся, потом расслабился — все-таки другой мир, но, как оказалось, напрягался не зря. — Какаши-сенсей, — кинулся к нему тот, — я хотел бы посоветоваться. — М-м? — обтекаемо спросил Какаши. — Поездка в столицу, — сразу же обозначил Майто. — Вы же знаете, что это проблемно, — вклинился Умино. — Умино-сан, это для гражданских детей, — переключился Майто. — Ли хочет организовать экскурсию. Историческое и культурное наследие Страны Огня! Нам всего-то надо пять-шесть человек в сопровождение. — Гай-сенсей, — терпеливо оповестил Умино, — чрезвычайное положение никто не отменял. — Ай, — отмахнулся тот, — у нас каждые две недели чрезвычайное положение. Неужели из-за этого наши дети должны лишаться возможности приобщиться к прекрасному? Разве мы не должны поддерживать ростки доброго и светлого? Умино задумчиво почесал подбородок: — Можно попробовать, только Какаши-сенсея в этот поход не втягивайте! — Я и не собирался, — Майто Гай начал перечислять, — в деревне без длительных миссий Хината Хьюга, Наруто Намикадзе, Саске Учиха, Шино Абураме, Киба Инузука. Нам этого вполне достаточно. То есть, — он тут же поправился, — Ли этого достаточно. Умино улыбнулся, глаза засияли весельем: — А вы, Гай-сенсей, уже и отпуск взяли и команду сформировали? Гай ничуть не растерялся: — Отпуск на всякий случай взял — это всегда можно отменить, с нашими чунинами переговорил — все согласны. — Вам попробуй откажи, — рассмеялся Умино и, словно вспомнив, продолжил: — О! Второго джонина возьмите. Тензо как раз сейчас свободен, уровень позволяет вести такие большие группы. И прямиком к Хокаге за допуском. Гай рассмеялся тоже. Какаши во второй раз слышал про Тензо из уст Умино и все никак не мог понять, чем насолил его здешний напарник этому Ируке. — Кстати, — решился вмешаться Какаши, — с такой авантюрой лучше всего к Хокаге отправить Наруто. Умино хмыкнул: — Ну да, сыну он, пожалуй, не откажет. И тут Какаши еще раз стукнуло «пыльным мешком» по голове — он видел Наруто, видел лицо Минато на скале, но как-то до сих пор не уложил у себя в голове, что Четвертый жив. Что у Наруто есть отец и, скорее всего, есть мать. И у Саске, видимо, тоже. Во всяком случае, отца и брата Учиха он видел собственными глазами. — Какаши-сенсей, а вы, как всегда, зрите в корень, — Гай с благодарностью хлопнул Какаши по плечу. — Аналитика и бюрократия его профиль, — заметил Умино. — Спасибо вам, — Майто хоть и выглядел адекватно: в форме, а не в трико и прическа у него была более нормальная, совсем простая — короткий ежик, но вот сейчас до боли напомнил вечного соперника. Глаза у Гая блестели знакомо. — Спасибо, — еще раз повторил он, — для Ли этот проект очень много значит и то, что вы его одобрили и помогли советом. Вы ведь знаете, как Ли вас уважает! Как ценит то, что вы для него сделали, как стремится стать таким же прекрасным профессионалом, как вы! Эта практика будет бесценной для него! Какаши снова завис. Рок Ли? Уважает, ценит, стремится быть похожим? На него? Мозг ничего адекватного не предлагал. — Вроде бы решили все? — постарался Какаши свернуть разговор. — Мы пошли? — А! Да! — встряхнулся Гай. — Не смею задерживать. — А ты действительно шпилька та еще, — фыркал по дороге Умино. — Надо же, с такой херней Наруто отправить отца уговаривать. И ведь точно прокатит. — Это же Наруто, — если честно, Какаши не очень понимал, что он посоветовал, но на данном этапе, похоже, «легенду» держал хорошо. Однако следующий вопрос поставил в тупик. — Так что, с нового учебного года берете его? — Кого? — ляпнул Какаши и внутренне взвыл — «прокол!» Однако Умино, казалось, ничего не заподозрил, весело подтолкнул локтем: — Ли, конечно. Он же на тебя молится, как на божество. Через себя готов прыгнуть, чтобы к тебе в Академию учителем пойти. У Какаши даже мысли кончились. Всю оставшуюся дорогу до квартиры Умино он так и шел — с абсолютно пустой и звенящей головой. Наконец, пришли, разулись, и тут началось. Прямо в коридоре Умино набросился с поцелуями и обжиманиями. Нет, все-таки как не готовься к такому, а... Какаши закрыл глаз, и старательно твердя про себя: «миссия, просто миссия, надо собирать информацию», отвечал на поцелуи и ласки. Но вот дальше его потащили в кровать. Пока Умино раздевал и облапывал его в весьма интимных местах, Какаши по-прежнему старался абстрагироваться от ситуации, мысленно твердя свою мантру. Получалось неплохо... Но тут его отбросили в сторону так, что он упал с кровати. — Кто ты? — рявкнул Умино, складывая печать. — Рассейся! — Подожди, — начал было Какаши, открывая шаринган и рассчитывая быстро утихомирить «объект». — Выслушай. — Говори, — Умино подобрался. А у Какаши случилось нечто неожиданное, тот, право, не знал, что и думать: цепляясь за кожу, к лицу молниеносно подлез маленький бобренок и с размаху, но не сильно хлопнул хвостом по шарингану. Какаши взвыл, хватаясь за глаз. Умино моментально оказался сзади, держа у горла кунай: — Кто ты такой? — спросил он еще раз. — Я же прошу, выслушай. Я не враг и не шпион. Умино направленным ударом оттолкнул от себя Какаши и заблокировал двумя свитками, вытащенными непонятно откуда: — Говори, — предложил он, — но не шевелись. Шевельнешься — сожжет руки и ноги. — Понял, — обозначил Какаши, замирая. И начал объяснять, как попал сюда, следуя за призывным псом. На этом и остановился. — Интересно, — фыркнул Умино. — Пожалуй, к Ибики тебя стоит отвести. — Отведи, — мрачно согласился Какаши. — Надеюсь, сенсоры у вас в деревне есть? — Есть, — Умино почему-то не использовал никаких дзюцу, выжидал. — Ну, что? — нетерпеливо рявкнул Какаши. — Что тормозишь? — Рассейся! — еще раз сложил печати тот. — Да не развеюсь я никуда! — А жаль, — Умино хмуро сверлил взглядом непрошенного гостя. — Куда дел Какаши? — Сожрал, — невесело ухмыльнулся Какаши. Умино почему-то хмыкнул: — Чувство юмора у тебя такое же дурацкое. — Без понятия, куда он делся, — все-таки объяснился Какаши. — Я пошел за псом, потом меня отбросило. Мой свиток призыва здесь не действует, а кроме призывных, вряд ли кто-то ответит на этот вопрос. — Призывы, говоришь? — Умино пошебуршил хвост. — Призыв говорю, — ехидно ответил Какаши. — Может, отпустишь? — Пока нет. Мне так спокойнее. Какаши повертел головой, примериваясь шаринганом, но бобренок, по-прежнему сидящий на плече, многозначительно махнул хвостом. Да и руки зафиксированы. — Ладно, может быть, ты и не врешь, — наконец-то заговорил Умино. — Сейчас спросим. Прокусив палец, он сложил печати. Хлопнул призыв. Из дымки появился бобер, в жилетке и с хитаем. Какаши непроизвольно расхохотался, остановиться просто не мог. А вот бобер явно все это не одобрял: — Ирука, — сурово обратился он к призывающему, — это что? — и ткнул лапкой-пальчиком в хохочущего Какаши. — Я разорву с тобой контракт. — Ки-сама, — тут же заюлил Умино, — это не то, что вы думаете. — Не то, что я думаю? — возмутился бобер. — В прошлый раз ты призвал ребятишек грызть древесные техники, соврав им, что это тренировка. А оказалось что? Сцена ревности! Ты меня маразматиком считаешь? — Ки-сама, выслушайте, — взмолился Умино. — Говори, — важно предложил бобер. — Кстати, если этот здесь будет потешаться, то, — бобер взмахнул хвостом — и моментально картина изменилась. Они оказались на берегу реки, а бобер с размаху впечатал свой хвост в землю. Какаши подкинуло, и если бы не годы тренировок... Он взлетел на одно дерево, уходя от ударной волны, перепрыгнул на второе, третье и снова хлопнулся на берег, изрядно помятый. — Ничего себе, — выдохнул он. — Ки-сама, простите. Стоило признать, бобер был крут. — Где угощение? — буркнул бобер. А вот чем угощать такое призывное животное, Какаши не знал. Умино снова заюлил: — Ки-сама, экстренный вызов. Очень нужна ваша консультация. Да и я голый, где мне лакомство прятать? — Я бы сказал, — бобер подвигал носом. Только спустя несколько секунд до Какаши дошло, что Ки-сама пошутил. — Что стряслось, мальчишка? — Проблема, — Умино уселся, скрестив ноги. — У меня большая проблема. У меня пропал Какаши. — А это кто? — бобер махнул хвостом в сторону Какаши. — Это не тот. Этот не мой. Он вот что рассказал. И Умино максимально точно описал ныряние в нору с призывным псом и прочее. — Ки-сама, вы знаете, где я могу его найти? — Так, — набычился бобер. — Значит, этого тебе привели собаки, а ты лезешь искать ответы у меня? Тебе в голову не приходило, человек, что наши потайные тропы у всех разные? И не могу я тебе указать собачьи и сам попасть к ним не могу, также как и они к нам. А если этого привели собаки, то иди к собакам. — То есть такое возможно? — Возможно, — проворчал Ки-сама. — Но! — поднял он лапу: — Строжайше запрещено! И тебе не стоило бы мне об этом говорить. Я становлюсь соучастником. Хатаке Какаши молча слушал разговор призывного бобра и Умино Ируки и понимал, что Паккуна он все-таки подставил, а также то, что выбраться отсюда, похоже, не получится. Призыва у него здесь нет. В общем, он влип. — Спасибо, Ки-сама, — Умино почтительно склонился в поклоне, Какаши предусмотрительно тоже. Бобер буркнул: — Я буду молчать, — хлопнул хвостом, и все снова оказались в квартире. — Я ухожу, — и исчез. — Ну что, — первым начал Какаши, — похоже, я здесь застрял. Дзюцу призыва не работает. Узнать, как меня сюда занесло, фактически невозможно. — Какое дзюцу призыва? — проворчал Умино, натягивая штаны. — Призыва собак. Вот это, — Какаши выудил свиток и развернул. — Тут ничего нет, — глубокомысленно сообщил тот. — Спасибо, — фыркнул Какаши, — без тебя не заметил. Умино нырнул в водолазку. — Здесь у тебя этого свитка нет и быть не может. Не отдал отец его тебе. — У меня свой, — напомнил Какаши. — Там был, — согласился он, — а здесь явно нету. Хочешь переговорить с псами, надо к папочке твоему идти, — последнее почему-то прозвучало саркастично. — К па... К отцу? — севшим голосом спросил Какаши. — Он жив? Тут, я имею в виду, — поправился он. — Ну да, и вполне счастлив с Цуме. — Цуме Инузука? — казалось, что этот день уже не может больше преподнести сюрпризов, но они все сыпались. Какаши помолчал, переваривая информацию. — Так у меня есть мачеха? — Да, а что? — Умино дернул плечом, потом, вспомнив, что разговаривает с человеком из другого мира, все же пояснил. — Они сошлись не так давно. Ты был уже взрослым. И у них много общего — собаки. — Тогда нужно сходить к нему... к ним. — Если бы были варианты, — мрачно проворчал Умино, — я бы избежал. — А чего такого? — искренне удивился Какаши. — Узнаешь. — Пойдем тогда, — дернул его Какаши. — Хватит. Ложись спать. Я не знаю, в деревне ли он. Какаши еще предпринял пару попыток уговорить Умино, но потом улегся. В самом деле, почти полночь и вряд ли их примут в доме, где, судя по высказываниям, их не ждут. А вот спать не получилось. В кровати с мужчиной было неудобно. Нет, не то, что с мужчиной, а с мужчиной, который обозначил, что у «них» был секс. Пусть даже сейчас он ничего не делал, но все равно хотелось завернуться в одеяло и сползти на пол. Так и промаялся до утра. Умино то ли ничего не замечал, то ли делал вид, но тоже не спал, в этом Какаши был уверен. А вот утром Какаши слушал инструкции: — Сейчас идем к Хокаге. Ты делаешь виноватую морду, а я говорю, что ты тренировал шаринган. Хокаге-сама точно выпишет тебе по полной программе, но ты оправдывайся необходимостью защиты. Поминай недавнее покушение на его жизнь, там тогда оказался только ты. Он тебе снова выпишет, а ты снова говори о необходимости тренировок для себя. Утверждай, что не используешь шаринган полностью, просто изучаешь его возможности. — И для чего все это? — флегматично поинтересовался Какаши. — Для отпуска, — уклончиво ответил Умино. — Понял. Виноватый вид — это мое все. Умино рассмеялся: — Ты мне нравишься, но знаешь, — он быстрым и четким движением припечатал Какаши к стене, — если бы я точно знал, что когда убью тебя, он вернется, ты бы уже давно был покойником. Какаши предусмотрительно промолчал. Если исходить из логики военной деревни, Умино точно нарушал огромную кучу предписаний, правил и инструкций. Как минимум за это надо быть благодарным и уж постараться не подставить. Чисто по-человечески Какаши его прекрасно понимал - обращение к Ибики, к старейшинам, к Хокаге, в конце концов - слишком большой риск потерять шанс спасти дорогого человека. Хотя, этот Умино мог быть другим. На самом-то деле Какаши его не знал. А что если все-таки на допрос? Такую вероятность исключать было нельзя. К башне Хокаге Какаши подходил собранным и готовым к любым сюрпризам, вплоть до открытого физического противостояния, но Минато-сенсея, в отличие от Умино Ируки, он знал, с ним можно было попытаться договориться, если, конечно, шанс дадут. От встречи с Минато-сенсеем аж закружилась голова. Хотелось столько всего сказать, но сенсей был старше на пятнадцать лет, и в этом мире он не был учителем Какаши. Впрочем, характер не изменился. Он начал разговор весело, задорно, улыбаясь, потом постепенно улыбка сошла в нехороший прищур, и Какаши впервые в жизни, ощутил на себе, что такое гнев Четвертого Хокаге. Закончился разговор скверно. Четвертый открытым текстом сказал, что если Какаши не прекратит своих экзерсисов, то он будет вынужден пойти к Сакумо и выписать люлей за то, что тот так и не смог объяснить отпрыску опасность использования шарингана. Тут Какаши попросил Четвертого остановиться. По правде говоря, он понятия не имел, как и чем живет его отец здесь, довольно слабо представлял, чем занимается здешний Хатаке Какаши, но создавать проблем ни одному, ни другому не хотелось. Да и унизительно это было. В самом деле, что он маленький ребенок, чтобы шли стыдить его родителей? Тем более что Сакумо был нужен. Пусть даже в мыслях называть этого Сакумо папой Какаши не хотел. Домой возвращались по крышам — так было меньше шансов наткнуться на знакомых. А потом Умино ушел выяснять, когда вернется с миссии Хатаке-старший. До вечера Какаши провисел в окне, разглядывая прохожих, наблюдая за жизнью деревни. Отстраненно отметил спрятавшегося на крыше противоположного дома бобренка. Тот невольно натолкнул на мысль, а что если так и не получится вернуться в настоящую Коноху? Что тогда? Жить тут? А он сможет? Или придется подаваться в бега? Или его вовсе убьют, если вовремя не свинтить? Перспективы не радовали. А еще мучил вопрос: почему Умино оказался в команде Желтой Молнии? И где был здешний Какаши в это время? По возвращении Умино, Какаши решился спросить: — Как так получилось, что ты попал в команду Минато-сенсея? — вопрос он задал за ужином, рассчитывая застать врасплох разомлевшего от еды Умино. — Тебе это зачем? — вскинулся тот. Это была довольно таки странная реакция. Умино выглядел... виноватым? — В моем мире, — спокойно начал Какаши, откладывая палочки, — Минато Намикадзе был моим учителем, а сокомандниками Рин и Обито. — Так получилось, — попытался уйти от вопроса Умино. — Ты младше на четыре года, — припечатал его Какаши. — Так получилось не вариант. Умино невесело хмыкнул: — Я проклят. Так в деревне считали. Какаши молчал. Знал по опыту, что это выуживает куда больше откровений, нежели вопросы, заданные не вовремя. Умино из схемы не выпал. — У меня было три команды, три задания, — собирая посуду со стола, он явно прятал взгляд, — со всех заданий возвращался в живых только я. Прикинь, кто захочет пойти с таким «оберегом»? Правильно, никто. Пойдем в комнату. Какаши возражать не стал, но в спину тихо бросил, осторожно, чтобы не спугнуть откровенность: — Минато-сенсей никогда суеверным не был. — Ну да, — легко согласился Умино. — В их команде паренька сильно ранило — его на гражданку списали, а меня взяли так, перетереться несколько миссий. Разбить злой рок, — он хмыкнул, запрыгнув на подоконник. — Потом привыкли и отдавать не захотели. Так и прибился к ним. — Круто, — Какаши пошебуршился в волосах. — Тот Минато, которого я знаю, вставил бы тебе мозги на место. Проклят, прочая ерунда. — А так и было, — фыркнул Умино. — И мне объяснил и остальным. Он как раз первым вычислил время зачисток молодежи. — Это что? — удивился Какаши. — Как? — удивился в ответ Умино. — Просто было такое. Вытягивали на миссии подставными заказами, вроде бы плевыми, и резали под корень весь молодняк. Твою команду сенсей спас, другим меньше везло. — Подожди, подожди, — Какаши сел на кровати. — А поподробнее? А Умино осекся. Похоже, что он до сих пор не знал, с кем разговаривает, вернее, стоит ли выкладывать тайны деревни на блюдечке кому попало. Хотя какие тайны? Более десяти лет назад все это было – всем и каждому должно быть известно. Если замялся, значит, конфликт не решен, Какаши «ткнул» наугад: — У вас что, тут постоянные войны? — Да так, — Умино пожал плечами, — не больше чем обычно. — Но в деревне все отлично? — А почему должно быть плохо? — снова удивился Ирука. — Даже Итачи сопляков у Академии с сигаретами гоняет. — А почему даже? — Да ты что, не помнишь? Ах да, забыл, — Умино снова замолчал. — В моем мире, — медленно начал Какаши, — Итачи Учиха — отступник, предатель и убийца. Вместе с Обито Учиха и Мадарой Учиха вырезал свой клан. В моем мире девятихвостый демон заключен в Наруто, а его родители мертвы. У нас не так давно погибли Хирудзен и Асума Сарутоби. Но там, в моем мире, у нас договор с Песком — с Гаарой, джинчурики Шукаку. Мы не воюем с другими скрытыми деревнями. Когда началась война с Мадарой, весь мир шиноби встал на защиту без деления на свой — чужой. А что у вас? — С Мадарой? Мадарой Учиха? — Умино явно растерялся. — С Первым Хокаге? — В моем мире, — так же спокойно продолжил Какаши, — Первым Хокаге был Хаширама Сенджу. — Вторым, — поправил его Умино. — Хаширама был Вторым, после Мадары. — Мадара Хокаге не был никогда. — Ну, у вас и жесть творится, — выдохнул тот. — У вас ему брат глаза не отдал, что ли? — Говорят, что он сам их взял. — Неправда, — тряхнул головой Умино. — Изуна отдал глаза брату, чтобы тот противостоял общему натиску и основал Коноху. Два клана — Учиха и Сенджу — сплотившись, смогли основать самую сильную деревню. Мы изначально были сильнее, как основанные двумя кланами, кроме того Мадара объявил амнистию беглым. К нам их принимали семьями. Так появились Хьюга, Инузука, Абураме, Акимичи, Яманака, Нара, Хатаке. Все они пришли, потому что не могли жить в других местах. И до сих пор так есть. В Коноху при конфликте в своей деревне можно прийти всем, не оставляя заложников. Именно за это нас и ненавидят. — А Умино как попали? — ехидно поинтересовался Какаши. — Мы изначально были с Учихами. Наши призывные оказались неплохой картой в битве с Сенджу. — Бобры? — рассмеялся Какаши. — Чего ржешь? — рявкнул Умино. — Древесные техники против бобра. — Да, пожалуй, — кивнул Какаши. — Слушай, может, просветишь меня насчет Тензо? За что на тебя тот бобер так ругался? — Не скажу, — буркнул тот и покраснел. — Что тебе сделал Тензо? — этот вопрос Какаши мучил чуть ли не с первых минут знакомства с этим Ирукой, так что удержаться он не смог. — Ничего, — снова буркнул тот, но, прищурившись, глянул на собеседника. Умино явно распирало от желания поделиться «наболевшим». — Ну, так все же? — Какаши сделал еще одну попытку подтолкнуть к откровениям. Не прогадал. — Этот урод подкатывает к Какаши. — А ты бесишься, — сделал вывод он. — Еще бы! — взорвался Умино. — Вот почему до человека не доходят очевидные истины? — Это какие? — Какаши, лежа на кровати, рассматривал потолок. — Да обычные, — Умино чуть заметно махнул рукой — в стену впился кунай. — Нечего раскрывать рот на чужое... — тут он поперхнулся: видимо, назвать Какаши «имуществом» было как-то чересчур. — Чужое что? — Какаши повернулся на бок, разглядывая Умино. Тот спрыгнул с подоконника, и было порывисто шагнул к кровати, но остановился: — На чужое счастье, — тихо закончил он. — Сложно тут у тебя, — Какаши снова повернулся на спину. — По морде дать ему не пробовал? — Пробовал, — Умино все-таки присел рядом, — и не один раз. Даже мелких бобров натравливал, — с неловким смешком признался он. — И не помогает? — сочувственно спросил Какаши. — Может, у него тоже того, чувства? — Да срал я на это, — рявкнул Умино. — Да, тут действительно у вас проблема, — протянул Какаши. — Ты так на него похож, — Умино внимательно разглядывая лежащего на кровати. — Я не он, — четко проговорил Какаши. — Да знаю, знаю, — Умино поднялся, слегка хлопнув его по плечу. — Давай спать. И еще одна чертова ночь. Хорошо хоть Умино нашел где-то второе одеяло. Завернувшись в кокон, было немного спокойнее. Только мысли в башке плясали дикие танцы. И кое-какие из них подбивали повернуться и как бы невзначай обнять, а потом... О Боги! У него секса не было черт знает сколько времени. Никакого! Может... Нет. Нет. И нет! Проще на пол сползти. Это не отдых, это пытка какая-то. Эротические фантазии шли вперемешку с «проблемами» этой деревни и, пожалуй, лично для Какаши это было благом, иначе одни боги знали, что мог вытворить. Утром Умино ушел, а Какаши весь день, как и вчера, просидел на подоконнике, размышляя о том, что здесь в деревне происходит. Мадара Хокаге, постоянные войны… Хотя, главное, что не давало покоя - Умино. Вот как? Тот Ирука-сенсей, которого знал Какаши, даже свой тип чакры толком не мог использовать, а тут джонин. Может быть, в детстве был не столь шебутным, как в настоящей Конохе и занимался больше, а не шалил? Возможно, что родители у него не погибли, вот и подтянули по техникам. Но в команду Минато-сенсея попасть из-за злого рока? Как-то в это верилось с трудом. Да какой там рок, на самом-то деле – вспыхнуло осознание. То, что возвращался только он один, должно было кричать о потенциале, раз уж ухитрялся выжить в таких обстоятельствах. Вот чем привлек внимание Минато-сенсея, а не мистикой и ерундой. Между тем, наблюдающий бобренок исчез за минуту до прихода Умино. Тот порылся в мусорном ведре и сходу огорошил вопросом: — У тебя что, совсем ничего? — М-м?.. — Какаши даже растерялся. — У меня что, месячные должны начаться? — Годовые, — фыркнул Умино. — Третьи сутки и ничего. — Ты объясни, — осторожно начал Какаши. — Знаешь же, я тут у вас не очень. — У тебя пересаженный шаринган, ты его использовал. — Ну да, и что? — Ни кашля, ни крови, ни обмороков. Странно. — У себя я его использую довольно часто и ни кашля, ни крови, ни обмороков. Нет, конечно, можно перестараться, но это если сжечь всю чакру. — Интересно у вас там, — Умино сдернул резинку, держащую хвост. — То есть пересаженный шаринган у вас не печать смерти? — Что? — растерялся Какаши. — Брать чужой шаринган — обрекать себя на смерть, — в этот вечер тот начал откровенничать без каких-либо толчков. Возможно, пытался выяснить что-то полезное для своего Какаши: — Первый Хокаге взял глаза брата. И прожил всего ничего. Неполных три года. Но у него не было выбора — он отстаивал деревню. Итачи в бою полноценно использовал это всего один раз, но до сих пор никак не оправится. — Итачи? — переспросил Какаши. — Так мы же тогда и... — осекся Умино и махнул рукой. — Никак не могу избавиться от чувства, что ты это он, — пожаловался совсем по-детски. — Ты ведь даже не помнишь, как мы с тобой познакомились. Это было как раз на день поминовения. — Конечно, не помню, — зачаровано кивнул Какаши. — Рассказывай. — Тогда на нас напали одновременно, — мерно продолжал Умино, — Туман со своим треххвостым и Молния с восьмихвостым. Кушина не могла оказаться в двух местах, поэтому Итачи с Шисуи сделали то, о чем говорили легенды. Шисуи Учиха отдал свои глаза другу, а вместе с ними возможность контролировать демона. — А ты говоришь у нас жесть, — тихонько выдохнул Какаши. — Итачи демона остановил, — продолжал Умино, — но и жестоко надорвался. Говорят, это чакра. Она словно сворачивается, прокисает и перекрывает кровеносные сосуды от грудины до мозга. В легких образуются спайки, тромбы, рвутся сосуды. У тебя ведь... то же самое? — У меня нет, — помотал головой Какаши. — Не у тебя. У него. — А дальше? — Мы победили, — скучно закончил Умино. — Итачи до этого боя прочили в новые Хокаге: сам Четвертый вел его, но после нападения об этом даже речи не могло быть. Да я вообще-то не об этом начал, — он покосился на Какаши. — Я про день памяти. Там я с тобой, то есть с ним познакомился. Меня привел Обито. — День памяти кого? — Шисуи, конечно. Все выносят по две круглые красные свечи в память о дружбе, чести и защите. Вся деревня в эту ночь светится, а квартал Учиха просто сияет: там собирается очень много жителей, не только из клана — друзей, хороших знакомых. Красиво, на самом деле. Шисуи, наверное, понравилось бы. — Там вы и познакомились? — Да, — кивнул Умино. — Меня привел туда Обито. Меня и Рин. А ты там особый гость — тоже пересаженный шаринган. — Не я, — напомнил Какаши. — А, ну да, не ты, — тот тряхнул головой, сбрасывая воспоминания. — Медики говорят, Итачи осталось не больше года. — А?.. — Какаши так и не озвучил вопрос. — Они не знают. Просто запретили пользоваться за исключением критических ситуаций, но ты, то есть он им пользуется. Ты себя убиваешь, и ради чего? — Умино обвиняюще смотрел на Какаши, — всего лишь для того, чтобы что-то доказать мне? — Я не доказываю, — осторожно напомнил Какаши. — Да не ты, конечно, он, — Умино махнул рукой. — Вот как мне это объяснить ему? — Словами? — предположил Какаши. — Не действуют. Нет, доведет когда-нибудь, — продолжал злиться Умино. — Я этот хренов шаринган ему своими руками вырву. — За это я бы тебя убил, — флегматично сообщил Какаши. — Ты? — фыркнул тот. — Я, — буркнул Какаши. — Я тебе говорил, у себя я джонин и не самый последний боец. — Ты, может, и убил бы, а у него не получится. Перебесится и все будет нормально. — Зря ты его так, — Какаши почему-то стало обидно за свое воплощение в этом мире. — Думаешь, я не понимаю, что это будет конец отношениям? — окрысился Умино. — Но зато жизнь ему сохраню. Хрен с ним, пусть ходит обиженным, пусть не со мной, но живой. — Ладно, а здесь он у него откуда взялся? — Какаши перебрался с подоконника на кровать. — Из-за непроходимой тупости, — Умино фыркнул. — Ты там полегче, — похоже, Какаши начал очень остро реагировать на «себя» в этом мире и даже, вроде, понимать, почему «он» пытается доказать что-то во вред себе. — Это твои слова, вернее его, — ехидно улыбнулся Умино. — Расскажи, как он получил шаринган. Это шаринган сенсея, верно? — Точно, — невесело хмыкнул Умино. — Помнишь, я тебе говорил про «зачистки» молодняка? Ваш сенсей погиб, прикрывая вас. Перед смертью попросил не отдавать шаринган врагу. А тебе в голову не пришло ничего более разумного, чем вырезать собственный глаз и попросить подобранную по дороге девочку-медика сделать пересадку. Нет, сейчас Шизуне классный медик, — Умино задумался, — возможно, и тогда у нее бы получилось лучше, но вы бежали. Вряд ли она могла концентрировать чакру дольше трех-пяти минут. Какаши выслушал и вдруг понял, что ни один из пересаженных шаринганов не был полноценной операцией, все они были во время боевых действий — времени на достаточное приживление не было ни у кого. Может быть, в этом проблема? Озвучивать, однако, не стал. Еще не хватало подбрасывать идеи. Да и если на то пошло, у самого Какаши тоже был на бегу пересажен шаринган, но Рин это не помешало. — В общем, когда ты, он, вернулся в деревню, — продолжал Умино, — Учиха прониклись. Еще никто в деревне такого не делал: спасать геном чужого клана таким образом не пробовал, да и после тоже. — Действительно, глупость, — невесело согласился Какаши с умственными способностями «себя» здесь. — Тебе было четырнадцать, а сенсей всегда говорил, что у него самый сильный шаринган в клане, уникальный, особый. Он пытался так вас приучить к тому, что, если какая заварушка, вам надо срочно уходить, чтобы оставлять ему место для тяжелых техник, чтобы не путались под ногами, чтобы живы остались. Он вас очень любил. — Поэтому врал? Не самая удачная идея. — Знаешь что, — вспыхнул Умино, — когда я первый раз со своими генинами влип в серьезную передрягу, я их тоже послал. И знаешь что? Наруто с Саске влезли прям под руку, я их чуть сам не угробил. Были бы они хоть на треть такими послушными, как ты со своими. — А ты, значит, тренировал Наруто, Саске и... — Сакуру, — кивнул Умино, — удивляюсь, как не поседел. Честно говоря, рассчитывал, что их Минато возьмет. Кошмар моей жизни, — он рассмеялся. — Значит, Сакура все-таки жива, — с облегчением выдохнул Какаши. — Но они вроде как чунины? — Конечно, — Умино засветился от гордости, — все трое. Они хоть и раздолбаи, но потенциал огромный. — В моем мире, их сенсеем был я. — Ты? — искренне изумился Умино. — В моем мире, — с нажимом проговорил Какаши, — я джонин. Мне даже должность Хокаге предлагали, — почему-то голос звучал странно обиженным. Умино подсел ближе, похлопал по колену: — Да брось, не заводись. Если я иногда ошибаюсь — ты, он... — и умолк. А Какаши продолжал: — Я тренировал их изначально. Потом все трое учились у саннинов. Джирайя взял Наруто, Цунаде — Сакуру. Саске взял Орочимару, но Орочимару отступник, впрочем, как и Учиха. — Орочимару-сама? Отступник? — изумился Умино. — Да вы с Итачи живы только благодаря ему. — Он и у нас не последний медик, только... — Что только? Ни Якуши-сан, ни Цунаде-химе ничего не могли поделать с последствиями шарингана. Орочимару-сама нашел способ, пусть не полного выздоровления, но... Да Саске наплевал на свой потенциал бойца и уговорил взять себя в ученики. Саске очень любит брата. Это, по-твоему, отступники? — У нас да, и Орочимару, и Саске, и Итачи. Саске искал силу для того, чтобы отомстить брату, — тихо ответил Какаши, — и потерялся в своей ненависти. В итоге он перестал понимать, кого он ненавидит и кому надо мстить, — о том, что из своего мира Какаши убегал от огня Аматерасу бывшего ученика он так и не сказал. Непроизвольно мелькнула мысль, а может, остаться здесь? В той Конохе не ждало ничего, кроме войны, потерь и боли, а здесь, кажется, все было так, как в детских мечтах. То, что за пределами деревни постоянные битвы, он понимал, но в деревне было... лучше? Впрочем, Какаши может всего не знать, а эти радужные надежды могут оказаться очередными мыльными пузырями. Кстати, джонин Умино слишком часто путал Какаши «этого» и «того», слишком эмоционально и открыто рассказывал о местных реалиях — не может так себя вести джонин. Иногда Какаши замечал взгляд, внимательный и оценивающий, доля секунды, не больше, но это наводило на мысли. Откровенно говоря, всю информацию, полученную им от этого Умино Ируки, он легко мог бы найти в местных газетах. Видимо, Умино ждал откровений и от него с целью проанализировать и прикинуть шансы выжить в том мире своему Какаши. Это было неутешительно: если они поменялись напрямую, то местный Какаши уже мертв. Спастись от черного огня Аматерасу у него не было никаких шансов. И истории про шаринган – пытается дать понять, что воровать глаза не стоит или то, что глаз у Какаши забрать не попытаются? Вопросов было масса, над этим стоило бы подумать. — Ладно, спать пора, — широко зевнул Умино. — Давай, — согласился Какаши. — Может, я к себе пойду? — Э, нет, — Умино моментально оказался рядом. — Ты что, серьезно думаешь, что я тебя отпущу? И тут в Какаши взыграло что-то, возможно, натренированное годами соревнований с Гаем, а может быть, спровоцированное отношением к нему здесь, как к весьма посредственному бойцу: — А ты попробуй, останови, — Какаши прищурился и выпрыгнул в окно. Еще до того, как он опустился на первую ветку, что-то рухнуло ему на голову. Какаши использовал дзюцу замещения и увидел чунина, да нет, какого чунина? Прилепившись ногами к дереву, Умино раскидывал свиток техники призыва: — Кучиёсе но Дзюцу! Такого количества бобрят Какаши в своей жизни не видел никогда. Они наводнили деревья, подоконники квартир, крыши домов, уличных павильонов. И все как один смотрели на него, цыкая зубами. — Ничего себе, — отметил Какаши. Умино с дерева исчез. — Жульничаешь, — выкрикнул он в небо. — Расенган! — заорали с небес. И в Какаши помчался сгусток чакры. — Чидори! — заорал он в ответ, максимально концентрируя свою энергию. — Дебилы! — зарычал еще один голос. Руку Какаши кто-то перехватил и отшвырнул в сторону. Дежавю, отметил Какаши. Между ними стоял Четвертый Хокаге в плаще и шляпе и очень злой. — Вы тут что творите? — А... — начал Какаши, поднимаясь на ноги. — Мы просто... — с другой стороны раздался голос Умино. — В карцер захотели, — подкинул идею Минато. — По одиночкам. Мало того что я мирюсь с вашими отношениями, вы их еще посреди деревни выясняете? — голос Хокаге был суров, но глаза откровенно смеялись. — Виноват, — склонил голову Какаши, а сердце екнуло — таким знакомым был Минато. — Мы просто тренировались, — пробормотал с другой стороны Умино. — Забери своих бобров, они грызут дома. — Виноват, Хокаге-сама, — тот свернул свиток призыва. — Каждому, — Минато указал пальцем на участников спарринга, — по шесть миссий ранга Д. Больного, — ткнул он пальцем в Какаши во второй раз, — тоже касается. — Да, Хокаге-сама, — хором согласились оба. — Не перенапряжешься, крася заборы, — проворчал Минато, уходя. — Ну вот, здорово, — забубнил Умино, подходя к Какаши. — Вот классные пару дней ты нам обеспечил. — Почему это я? — ощетинился тот. — А кто, я? — Я просто хотел побыть один, — ворчал Какаши, идя за Умино, — посидеть, подумать. — Для раздумий у тебя теперь будет куча времени, — огрызнулся Умино через плечо. В квартире нашлись два свитка с завтрашними работами. И в самом деле, покраска заборов. — Давай ложиться спать, — бухтел Умино. — Надо мной завтра пол Конохи потешаться будет. — А надо мной, значит, нет? — встопорщился Какаши. — Тебе можно, — вздохнул Умино, заворачиваясь в одеяло, — ты чунин, а я, — и обреченно засопевши, затих. В эту ночь Какаши почему-то спал спокойно, мысли и желания абсолютно не тревожили. Утром он локтем пихнул со смешком Умино: — Просыпайся! Вперед на баррикады. — Да чтоб тебя, — ворчал разбуженный Умино. — Лучше не напоминай, чем сегодня заниматься придется. — А что? Миссия не хуже любой другой, — довольный и умытый Какаши протягивал свитки. — Выбирай, какой твой? — Правый, — буркнул тот, утыкаясь обратно в подушку. — Это ты зря. Западный сектор, тебе туда еще дойти надо. — Тогда левый, — он повернулся на другой бок. — Еще хуже, — радостно сообщил Какаши. — Покраска забора снаружи деревни. — А ты оба не покрасишь? — страдальчески спросил Умино. — Я-то покрашу, — Какаши сунул под нос Умино чашку с чаем, — а вот как на это посмотрит Хокаге? — Ты быстро адаптируешься, — тот отпил глоток. — К наказаниям? — ухмыльнулся Какаши. — О да, очень быстро. — Ладно, — Умино с силой потер глаза и уселся, читая свое задание. — Нет, — решительно заявил он, — давай то, которое забор за деревней красить. — Бери, мне не жалко, — пожал плечами Какаши. Он и не сомневался, что за пределы Конохи Ирука его попытается в любом случае не выпустить. Похоже, это была и своего рода проверка – не попытается ли сбежать, не будет ли вынюхивать секреты. Похоже, джонин Умино все-таки доложил главе деревни о том, что творится у него под носом. И в самом деле, неспроста же Минато-сенсей вчера появился в самый разгар выяснения отношений. И то, что все так спокойно разрешилось, без карцера и допросов, говорило только об одном — Четвертый Хокаге дал шанс спасти их Какаши. И это было правильно. Для Какаши уж точно. А вот то, что к нему, мирно красящему забор, подскочили десяток Наруто, наверное, не очень. Клоны дружно возопили: — Мы вам поможем! — и, выхватив инвентарь, принялись за работу. А Какаши невольно отметил, что этот Наруто озаботился кисточками сразу, скорее всего, узнав, чем занимается «сенсей», сбегал, принес и только тогда предложил помощь. Похоже, здешний Наруто явно продумывает свои действия лучше, чем знакомый ему. Пока клоны занимались покраской, к Какаши подошел «оригинал»: — Какаши-сенсей, я поговорить хотел. Меня в субботу не будет, и в следующую, наверное, тоже, и потом. Узумаки явно загрустил. «Он не Узумаки, он Намикадзе», — одернул себя Какаши. — Нас на учебу отправляют. Меня отдают извращенцу, — горестно вздохнул Наруто. — Кому? — взвился Какаши, он право сам удивился, откуда такие реакции и что это за вспыхнувшее желание ухватить подмышку взрослого уже парня и немедленно помчаться выяснять, что за беспредел здесь творится. Это что? Проникновение сущности местного Какаши в него? Он даже на секунду растерялся, пред мысленным взором возник класс Академии и он сам, с радостным прищуром объявляющий: «Здравствуйте, дети. Я буду вас учить». Наваждение какое-то — его Какаши сбросил, помотав головой: — Какому извращенцу? — переспросил он. — Джирайе, — проворчал Наруто. — И чему у него учиться? По купальням за девчонками подсматривать? — Это ты зря. Он не только этим известен, — и застопорился: а вдруг Джирайя здесь не саннин? — Да я подсматриваю куда лучше, чем он, — продолжал бухтеть Наруто, не обращая внимания ни на что. — Меня, по крайней мере, тапками по голове не били. Готово, — радостно возвестил он, имея в виду покрашенный забор. Сам же продолжал ворчать, что жабий отшельник говорит, что им нужно уйти из деревни на два года как минимум. — Да он что, с ума сошел? — вопрошал Наруто. — Как же ж два года без... сокомандников? Они тут, а я там, непонятно где. Почему у всех нормальные учителя, а у меня этот? Эта заминка многое Какаши сказала. Похоже, в этом мире для Наруто не Сакура была центром вселенной. Впрочем, он мог ошибаться, потому что оба примчавшиеся сокамандника утащили Наруто с собой. В своем мире Какаши никогда не говорил с Наруто так, но почему-то здесь это было проще и естественнее. И фраза, сказанная бывшему ученику: «Чувства проверяются временем и расстоянием», — тут была уместной. Закончив с покраской забора раньше, чем рассчитывал, Какаши пошел к Умино. Где тот отрабатывал наказание, точно знал. Вокруг него и впрямь была толпа. Кто-то стоял за спиной, подкидывая дельные предложения, как лучше держать кисточку и как быстрее всего закончить работу. Кто-то подбадривал, сидя на заборе. Впрочем, потерянным и угнетенным Умино не выглядел: весело зубоскалил и отбрехивался в ответ, давал советы кому куда пойти, а в «многострадального» Тензо и вовсе запустил половиной краски из банки, используя какое-то странное дзюцу. Тензо спрятался за стеной дерева и оттуда продолжал потешаться: — Вот именно так все должно быть покрашено. — Ну что? — Какаши хлопнул на землю инвентарь, притащенный Наруто. — Есть желающие помочь? Пространство вокруг разом опустело. — Тогда я, — Какаши старательно завозил кистью в банке. — А ты как так быстро управился? — поинтересовался Умино. — Я ж джонин, — съехидничал Какаши. — Клоны или что-то такое? — прищурился тот. — Еще шесть отработок получишь. Минато-сенсей жульничества не прощает. — Я знаю, — спокойно ответил Какаши. — Мне помог Наруто с клонами. Он очень хотел поговорить. — И что? — Умино помрачнел. — Его беспокоит будущий учитель. — А почему ко мне не подошел? — встопорщился Умино. — Не знаю, — пожал плечами Какаши. — Вечно у вас с ним какие-то тайны, — ворчал Умино. — Рамен, рамен, а потом проблем полон рот. И кстати, Наруто не поможет, еще шесть миссий Д получишь сто процентов. — Да и пусть, — легко согласился Какаши. — Все равно заняться нечем. В отличие от этого Какаши, другому Какаши было чем заняться. Он оказался в этом странном мире, где куча собак, где будки высотой с дома, где лай не прекращался никогда. Он рассчитывал увидеть кого-то из своры отца. Даже казалось, что видел, бросался следом, но то ли псы были слишком быстрыми, то ли он слишком медленным — ни одного знакомого так и не нашел. Бродя по деревне собак, в их собачьем мире, Какаши понял, что на него не кидаются. Присутствие человека здесь воспринимали вполне лояльно, а ведь пугали, что загрызут, как только появишься. Да и попасть туда не так просто. Просто не было — он почти три года потратил на разработку этого дзюцу. Если нет подписанного призыва и возможности призвать собак в свой мир, но есть печать и шаринган, то, возможно, это даст шанс пройти к ним? Несомненно, получилось, но что теперь? Какаши пытался поговорить с собаками, но они как будто не слышали его: занимались своими делами и полностью игнорировали. «Я призрак», — решил он. Однако кое-что менялось, а вернее он сам. На руках вылезли когти, выросли уши, чутко воспринимающие теперь любой шум, и зубы... нижнюю губу больно прикусывали клыки. Маску пришлось снять. А еще шаринган — теперь он не доставлял никаких неудобств, видел как обычный глаз. И было непонятно день или ночь там — вечные сумерки. Боль от укуса заставила встряхнуться. — Ты человек? — тревожно спросил щенок, навскидку полугодовалый. — Да, — с Какаши впервые заговорил местный обитатель. " Меня видят!" От нахлынувшего облегчения он наклонился и погладил песика за ушками. — Брось! Не до этого сейчас. Бежим скорее. — Куда? — А что, у тебя дела неотложные? — оскалился щенок. — Да нет, — дернул плечом Какаши. — Идем. Прибежали в одну из будок. Там тяжело дышала ощенившая сука. — Сестрички, — выл пес, — мои сестрички. Помоги им. Обе новорожденные были в «мешочке» — нужно было разрезать кокон. Вытащив кунай, Какаши осторожно освободил из пленок обеих щенят. — Вот и все, — сказал он сопровождающему, подкладывая новорожденных к матери. Тут в дом (будку) влетели. — Где? — задыхаясь, рявкнула старая мопсиха. — Не отдам, — тявкнул щенок, вздыбливая шерсть и занимая оборону. — Что с того, что мама принесла их из того мира? Не отдам, — снова оскалился он. Какаши на всякий случай сжал крепче кунай. — Вот дурачок же, — вздохнула пожилая собака и посмотрела на Какаши. — Ты помог? Была тревога — два новорожденных умирают. — Просто в пленке были, — объяснил он. — Я вскрыл. — Вот и хорошо, — похвалила мопсиха. — А ты все равно дура, Хисому, — старая собака переключила свое внимание на роженицу. — Понимаешь же, что здесь таких щенков рожать проблематично. Каким местом думала? Ай! Не отвечай, я знаю каким. — Широи-сама, маме плохо. — Маме не плохо, маме нормально, — проворчала Широи. — Полчаса отлежится и будет как новенькая. Это у них, — ткнула лапой в помет, — проблемы могут быть. А ты, — повернулась снова к щенку, — давай, шуруй по дому. Ей попить нужно. — Я принесу, — предложил Какаши. — Неси, — важно кивнула головой псица, — и поесть. Сейчас отпустит и захочет. Слушай, человек, а ты тут что делаешь? — Не знаю, — честно признался он, наливая воду в миску. — Контракт хотел подписать. — Подписал, — хмыкнула повитуха, — с этими двоими точно подписал. — И со мной, — тявкнул щенок. — Я буду приходить к нему. — Полегче, — Широи стукнула лапой щенка по затылку. — Кровью он его не подписывал. — Ну и что? — песик встопорщил шерсть на затылке. — Я все равно буду к нему приходить. — Ох, молодо-зелено, — вздохнула повитуха. — Ты как сюда попал, человек? — Случайно. Наверное, случайно. — Раз попал, — старая собака потянулась, — иди за мной. — А мама? — вскинулся щенок. — А сестрички? — В порядке все с твоей семьей, — рявкнула собака. — Отстань. И помчалась с удивительной для ее возраста скоростью, Какаши еле поспевал. В огромной будке, «во дворце» — мелькнуло в голове у него, взлетели по лестнице и в большом зале подошли к лежащей на атласной подушке хаски, очень крупной с ярко-синими строгими и проницательными глазами. — О мудрейшая, я нашла это в деревне, — Широи склонила голову, а Какаши понял, что «это» про него. — Иди, Широи, у тебя много работы. — Это точно, — проворчала собака, испаряясь. — Ты человек, — заключила «мудрейшая». — Человек, — согласился Какаши. — Но ты опередил Широи? — Случайно. — Ты пришел сюда, желая заключить контракт? — хаски внимательно смотрела на Какаши. — Да, — не стал отрицать тот. — Ты его заключил, — фыркнула собака. — Они пока очень юные, но, по вашим меркам, ты скоро получишь своих призывных. Держи, — правительница псов выудила свиток из-под подушки и бросила Какаши под ноги. — Ты хотел только этого? — Нет, — он смело шагнул вперед. — Не только этого, о мудрейшая. Я хочу знаний и силы. — Ты слишком стар, — припечатала она. — Впрочем, в нашем мире о знаниях и силе не просили лет уже сто пятьдесят. Мы попробуем, но, если ты не сможешь, вылетишь обратно со свистом, я тебе это обещаю. — Я готов, — поклонился Какаши. Хатаке-старший вернулся в деревню через две недели, о чем Ирука оповестил Какаши. — Так пойдем, — вскинулся он. — Ну, — мрачно пробурчал Ирука, — пойдем. Визит не удался. Сакумо выслушал их на пороге, в дом не пустил, заявив, что более глупой причины для визита и придумать нельзя было. Разговаривать на интересующую тему Хатаке-старший не желал, а просто хотел, чтобы они как можно быстрее убрались. — Почему он здесь такая сволочь? — откровенно недоумевал Какаши. — Ты всерьез этого не понимаешь? — остановил его Ирука. — Здесь ты и я... мы любовники, мы геи, а твой отец этого не приемлет. — Что? Всего-то? — изумился Какаши. — Пошли обратно, я ему сейчас все объясню доступно, — и недобро прищурился. — Я-то точно не гей, — мысленно добавив «во всяком случае не был», и покосился на Ируку. Тот пытался предложить какие-то альтернативные пути, но Какаши, что называется, «уперся рогом». Дома Сакумо они уже не застали, вышедшая Цуме сообщила, что тот ушел за продуктами, предложила зайти, выпить чаю, но они отказались, благодаря в основном Какаши, который несся как паровоз по смазанным рельсам. Сакумо они нашли в продуктовой лавке. Какаши сжал предплечье Ируки и прошипел на ухо: — Я пошел. Подходя к «отцу», Какаши мысленно прокручивал все варианты того, что собирался сделать. Пожалуй, самым лучшим... Лучшего не было. Этого Сакумо он не знал. Этот Сакумо был чужой. Впрочем, было кое-что универсальное для любого мира шиноби. — Вызов. Тайдзюцу, — бросил он в лицо Сакумо. — На третьем полигоне. Через час. Если я побью тебя, ты сделаешь то, что я хочу, — Какаши замолк. — Ну? — требовательно рявкнул он. — Я приду, — пообещал тот, — и хорошенько надеру тебе зад. И твой джонин в этот раз тебя не прикроет, — Сакумо оскалился в сторону Ируки: — Еще раз доброе утро, Умино-сан. Ирука, сжав зубы, коротко поклонился, но встревать не стал, а потом пилил Какаши на полигоне: — Ты понимаешь, кому ты вызов бросил? Легенда. Почти саннин. На что ты рассчитываешь? — Пошел он, — буркнул Какаши, — он всего лишь мой отец. — Не твой, — напомнил Ирука. — Ну и что? — взорвался тот. — В моем мире я — ниндзя тысячи техник! — Поубиваете вы друг друга, — Ирука вздохнул, усевшись на землю. — Вон он идет. Сакумо к полигону подошел точно в срок. Схватка была бурной. Хатаке-старший изрядно удивился: от своего отпрыска он такого отпора не ждал, и когда тот использовал замещение, рявкнул: — Ниндзюцу? Хорошо! — и в руке запела райкири. Ирука было дернулся, но решил не вмешиваться — это не его Какаши. Этот явно способен тягаться с «отцом». Этого шаринган не подкашивает, а использовал он его весьма умело. Какаши зло рыкнул и запустил в отца водного дракона. Как и рассчитывал, тот от клыков ушел и попал прямиком в лужу, реальную лужу. Хатаке-старшего хорошенько тряхнуло. Успевший отскочить на дерево Какаши смотрел сверху. — Ты кто такой? — Сакумо уставился на поддельного сына. — Ты не Какаши. — А я тебе о чем говорю! Я из другого мира, а если ты хочешь вернуть своего, нужно спросить у псов. Какаши метнулся сверху с дерева, а клон за спиной Сакумо впечатал в него чидори. Впрочем, под чидори хлопнул клон, а Хатаке-старший оказался на противоположном конце полигона. — Ты собираешь вызывать псов? — Не собираюсь. Я не знаю, кто ты такой, — Сакумо снова начал концентрировать в пальцах молнию, Какаши напротив него делал то же самое. — Райкири! — Чидори! — Расенган! — влетел в драку Ирука, на его обеих ладонях вертелось по сфере из чакры. «Двойной расенган? Ничего себе», — успел подумать Какаши прежде, чем его отбросило по инерции. Сакумо отбросило тоже. — Хватит, — рявкнул Ирука. — Все-таки влез, — зло усмехаясь, заметил Сакумо. — А что, должен был позволить вам поубивать друг друга? — он мрачно посматривал то на одного, то на другого. — Это на спарринг уже не похоже. — Двойной расенган, надо же, — с другой стороны поляны с земли поднимался Какаши. — А в моем мире, Умино-сан всего лишь чунин и такого точно делать не может. — Умино? — фыркнул Сакумо: — Чунин? Ну и бред. — А вот ты, — Какаши подошел ближе, — в моем мире такое же говно, как и здесь. — Следи за языком, щенок, — рыкнул Сакумо. — У меня, — продолжал Какаши, — ты спровоцировал войну. Убил себя и бросил меня на растерзание деревне, где меня как твоего сына «особенно» любили, — Какаши, конечно, утрировал, откровенно говоря — хотел побольнее ткнуть: и за себя, и за местного Какаши. Своего отца, из своего мира, Какаши уже давным-давно понял – все его действия, как и смерть. Но вот этого Сакумо нужно было додавить, добить чем угодно, лишь бы результат был. Удар, похоже, достиг цели. — Правда? — хрипло спросил Сакумо. — Правда, — буркнул Какаши. — Мне было восемь. — Извини. Я не... — Хатаке-старший замялся, не зная, что сказать. Похоже, Сакумо наконец-то поверил в невероятную историю, рассказанную ему «сыном». Какаши не дал ему опомниться: — Просто вызови псов. — Вызову, — пообещал Сакумо. — И жаль, что мой Какаши не такой. — Он такой. Может, слабее по техникам, но такой же, — уверил он. — Просто ты не хотел смотреть. — Обменялись любезностями? — проворчал Ирука. — Давайте, может, хоть что-то выясним. Сакумо призвал свору, а Какаши удивлялся, что там нет ни одного знакомого пса. Правда, вот вожак до боли походил на Паккуна, но точно был сильно старше — с проседью и в очках. — Неужто решил контракт передать? — ехидно спросил вожак. — Так это не твой сын. Пахнет по-другому и чужой здесь. — Я знаю, — Сакумо кивнул головой. — Я хочу... — Молчи, — буркнул мопс и обратился к другим собакам, — уходите. Псы испарились. — Вот теперь рассказывай, — мопс уселся на задницу и поправил лапой очки. — Он говорит... — начал Сакумо. — Не ты, а он, — важно ткнул лапкой мопс в Какаши, — пусть говорит он. Какаши сел на пятки, поклонившись собаке, начал рассказывать, как «случайно» залетел в этот мир и не знает, как вернуться. — Кто вожак твоей своры? — Я, — немедленно ответил Какаши, понимая, что Паккун и Булл сделали то, что запрещено, и сдавать их нельзя ни в коем разе. — Не льсти себе, человек. Кто вожак твоей своры, спрошу еще раз. — Я, — непререкаемо повторил он. Кажется, в глазах мопса мелькнуло одобрение. — Хорошо, спрошу по-другому. За какой из собак ты пришел сюда? — За Буллом. Пес фыркнул: — Булл не смог бы. Их должно было быть двое. По-другому портал не откроешь. Чую хвост Паккуна. Ты его знаешь? — Паккун? — Какаши вроде как задумался, — Кажется, в моей своре есть такой пес. — А вот сейчас мы и выясним, — мопс стукнул лапой по земле и появился Паккун. Без жилетки, без хитая, грязный и воняющий. — Папа? — изумленно спросил Паккун старого мопса. — Сын, — неприязненно проворчал тот. — Портал открывал? — Ну, — заскреб лапкой Паккун. — Я же говорил, что это случайность, — вклинился Какаши. — Да ладно тебе, не выгораживай, — буркнул Паккун. — Пап, ну так получилось. Старый мопс посопел: — Может он этого стоил. — Только маме не говори, — проскулил Паккун. — Что не говорить маме? — высунулась из чудом уцелевшего куста мордочка. Паккун мелко задрожал: — Мам, я сейчас все объясню. — Широи, это случайность, — тут же встал на защиту Паккуна его папа, — и у нас тут мужские разговоры. Иди домой. — Щас, пойду, — ехидно шмыгнула носом Широи. — Знаю я ваши мужские разговоры, один накосячит, второй подтирает. Как щенки несмышленые. Давайте кайтесь, что натворили? Псы переглянулись, а заговорил все-таки Какаши: — Здравствуйте, Широи-сама. Я случайно попал сюда. — Надо же, — сука фыркнула. — Этот случайно в собачий попал, а ты случайно сюда. — Этот? — в один голос переспросили люди. Какаши облегченно выдохнул, словно камень с души свалился. Все-таки жив, все-таки не напрямую поменялись. Да все известные боги! Если бы «здешний» погиб – его смерть была бы на совести Какаши. Не в честном и открытом бою, а в попытке спасти собственную шкуру запретными методами убить кого – с таким было бы справиться нелегко. — У вас мой сын? — Сакумо сжал кулак так, что побелели костяшки пальцев. — Ну да, — подтвердила мопсиха. — Учится у Мудрейшей. — Мудрейшая взяла в ученики человека? — удивился вожак своры Хатаке-старшего. — Если бы кое-кто почаще бывал дома, то знал бы, — ухмыльнулась Широи, — а то все носит его где-то. Как и тебя, — обратилась она к Паккуну. — Где шастаешь? — Его искал, — оправдался мопс, кивая на Какаши. — Нашел. Что теперь? — Верните меня домой, — вклинился в собачий разговор Какаши. — Пожалуйста. — И Какаши. Моего... Нашего, — поправился Сакумо. — Пожалуйста. — Ваш сам придет, если захочет. Его там никто не держит, — припечатала Широи. — А ты — пошел, — пожилая пара призывных синхронно стукнула лапами по земле и реальность замерцала. То ли показалось, то ли и в самом деле Какаши заметил силуэт Минато в ветках ближайшего дерева. Думать было некогда, он шагнул за собаками, снова, как тогда, проваливаясь в нору. На долю секунды показалось, что увидел себя самого, словно оказался перед зеркалом, только глаза странные: почти прозрачно-голубые — даже шаринган, маски нет и оскал собачий. Видение исчезло, а Какаши снова потащило, поволокло. Приземлился плохо — практически вспахал метров пять земли носом, пока затормозил. Какаши исчез, нырнув вслед за псами, а другой Какаши на его месте не появился. Ирука и Сакумо ждали молча. Прошел почти час, а Хатаке-младшего все не было. — Не стойте здесь, — вышел Четвертый из тени дерева. — Если не получилось сразу... — фраза оборвалась. «То не получится никогда? — закончил про себя Ирука. — Его никто не держит. Значит, он просто не хочет возвращаться?» Отчаянье заплескалось, забурлило - сорвался он на Сакумо: — Ты! Это из-за тебя! — выкрикнул Ирука. — Ты его унижал, высмеивал, ты кичился своими способностями и давал ему понять, что он ни на что не годен! Он ожидал вспышки в ответ, готовился к открытой драке, но Хатаке-старший неожиданно мирно и очень печально ответил: — Нет. Я просто... — и умолк было, но продолжил, пересилив себя: — Я боялся его потерять. Он так хотел ранг, что был готов использовать шаринган, а ты же понимаешь, к чему бы это привело. — И к чему привело в итоге? — Ирука зло смотрел в сторону. — Ты все равно от него отмахнулся. Не соответствует сын твоим стандартам, да? — Не хочешь зайти на ужин? — Сакумо обозревал другой конец поляны. — Пошел ты, — рявкнул Ирука, всаживая стоящему рядом Сакумо локоть в грудь. — Чего сейчас рассчитываешь добиться? Оправдаться перед собой? А не поздно ли? Тот, сжав крепче зубы, просто молчал. — Остынь, Ирука, — осадил его Четвертый. — Он предлагает от души. — Ладно, — потух Ирука. — Я приду. И пришел. Сам не понимал зачем. Ужин был похож на пытку. Больше чем ел, Ирука смотрел по сторонам и видел там фотографии Какаши. Надо же, а в детстве, кажется, Какаши нравилось фотографироваться. Он с папой в цирке, он с папой в зоопарке, он с папой на горячих источниках. Фотографий было много, ничуть не меньше чем Кибы, Ханы и Цуме с Сакумо. Похоже, Хатаке-старший все-таки Какаши любил. Обуваясь, Ирука не удержался и спросил: — Почему? Почему вы не хотели принять его выбор? — Да какая разница теперь? — Сакумо обреченно перебирал занавески у входа в комнату. — Внуков хотел. Если бы он теперь вернулся, я простил бы все. — Если бы вернулся. Ирука ушел из дома клана Инузука и почти сразу же наткнулся на Минато. — Ирука, — доверительно начал Четвертый, — не могу сказать, что как Хокаге я одобряю ваши отношения, сам понимаешь, но я вполне осознаю, кого ты потерял. Я не ханжа и не моралист, не мне судить, кто с кем должен быть. Если я могу чем-то помочь... — вопрос повис в воздухе. «Чем-то помочь? Чем? Создать мне другого Какаши? Нет, другой уже был... — Ирука готов был завыть. — Я хочу своего! Верните! Отдайте!» Тем не менее, дежурно отчитался: — Я в порядке. — Думаю, нет, — Минато ухватил его за плечи и заглянул в лицо. — Ты думаешь о непоправимом. — А о чем? — Ирука встряхнулся, скидывая руки. — О чем я должен думать, не подскажете? Этот ушел, моего нет, — сбавляя тон, продолжил он. — А вдруг в собаку превратился и останется там навсегда? — Такое бывало, — признал Минато, — но, может быть, все-таки попробуешь еще раз через призывных Сакумо? — Он сам попробует. Обещал, — буркнул Ирука. — Я домой. И не дожидаясь разрешения, переместился. Закрыв дверь в квартиру, Ирука присел рядом с ней и расплакался, как первокурсница Академии, как какая-то девчонка, но удержаться не мог, никто ведь не видит? Просто все события предыдущих дней сорвали, казалось бы, каменную нервную систему джонина — даже не рыдать, выть хотелось в голос. — Что случилось? — обеспокоенно спросили сверху. — Что? — Ирука вскинул зареванную морду. Рядом стоял Какаши, внимательно его рассматривающий. Внешний вид изменился очень сильно. Ни маски, ни хитая. Пронзительно голубые глаза, почти прозрачные. Клыки высовывались из-под верхней губы. Уши были заострены и покрыты шерстью. И пальцы тоже в шерсти и с когтями. — Ты! Рассейся! — моментально сгруппировавшись, Ирука оттолкнул от себя «виденье» и зафиксировал свитками. — Не шевелись, — рявкнул он. — Будешь двигаться — руки-ноги сожжет. — Ага, конечно, — профырчал Какаши, выбираясь, — слышал я эти сказки. Ты б хоть когда-нибудь боевые зарядил, а не хлопушки. — Какаши! — кинулся к нему Ирука. — Какаши! Это ты! — Ну да, я, — он прижимал к себе любовника. — Не узнал? — Ты выглядишь странно, — шмыгнул носом Ирука. — А ты нет, — парировал Какаши. В дверь стукнули и тут же вышибли. На пороге стоял Минато и двое АНБУ. — Это Какаши! — выкрикнул Ирука, привычно закрывая спиной любовника. — Мой Какаши, — уточнил он. — Я сам объясню, — Какаши отодвинул Ируку в сторону. — Ни хрена себе, — сглотнул Минато. — Я искал чунина, а, похоже, нашел сеннина? Так, Какаши? У тебя даже шаринган голубой, — Четвертый рассмеялся. Тот улыбнулся, демонстрируя клыки: — Побочный эффект. Сейчас закончится, — Какаши встряхнулся чисто по-собачьи, возвращая себе привычный облик. — Стоило бы тебя забрать в казематы, но если ты мне здесь и сейчас скажешь, что ты вменяемый и нормальный, то мы с ребятами, — кивнул он на АНБУ, — пойдем спать. Ну, так что? Недолго подумав, Какаши ответил: — Думаю, я вполне нормален, Хокаге-сама. А Ирука впервые со дня их знакомства не вмешивался. — Ответ удовлетворительный, — хмыкнул Минато. — Завтра на разбор полетов. «Гости» ушли, а Ирука накинулся на Какаши, облапывая, общупывая и потискивая. Какаши фырчал, смеялся и говорил, что Ирука плакса, потом забеспокоился, начал расспрашивать, что такое приключилось, пока его не было. Потом, совсем потом, сопел в плечо, гладил и просил Ируку не расстраиваться. Никогда больше он так надолго из деревни не уйдет и не оставит его одного. Впрочем, врал. Теперь-то уж на миссии Хокаге его точно отправлять будет, может, повезет и в пару с Ирукой поставит. — Давай завтра зайдем к отцу, — почти засыпая, пробормотал Ирука. — Он ведь по тебе скучает и любит. — Да, конечно, — Какаши не был уверен, что исполнит обещание, но кто знает? А утром Сакумо пришел сам, протянул Ируке пакет и запинаясь заговорил: — Вы на них смотрели. Мне кажется, вам бы было приятно иметь их дома. Ирука вскрыл сверток, там были детские фотографии Какаши. — Спасибо, конечно, Сакумо-сан, — так же запинаясь от неожиданности, начал Ирука. — Может, зайдете? — Да, — согласился Сакумо, входя и разуваясь. В ванной, где был Какаши, что-то загремело: — Ай! Оно мне глаза щиплет. Из приоткрытой двери вылетел щенок и начал отряхиваться. — А ты здесь блох нацепляешь, — следом появился Какаши в полотенце, — к себе отнесешь. Вот Широи-сама обрадуется. О, привет, — он остановился, растерянно глядя на отца. — Привет, — Сакумо неловко переступил с ноги на ногу. — Это твой призывной? — Уже знаешь, да? — Да, — Сакумо отвел глаза. — Хокаге заходил ночью, сказал, что ты вернулся. Тебе привет от Цуме. — Спасибо, — осторожно ответил Какаши. — Да что мы в коридоре стоим? — встрял Ирука. — Сакумо-сан, проходите в комнату. Сейчас чаю сделаю. — А ты кто? — важно спросил щенок у Хатаке-старшего. — Это мой отец, — рассеяно ответил Какаши. — От тебя пахнет нашими собаками, — песик сморщил нос. — Тебя как зовут? — Сакумо присел и погладил животное. — Меня зовут Сакумо Хатаке, и у меня контракт с вашими. — А меня зовут Сусуми и у меня тоже контракт, — важно оповестил щенок. — И у моих сестер, правда, они пока еще маленькие. И у мамы. И у Широи-сама. Тут у Сакумо округлились глаза, он изумленно уставился на сына: — Ты что, заключил контракт сразу с четырьмя суками? — Ну да, — Какаши пожал плечами. — А что? — Суки вообще не заключают контрактов с людьми, они слишком сильные. — А я не знал, — Какаши надевал штаны. — Ты мне не рассказывал. — Я понимаю, что ты злишься. Я говорил твоему... — Хатаке-старший замялся. — Любовнику, — безжалостно определил Какаши. — Партнеру, — спокойно продолжил Сакумо. — Все дело в той операции. Когда я понял, что ты сделал... Какаши, ты ведь знаешь, что это! Да, я свернул твои тренировки, я... Но только потому, что хотел видеть тебя живым! — Ладно, — невесело хмыкнул Какаши. — Кто старое помянет, тому глаз вон. Сакумо покосился на сына: — Шутишь? — с надеждой спросил он. — Шутит, — подтвердил призывной щенок. — У него всегда шутки не смешные. Вот я у нас однажды... — Чай, — прервал всех Ирука, внося чайник и чашечки. — А мне чего? — сурово вопросил щенок. — Тебе вот, — Сакумо привычно выудил из жилетки собачье лакомство, раскладывая на полу. Пес упоенно захрустел. — Кстати, — он повернулся к сыну, — он, конечно, еще маленький, но советую тебе объяснить ему, что брать еду из чужих рук нельзя и болтать столько не стоит. — Он же маленький. — Я и про тебя так думал. Сам видишь, во что это вылилось. — Учту, — Какаши кивнул и обратился к Ируке: — Слушай, там в том мире, масло используют — моментальная регенерация и все-такое. Я немножко притащил. Говорят, что помогает даже безнадежно больным. — Ты про Итачи? — догадался Ирука. — Ну да, — подтвердил Какаши. — Вообще-то, говорят... — неуверенно встрял Сакумо. — Говорят много разной херни, — оборвал его жестко Какаши. — Клан Учиха заменил мне тебя, если я могу помочь Итачи, я постараюсь это сделать. Он ведь тоже не думал, получится или нет, когда брал глаза Шисуи. — Да я ж не против, — смущенно пропыхтел Сакумо, — я имел в виду, что если не получится, то надо к их призывным обратиться. А Какаши удивился. Впервые за много лет отец с ним разговаривал на равных. Это было даже больше, чем то, на что он рассчитывал. И Ирука. Ирука тоже смотрел на него как на равного. Какаши отряхивался. В мире, в который он вылетел, была ночь. Вроде в зоне видимости смутно виднелась Коноха. — Ты как? — буркнул Паккун. — В норме. Мы дома? — Дома, дома, — уверил призывной пес. — Можешь идти. — Да нет, пожалуй, утра подожду, — Какаши присел под деревом. — А я, пожалуй, домой пойду. Замотался тебя по мирам искать. — Их много? — Очень много. Ты бы только знал — сколько. Какаши хмыкнул: — И во всех искал? — А ты думал? Контракт на две стороны работает. Я за тебя тоже отвечаю. В последнем мире вообще загнали в канализацию, — Паккун обнюхал себя и скривился. — Мне бы вымыться стоило. — Иди. Паккун испарился, а Какаши остался ждать рассвета, раздумывая о том мире, в котором побывал. Кажется, есть кое-что неизменное — кто-то что-то кому-то обязан доказывать. В его мире этим занимался Наруто, в том — похоже, он сам. Кто-то чем-то жертвует, но сплоченные пары остаются везде. Генма и Райдо, Гай и Ли. И семьи — Минато и Кушина, Асума и Куренай. Это наводило на мысли. Он и Ирука выбивались из рассуждений. Здесь Какаши с Ирукой никогда даже не разговаривал толком. Хотя если подумать, если посмотреть с точки зрения «тех» отношений, возможно, Какаши просто не замечал знаков внимания в свою сторону? В том мире Ирука спровоцировал отношения, он лез и донимал, уговаривал, показывал, доказывал, уверял. Возможно, что привычный Умино Ирука попросту не решился даже намекнуть о своем интересе. Вот что бы раньше сделал Какаши? Наверняка, пожал бы плечами да и забыл, а теперь? Теперь об этом стоило бы подумать. С рассветом Какаши увидел пять лиц Каге на скале, ворота открывали Котецу и Изумо, по ограждающему Коноху забору бежал Майто Гай, а за ним не отставая Рок Ли. Кажется, это был тот мир, что надо, мир, в котором жил Копирующий ниндзя, шаринган-Какаши, ниндзя тысячи техник. Какаши подошел к воротам, Котецу и Изумо поприветствовали его, позубоскалили, что в этот раз тот явно свернул не на ту дорогу жизни. Оказывается, в Конохе почти были готовы выбить его имя на камне скорби, и стоило бы зайти к Хокаге, по меньшей мере, объясниться. Туда он и пошел. Сонная, но быстро встряхнувшаяся Цунаде поинтересовалась, где тот шлялся. Какаши отчитался по пунктам, глаза Хокаге открывались все шире и шире. — Не думаю, что это представляет угрозу, — закончил Какаши. — Судя по всему, данной техникой владеют сильные призывные животные. — Наруто, — вздохнула Пятая. — Наруто, — хмыкнул Какаши. — А... в том мире, — начала Цунаде. — Вы и Дан, — кивнул Какаши, — и пост Хокаге вам не светит. — Хоть где-то спокойно живется, — вздохнула Цунаде. — Не больно-то у них там спокойно, — сообщил он. — Воюют со всеми и постоянно. — Ну и пусть их, — мечтательно протянула Цунаде. — Свободен. Отчет сдашь лично мне. — Да, Хокаге-сама, — Какаши вышел из кабинета и отправился домой спать. Часов пять-шесть у него было. А во второй половине дня, придя в штаб с отчетом, он увидел Тензо. Тот стоял, наклонившись надо столом Ируки, и что-то вещал интимным шепотом. Почему это его вдруг задело, Какаши сам не понял, но появилось желание подписать контракт с бобрами. — Свет очей моих, душа моя, Хатаке Какаши, где тебя носило? — вырвал из отвлеченных раздумий Генма Ширануи, радостно улыбаясь и перекатывая сембон. — А я и, правда, думал, что ты сдох. — Понимаешь, — привычно начал Какаши, — я заблудился на дороге жизни и встретил бобра. Ирука заинтересованно вскинул голову, а Какаши продолжал: — Бобер был в жилетке и с хитаем Конохи, и он мне сказал... — Что? — заинтересовался Генма. — Не помню, — развел руками Какаши, — но кажется, что-то очень важное. — Что, головой ударился? — предположил Генма. — Наверное, — согласился Какаши, — не помню. — Хатаке-сан, — окликнул его Ирука. — Хокаге-сама ждет ваш отчет, об этом вы помните? — Помню, Ирука-сенсей. Вот ни на грош в вас романтики, — посетовал Какаши. А тот заулыбался: — Отчего же? Довольно много, с удовольствием выслушаю про бобра, только не в рабочее время. Какаши внимательно посмотрел на Ируку и пообещал: — Ну что ж, зайду вечером. — Ко мне? — удивился и растерялся Ирука. — Зачем к вам? Сюда, в штаб. Может Какаши и показалось, но Ирука выглядел слегка разочарованным. — Провожу вас до дома, по дороге расскажу про бобра, — продолжал Какаши. В глазах собеседника что-то мелькнуло: — Хокаге ждет, — напомнил он и склонился над бумагами. — Иду-иду, — бодро доложил Какаши, а сам подумал, что раз его не послали сходу за весьма двузначные формулировки, то, видимо, и местный Ирука... Ну что ж, проверить это можно будет вечером.