***
- Ханджи, это Ирвин, мне нужна твоя помощь, - он тактично постучался в дверь чужого кабинета и, дождавшись ответа, вошел. После вчерашнего разговора с Риваем Ирвин всю ночь не мог найти себе места. Во-первых, в этом была виновна скорая течка: остаточный запах омеги щекотал ноздри, а внизу живота постепенно накапливалось тепло - его тело тоже готовилось, вырабатывая определенные ресурсы. Второй причиной была набившая оскомину тема ребенка. С каждой безрезультатно заканчивающейся течкой, Ирвин понимал, что шансы Ривая забеременеть растворяются в воздухе. Ривай поздно вошел в зрелость, до встречи с Ирвином считая себя бетой, он не подавал никаких признаков другой сущности. Он был очень худым и, в отличие от большинства омег-мужчин, которых видел Ирвин, не имел даже скудных жировых запасов. Его течки проходили нерегулярно, от раза в полгода до раза в год. С одной стороны, это было удобно, они не очень отвлекались от разведкорпуса, но с другой, это давало понять, что период фертильности Ривая может внезапно и окончательно закончиться. Иногда Ирвину казалось, что тот просто не хочет вынашивать ребенка, придумывая все новые оправдания, чтобы это не делать. Ривай же говорил, что это не так, обижался и даже злился, но решения своего не менял. - Чего такой невеселый с утречка пораньше? - бодрым голосом спросила Ханджи, захлопывая огромную книгу с исписанными кривыми буквами страницами и убирая ее с колен на стол. - Тебе предстоит недельный секс-марафон, а ходишь с кислой физиономией, как на пытку собрался... Разве так должен выглядеть главный альфа разведкорпуса в предвкушении течки своей омеги? - Мне нужна твоя помощь, - серьезно посмотрев на девушку сказал Ирвин и прошел к заваленному бумагами стулу. Сложив документы рядом на пол, он сел и тяжело вздохнул. - Хочу у тебя кое-что попросить. - Господи, Ирвин, - Ханджи неподдельно испугалась и прикрыла рот рукой, выпучив глаза, - Ты же не хочешь сказать, что уже потерял всю мужскую силу? Тебе не так много лет, знаешь ли... - С этим все в порядке, - нахмурился Ирвин. Ханджи снисходительно посмотрела на него, сложив руки на груди: - Если ты стесняешься, я понимаю, признаться в таком не каждый сможет. Главное, чтобы никто не узнал об этой маленькой проблемке, будем справляться с ней всеми доступными средствами. Бедный твой омега... - Я в порядке, - возмутился Ирвин, неприятно удивленный таким ходом мыслей. - С чего ты взяла, что с этим есть проблемы? Все прекрасно, как и всегда... - он прервался, понимая, что разговор свернул в другое русло, и продолжил о том, зачем пришел, - Мне нужно кое-что для Ривая. Взгляд Ханджи стал острым и серьезным, она медленно кивнула, показывая, что слушает. - Мне нужны таблетки, которые похожи на противозачаточные, но не обладают их свойствами. Что угодно: витамины, безвредные лекарства, - Ирвин внимательно посмотрел на нее, следя за изменениями, отражающимися на лице. - Ты понимаешь, что я имею ввиду? - Хочешь, чтобы Ривай залетел? - сглотнув, неуверенно спросила она, на что Ирвин утвердительно кивнул. В комнате повисла гнетущая тишина, он терпеливо ждал ответа, давая время на осознание просьбы и ее последствий. - Я даже не знаю... - девушка растеряла привычную уверенность и с силой потерла ладони о штаны, как делала всегда, если находилась в замешательстве. - Могу что-нибудь глянуть в своих запасах, но ничего не обещаю, - под пристальным взглядом она подошла к высокому закрытому шкафу и потянула дверцы, которые открылись с противным скрипом. Несколько минут они провели в молчании, нарушаемом лишь звяканьем склянок и шуршанием бумаги. - Ирвин, - через некоторое время позвала его Ханджи. Он вынырнул из собственных размышлений и увидел, что она уже закрыла шкаф, держа ладони на деревянных дверцах, - Я не буду помогать тебе в этом, - очень ровно сказала она, не поворачиваясь, - И тебе не советую этого делать. Я знаю, если ты решил - тебя уже не переубедить, но пожалуйста, подумай еще раз. Такое решение нельзя принимать в одиночку. То, что ты хочешь этой беременности - нормально, но я на стороне Ривая. Его доводы сильнее, я не могу забыть о них. Ирвин знал, есть шанс, что Ханджи откажется помогать, но почему-то верил, что в этом вопросе она поймет его и поспособствует. По крайней мере, она ни разу не высказывалась против желания Ирвина иметь детей и не поддерживала Ривая в открытую. С другой стороны, она не поддерживала и его точку зрения. Ирвин понял, что ошибся, неверно оценив нейтральную позицию девушки. - Ханджи, это приказ, - ледяным тоном произнес он, пробуя воздействовать таким образом, но уже чувствуя, что ничего не получит от этого разговора. Он пытался держать эмоции в руках, но злость на себя и на нее медленно расползалась в сознании, беря верх. - В таком случае, я его не выполню, - спокойно сказала Ханджи, обернувшись через плечо и кидая взгляд поверх очков. - Ты можешь делать что угодно, но без меня. Ривай никогда не узнает об этом разговоре, можешь быть уверен. При условии, что и ты никогда не расскажешь ему о том, что я знала о твоих намерениях, потому что тебя он скорее всего простит, а вот меня - вряд ли. Ирвин тяжело выдохнул, стараясь успокоиться, и кивнул, соглашаясь на предложение Ханджи, просто потому, что ничего другого не оставалось. Какой-то частью он надеялся, что Ханджи еще передумает, но другой понимал, что она уже сделала выбор и не отступится. Все-таки подмена таблеток была наилучшим способом - получилось бы избежать лишних ссор. Если бы он решился на этот шаг чуть раньше, не составило бы труда съездить в ближайший город и раздобыть необходимые подделки в любой аптеке, но сейчас на это не было времени. Все еще раздраженный отказом, Ирвин молча встал со стула и вышел, не попрощавшись, закрыв за собой дверь так аккуратно, как только было возможно.***
Раздражение, оставшееся после разговора с Ханджи, усиливало нарастающее с каждым часом возбуждение. Ирвину казалось, все здание разведкорпуса насквозь пропахло Риваем. Они снова не виделись со вчерашнего дня, поэтому в сердце тянуло, ему нестерпимо хотелось быть рядом, прикасаться и обнимать, лично убедиться, что Риваю не угрожает никакая опасность. - Скажи, чтобы меня никто не беспокоил, - бросил он Майку, которого встретил по пути в кабинет. Тот понятливо кивнул и на всякий случай пропустил Ирвина вперед, отходя ближе к стене. Альфу даже со стальными нервами нельзя было лишний раз провоцировать в такое время. Закрывшись в кабинете изнутри, первым, что сделал Ирвин, - настежь открыл окно, пропуская в помещение свежий воздух. Он уперся локтями в подоконник, почти вывешиваясь наружу, вдыхая полными легкими безвкусный воздух улицы. Голова неприятно гудела, но запах, засевший в каждом углу, постепенно начал выветриваться, от этого становилось легче. Ханджи была права, когда сказала, что он уже все решил, и его не переубедить. Если не удалось провернуть все тихо, придется пойти другим путем. Рисковать и ждать до следующей течки, которая вообще может не наступить, Ирвин просто не мог; спонтанное решение выигрышно само по себе - к следующему разу Ривай мог знать о его плане и перестраховаться. Теперь Ирвин понимал, насколько большую ошибку совершил, придя к Ханджи. Чертовы гормоны заставляли его мозг работать хуже, и это было очень опасно. Если нет возможности подменить противозачаточные, от них необходимо просто избавиться. Ирвин знал, где Ривай хранит таблетки, он всегда складывал их в одно и то же место и проверял наличие, перед тем, как выехать в дорогу к небольшому домику на краю леса, который разведотряд использовал для подобных ситуаций. Благо, в корпус вступало мало повязанных омег, поэтому запах случки успевал выветриваться. Ирвин с силой провел ладонями по лицу, круговыми движениями массируя виски. Он должен просто выбросить эти таблетки в пути, когда Ривай отвлечется. После того, как они прибудут на место, у того уже не будет выбора: на многие километры вокруг нет людей, до ближайшей деревни ехать верхом почти два часа. Главное, чтобы он не заметил пропажу слишком рано, со временем Ривай смирится, обязательно поймет. Ирвин ни за что не собирался говорить ему, что именно он выбросил таблетки, но вряд ли Ривай не догадается... - Он должен понять, - убеждая себя, твердо сказал Ирвин.***
Они выехали в полдень следующим днем. Погода стояла солнечная, по небу плыли пухлые белые облака, лошади фыркали и качали головами, пока Ривай проверял все необходимые запасы: несколько наборов простыней и полотенец, мыло, небольшое количество еды, которое могло им понадобиться, личные вещи. Ирвин наблюдал со стороны, подавляя инстинктивное желание закрыть Ривая от глаз провожающей Ханджи. Она выглядела как всегда жизнерадостной, шутила, махала руками из стороны в сторону, но близко не подходила, зная, что присутствие другой альфы поблизости Ривая, даже женщины, будет напрягать Ирвина. Закончив небольшую ревизию и удовлетворившись ей, Ривай запрыгнул на лошадь, на прощание вяло махнул рукой и поддал вперед, не оглядываясь и не дожидаясь Ирвина. Как только расстояние между ними увеличилось до десятка метров, Ханджи подошла к Ирвину почти вплотную, наклонилась вперед, накрывая ладонью плечо и прошептала: - Надеюсь, ты примешь правильное решение, о котором не будешь жалеть, - ее голос был ровный и серьезный, полная противоположность тому, которым она только что расписывала прелести течных омег, - О котором он тоже не будет жалеть. Ирвин поджал губы и, ничего не ответив, вскочил в седло. - Присмотри тут за всем, пока нас не будет, - сказал он, сдержанно кивнув. Говорить что-то не было нужды - они оба понимали, что все пойдет так, как решил Ирвин, и из этой поездки Ривай вернется беременным. - Конечно, - тяжело выдохнула Ханджи, смотря на удаляющиеся спины еще несколько минут. После того, как двое всадников поравнялись, и Ирвин коснулся своей омеги, она развернулась в сторону корпуса, гадая, правильно ли сделала, что не предупредила Ривая.***
Поравнявшись с Риваем, Ирвин вытянул руку, немного наклоняясь в сторону, и прикоснулся к его волосам, поглаживая. - Я так скучал, хочу трогать тебя... - Не делай так, - нахмурился Ривай, но вопреки словам подался на ласку, прикрывая глаза, - Нас могут увидеть. - Как будто никто не знает, куда и зачем мы направились, - равнодушно пожал плечами Ирвин. - Все равно не делай, - упорно продолжил Ривай и потянул за уздечку, отводя лошадь в сторону. - Будет ужасно, если течка начнется в дороге. Не хочу трахаться в седле. - Это было бы довольно интересно... - начал Ирвин, но под тяжелым взглядом усмехнулся и примирительно поднял руки ладонями вверх. - Хорошо, я пошутил. Просто находиться наконец рядом без возможности прикоснуться - еще хуже, чем совсем не видеться. Сейчас ты пахнешь так сильно... - Потому что ты здесь, - Ривай потер живот, ноющий от неприятных ощущений. - Еле сдержался этой ночью, чтобы не заявиться к тебе. Во всем здании нет ни угла, где бы тобой не воняло, пришлось спать с открытым окном. Хотя сном эти жалкие пару минут не назовешь даже при желании. - Прости, что нужно было ждать, когда я закончу дела, - сказал Ирвин, растягивая губы в незаметной улыбке. Ему было приятно слышать такие слова от Ривая, знать, что гормоны действуют подобным образом не на него одного. - Не извиняйся, - покачал головой тот, - Лучше прибавь скорости, чтобы успеть вовремя. Больше они не разговаривали, погрузившись каждый в свои мысли. Ирвин не знал, о чем так сильно задумался Ривай, что готов был ехать несколько часов в абсолютной тишине; сам же прокручивал в голове всевозможные варианты следующих событий и планомерно рассуждал, как будет действовать. Если все пойдет хорошо, он вытащит и выбросит таблетки прямо в пути, если это сделать не удастся - когда будет разбирать вещи у дома, если не получится и это - когда Ривай отвлечется внутри на любимую им уборку. Трех возможностей избавиться от лекарств ему точно хватит. Дальше следовало обдумать свое поведение, когда Ривай обнаружит пропажу. Делать вид, что он ни в чем не виноват, было бессмысленно. Ирвин бы мог сыграть неподдельное удивление и волнение такой ситуацией, но тогда Ривай может отправить его в ближайшую деревню за таблетками, и когда он откажется, все всплывет наружу. Можно было пойти дальше, действительно съездить в деревню и соврать, что таблеток не было, но, опять же, Ирвину нужен был замóк, чтобы точно зачать ребенка - даже с лекарствами Ривай никогда не позволял этого делать, поэтому придется заставить его силой, а после этого уже никакие ухищрения не смогут помочь и оправдать Ирвина. Исходя из этого, он решил не тратить лишнее время на бесполезное хождение вокруг. Лучше будет молчать, без слов признаваясь в совершенном - таким образом он хотя бы не соврет. Конечно, Ривай будет в бешенстве. Следующей задачей было предугадать его поступок, чтобы не дать наделать глупостей. Он мог попытаться сбежать - лошади должны быть расседланы и отпущены пастись в небольшой загон, чтобы на них нельзя было быстро вскочить. Ривай мог намерено ранить себя или Ирвина, чтобы не позволить начаться случке, - Ирвин сделал мысленную пометку убрать все оружие как можно выше. Ривай мог запереться в подвале, и это был бы самый простой вариант, потому что выломать хлипкую дверь, разделяющую его с омегой, Ирвину не составит труда. Без грубой силы, в любом случае, будет не обойтись: Ривай ни за что не согласится на замок, он будет сопротивляться до последнего, в этом Ирвин был уверен. Что они будут делать потом, после того, как схлынет первая волна возбуждения и план будет воплощен, Ирвин не знал, не хотел об этом думать, потому что будет тяжело и с Риваем, и с самим собой. Он сосредоточился на достижении этой маленькой цели, отсекая сторонние факторы и эмоции. Он знал, что поступает подло, предает доверие Ривая, собирается принудить его к тому, от чего тот отказывался много раз, но вместе с тем был уверен, что результат стоит этих последствий. - Ирвин, - позвал его Ривай после того, как они отъехали от последней на пути деревни на несколько сотен метров. Негромкий голос выдернул того из собственных размышлений, и он резко повернулся в сторону, встревоженно глядя, в чем дело. - Мне надо отлить и размять ноги, - недовольно нахмурившись, сказал Ривай. - Подожди меня. Во время самой течки, немного до и после, он плохо переносил верховую езду - от постоянной тряски его мутило сильнее, спина начинала ныть. Ирвин на это и ставил, когда замышлял избавиться от противозачаточных в пути. Предложив помощь и получив твердый и немного раздраженный отказ, он поймал поводья переброшенные ему в руку Риваем, дождался, пока тот немного отойдет, на ходу потирая поясницу, и с глухо стучащей в ушах кровью сунул руку в одну из дорожных сумок, закрепленных на седле Ривая. Небольшой тряпичный мешочек нашелся на удивление быстро, круглые таблетки хорошо ощущались через материал. Спрятав их под плащом, Ирвин поправил ремни на сумке и сел как ни в чем не бывало. Его немного потряхивало. Он знал, что Ривай ничего не видел, но в любой момент ему могло что-то понадобиться в сумках, и он бы раньше времени обнаружил пропажу, и тогда уже точно они вдвоем вернутся до деревни и получат свои лекарства. Ирвин заставил себя глубоко дышать и успокоиться; сейчас любые запахи, которые он издавал, были понятны обостренному обонянию Ривая. Волнение он мог списать на то, что тот отказался от помощи и спрыгнул с лошади сам, но этого оправдания хватило бы не надолго. Впрочем, все прошло гладко: Ривай не обратил внимания на запах, видимо, ветер сбил его к тому времени, как он возвратился, Ирвин вернул поводья и подстроился под замедлившийся темп езды, чуть погодя незаметно выкинул мешочек в траву, с другой от Ривая стороны, и поставил мысленную галочку напротив этого пункта плана.***
До места назначения они добрались, уже когда солнце медленно снижалось к горизонту. За день воздух сильно прогрелся, поэтому пришлось снять плащи и останавливаться несколько раз, чтобы напоить лошадей из мелких ручьев, попадающихся на пути. Занеся вещи в небольшой дом и оставив Ривая наводить в нем порядок, Ирвин снова вышел наружу и занялся лошадьми, зная, что делать это после будет некогда. Он налил воды в корыто в загоне, достал небольшой мешок овса, надежно спрятанный в бреши фундамента дома им самим же неделю назад. Не торопясь снял седла и упряжь, плотно закрыл грубые деревянные ворота на ключ и в нерешительности остановился перед дверью дома. Ирвина разрывали противоречия: он одновременно хотел скорее войти и поцеловать Ривая, отпустить себя наконец, но, с другой стороны, малодушно хотел оттянуть момент, когда тот не найдет лекарства и все откроется. Постояв еще немного, Ирвин глубоко вздохнул, плечом толкнул легко поддавшуюся дверь, под недовольным взглядом Ривая свалил в углу у двери седла, и подошел к тому со спины, утыкаясь носом в шею. - Подожди, я еще не закончил, - сказал Ривай откидывая голову ему на плечо. Он держал в руках мокрую, испачканную пылью тряпку - как раз протирал небольшой обеденный стол. - Постель уже готова, ты тоже, больше мне ничего не надо, - прошептал Ирвин прикрывая глаза от удовольствия и запаха, заполняющего сознание. Его вело, он чувствовал, что течка начнется уже вот-вот, но пока яростное возбуждение не пришло, он ощущал желание обнимать и прикасаться, скрыть Ривая от всего мира, и это место вдалеке от скоплений людей отлично подходило. - Маленькие же у тебя запросы, - фыркнул Ривай, отстраняясь и еще раз проводя тряпкой по столешнице. - Я бы не сказал, - улыбнувшись, Ирвин покачал головой и отошел назад, давая ему время закончить. На душе было горько; тихая, уютная атмосфера, окружающая сейчас их двоих, через полчаса должна смениться на злую и напряженную. Им редко удавалось провести вместе целый день, в отряде всегда была куча дел: разъезды Ирвина, пристальные наблюдения за новобранцами Ривая. Течка была отдушиной, восполняющей силы и сглаживающей острые углы их отношений. Ирвину не хотелось отдавать это время на новые, еще большие разногласия, но даже если бы он передумал в этот момент, обратной дороги уже не было. Он верил, что цель стоит того и в итоге это признает даже Ривай. Ему понадобится время, чтобы понять, но это обязательно случится. - Сегодня ты какой-то больно задумчивый, - сказал Ривай, вытягивая Ирвина в реальность из своих размышлений. - Совсем голова отключается или наоборот, не можешь прекратить думать о делах? Ирвин отмахнулся, не ответив. Конечно, Ривай догадается, в чем дело, когда все вскроется. Чтобы не выдать свое настроение еще сильнее, Ирвин расстегнул верхние пуговицы гражданской серой рубахи с короткими рукавами и стянул ее через голову, аккуратно складывая и убирая на полку, возле одного из окон. Одежда им не понадобится еще несколько дней. - Набери воды, пока совсем не разделся, - через плечо бросил ему Ривай, протирая уже небольшую каменную печку у дальней от кровати стены. Ирвин кивнул, взял пустое ведро, стоящее около угла, где он свалил седла, и вышел наружу. Теплый воздух приятно ласкал обнаженную кожу, небо стало рыжим, на восток уже опускалась первая тень. Ирвин посмотрел на щиплющих траву лошадей и направился к колодцу за домом. В окно было видно, как Ривай смахивает пыль с подоконников и задергивает плотные шторы на других окнах. Вода в колодце была ледяная, пальцы Ирвина занемели, когда на них пролилось немного из переполненного ведра. Он с наслаждением отпил, чувствуя, как сводит от холода зубы и капли, стекающие вниз по груди до простых темных брюк, обжигают кожу. На обратном пути он захватил подготовленную заранее вязанку дров все из той же бреши в фундаменте. Когда он вернулся в дом, все окна были зашторены, а Ривай уже обнажен. Запах ударил в голову, и Ирвин почувствовал, как все тело наполняется приятным жаром. - Уже почти началось, - переводя мутный взгляд с одного конца небольшого помещения на другой, предупредил Ривай, хотя в этом не было нужды, Ирвин и сам все понимал. Не теряя контроля, он поставил ведро на прежнее место, запер дверь на проржавевший, но все еще крепкий засов и пристроил дрова возле печки. Сердце глухо стучало в груди от гормонов и волнения за реакцию Ривая, когда он не найдет таблетки. - Снимай штаны, - коротко сказал Ривай. Он уже начал тяжело дышать, кожа на лице и плечах покрылась румянцем. Ирвин послушно расстегнул ремень и сложил брюки к рубашке. Терпеть отсутствие прикосновений больше не было сил, поэтому он преодолел разделяющее их расстояние и крепко сжал чужую поясницу, притискивая к себе и вызывая шумный вздох. Ривай требовательно потянул его за шею к себе, заставляя наклониться. Ирвин без лишних разъяснений прижался к его губам в поцелуе. Скользнул языком внутрь, лаская нижнюю губу и немного оттягивая ее на себя зубами, одновременно с этим перемещая руки на спину и спускаясь к заднице. Проведя пальцами между ягодицами, Ирвин почувствовал, что там уже мокро, смазка начала выделяться, а значит, течка началась. Ривай подался на его прикосновение, выгибаясь в спине, и прерывисто выдохнул через рот, когда Ирвин надавил двумя пальцами, проникая внутрь. - Я должен принять лекарства, - низким хриплым голосом еле слышно сказал он и с заметным усилием заставил себя оторваться от альфы. Сердце Ирвина после этих слов пропустило удар, но он постарался держать себя в руках и выглядеть лишь немного разочарованным уходом Ривая. Он остался стоять на месте, поднес испачканную руку к лицу, наслаждаясь ароматом смазки и краем глаза посматривая, как Ривай копается в сумке с личными вещами. Тот был наполовину возбужден, его член почти стоял, по нахмуренному выражению лица было видно, что он торопится и недоволен тем, что таблетки никак не удается найти. - Да где же они... - прошипел он в пол голоса, вываливая содержимое сумки на стол и уже с беспокойством перерывая вещи. С каждой секундой глаза Ривая все шире распахивались от ужаса, пока он не убедился, что таблеток точно нигде нет. Он уперся ладонями в край столешницы, его возбуждение мгновенно ушло. - Ирвин, таблеток нет, - просипел он, поднимая полные ужаса глаза. - Я точно помню, что клал их в сумку. Они были, когда мы выезжали. - Ты уверен? - несмело спросил Ирвин, пытаясь выглядеть как можно более удивленным и взволнованным. Сердце стучало громко и глухо, начавший вставать член упал, он отчаянно не хотел продолжения всех этих разговоров и выяснений. - Я уверен! - рявкнул Ривай, начиная еще раз перебирать вещи на столе, скидывая на пол проверенные. После того, как не осталось ничего, он оперся локтями о деревянную поверхность и закрыл лицо ладонями. - Как это могло произойти... - через минуту беспомощно застонал он, поднимаясь в полный рост. Его руки были сложены в молитвенном жесте и прижаты к губам, брови сведены к переносице - видимо, он пытался что-то быстро сообразить. Ирвин еще ни разу не видел такого испуганного Ривая, кроме, пожалуй, момента после смерти Изабель и Фарлана на первой вылазке. Сердце болезненно сжималось, инстинкты говорили ему сделать что-нибудь с этим, но разум запрещал двигаться, чтобы каким-то образом себя не выдать. Ирвин не знал, что сейчас должен сказать; он вытянул руки в попытке обнять и несмело шагнул вперед, но его тут же остановил острый взгляд Ривая. - Скажи мне, что это был не ты, - выпалил он со злостью. Ирвин видел, как трепещут его ноздри и выступают желваки, и, поддавшись эмоциям, отступил на шаг назад. - Послушай... - начал он, запинаясь, из головы вылетели все заготовленные в пути фразы, и, конечно, эта небольшая заминка выдала его с головой. Ривай, зарычав, преодолел разделяющее их расстояние и до боли сжал пальцы на его предплечьях. - Ах ты ублюдок, ты чертов сукин сын! - повысив голос выплюнул Ривай. - Верни мне чертовы таблетки, пока еще можешь это сделать, иначе я убью тебя. - У меня их нет, - стараясь оставаться спокойным, ответил Ирвин. - Я, блять, вижу, что у тебя их нет, - заорал Ривай, толкнув его в грудь. Возможно, в другое время это доставило бы Ирвину неприятные ощущения, но сейчас, когда Ривай был ослаблен течкой, он едва пошатнулся и уже сам сжал его запястья руками. - Здесь нет таблеток, - все еще спокойно сказал он. - Я не знаю, где они. - Куда ты их дел, урод? - Ривай замахнулся ногой, чтобы пнуть его - внутренняя сторона бедер уже блестела от смазки - но Ирвин легко увернулся и, повернув его спиной к себе, все еще удерживая запястья, подтолкнул к кровати. - Надоело слышать "нет" и решил меня выебать, когда я не могу сопротивляться, так, значит? - сопротивляясь воскликнул Ривай. - Сукин сын, хочешь обрюхатить меня... - Да, - прервал ругань Ирвин, заваливая его на кровать животом вниз и садясь сверху. Он уткнулся носом во влажные от пота волосы и с нежностью прошептал, - Хочу, чтобы ты выносил нашего ребенка... - На хуй иди со своим хочу, - зашипел Ривай, резко откидывая голову назад в попытке сломать Ирвину нос, но тот успел отстраниться и спустился мелкими поцелуями ниже. Ривай продолжал вырываться, не прерывая поток брани. - Если ты меня не отпустишь, я тебе шею сверну, собственными руками переломаю все, блять, твои кости, - он дергал руками сильнее и сильнее, ногами пытаясь пнуть Ирвина в спину. - Трахнуть меня хочешь без спроса, больной урод, засунь себе в жопу своего ребенка, я тебе, блять, уже говорил, что не буду носиться сейчас. Тебя, сукин сын, раз не устраивает это, решил меня выебать и насильно заставить, я тебе сразу скажу, я от него избавлюсь, сразу, как только выдастся возможность. - Не избавишься, - горько зашипел на ухо Ирвин, больно прикусив плечо. - Я тебя спрашивать не буду, вытащу это дерьмо из себя... - Нет, - припечатал Ирвин, распластываясь на Ривае и прижимая его тело к постели. Член от такой тесной близости с омегой снова стоял, хоть настроение Ирвина и было далеко от любовного, а сказанные слова больно резали по сердцу. - Не сможешь и поймешь потом, почему я это сделал. - Я тебе глотку перережу и избавлюсь от этого, - заорал Ривай, забившись под ним из последних сил, - наверное, уже понял, что не сможет вырваться, и сейчас на остаточном адреналине пытался ранить словами. - Сука, раз хочешь инкубатор, еби кого еще. - Ты мне предназначен, ты - моя омега, - напомнил Ирвин, прижимая руки Ривая к кровати над его головой. - Я хочу наших детей. - Я ненавижу тебя, - выпалил тот, чувствуя как ко входу прижимается головка члена. - Я люблю тебя, - выдохнул Ирвин, проскальзывая внутрь одним плавным движением. Оба застонали от удовольствия первого проникновения. Ривай ощутимо вздрогнул всем телом и подался назад, насаживаясь на член самостоятельно, не в силах сопротивляться инстинктам. Ненадолго задержавшись внутри, Ирвин развел его ноги коленями чуть шире и заставил приподняться, подхватив свободной рукой под живот и притянув к себе для полного удобства. Каждое движение, сопровождаемое влажными шлепками кожи о кожу, вызывало волну возбуждения, прокатывающуюся по телу от кончиков пальцев до кончиков волос. Их запахи смешивались с запахом секса, злости и еще страха, рождая будоражащий плотный коктейль, от которого голова Ирвина шла кругом почти так же, как и от распростертого под ним Ривая. Тот застонал в голос уже через минуту, не сдерживая себя, хотел было выдернуть руки из хватки Ирвина, но тот только сжал крепче, показывая, что не отпустит раньше времени. Первый раз всегда был быстрым для обоих, и этот не стал исключением: они слишком долго игнорировали желание прикасаться и искусственно оттягивали начало течки. Ривай закусил простынь, сдерживая звуки, показывая таким образом, что ему не нравится происходящее, но вырываться уже перестал, прогибался в пояснице, открываясь сзади и подставляясь под толчки Ирвина. Тот наклонился, провел языком вдоль позвоночника, собирая выступивший соленый пот, и ткнулся лбом между лопаток, прихватывая губами кожу. Его телу было невыносимо хорошо, он двигался внутри, чувствуя жар и плотность, член легко скользил по выделившейся смазке, пошло хлюпая, но на сердце было противно. Все, что со злости наговорил ему Ривай, застряло в голове, всплывая в мыслях с каждым толчком; то, как уверенно и отчаянно он сыпал угрозами и пытался вырваться, не давало Ирвину покоя. Он понимал, что все сделано на эмоциях, что у Ривая есть повод так себя вести, но легче от этого не становилось. Он поднял его выше, заставляя встать на колени, оставаясь грудью на кровати, и провел рукой по члену, начиная дрочить в такт движениям. Ривай глухо застонал сквозь сжатые зубы и сделал еще одну попытку вырваться, уходя от проникновения, - знал, что надолго ни его, ни Ирвина не хватит, и скоро они оба кончат. - Отпусти меня, - почти жалобно застонал он, повернув голову в бок и скосив на Ирвина глаза. - Пока еще не поздно, ты можешь остановиться. Я прошу тебя... - Извини, - закусил губу Ирвин, толкаясь сильнее. Низ живота постепенно скручивало судорогой, он чувствовал, как член начинает набухать у основания. - Я не могу, тогда все будет напрасно. - Не надо, пожалуйста, - севшим голосом, глотая слоги, взмолился Ривай, делая сильный рывок, пытаясь высвободить хотя бы запястья, но Ирвин держал его крепко, одной рукой прижимая ладони к постели, другой за живот - к себе. Двигаться стало совсем тяжело. Ирвин чувствовал себя, как заряженный револьвер с медленно нажимающимся курком. Он зажмурился, ощущая, как по всему телу проходит предоргазменная дрожь, и всадил Риваю так глубоко, как только мог. Его тело прошило судорогой, и он выплеснулся, оставаясь внутри. Через секунду член Ривая дернулся, орошая его ладонь горячей струей спермы, он замер, запрокинув голову назад, протяжно застонав в голос. Это был первый в жизни узел для обоих. Ирвину казалось, что он разучился дышать и легкие схлопнулись, потому что воздух ему больше не нужен. Удовольствие растеклось по каждой клетке его тела, он навалился на Ривая сверху, накрывая своим телом и отпуская, наконец, его руки. Кожа омеги пахла невыносимо приятно. Ирвин обнял его и сел на пятки, заставляя колени Ривая разъехаться в стороны и опуститься на его бедра. - Это лучшее, что я чувствовал в жизни, - прошептал он ему в ухо, втягивая аромат волос. Ирвину хотелось ласкать, обнимать и целоваться, это желание вместе с жарким удовлетворением заполняло его до отказа. Ему было спокойно, щемящая нежность сковала сердце, вытеснив оттуда весь неприятный осадок от слов Ривая. Ирвину было хорошо, он знал, что теперь почти со стопроцентной вероятностью у них будет ребенок. - Ты обязательно меня поймешь, - сказал он, ставя засос на плече притихшего Ривая. Тот сложил руки перед собой и спрятал в них лицо, не отвечая, вообще не издавая ни единого звука. Если бы не крепко сжатые кулаки и тяжело вздымающиеся бока, Ирвин бы решил, что он потерял сознание. - Я знаю, ты злишься, но это все ради нас, - он решил воспользоваться моментом тишины и объясниться спокойно, пока его не перебивают - потом такой возможности не будет, Ривай может вообще отказаться что-либо слушать. - Я верю, это сделает нас счастливее. Я так хочу иметь что-то, что нас объединит, со временем это придет и к тебе. Наш ребенок будет заставлять нас идти вперед, к будущему без титанов. Он увидит мир за этими стенами, мы покажем ему бескрайнее небо и расскажем о бесконечной дороге, по которой можно идти хоть всю жизнь... Ирвин почувствовал, как дрема накатывает на него: половина дня пути, переживания и, наконец, замок, выжали из него все силы. Он обнял Ривая поперек живота двумя руками и, сладко втянув его аромат, провалился в сон, все еще оставаясь внутри.***
Он проснулся когда на улице уже было темно. Плотные шторы не подсвечивали рыжие лучи заходящего солнца, в доме было душно, почти жарко, к шее Ирвина прижималось ледяное лезвие короткого кинжала, который Ривай держал в руке. Его глаза были злыми и влажно блестели даже во тьме. Ирвин молчал, ожидая дальнейших действий. - Я прирежу тебя, ублюдок, - яростно прошептал Ривай с ненавистью выплевывая каждое слово. - Обрюхатил меня против моей же воли. Я тебе доверял, сукин сын, а ты воспользовался этим, чтобы спустить внутрь, и я еще что-то там должен понять? Я убью тебя и вытащу твое отродье, - лезвие сильнее прижалось к коже. От чувства опасности в голову Ирвину ударила кровь, но он не дергался, зная, что даже в состоянии течки Ривай не промахнется мимо артерии. - Можешь убить меня, - хриплым голосом сказал он, быстро облизав сухие губы. - Делай со мной, что хочешь, но обещай, что не бросишь его и не избавишься, - Ирвин потянулся вперед, чувствуя, как лезвие ранит тонкую кожу на шее, и приложил руку к животу Ривая, проводя кончиками пальцев по упругим мышцам. Несмотря на опасность, возбуждение снова потекло по его венам, член сладко заныл, требуя внимания. Дыхание Ривая тоже сбилось, он скривился от слов Ирвина, не решаясь надавить кинжалом сильнее и выполнить свое обещание. Тело реагировало на пробуждение альфы, смазка опять начала выделяться, заполняя удушающим запахом все пространство. Ирвин, не обратив внимания на давление клинка, медленно поднялся. Порез стал глубже, кровь несколькими каплями скатилась вниз на ключицы. Он сел на кровати, смотря голодными глазами на Ривая, и провел руками по его бокам, стискивая пальцы и резко притягивая к себе. Тот дернулся в сторону, но позволил затащить себя на колени и прижался всем телом, направляя клинок острием в шею Ирвина. - Не двигайся, если не хочешь смерти, - прошипел он, но обоим уже было понятно, что эта битва проиграна и Риваю не хватит духу перерезать ему горло. - Я люблю тебя, - твердо сказал Ирвин, накрывая своей ладонью руку Ривая, и, чуть сжав, отвел ее в сторону. Кинжал выпал из ослабших пальцев на постель. - Прости меня, но я не могу по-другому, - он провел свободной рукой по узкой спине, прижимая к себе, заставляя потереться о стоящий член. Ривай горько выдохнул и увернулся от поцелуя, приподнялся на коленях и самостоятельно направил член внутрь, опускаясь одним резким движением. Ирвин застонал, опаляя его шею горячим дыханием, и толкнулся вверх, откидываясь назад на руки. Он пошарил ладонью по постели, нащупал кинжал и отбросил его в сторону, куда-то на пол. Железо громко звякнуло о деревянную поверхность, комната наполнялась прерывистым дыханием и пошлыми влажными звуками. Ривай обхватил его шею, спрятав лицо в месте ее перехода в плечо. - Я доверял тебе, сукин сын, а ты выебал меня, - в промежутках между стонами с досадой и болью в голосе вставлял он, - Сделал все по-своему, наплевав на меня... Ирвин ничего не ответил, прижал его еще ближе, стараясь через прикосновения выразить все свои чувства. Он потянул Ривая за подбородок вверх, принуждая поднять лицо, и хотел его поцеловать, но тот снова увернулся и отпихнул его руки, вообще слезая с колен. Ривай повернулся к нему спиной, вставая на четвереньки. - Не хочу видеть твою рожу, - выплюнул он. - Еби сзади... - Ривай... - негромко позвал его Ирвин. Обида подступила комом в горле, не давая нормально вздохнуть. - Я сказал, трахай так. Эта течка - твоя последняя ебля на долгое время. Запомни, ты не подойдешь ко мне ближе, чем на метр. Может, прирезать тебя я и не могу, но лишить члена - легко. - Перестань, - попросил Ирвин, осторожно проводя руками по его бокам. Он ожидал чего-то подобного и знал, что понадобится время, чтобы вернуть их отношения в прежнее русло, но все равно было горько от каждого грубого слова. Ривай ничего не ответил, и Ирвин, подчинившись, встал на колени позади него, приставляя к сочащемуся смазкой входу болезненно ноющий напряженный член.***
На памяти Ирвина несколько дней, которые они провели под одной крышей до окончания течки Ривая, были самыми худшими в жизни. Ривай не разговаривал и не смотрел на него, полностью игнорируя существование, позволял брать только сзади, выворачивался из объятий и поцелуев, после секса кутался в одеяло и ненадолго выходил наружу, не оставаясь в одной с Ирвином постели даже на минуту. На сердце было тяжело. Ирвин старался разрядить атмосферу разговорами, но оставил безрезультные попытки, решив, что Риваю нужно больше времени, чтобы принять его поступок. На утро после окончания течки, Ривай, ничего не объясняя, быстро собрался и уехал в сторону разведкорпуса. Ирвин заставил себя остаться на месте и закончить прибирать дом. Он был почти уверен, что Ривай не сможет избавиться от ребенка: во-первых, еще было слишком рано; во-вторых, ему хотелось верить, что тот не захочет этого делать. Он сам вернулся в отряд поздним вечером, не торопясь в дороге, хотя и понимал, что возвратиться к делам нужно как можно скорее - отсутствие новостей было томительным, но еще больше Ирвин волновался о Ривае и о том, как сейчас все будет. Корпус встретил его подозрительной тишиной, за спиной то и дело шептались новобранцы и бывалые воины, чего не случалось уже очень давно. Не знают, в чем дело, потому и судачат, а когда узнают, разговоров только прибавится. - Ну что, сделал, что хотел? - больше утверждая, чем спрашивая, сказала Ханджи, стоя у дверей его кабинета. - Отчеты тебе принесла и письма из Шины. Прочитай сейчас, заодно расскажешь. - Нечего рассказывать, - устало выдохнул Ирвин, открывая ключом дверь кабинета и пропуская Ханджи внутрь. Та кинула бумаги на стол и развернулась к нему, складывая руки на груди. - Видок у тебя не очень, но у капрала похуже твоего был. Я сначала подумала, пришил тебя ненароком, спросить хотела, так он заперся и пригрозил вырезать мне все четыре глаза, если беспокоить буду. - Он почти и пришил, - Ирвин прошел за стол и опустился на привычный стул. В кабинете за время их отсутствия появился тонкий слой пыли; теперь придется убирать самому, вряд ли Ривай зайдет сюда в ближайшее время. - Хотел, но не смог. - Ну знаешь, звучит, будто ты страдаешь из-за того, что не дал ему это сделать, - скептически подняла бровь Ханджи. - Он сам не стал. Держал нож у горла, порезал даже, - Ирвин поднял голову, демонстрируя на шее затянувшуюся идеально ровную царапину. - А потом сказал, что не сможет меня убить. Он не знал, почему все это рассказывает - выкладывает перед Ханджи личное запросто, как никогда не делал раньше. Возможно, сказывалась усталость от всей этой ситуации с Риваем: пять дней, полные напряжения, вымотали его сильнее чем дни после самых неудачных экспедиций. - Значит, простит, - легко сказала Ханджи, разворачиваясь к выходу. - Раз не прикончил сразу, то бояться нечего. Злее он все равно уже не будет. Ирвин кивнул, соглашаясь больше автоматически, чем сознательно. Работы накопилось действительно много, и, хочешь-не хочешь, заниматься ей придется. Видя, что Ирвин принимается за бумаги, Ханджи направилась к двери. Все, что нужно, она узнала: командор не потерял ни жизни, ни отдельных частей тела, а время сгладит острый угол между ним и Риваем. Уже когда она держала ладонь на ручке двери, ее окликнул Ирвин: - Ханджи, - сказал он, дожидаясь, пока она обернется, - если он придет к тебе и попросит что-то, чтобы избавиться от... Я прошу, не давай, - вид командора был очень серьезный и полностью разбитый. - Ты не стала помогать мне, не помогай и ему. - Хорошо, - медленно ответила Ханджи и вышла за дверь.***
Время тянулось отвратительно медленно, корпус уже пережил появление сотни догадок по поводу их ссоры, познание истинной причины и волну различных мнений. Одни - в основном, женщины - умиленно глазели исподтишка на капрала, приходя в восторг от каждого шага, чем невыносимо его нервировали, другие осуждали беременность, высказываясь, что это плохое время и лучший воин человечества не имеет право выходить из строя на столь долгий срок. Сейчас, после нескольких месяцев, слухи начали сходить на нет. Ирвину перетерли кости настолько, что пыль от них можно было развеять на ветру. Ривай по-прежнему не подходил к нему вне рабочей обстановки, не разговаривал и пропускал мимо ушей попытки заговорить. Ханджи ежедневно докладывала ему о состоянии Ривая, невзначай вставляя после приветствия или обсуждения каких-то деталей короткое: "Кое-кто не в духе, потому что обнимался полночи с толчком" или "Беременные омеги невыносимы, когда дело касается свежего воздуха", и Ирвин был благодарен ей за то, что ему не приходилось самостоятельно об этом спрашивать. Каждую крупицу информации он прокручивал в голове, представляя, как Ривай это все делает и что при этом чувствует. У самого щемило сердце от невозможности наблюдать маленькие изменения. На четвертый месяц форма Ривая сидела так же идеально, как и раньше, не натягиваясь ни в одном месте. Если бы Ирвин не знал наверняка, он бы решил, что тот все-таки избавился от ребенка. Но по докладам Майка и его людей, которых Ирвин в первые месяцы на круглосуточной основе приставил следить за каждым шагом Ривая и предупреждать о любых подозрительных действиях, тот даже не пытался этого сделать. Ханджи тоже клялась, что с просьбой найти лекарство от беременности Ривай к ней не обращался, и если это правда, Ирвин был этому очень рад. Закончив с документами во втором часу ночи, Ирвин решил принять быстрый душ и лечь спать - утром предстояла показательная тренировка недавно вступивших в отряд новобранцев, на которой он обязательно должен был появиться, чтобы сказать, в чем пробелы их навыков. Надеяться что пробелов не будет, Ирвин уже давно перестал. Зайдя в комнату за туалетными принадлежностями, он направился в сторону душевых и, открыв дверь в раздевалку, с удивлением обнаружил, что внутри кто-то есть. Звук падающих капель и полупрозрачный пар валил из дальней кабинки у стены. В такое время тут мог быть только кто-то из командующего состава. Ирвин кинул взгляд на аккуратно сложенную одежду и с замиранием сердца узнал нательную рубаху Ривая. Внутри все замерло: это был прекрасный шанс поговорить, наконец-то они наедине, и Ривай не сможет сбежать, ему нужно будет как минимум вытереться и одеться. Тем временем воду выключили, и Ирвин услышал шлепки босых ног по гладкому мокрому полу. Ривай вышел в раздевалку, обнаженный, с облепившими голову волосами, убранными назад. Первое, что бросилось Ирвину в глаза, - едва округлившийся живот, от которого прежде идеальные кубики растянулись и были почти незаметны. Увидев, что больше не один, Ривай стащил полотенце с плеч и, отвернувшись спиной, не говоря ни слова, начал вытираться, как будто посреди раздевалки стоял абсолютно безразличный ему человек. - Мне не хватает тебя, - честно сказал Ирвин, не зная, с чего начать. Ривай предсказуемо не ответил, и он продолжил, - Ханджи рассказывает немного, но это другое, - он прервался и подошел ближе, становясь прямо за спиной Ривая. - Все слишком затянулось, тебе не кажется? Нам нужно поговорить... - А о чем нам разговаривать? - не оборачиваясь, грубо спросил тот. - Обо всем... - О том, что ты трахнул меня и спустил внутрь, хотя я был против? - перебил, не давая вставить слово, Ривай и обернулся, прикрываясь полотенцем. - Или о том, что скоро я не смогу сражаться? Или о том, сколько времени уйдет на восстановление? - О чем хочешь, - протянул Ирвин, с наслаждением вдыхая знакомый запах. Они так давно не находились рядом, что он почти забыл, каково это, стоять рядом со своей омегой. - Если только ты не будешь молчать, - Ирвин протянул руку вперед и легко провел пальцами по щеке Ривая, а тот дернулся, отстраняясь, но не отошел - видимо, тоже действовал запах. - Я не хочу с тобой разговаривать, - в сторону сказал он. - Тогда дай мне прикоснуться к тебе, я хочу знать все, что с тобой происходит. - Ты и так знаешь, - хмуро ответил Ривай, - Приставил ко мне этих уродов, которые даже незаметными быть не умеют. Майку следует поволноваться об этом, сбежать от этих придурков не составляет труда. - Мне не докладывали, что ты выходил из-под наблюдения, - с беспокойством проговорил Ирвин. - Еще бы, Майк, наверное, хранил твою неустойчивую психику. Пол отряда извел, чтобы точно знать о каждом моем шаге. - Я хотел знать наверняка, после всего, что ты наговорил... - После того, что ты сделал... - грубо перебил Ривай, и Ирвин поджал губы. - Давай не будем, - покачал головой он, заканчивая не начавшееся выяснение отношений, и вместо этого спросил: - Все еще злишься? Утром будешь делать вид, будто меня не существует, или хватит? - Ну ты и наглый, сукин сын, - почти беззлобно сказал Ривай. - Да, все еще злюсь, и да, хватит. У тебя в кабинете такой свинарник, какого не было даже у Шадиса. Еще раз оставишь поднос с сыром и хлебом на шкафу, я отнесу живность, которая собралась вокруг него, тебе на кровать. - Значит, заходил, пока меня не было на месте? - с облегчением улыбнулся Ирвин. У него с плеч как гора свалилась, все напряжение последних месяцев медленно уходило, уступая место спокойствию. Четыре чертовых месяца он не чувствовал себя так правильно. Он еще раз провел пальцами по щеке Ривая, стирая капли воды, натекшие с волос. - Всего раз, - ответил Ривай безразличным тоном, и стало понятно, что он врет. Его лицо было задумчивым и хмурым, он все еще прикрывался полотенцем, прижимая его к груди. Мягкая ткань доходила до колен, и Ирвину нестерпимо захотелось прикоснуться к животу. - Можно я потрогаю? - тихо спросил он, кивая на живот и наклоняясь ниже, почти нависая над Риваем. Тот ощетинился и выбросил свободную руку вперед, оставляя между ними приличное расстояние. - Издеваешься? Я скоро буду похож на колобок, самому смотреть противно, ремни еле как сходятся. Благо, на днях похолодает, можно будет носить плащ, не снимая. Как представлю, сколько еще ходить так, в дрожь бросает, - закончил он, неприятно поежившись и неловко отвел глаза в сторону. В первое мгновение Ирвин даже не нашелся, что ответить, он удивленно поднял брови не в силах поверить, что Ривая серьезно волнует эта деталь его внешнего вида. - Я надеюсь, это шутка, - усмехнулся он, за что получил ощутимый тычок под ребра. - Никогда бы не подумал, что тебя будет смущать размер живота. Ты же воин. - Лучше тебе заткнуться, Смит, - раздражаясь, прошипел Ривай, еще крепче прижимая полотенце к груди. - Если бы не ты, эта пока что маленькая проблемка могла вообще меня не коснуться. - Ты мелешь такую чушь, - снисходительно выдохнул Ирвин, получая неподдельное удовольствие от этой глупой ситуации: капрал Ривай, стесняющийся показать ему свой растущий живот. Рассказать кому-нибудь - не поверят, но, конечно, Ирвин никому не собирался рассказывать. - Не знаю, что происходит в твоей голове, но мне это не нравится. Если считаешь, что стал выглядеть хуже по какой-то причине, могу сразу сказать, ты ошибаешься. - То есть тебя вообще не беспокоит тот факт, что скоро впереди меня будет переть огромный живот? - Господи, конечно нет, - Ирвин удивленно выпучил глаза, не веря, что они вообще всерьез обсуждают этот вопрос. - Я просто хочу потрогать его, вот и все. Я знаю, что он еще маленький и внутри он только начал развиваться... - Ну хватит, - раздраженно прервал Ривай. - Только не заводи свою волынку, а то снова на полчаса, - он медленно отвел руку с полотенцем от груди и излишне сосредоточенно уставился в точку сбоку от себя. Ирвин осторожно коснулся раскрытой ладонью теплой кожи - живот был упругий, плотный и действительно непривычно округлый, как будто Ривай очень наелся. Не сдерживаясь, он погладил его уже двумя руками, привыкая к новой форме, соединил большие и указательные пальцы вокруг пупка и, в конце концов, опустился на колени. Ривай вздрогнул, недовольно потягивая его за волосы. - Какого хрена ты творишь? - спросил он, все еще смущенный этой ситуацией и настолько живым интересом Ирвина. - Я просто посмотрю, - успокоил тот, разглядывая натянутую кожу в скудном освещении раздевалки. Аккуратный пупок слегка выдавался наружу - немного больше, чем обычно, и Ирвин провел по нему большим пальцем, мягко надавливая. - Ирвин, - предостерегающе позвал его Ривай сверху. - Я не трахался несколько месяцев. Продолжишь - у меня встанет и не упадет до завтра. - Не обязательно, чтобы у тебя падал, - улыбнулся тот, прижимаясь губами к животу и широко проводя языком прямо по середине. - Если ты не в курсе, я был в таком же положении, поэтому предлагаю его исправить. - Что могу сказать, ты знаешь толк в примирениях, - утверждающе ответил Ривай, облизнув нижнюю губу. - Вали мыться, я подожду. Ирвин, поцеловал его живот еще раз и поднялся во весь рост, начиная быстро раздеваться. В паху потяжелело даже от одного словесного обещания. - Не забудь побриться, - крикнул ему Ривай, перекрикивая шум воды из душа, и Ирвин принялся яростно растирать мыло помазком, взбивая пену.***
Ривай глубоко дышал, уставившись в потолок, тело приятно ныло от усталости и нескольких оргазмов. Судя по ощущениям, его ноги не смогут встретиться еще пару дней, и это если по-хорошему; если по-плохому - всю неделю. Потрахались они славно. Ирвин так вколачивался в него, что Ривай всерьез беспокоился за целостность стены, у которой стояла спинка кровати - проломить симпатичный проем к Майку прямо посередине действа было ужасной перспективой. Своими стонами они перебудили, наверное, весь разведотряд, от соседствующих офицеров до молодняка на первых этажах. "Зато, - лениво и довольно думал Ривай, - примирение ни для кого не будет секретом". Если в чем-то не было загадки, люди подозрительно быстро отставали от темы, а уж кристальной ясности их ночному времяпрепровождению было не отнимать. Завтра Ханджи устроит песни и пляски по этому поводу, может быть, даже повторит шуточку с преподнесением огромной бутыли, на которой такими же огромными буквами будет написано "Смазка для растянутых мышц" после построения. Ривай не доставит ей такого удовольствия и не проснется до обеда. Конечно, у нее еще останутся байки о тонких стенах и сорванных голосовых связках, которые она может потравить в общей столовой, но Риваю было откровенно плевать - гораздо больше, чем пару лет назад, когда Ханджи знатно его этим выводила из себя. Ну и придурком же он был, когда тратил нервы на ругань с этой больной бабой. Ирвин всегда ему говорил пропускать подколы мимо ушей... Ривай как-то вымученно вздохнул и повернул голову набок. Сегодня Ирвин вырубился почти мгновенно после третьего раза: вытащил член, растянулся звездой на кровати и все, с концами, даже не обтерся. Риваю пришлось самостоятельно ворочать его тушу, избавляя ее от подтеков спермы и смазки, спихивать Ирвина на левую половину кровати и вытаскивать из-под него одеяла. После такого долгого перерыва лежать в его комнате на привычной части постели и слушать его ровное дыхание было невероятно умиротворяющим. Он и сам хотел спать, глаза слипались, но провалиться даже в неглубокую дрему никак не получалось. Ирвин сопел слева, растрепанный и расслабленный, уголки его губ были спокойно опущены вниз, челка лежала рваными прядями на лбу. Ривай бездумно прослеживал взглядом знакомые черты лица, почти не различимые в темноте, у него и так было слишком много времени копаться в собственных мыслях. Он почти простил Ирвину его эгоизм вселенских размеров - в конце концов, он всегда знал, что этот говнюк сделает все по-своему, хочешь ты этого или нет. Ривай все еще был зол, но много меньше, чем пару месяцев назад; теперь ему не хотелось ломать шеи и позвоночники. Разлука остудила и дала время расставить все по новым местам, смириться с тем, как будет дальше, и принять мысль, что теперь на нем ответственность за нечто более определенное, чем "будущее человечества". В какой бы ярости не был Ривай, идею избавиться от ребенка он никогда не рассматривал серьезно, что бы он там не мелил в ярости, угрожая Ирвину всем подряд. Самым глубоко засевшим в сердце чувством была обида за предательство - в душе Риваю хотелось думать, что он особенный для Ирвина в этом плане тоже, что он не будет подставлять, обманным путем добиваясь желаемого наперекор его воле, но, видимо, в достижении своих целей для того не существовало особой разницы. Риваю все еще было страшно за будущее, за то, что титаны сожрут его или Ирвина и их ребенок останется сиротой, и тогда может попасть в те места, в которых побывал он сам. Или еще хуже: стену проломят и титаны сожрут их ребенка. Или он потеряет его во время беременности. И еще сотня таких "или", от которых в горле вставал удушающий ком. Что, если он не сможет защитить, как уже бывало раньше, начиная с первой вылазки - когда погибли Изабель и Фарлан - заканчивая каждой следующей? По его мнению, сейчас было ужасное время для всего этого. Ривай должен был находиться на передовой, сражаться, а не отсиживаться за стенами, страдая от токсикоза и поясничных болей, но теперь с этим ничего не поделаешь - ближайшие полгода он будет заниматься именно этим. Рядом зашевелился Ирвин, приоткрывая во сне глаза. Он придвинулся ближе и забрался своей огромной ручищей под одеяло, опуская ее на живот. Ривай прикрыл глаза, чувствуя жар ладони на голой коже. Заснуть не получалось из-за кучи мыслей, роящихся в голове, вдруг понял он. За эти четыре месяца он привык держать все в себе, потому что поговорить об этом было не с кем. Не с Петрой же ему обсуждать опасности, подстерегающие беременную омегу. - Сукин сын, - с чувством сказал Ривай. - Вбил что-то в свою башку, а мне потом мучайся. Ирвин ничего не ответил, его дыхание ни на секунду не сбилось, он спал все так же крепко. - Совсем кровь от мозга отлила к члену, старый хрен. Как будто, нам и так проблем не хватает... О чем ты вообще думал, Ирвин? - почти шепотом закончил Ривай, спрашивая скорее себя. - Опять поступил по-своему, как будто уверен, что все правильно, но я-то знаю, нихрена тебе не известно. Прешь вперед, вот и вся твоя правильность. В тишине даже шепот казался слишком громким. Ривай не хотел будить Ирвина, поэтому замолчал; слова, пусть не услышанные, но все-таки сказанные, приносили ему облегчение. Он повернулся на бок, лицом к Ирвину, положил руку на его щеку и легко погладил. Тот шумно выдохнул, сквозь сон притягивая его за талию ближе. - Мне надо было думать много лет назад, да? Сам виноват, что остался с тобой, - едва шевеля губами продолжил Ривай. - Но знаешь, я еще ни разу не пожалел, и сейчас больше всего хочу ошибаться - чтобы мои опасения оказались напрасными, а ты, сукин сын, как всегда был прав. Под одеялом, с рукой Ирвина на боку, было невероятно тепло. Поддавшись порыву, Ривай придвинулся еще, ложась совсем близко. Запах альфы успокаивал, сон наконец проник в сознание, накрывая нарастающей волной. - Только попробуй предать мое доверие еще раз, - заплетающимся языком пробормотал Ривай, прежде чем окончательно заснуть.