Укрощение строптивого

Достали. — Какие у него дурацкие уши! Так еще у него и человеческие есть вместе с кроличьими! Бесят. — А это что? К тебе большой репейник приклеился! Ой, прости, это твой хвост! Раздражают. — Эй, зачем тебе мясо? Жуй себе травку, а я заберу твою порцию. Ты же кролик, с зеленухи должен кайфовать. Ублюдки. Никто и никогда не принимал Тсунаеши как равного себе. Мальчишки издевались и унижали, а девчонки глупо хихикали и называли милым. Все это действовало на нервы. В чем причина таких напастей, спросите вы? Все потому, что Савада обладает несколькими внешними признаками кролика: такими ненавистными длинными верхними резцами, противными мягкими ушами и до чертиков унизительным хвостом. В Японии мало таких людей-полуживотных, но они есть, в том числе и «никчемный Тсуна», как его прозвали дети из детского дома. Никто не догадывался, что такие насмешки и неприличные намеки на то, что кролики хорошо совокупляются, закаляли характер Тсунаеши. С виду не скажешь, что парнишка невысокого роста с поникшими длинными ушами и с вечно разбитыми коленками может дать отпор, причем весьма неплохой. Такой неплохой, что однажды его обидчик лежал в больнице, но других гонителей это не отпугнуло. Все дальше продолжили издеваться над юношей из-за его выделяющейся внешности, но сам Тсунаеши, получив тумаков от воспитательницы, стал рассчитывать свою силу. «Хватит с меня, натерпелся!» — Тсунаеши вскинул на плечо сумку со своими малочисленными вещами и, оглянувшись, спрыгнул с подоконника на дерево. Парень любил это дерево: прямо возле окна его спальни находилась крепкая толстая ветвь, а напротив нее, у самой ограды, была не менее мощная ветка, конец которой свисал за пределами приюта. Причем запрыгнуть на ветвь возле окна мог только человек выше ста семидесяти сантиметров или же Савада, чьи ноги позволяли отталкиваться ему сильнее, чем обычному человеку. Прелесть дерева была еще в том, что оно было очень ветвистое, и ветви его скрывали Тсуну во время побега от посторонних глаз: одна ветвь упиралась в окно правее, другая — левее, третья — выше, а из окна этажом ниже нельзя было увидеть юношу потому, что на окнах были решетки, и из окна просто физически невозможно было выглянуть. Спрыгнув на землю, Тсунаеши слегка саданул забор кулаком и сорвался с места. Первый населенный пункт находится в десяти километрах. Нужно бежать, иначе его хватятся раньше, чем он достигнет города. — Хэй, малец! — спустя пару километров, Тсунаеши нагнал грузовик. Водитель, приземистый дядька с широкой улыбкой, остановился и опустил стекло. — В город топаешь? Может, подбросить тебя куда? — Нет, спасибо, — Тсунаеши поклонился и увеличил шаг. — Да брось, ты ж еще часа три будешь идти, а со мной за двадцать минут доберешься. Садись, бесплатно докачу. Вторая дверь кабины открылась, из нее выглянула симпатичная девушка. — Прыгай к нам! Нехотя Тсунаеши двинулся к машине, с трудом запрыгнул в кабину. Мужчина и девушка тепло ему улыбнулись, и грузовик двинулся. В каком-то смысле Тсунаеши был все же против этой затеи и теперь корил себя за то, что не смог твердо сказать «нет». В кабине пахло маслом и мускусом, а радио поймало волну с песнями восьмидесятых годов. Атмосфера была убаюкивающая. — Как звать тебя, малец? — раздался низкий голос водителя. Мужчина неотрывно следил за дорогой. — Савада Тсунаеши. — Хорошее имя, емкое. Сравнительно емкое, — кивнул мужчина. Ни он, ни девушка не представились. Через несколько секунд заговорила девушка: — Савада-кун, а где ты нашел такой плащ? Я такие разве что в фильмах видела, — улыбнулась она. Юноша сжал зубы. Не ходить же ему и сверкать ушами и хвостом? На голове красуется кепка, под которой едва умещаются длинные ушки, а плащ прикрывает спину, при этом скрывая от посторонних глаз еще и хвост. Под пристальным взглядом девушки Тсунаеши постарался натянуть плащ на себя еще больше, чтобы уж наверняка не в меру любопытные попутчики ничего не заметили, и демонстративно прилип к окну. — Ну, брось, Савада-кун, — вкрадчивый голос зазвучал совсем рядом с человеческим ухом, отчего вздрогнули кроличьи, а женские руки уверенно скользнули по плечам. — Я никому не расскажу. — Остановите, я выйду. Пассажирка и водитель переглянулись, усмехнулись и устремили взгляды на парня. — Ну-ну, зачем же так категорично? Сейчас мы доедем, ты с нами пройдешься, мы пообщаемся… — Остановите, я выйду! — не дожидаясь остановки, Тсунаеши хотел было дернуть дверь, но ручки не обнаружилось. Вместо нее была почти сквозная темная дыра. — Выпустите меня! — Нет, Савада-кун, — ослепительно улыбнулась девушка. — Зверьки нынче дорогие. Я в ловушке.

***

— Хибари-сама, Вы уверены в том, что следует идти туда? — Кусакабе никогда не позволял себе спорить со своим шефом, но сейчас что-то в нем щелкнуло. — Все же рано или поздно эта лавочка накроется, а те, кто там будут в ту минуту, попадут на зону. Молодой мужчина позволил себе приподнять уголок рта. — Кусакабе, твои предположения всегда верны до наоборот. Если ты говоришь, что она накроется, то именно сегодня такого не произойдет. Хибари поправил галстук и вышел из особняка. Молодой бизнесмен сел на пассажирское сидение позади водительского. Доверять вести свой любимый черный спорткар он мог только себе и Кусакабе. Рослый мужчина сел на место водителя, через пару секунд авто двинулось. — Хибари-сама, Вы уверены? — еще раз решил уточнить секретарь. — Более чем, — кинул небрежно Кея, доставая из нагрудного кармана дорогого пиджака ежедневник. В отличие от предчувствия его помощника, предчувствие Хибари было более оптимистичным; Хибари казалось, что сегодня будет довольно-таки приятный вечер и, может, даже ночь, если кто придется по вкусу молодого удачливого бизнесмена. Медленно распахнув книжицу там, где находилась темно-фиолетовая атласная лента, Хибари начал смотреть свое расписание на завтра. «9:00 завтрак с мисс Эрикой, 12:00 беседа с мистером Гр., 14:30 обед с семейством Аошима, 16:15 гольф с мисс Франческой (возможен ужин и ночь)». Слово «гольф» было выведено жирным. Ведь сейчас Хибари и Кусакабе едут на «гольф», который записан не жирным шрифтом. А это значит, что данный гольф — всего лишь маска настоящих действий бизнесмена и его секретаря. Спорткар остановился у презентабельного ресторана в самом центре города. Ресторан был довольно обычный, совсем не выделяющийся среди других, разве что даже кофе в этом здании мог позволить себе только человек с хорошим заработком. Хибари же обедал здесь довольно часто: позволяли и денежные средства, и ресторан находился недалеко от главного офиса. Внутри ресторан был под стать своим богатым посетителям: высокий потолок с ручной мозаикой, хрустальная люстра из золота, безупречно белоснежные скатерти, на которых всегда стояли начищенные до зеркального блеска золотые подсвечники, книжки меню, обшитые красным шелком, корешки которых были расшиты золотой нитью. Повара были из Франции и Испании, официанты были дважды проверены способами, применяемыми в ФБР, а у самого ресторана была просто безупречная репутация. Но это только первый этаж. Внизу же, отделяемые от залов ресторана десятками метров бетона и земли, находились совершенно другие залы, в шутку называемые клиентами «Королевский секонд-хенд». В этих залах торговали людьми. Трудно назвать это торговлей рабами, ведь их после покупки не заставляли работать, не насиловали каждый день, не избивали сутками. Каждый общался со своей покупкой как хотел. Хибари же никого себе не искал: он чистой воды кот — ходит, где вздумается, гуляет сам по себе, не желая найти себе жену и остепениться. Да и вообще, Хибари и Кусакабе прибыли по приглашению, что приходят около трех раз в год, впервые. — Добрый вечер, Хибари-сама, — официант поклонился. — Вам обычное меню? — Если Вы считаете это нужным. Пароль-отзыв был чертовски идиотским и чертовски повседневным. Официант, явно не ожидавший, что Хибари, который всегда отказывался от специфического времяпровождения, вдруг согласится, немного растерялся, а потом, пройдя к портьерам, слегка приподнял его край и сказал: — Прошу. Наденьте маску. Представление начнется с минуты на минуту. — официант протянул гаджет, на котором покупатель указывал цену, за которую он бы купил себе игрушку. Кусакабе, впервые зачесавший волосы назад, незаметно для посетителей вытащил из-под своего пиджака две черных маски с серебряными вставками, одну из которых он протянул Хибари. Длинный коридор, умело скрытый от ненужных глаз, был узок и не так высок, как ожидалось. Ворс ковра заглушал шаги, а тьма скрывала тех, кто решил впервые перешагнуть границы закона. Коридор вывел мужчин в полутемную залу, где все источники света были направлены лишь на сцену. В зале находилось около двадцати семи людей разных полов и возрастов, но все они собрались для одного: найти себе новую игрушку. Хибари и Кусакабе решили не садиться: точнее решил Хибари, Кусакабе же решил не отдаляться от шефа. Внезапно из темноты возле сцены заиграл саксофонист, а на сцену вышла девушка в ярко-бирюзовом вечернем платье, облаченную в маску, скрывающую все лицо, и начала говорить в поставленный ранее микрофон. — Добро пожаловать, наши уважаемые клиенты. — в голосе звучали яркие металлические нотки. Кея пригляделся и увидел прицепленную к микрофону маленькую аппаратуру, изменяющую голос. — Сегодня у нас будет особенный лот! Он настолько особенный, что мы решили, что он стоит в три, а то и в пять раз больше, чем обычный! Этот драгоценный лот мы оставим на десерт. Начнем! Первый лот: девушка в возрасте двадцати двух лет, серфингистка, блондинка, австралийка. Начальная цена — пятьсот тысяч долларов. На сцену вывели блондинку. На ней была грязная и местами порванная кофта, а под ней — красное бикини, на руках и ногах девушки — кандалы. Глубокие синие глаза девушки были красными от слез, а лицо было бледное, как у смерти. Сама девушка была в оцепенении. — Мы «нашли» ее на берегу Индийского океана. Посмотрите на ее мягкие длинные волосы! Какие у нее синие глаза, словно сапфиры на дорогом браслете леди Майбель! Полные губы, никакого силикона, второй размер груди, а также при «заимствовании» — ха-ха! — этой юной мадмуазель, Вы получите профессионального массажиста!.. Тысяча долларов! Тысяча долларов раз, тысяча дол… Полторы тысячи! Полторы тысячи раз, полторы тысячи два, полторы тысячи три! Продано мужчине во втором ряду! Начавшую истерику девушку увели за кулисы. Купивший ее мужчина поднялся со своего места и прошел к двери, что находилась возле саксофониста. Должно быть, там можно было рассчитаться и выйти со своей «покупкой» наружу. Шоу продолжалось. На сцену выводили женщин и мужчин, взрослых и подростков, иностранцев и японцев, девственников и нет. Саксофонист все играл, иногда к нему присоединялась труба, хозяина которой никто никак не мог найти. Вскоре из двадцати семи человек осталось всего пять потенциальных клиентов, не считая Кусакабе, который пришел лишь за компанию с Кеей. Все пятеро ждали специальный лот. — Итак, настал тот час, когда мы покажем вам наш специальный лот! Шанс «позаимствовать» такого уникального человека — просто один на миллион! Такой лот у нас впервые, друзья мои! Мы уверены, вы все оцените. Прошу, лот номер двадцать семь! На сцену вывели парнишку, облаченного в кепку, плащ и трусы под ним. Низкий, худощавый, без каких-то отличительных черт. Хибари было хотел уйти, разочаровавшись, но что-то просто заставило его остаться на месте. Поведение этого мальчишки. Если все предыдущие старались убежать при первой же возможности или же, не сдерживаясь, рыдали, то мальчишка стойко обвел взглядом присутствующих, а потом начал прикидывать грамотный план побега, обводя взглядом карих глаз пространство вокруг него. — С первого взгляда это просто заморыш, который явно не доедает, эдакий малолетка-дистрофик. Но на самом же деле это…! — ведущая протянула руку к кепке, но парнишка начал уклонятся от нее, как от прокаженной. Хибари на мгновение задержал дыхание. — Да стой же ты на месте, чертов монстр! — мальчишка крупно вздрогнул и смирился с участью. — Но на самом же деле это человек-полузверь! Это наша самая драгоценная находка — милый кролик! Девушка откинула кепку и отстегнула плащ. Собранные на макушке ушки упали на плечи, а не встали, как обычно бывает, а хвостик дернулся, ощутив свободу. Парень опустил голову, но Кея видел, что тот все еще осматривает помещение, прикидывая, как бы ему сбежать. — В народе такие чудесные монстрики зовутся «зверьками». Внешние признаки: длинные мягкие ушки под цвет волос, а также мягкий хвостик сзади, который так забавно шевелится, когда наш двадцать седьмой лот возбужден. — у мальчишки заалели человеческие уши. — Начальная цена — 500 тысяч долларов. Никто из находящихся здесь не покинул комнату, не разочаровался в последнем лоте. Все за исключением Кусакабе и Хибари начали стучать по клавишам своих гаджетов. А зверек все прикидывал путь спасения. — Хибари-сама, Вы не собираетесь участвовать в розыгрыше? — прошептал Кусакабе. — Посмотрим. В отличие от других присутствующих здесь фетишистов Хибари привлекли не уши и хвост, а поведение мальчишки. Более уверенный в себе, более расчетливый, владеющий самоконтролем. Довольно забавно, если игрушка будет умнее своего хозяина. Этого Кея допустить не мог. — 700 тысяч долларов… Миллион долларов! Два миллиона долларов! Два миллиона раз, два миллиона… Пять миллионов долларов! Пять миллионов раз, пять… Десять миллионов долларов! Ух, скоро мы побьем рекорд, что мы получили за «заимствование» принца одной уже исчезнувшей страны! Двадцать миллионов! Женщина с первого ряда, буквально пускавшая слюни из-за мальчишки, не сдержавшись, топнула ногой и покинула помещение. Хибари ухмыльнулся. «Двадцать миллионов — детские сопли. Неужели она думала, что за эти копейки она купит этого пацана? Да он же почти бесценен», — прикинул Хибари, все наблюдая за поведением двадцать седьмого лота. — Тридцать пять миллионов! Рекорд побит уже давно! Тридцать пять миллионов раз, тридцать пять миллионов два, тридцать… Пятьдесят миллионов! Пятьдесят миллионов долларов раз, пятьдесят долларов два… Семьдесят пять миллионов долларов! Еще двое удалилось. Зверек ухмылялся. — Семьдесят пять миллионов раз, семьдесят миллионов два… «Пора включаться в игру». — Сто миллионов! Сто миллионов раз, сто миллионов два… Триста миллионов! Три… Миллиард долларов! Ох, аж пот прошибает от таких крупных чисел! Хей, зайка, да ты просто бомба! Миллиард долларов раз, миллиард долларов два, и миллиард долларов три! Продано! Продано мужчине на последнем ряду! На сегодня все. Ждите весточки, наши дорогие покупатели. Внезапно зверек высоко подпрыгнул, сбив с ног ведущую. Не удержавшие его братки, что держали цепи мальчишки, хотели было поймать цепь, за что и получили этими самыми цепями по лицам; у одного из них отломался кусочек зуба, другой схватился за сломанный нос. Оба свалились на колени, шипя от боли и держась за лица. Саксофонист выронил инструмент и скрылся. Кусакабе дернулся. — Хибари-сама, Вы не собираетесь его ловить? Молодой мужчина скрестил руки на груди. — Нет, — меланхолично ответил тот, внимательно следя за действиями парнишки и второго мужчины, который претендовал на зверька. Соперник побежал за зверьком, не понимая, что попал в его ловушку. Кея сразу заметил, что помимо хвоста и ушей у мальчишки крепкие ноги, так что, чтобы его поймать, нужно подходить незаметно со спины, а не лезть на рожон. От удара ногой в грудь мужчина старался судорожно восстановить резко сбитое дыхание. — Осталось еще двое, — прошептал двадцать седьмой, но тут же захрипел от боли. Пока зверек был сосредоточен на другом мужчине, Хибари не торопясь спустился к сцене и, скрываясь в тени, бесшумно шагая по ворсу ковра, приблизился к своей цели, а после большим и средним пальцами схватился за тонкую шею пацана. Кусакабе стоял возле входа и беспристрастно наблюдал за происходящим. — От… пусти, — силясь оторвать цепкие пальцы от своей шеи, паренек царапал ногтями кожу брюнета. — Знаешь, в чем ты ошибся? — медленно начал Хибари, чуть-чуть ослабив хватку, но все еще держа зверька под своим контролем. — Ты акцентировал свое внимание лишь на одном противнике, забыв про меня. Ты позволил своему второму противнику додуматься до твоей слабости. Ты не можешь быть у человека, что слабее тебя. Ты идешь со мной, я тебя купил. Мальчишка в последний раз дернулся и замер, стараясь не думать о неприятных ощущениях в шее. Кея взял цепь и отпустил шею. На ней красовалось два следа от ногтей в виде полумесяцев. — Иди, приготовься. Я буду ждать.