Осколки воспоминаний

— Итак, дамы и господа, делаем наши ставки! Умрёт ли сегодня последний смертный на земле или продолжит жить? Звоните по нашему номеру, и узнаем победителя... — Восторженные звуки людей будущего за окном и экранного телевидения. Им забавно, чудно и даже чуждо то, что сейчас чувствовал Немо Никто — последний смертный человек на земле. Старик прожил около сто восемнадцати лет. Никто и ничего не осталось в записях о нём, ни то, кто он, ни то, что с ним было. Человек, который не существует, но живёт. Живёт и ждёт чего-то. Люди давно научились вырабатывать лекарство бессмертия. У самого старика Немо были провалы в памяти, его личный врач часто обосновывал это тем, что ему снились разные вариаций его прошлого, не помня или путая настоящую версию. А так ли оно было?.. И правда ли это? — Анна... — прошептал Немо, слепо глядя вверх, но видя совсем другое. Нет, это не ему сейчас исполняется сто восемнадцать лет, это не он сейчас лежит на предсмертной простыне.. Это не его смерти сейчас ждут миллионы людей будущего за окном. Нет. Он маленький мальчик, он носит шорты по колено. Ему всего девять, и перед ним невозможный выбор. Когда это было? Когда началось это безумие без конкретного конца?.. Почему мальчик не может так долго выбрать? Он пересматривает варианты всех своих жизней, и все они становятся реальными, но невозможными, и все это ждало определённого момента, чтобы выбор был сделан, и одна из них стала единственной. Какая? Немо не знал. По расчетам Анны, он знал лишь одно — надо дожить до февраля девяносто второго, и всё пойдет так как надо. Как должно было быть с самого начала. Он начал жизнь с конца, а теперь ждёт начала. Выбор будет сделан. Выбор будет сделан — пронеслось вновь в голове уставшего старика укутанного по пояс белой простыней, лежавшего в белоснежной комнате, с большими окнами и следящими микроскопически-маленькими камерами над ним. — Немо... — Лицо девчушки было видно под оранжевым тонким одеялом, что было над ней и мальчишкой. Она смотрела прямо в его голубовато-серые и ясные глаза, словно вопрошая, но неуверенно молча. — Анна... — повторил мальчик рядом, и их лица стали ближе, дабы разглядеть друг друга лучше. — Я хочу тебя всего, — повторила девчонка, перестав смеяться от глупых шуток, уже без тени сомнения. Казалось бы, наивная подростковая связь стала чем-то большим. А насколько она крепка и как оправдает себя? — А я тебя, — помедлив, неуверенно сказал темноволосый. И они оба словно замерли, и улыбки больше не казались всерьёз. Ничего сейчас не казалось всерьёз. — Навсегда? — Навсегда, — помедлил Немо, не отрывая своих глаз от неё. — Что бы ни случилось, без тебя жизни нет. — Без тебя жизни нет... — повторила она, и края её губ слегка приподнялись в нежной улыбке. — Анна!.. — Старик вновь слегка поднял своё туловище, глядя куда-то ввысь. Воспоминания вновь нахлынули в неподходящий момент, и он теряется в догадках: где находится, что реально, а чего на самом деле ещё нет. Всё, что он теперь знает на данный момент и в чём уверен больше всего остального — ему пятнадцать. Ему пятнадцать, и он влюблён. Влюблён... — Ты знала.. Ты знала и ничего не сказала мне? — повернулся к девушке темноволосый парень, на глазах у него застыли горькие предательские слезы. — Когда это случится? — Он заберет меня через десять дней. Немо, я пыталась его остановить! — На её глазах уже выступили слёзы. Анна подбежала к Немо и крепко обняла его, иногда всхлипывая. Он приобнял ее за плечи, прижимая к себе и так же еле сдерживаясь в порывах эмоций. В следующее мгновение оба лежали вертикально, но противоположно — так, что кто-то лежит в одну сторону, а кто-то в другую, но в конечном итоге обе головы рядом с друг другом. Анна медленно провела рукой по щекам, губам Немо. Немо едва поглаживал её щеку, иногда, повторяя её движения: робко касался пальцами её губ и смотрел в глаза. Оба не могли прервать зрительный контакт, не могли отвести глаз от друг друга, пожирая те минуты, что им остались. Казалось, сейчас нет ничего — кроме Немо и Анны. Ничего, кроме двух подростков, постигших непонятные для них новые чувства и ощущения, ведь для подростков любая беда — это целая трагедия, а любая мелочь — это целая победа. Они хотели запомнить этот момент и друг друга. Каждую частичку и каждый метр, каждую секунду. — Десять дней... — задумчиво произнёс Немо с ноткой скрытой печали в голосе, глядя на девчушку. — Это примерно четырнадцать тысяч триста десять минут вместе нам осталось... Как бы я хотел, чтобы всё остановилось, — продолжил тот. — Я не хочу, Немо! Не хочу уходить, — порывисто вздохнула девушка. — Жди меня у маяка... — всхлипнула та, вновь едва набирая воздуха в лёгкие и продолжая: — Каждое воскресенье, хорошо?.. — Она погладила его щёку, а паренёк еле вздрогнул и кивнул. — Пока мы не встретимся снова. И навсегда... — Она приобняла его за плечи, и он крепко прижал её к себе. — Это еще не конец... Старик на пару секунд перевёл взгляд на окно, серое небо, что отражалось в нём, всё то, что так и не случилось, но случится. В это время зашла медсестра, дабы проверить его. Он уже ничего не замечает, мысленно он совсем не тут. Совсем не тут... — Нет жизни без тебя... Нет жизни, — повторил Немо. — Ты первая и последняя любовь в моей жизни... — Господин Никто, ваш пульс поменялся. Как вы себя чувствуете? — Та самая недавно вошедшая медсестра начала немного тревожно глядеть на экран своего настольного компьютера и на старика, меняя датчики. Но было в её голосе что-то очевидное, то, что должно случиться, она, как и все здешние, конечно знала. Мертвая тишина озаряла белоснежную палату, и только утихающее с каждым разом дыханье старика оживляло комнату. Парень закрыл дверь, потом судорожно скатился спиной по стене, едва сдерживая крик внутри. Старался успокоиться, теребя в руках брелок от ключей, но без толку. — Анна, пора, — отозвался спокойный мужской голос за дверью, и Немо перевёл взгляд на неё. Он приподнялся и разглядел в замочной скважине голубой глаз девушки, подернутый пеленой слёз, затем её губы, медленно прошептавшие «Я люблю тебя». Подождав секунду-две, она ушла, а парень быстро протолкнул ключ в скважину и открыл дверь. Но было уже поздно. Он бежал по коридору, вышел из дома, пробежал по дороге, чтобы сократить путь, но ему так и не удалось остановить машину, в которой она ехала. Не удалось. — Анна-аа-а! — Отчаянный крик сбитого с пути человека, стоящего на дороге и глядевшего куда-то вдаль, туда, куда последний раз на его глазах завернула чёрная машина. — Анна... — содрогнулся в последний раз старик Немо, дыхание его было прерывистым, тихим и с каждым мигом всё более утихающим. Он смотрел вверх, и кажется, его мысли сейчас так далеки от реальности. Медсестры не было, никого не было, был теперь лишь он и его вечность в воспоминаниях. Прежде чем он судорожно прикрыл свои веки, расплывшись в усталой и счастливой предсмертной улыбке, настенные часы показали новое время — «5:50/Feb/2092», тот самый день, то самое время, тот самый Немо. И время наконец сжалось. Выбор был сделан.