orange hyung.

— Хён, придешь сегодня ко мне? Я новую игру купил. — Я задолбался уже играть с тобой в футбол. — Не-ет, я купил кое-что другое. — И надеешься тоже на другое, да? *** Кёнсу приходит на квартиру к Чанёлю ровно в час дня. На улице неистовая жара, а у младшего прохладно и он сразу же падает на удобный и низкий диван посреди огромной гостиной. На стене, у входа, висит огромный телек, а под ним пыльная приставка. Кёнсу постоянно кажется, что она вот-вот зарастет плесенью, у неё появятся ноги и она уйдет от своего непутевого хозяина. За спиной огромные окна в пол и весь зал заливает яркое июньское солнце. Кёнсу закрывает глаза, наслаждаясь блаженной прохладой, и медленно впадает в сладкую дрему. В полусне сжимает лямку нелепого рюкзака с ещё более нелепыми апельсинами. Ему начинает сниться огромный китайский дракон, обвивающий бочку меда с несколькими апельсинами на ней. Кёнсу очень любит этого дракона. Счастье длится не долго. В зал, с диким басом, вламывается двухметровый эльф. Чанёль что-то радостно рокочет, а Кенсу неосознанно всхлипывает и резко просыпается. Глаза неприятно саднит, и До переворачивается на другой бок, попутно швырнув в Чанёля подушку. Пак смеётся и усаживается на пол, рядом с хёном. — Ну что, приступим? — Я устал и хочу спать. — Хэй! — младший оторопело хватается за чужое тонкое плечо. — Успеешь ещё выспаться. Давай поиграем. — Ты принес с собой гитару, а один я играть не хочу. В итоге все происходит именно так, как не хотел Кёнсу. Он играл в какую-то странную, но увлекательную стратегию. Странный робот напичканная сарказмом, странная пушка, белые комнаты, как в психушке и жутко болтливые модули. Кёнсу очень увлекся игрой, и, как следствие, Чанёль не раз успел получить по голове. У старшего есть привычка кидать в мешающих все, что окажется под рукой. — Если я в тебя запульну джойстик, будь добр, не сдохни до того, как принесёшь его мне. Чанёль продолжал сидеть на полу и мирно играть на своей любимой гитаре и тихо петь. Иногда Кёнсу покачивался в такт незнакомым песням и еле слышно подпевал знакомым. У него прекрасный голос. Пак отметил это еще при их первой встрече. Когда старший зевает примерно в сто девятый раз, Чанёль понимает, что со всем этим пора заканчивать, ибо невыспашийся До Кёнсу Сатане подобен. — Так, хён, оставь и мне парочку уровней на прохождение. — Чего? Нет! Сам приперся сюда с гитарой, а теперь… Нет. Не собираюсь я тебе отдавать игру. В итоге, Чанёль просто хватает Кёнсу и закидывает его себе на плечо. — Пак Чанёль! Живо опустил меня на место! — он лупит Пака в широкую спину, однако последнему от этого ни жарко ни холодно. Он лишь смеётся и немного подкидывает хёна на плече. — Пак Чане-е-ель! Я Богом клянусь, если ты меня сейчас же не поставишь на землю, ты останешься без возможности обзавестись детьми! — Тогда ты, как порядочный человек, должен будешь выйти за меня замуж, — промурлыкал в ответ Чанёль. Как только младший заносит Кёнсу в свою комнату, последний начинает паниковать и брыкаться еще сильнее. — Хэ-э-эй нет. Пак Чанёль, я сваливаю от сюда. — Ха-ха, серьезно что ли? Он осторожно устраивает хёна на белую кровать и сразу же нависает над ним, чтобы не сбежал. — Пак… Чанёль не дает ему договорить. Он вжимает Кёнсу в мягкую постель и накрывает чужие губы своим. Губы у него мягкие, теплые, в виде сердца и со вкусом апельсинов. С их первой встречи прошло два три месяца. Тогда Чанёлю понадобилось ровно две минуты, чтобы понять, что он теперь заложник этих больших глаз. Два из этих трех Чанёль официально носит титул пленителя сердца своего хёна. Прошло два месяца, а Кёнсу до сих пор реагирует на прикосновения Пака, как в первый. Хмурится, заливается красой и по-детски зажимается, бесконечно напоминая, что они, как бы, могут быть тут не одни. А руки потеют, и сердце колотится, как ненормальное, и где-то под черепной коробкой Кенсу хочет, чтобы Чанёль не останавливался. И он не остановится. За эти два месяца он выучил своего хёна до мозга костей. Каждый миллиметр теперь уже родного тела. Он с точными координатами может сказать, где у Кёнсу находятся родинки. Он любит создавать карты созвездий по телу Кёнсу. Любит целовать алебастровые лопатки с небольшим созвездием лилии на правой. Любит, когда его хён мучительно сладко произносит его имя. Полушепотом, на выдохе. Простанывая каждую гласную в его, Чанёля, имени. Чанёль продолжает целовать его. Мягко, не настойчиво, покусывая чужие губы, словно просясь пройти дальше. — Хён, — шепчет он в покрасневшие губы Кёнсу. — Расслабься. И До неуверенно перестает хмуриться и постепенно расслабляется под младшим, а Чанель мягко проскальзывает языком в чужой рот и проводит им то по нёбу Кенсу, то по языку. Когда воздуха в легких совсем не осталось, он нехотя отлипается от хеновских губ. Старший снова хмурится, стыдливо отводит взгляд и шумно выдыхает через нос. У Кёнсу губы со вкусом апельсинов, а на правой лопатке созвездие лилии. — Хён. Мягко, но сипловато зовет Чанёль. Старший неловко встречается с его взглядом: Пак тихо смеётся и заваливается на кровать рядом с До, прижимая его к себе. Но последний снова немного напрягается. — Не волнуйся, ничего, кроме того, что я уже сделал, я делать не собираюсь. А теперь, спи. Кёнсу поворачивается к Паку лицом и тычется носом в его широкую и теплую грудь. Кёнсу пахнет апельсинами, и по всему телу у него рассыпаны звезды, а Пак пахнет каштановым медом и на руке у него спит цветной китайский дракон и маленькие карпы кои. Кёнсу медленно проваливается в дрему. — Я люблю тебя, мой апельсиновый хён.