* * *
— Нет-нет-нет, только не говори мне, что ты действительно это сделал! — Моргана отставила бокал с мартини в сторону и подалась вперед, недоверчиво глядя на Артура. — Сделал, — Артур самодовольно усмехнулся. — Купил Куклу, которая теперь сидит в кресле в моей квартире и ждет моих указаний. — Тебе на голову свалился пиратский клад? Или ты выиграл миллион фунтов в лотерею? Очень надеюсь, что никого не ограбил и приобрел Куклу законным образом. И ты уверен, что с тобой все порядке? Не заболел, в последнее время не было галлюцинаций? Моргана выглядела по-настоящему обеспокоенной, она явно восприняла покупку Куклы слишком серьезно. Улыбка Артура немного угасла. Хватит, повеселился, теперь придется рассказать Моргане правду. Иначе никак, ведь она его семья, а это многое значило. Моргана была его сводной сестрой. Их общий отец когда-то поступил не самым лучшим образом и просто исчез, оставив Артура на произвол судьбы. Мать он не знал, она умерла при родах, и родители Морганы взяли его в семью. Миссис ЛаФей, потерявшая своего первого ребенка, очень привязалась к приемному сыну, а ее муж, хоть и не являлся отцом ни Моргане, ни Артуру, полюбил их, как родных. Именно с его поддержки Артур закончил университет и устроился на работу в престижную фирму. Моргана же пошла по иному пути. Она всегда увлекалась всякой колдовской чепухой и, подзаработав денег на торговле машинами, открыла небольшой магический салон. Артур в душе не одобрял ее интересов, но никогда не говорил ей об этом вслух. Потому что это ровным счетом ничего не изменило бы. Артур кратко рассказал ей о своем посещении лавки диковин и о загадочном старьевщике. Признался, что Кукла, приобретенная им, бракована, но это совершенно незаметно. Правда Артур так и не включал ее. Только вынул из коробки, сорвав красную ленту с табличкой, на которой было написано «Мерлин», посадил в одно из кресел и весь вечер разглядывал застывшее лицо Мерлина. В инструкции по пользованию не сообщалось ничего путного, считалось, что Кукла выполнит любой приказ, сформулированный в устной форме. От ее хозяина не требовалось больших умений, кроме как способности говорить. Артур распрощался с Морганой, дав клятвенное обещание, что в самое ближайшее время покажет ей свою Куклу. В прекрасный выходной день домой возвращаться не хотелось, и он позвонил Елене, с которой иногда проводил время, и вытащил ее на обед в ближайшее кафе, потом на прогулку в парк и наконец напросился к ней домой. В свою квартиру он вернулся только поздно вечером, совершенно позабыв о Мерлине. Поэтому, заметив человеческий силуэт, сидящий в кресле, Артур вздрогнул и инстинктивно схватился за первый попавшийся под руку предмет, оказавшийся зонтиком. Мгновение спустя, Артур рассмеялся над самим собой. — Привет, Мерлин, — поздоровался он, смотря на неподвижную Куклу. Та, конечно, ничего не ответила. Артур подошел к Мерлину и нащупал на его затылке кнопку, отмечая, что кожа на ощупь совсем как настоящая, а волосы немного жестковатые и явно человеческие. — Привет, — улыбнулся ему Мерлин, поднимая голову и глядя на него своими пронзительными синими пластмассовыми глазами. — Я рад, что ты купил меня. — Конечно, без меня ты бы сгнил в магазине или отправился в печку, из которой тебя спас старьевщик, — усмехнулся в ответ Артур. — Неправда. Меня бы купили, — Мерлин замялся, — наверное. Мои характеристики выгодно отличаются от старых моделей. — Значит, ты Мерлин, улучшенная версия? — Нет. Я просто Мерлин. Другим Куклам имена дают хозяева, а я придумал его себе сам. — А если мне не нравится это имя? Если я буду называть тебя болванчиком или идиотом? Так гораздо веселее, чем какой-то Мерлин! — Нет, я не буду отзываться на такие глупые имена. Я Мерлин. Артур хмыкнул. Вот и первый изъян в Мерлине — он не собирается слушаться хозяина во всем, упрямится. Такая Кукла действительно заслуживает сожжения в печи, хоть и выглядит довольно мило и даже умеет обиженно поджимать губы и отворачиваться. — Эй, идиот, уберись в этой комнате, — приказал Артур. Мерлин отчетливо фыркнул, но не сдвинулся с места. — Ты меня слышал, придурок? — Твои манеры отвратительны, — выдал Мерлин и сложил руки на груди. Артур вытаращил на него глаза и расхохотался. Вот уж в самом деле, его будет учить какая-то Кукла! Да еще и бракованная. — Мерлин, уберись в этой комнате, — елейным голосом попросил Артур. Мерлин важно кивнул, поднялся с места и отправился в ванную искать тряпку. Видимо, понятие «уберись» ему было знакомо, создатели не поленились вложить в маленький электронный искусственный мозг всю необходимую информацию об уборке, прислуживании и прочих полезных вещах. Артур решил, что неплохо будет испытать Мерлина в готовке. Если тот не сожжет кухню и сумеет сделать элементарный поджаренный хлеб с джемом, будет здорово. Сам Артур готовить не очень-то любил и, соответственно, не очень-то умел, зато ему нравилось вкусно поесть. Не зря же он отдал за Мерлина половину месячной зарплаты, теперь тот просто обязан угождать ему во всем. Мерлин притащил ворох тряпок, ведро, швабру, нашел пылесос и средство для полировки мебели. Артур взял себе бутылочку пива, устроился в кресле и принялся наблюдать за Мерлином. Тот, казалось, полностью сосредоточился на процессе уборки. Четкими, выверенными движениями он водил тряпкой по полкам, натирал стекла, ловко переставлял мелкие безделушки, подаренные друзьями на Рождество (то есть в ближайшие года два выкинуть их было совершенно невозможно). У него получилось оттереть застарелое пятно от пролитых когда-то духов Елены и пробраться в такие углы, куда Артур ленился заглядывать. Покончив с мебелью, Мерлин с энтузиазмом взялся за пылесос, а потом и за швабру… под конец уборки Артур не узнал свою комнату — такой чистой он не видел ее никогда. Мастера действительно постарались на славу, создавая Куклу по имени Мерлин! — Готово, — доложил Мерлин, убрав тряпки обратно в ванную комнату. — Хорошо. Теперь займись кухней, затем приготовь мне одежду на завтра, разбуди ровно в шесть тридцать утра и позаботься, чтобы к семи был готов завтрак. Справишься? — Конечно! — просиял Мерлин, словно ничего лучше вороха указаний в жизни не получал. Артур поморщился, его раздражала это неуемная жизнерадостность Мерлина. Следовало бы тому приказать улыбаться пореже, но… что-то было в его улыбке такое, что хотелось видеть ее снова и снова, а то и улыбаться в ответ. Оставив Мерлина наедине с уборкой, Артур отправился в душ. Смывая с себя события минувшего дня, он лениво думал о том, что стоит еще разок встретиться с Еленой или с Гвен, или позвонить Вивиан… Можно пообещать им показать настоящую Куклу, и они не смогут устоять. Артур улыбнулся струям воды, закашлялся и оставил приятные, но глупые мысли..* * *
Ровно в шесть тридцать с Артура самым бесцеремонным образом сдернули одеяло. Он и опомниться не успел, как под ухом заиграл бодрый, смутно знакомый марш, а голос без всяких эмоций (нотку ехидства в нем Артур, без сомнения, додумал сам) сообщил ему, что пора вставать. — Идиот, вон отсюда! — взревел Артур, но Мерлин, конечно же, никуда не ушел, ведь тот откликался только на свое имя. — Мерлин! — сквозь зубы прошипел Артур, стараясь хоть немного прийти в себя. После такого пробуждения сна уже не было ни в одном глазу, зато злости и раздражения — через край. — Придурок, ты что делаешь? — Бужу тебя, хозяин, — невозмутимо ответил тот. — По твоему же указанию. — Я не просил будить меня так! — Ты не уточнил, и я выбрал один из самых действенных методов пробуждения. Мерлин аккуратно сложил одеяло и оставил его на краю кровати. Артур откинулся на подушки и застонал. Идиотская Кукла! И почему ее не сожгли, как собирались? Не заметив у Артура большого желания вставать, Мерлин больно схватил его за лодыжку и стянул с кровати на пол. Артур забрыкался, пару раз заехал пяткой ему по лицу, не причинив, однако, особого вреда, и вскочил на ноги. Замахнулся, чтобы ударить Мерлина, но передумал. Что взять с Куклы? Бездушной, покорной (теоретически), просто искусно сделанной пародии на человека, которая способна только выполнять приказы и сводить его с ума! Но ведь думать, отдавать отчет своим поступкам, у них просто не заложено в программе. Да и не может быть, никто еще не создал настолько совершенный разум, способный сравниться с человеческим… Но Артур засомневался в этом, едва увидев на кухонном столе тарелку с остывающей овсяной кашей. — Твой завтрак, хозяин, — возвестил Мерлин. — Перестань называть меня хозяином! — Артур с опаской воткнул в кашу ложку. На вид вроде ничего, возможно, даже вкусно, вот только он терпеть не мог овсяную кашу. — А как вас называть? Сир? Ваше Величество? Господин? — Просто Артур, без всяких извращений. И в следующий раз приготовь на завтрак поджаренный хлеб с джемом или ветчину. И чтобы разбудить меня, достаточно просто позвать или дотронуться до плеча. Ты меня понял? — Понял, Артур, — Мерлин снова широко улыбнулся. — И перестань так часто улыбаться, смотреть противно! Улыбка Мерлина тут же погасла, из глаз пропал задорный блеск, а плечи поникли. Артур тряхнул головой — показалось на контрасте с прежней неуемной радостью. Уходя на работу, Артур снова усадил Мерлина в кресло и отключил его. Конечно, он мог бы приказать ему тихо сидеть до его возвращения, но Артур еще недостаточно знал Мерлина и его изъяны. Что если он способен ослушаться приказа и отправиться бродить по улицам Лондона? Посреди дня позвонила Моргана и под глупым выдуманным предлогом напросилась в гости. На самом деле ей ничего не стоило просто так заглянуть к Артуру, но ей слишком не терпелось увидеть его новую Куклу, и она решила действовать наверняка. Ее первой реакцией был изумленный вздох, а затем, словно маленькая девчонка, она кинулась к Мерлину и принялась его ощупывать, осматривать, не переставая то и дело восхищенно восклицать. — Это настоящее сокровище, Артур! Ты точно не украл его из дома мультимиллиардера? — Сокровище это относительное. Он не желает отзываться ни на какое другое имя, кроме того, что он придумал себе сам, и совершенно точно издевается надо мной. — Откуда он мог знать, что ты не любишь овсянку? Он явно нашел ее на твоей кухне, а в его разум заложено, что каша — отличный завтрак. — Возможно, — нехотя признал Артур. — И если тебе не нравится Кукла, то можешь отдать ее мне, — Моргана хитро улыбнулась. — Его зовут Мерлин. И пока он не настолько мне надоел, чтобы презентовать его тебе. — Как он включается? — Моргана присела около Мерлина на корточки и заглянула ему в лицо. — Он печальный, словно настоящий человек. Должно быть, ему одиноко одному в пустой квартире. — Ему не может быть одиноко, Моргана. Он Кукла, он не умеет чувствовать, думать, испытывать эмоции, только выполнять команды. — Всегда знала, что ты просто бездушный придурок, — беззлобно огрызнулась Моргана. Ее взгляд на жизнь и на мир в целом сильно отличался от взгляда Артура и большинства нормальных людей. Моргана верила в магию, действительно верила, ни на мгновение не сомневаясь, что она существует. Растворена в природе, в людях, в окружающем мире, и если суметь ее сконцентрировать, то можно творить настоящие чудеса. Конечно, Артур не разделял ее веры, но не переставал восхищаться, насколько она сильна. Артур потянулся к шее Мерина и нащупал едва заметную выпуклость. Если не знать точно, то ее можно принять за выступающий позвонок. Мерлин медленно поднял голову, но улыбаться не стал, помня указание Артура. — Привет, — поздоровался он с Морганой. — Привет! — с восторгом воскликнула та. — Что ты умеешь? — Я не могу ответить на ваш вопрос, так как вы не являетесь моим хозяином, — монотонно ответил Мерлин. — Артур? — Моргана умоляюще уставилась на него. — Хорошо. Мерлин, ты можешь отвечать на любые вопросы Морганы. — Моргана — это я, — вставила та. Артур оставил Мерлина на попечение сестры, которая, казалось, решила узнать у него все: от его возможностей до смысла жизни на Земле, а сам отправился в кабинет. Он часто брал работу на дом, когда не хотел задерживаться в офисе. Основной причиной его успеха была хорошая работоспособность и готовность трудиться сверхурочно или брать часть дел на дом. А что еще делать по вечерам в тихой холостяцкой квартире? Постоянной девушки у него не было, а на случайных требовалось не так много времени, друзья, конечно, имелись, но многие из них уже обзавелись семьями и бывали свободны только раз или два в неделю. Артур посещал тренажерный зал, заводил случайные знакомства в барах и работал, работал, работал, надеясь когда-нибудь стать старшим партнером фирмы. Он просмотрел несколько отчетов, составил свод, подумал над очередной стратегией развития, когда понял, что в соседней комнате давно уже слишком тихо. Моргана, утомленная впечатлениями, уснула на диване. Мерлин заботливо укрыл ее пледом и примостился в том же кресле, где провел весь день. Он словно о чем-то думал, сложив сцепленные в замок руки на животе и глядя в окно. — Не выключай меня сегодня, пожалуйста, — попросил Мерлин, не поворачивая головы. — Почему? — Артур осторожно присел на край дивана, на котором спала Моргана. — Когда я выключен, то будто не существую: мое тело неподвижно, разум не подчиняется мне. Наверное, это очень похоже на смерть. — А может, на сон? — Людям снятся сны, а мне — нет. — Знаешь, вместо кошмаров я бы предпочел черное забытье. Они выматывают гораздо больше бодрствования. — Поэтому ты так много работаешь? Боишься засыпать? — Скорее, стремлюсь измотать себя настолько, чтобы сил не осталось даже на кошмары. — И часто они тебе снятся? — Нет, не очень. Уж точно не так, как Моргане в детстве. Знаешь, теперь я думаю, что именно из-за своих кошмаров она увлекалась всей этой магической чепухой, — Артур посмотрел на сестру, мирно спящую под его любимым пледом. Не похоже было, что ей снились кошмары. Вообще с тех пор, как она открыла свой салон, из ее глаз ушла усталость, исчезли темные круги и следы усталости, Моргана словно заново родилась. Теперь в ней кипела энергия, улыбка не сходила с ее губ, и она научилась совершенно по-детски радоваться всему, что происходило вокруг. Артур ей даже немного завидовал, хоть и никогда не признавался себе в этом. — Может, она сможет помочь и тебе? — спросил Мерлин. Артур лишь скептически хмыкнул. Он точно знал, что для того, чтобы метод Морганы сработал и на нем, нужно кое-что очень важное, чего у него точно нет — вера. Его кошмары не отличались разнообразием. Это были либо битвы, приводящие к самым ужасным последствием, невыносимое чувство потери и одиночества, либо что-то из области психоделики: непроглядная тьма, невозможность пошевелиться, беспомощность и отчаяние от осознания своего состояния. Артур не придавал значения своим снам, считая их глупыми, и изо всех сил старался противостоять им. Но у него не слишком-то хорошо получалось. — Мне не нужна помощь, — резко ответил Артур. Он потянулся, чтобы все-таки выключить Мерлина, но вовремя вспомнил, что в таком случае тот не сможет ни разбудить его, ни приготовить ему завтрак. Впрочем, можно избавиться от назойливых вопросов и другим способом. В Мерлине было слишком много изъянов, из-за которых он чуть не отправился на утилизацию, и Артуру придется постараться, чтобы научиться использовать их в свою пользу.* * *
Мерлин жил у Артура около месяца, когда тот, наконец, полностью привык к нему и даже перестал выключать, когда тот ему надоест. Ведь можно было приказать ему сидеть тихо и не издавать ни звука, или отправиться на балкон, чтобы даже случайно Артур не смог наткнуться на него, или придумать еще тысячу способов, как досадить надоедливому Мерлину. Вопреки своей природе Куклы, Мерлин умел и обижаться, когда считал, что Артур поступает с ним глупо и несправедливо, и упрямиться, умудряясь выполнять приказы так, что это только злило и раздражало Артура. А еще Мерлин умел слушать. На роль жилетки он подходил практически идеально и уж точно не мог выболтать душевные излияния Артура кому бы то ни было. А его советы часто были довольно хорошими, и если бы не осознание, что они исходят не от умудренного опытом друга, а от простой Куклы, Артур непременно бы воспользовался ими. По истечению месяца Мерлин мог бы претендовать на звание друга Артура, если бы с ним можно было попить пива на диване перед телевизором или сходить на футбольный матч, если бы он был настоящим человеком. Артур никак не мог отделаться от мысли, что все, что ему так нравится в Мерлине — это всего лишь сложный набор функций, заложенных в него мастером. Моргана, к слову, была с ним совершенно не согласна. Однажды она провела с Мерлином весь день, применяла к нему свои колдовские штуки, пытаясь что-то выяснить. Еще после первого знакомства с ним она заявила, что Мерлин совершенно не похож на других Кукол. Есть в нем что-то особенное, словно все его изъяны не случайны и делают его слишком похожим на человека. Артур с ней не согласился, заявив, что Мерлин — обычный пластмассовый болванчик без всяких признаков души или ума. — О, значит, ты нашел свою полную копию. Разве что ты не пластмассовый, а просто деревянный чурбан! — в сердцах заключила Моргана. — Я вообще не знаю, способен ли ты чувствовать. Артур лишь безразлично пожал плечами. Пусть так, зато его сердце надежно защищено. Вряд ли в этом мире существуют бескорыстные чувства, исключение — его приемные родители и Моргана, но и у тех наверняка есть свои эгоистичные мотивы. Люди лживы и по своей природе способны любить лишь себя, и Артур старался не выделяться из толпы. Может, именно поэтому самые близкие отношения сложились у него с Куклой. Мерлин ждал его вечером, сидя в кресле и задумчиво глядя в окно, на столе всегда был готов ужин, а в доме царила идеальная чистота. Мерлин выполнял все приказы, которые ему отдавал Артур, и все реже своевольничал. Артур достаточно изучил его, чтобы понять, как добиться от бракованной Куклы желаемого. Мерлин не возражал, не спорил, не проявлял никаких эмоций. Улыбался, когда скажут, был внимательным, когда от него требовалось, молчал, ожидая разрешения заговорить, от его первоначальной своенравности и веселья не осталось и следа. Артур мог орать на него, швыряться в него вещами, даже ударить сгоряча — Мерлину было все равно. И это дико раздражало. Как и то, что, наплевав на все приказы, Мерлин каждую ночь сидел около его кровати, и если Артуру снился кошмар, он просто брал его за руку и шептал что-то успокаивающее. Каждый раз Артур порывался прогнать его, но не мог, потому что глупые слова Мерлина, его присутствие рядом действительно разгоняло все плохие сны. — Почему ты такой? — спросил однажды Мерлин, когда Артур наорал на него в очередной раз. — Какой? — Злой. Твоя сестра хорошая, твои родители тоже, а ты ненавидишь весь мир. Мерлин наклонил голову набок, словно ему действительно было интересно. Пластмассовый болванчик, да что он мог знать! — Потому что, — выдохнул Артур. — Потому что однажды я стал не нужен своему родному отцу, так не нужен, что он бросил меня на чужих людей. С самого детства я знал, что жизнь — дерьмо, а все сказки про любовь — это глупости, розовые очки для стада баранов. — Но ведь ты можешь быть другим, — возразил Мерлин. — Я знаю, ты любишь сестру и своих приемных родителей. — Я испытываю к ним благодарность, я привязан к ним, но не более, — Артур покачал головой и всмотрелся в бледное лицо Мерлина. На нем читался интерес, вот только глаза были пустыми. Куклы ведь не умеют думать, сочувствовать, сопереживать, понимать людей, только слушать и делать правильное выражение лица, задавать правильные вопросы и давать известные всем советы. — Разве не это называется любовью? — прозорливо спросил Мерлин. — Нет, точно не это. — Жаль. Потому что я привязан к тебе и испытываю благодарность, — по лицу Мерлина пробежала тень, словно он сомневался, стоит ли признаваться в этом Артуру. — И я бы очень хотел почувствовать любовь. — Ты? — Артур расхохотался. — Зачем это тебе? — Потому что я хочу быть человеком, — Мерлин посмотрел на свои пальцы, выглядевшие как настоящие. — Иметь свою волю, чувствовать радость, боль, любовь, а не исполнять все приказы своего хозяина. У тебя все это есть, но ты нисколько не ценишь то, что ты — человек. Только злишься на всех вокруг, не замечая больше ничего. — И что я должен заметить, по-твоему? Мерлин промолчал. Не смог сформулировать или просто не захотел отвечать, Артур не стал на него давить. Этот странный разговор больше других был похож на настоящий, и Артур поспешил выкинуть его из головы. Ему не было дела до искусственных желаний Мерлина, тем более, совершенно неосуществимых.* * *
А весь следующий день Мерлин вел себя странно. Сначала долго сидел за компьютером, что-то ища во всемирной паутине, затем отпросился в магазин, продемонстрировав пустой холодильник. Артур готов был поклясться, что утром он был полон на две трети. Мерлин всегда умел хитрить, но в последнее время вел себя настолько покладисто, что Артур привык и расслабился, забыв обо всех его изъянах. Артур отпустил Мерлина на прогулку, решив устроить ему допрос позже. А еще потому, что мог следить за его перемещениями со своего компьютера. Мерлин вышел из дома, сделал несколько шагов и… пропал. Артур глазам своим не поверил, когда точка на мониторе сначала застыла, а затем и вовсе растворилась, словно ее и не было. Артур ринулся к балкону, перегнулся через перила, пытаясь разглядеть, что происходит внизу. Конечно, только в богатых кварталах Куклы разгуливали свободно, а здесь Мерлина могли схватить, украсть, убить… то есть, поломать. Он хоть и был неотличим от человека, но от наблюдательного взгляда не могли скрыться ни несколько неестественные движения, ни очевидное неумение рассуждать и поддерживать разговор, ни еще тысяча деталей, отличающих Мерлина от человека. Артур выбежал из квартиры, скатился по лестнице вниз и оглядел двор. В нем все было по-прежнему, и никто не заметил ничего необычного. Девушка с детской коляской даже припомнила Мерлина, который показался ей очень симпатичным, и она проводила его взглядом до выхода из двора. Артур поблагодарил ее, в последний раз огляделся и вернулся домой. Вероятно, умение отключать GPRS — это очередной фокус из арсенала Мерлина, но Артур был уверен, другие Куклы так делать не могут. Артур пару часов поработал, съел заранее приготовленный Мерлином обед (на который, вероятно, и ушли все продукты из холодильника), прочел несколько страниц толстенного труда по экономике, который начал еще пару лет назад и все никак не мог закончить, посмотрел сводки происшествий в Интернете и потратил минут десять на бесцельное ожидание у окна. Мерлин явился только к вечеру с большим пакетом продуктов в руках и самым невинным выражением лица, которое Артур только у него видел. — В магазине была очередь, — заявил Мерлин, поймав вопросительный взгляд Артура. — О да, — тот постарался не расхохотаться, нелепость объяснения Мерлина просто зашкаливала. Облегчение, которое Артур почувствовал, едва в замке повернулся ключ и Мерлин ввалился в квартиру, едва не выронив пакет, на мгновение затмило всю злость на него. — И еще в нем не было твоих любимых баклажанов, поэтому мне пришлось искать их на другом конце города, — продолжил Мерлин. — Я ненавижу баклажаны, — ответил Артур, пропуская Мерлина на кухню. — А следовало бы любить, тебе нужно ограничивать себя в еде. — Ты что, вариант Куклы для женщин со встроенным счетчиком калорий? — Вообще-то я должен подстраиваться под хозяина и быть именно таким, какой ему нужен. — Так вот в чем твой брак, ведь мне нужен совсем другой. — Ошибаешься. Ты хочешь видеть возле себя другого, но нужен тебе именно я. Ты этого пока не понимаешь, но я не могу ошибаться, — Мерлин загрузил холодильник, умудрившись даже не разбить ни одного яйца, как в прошлый раз, и повернулся к Артуру. — Мой изъян совсем в другом. — А может, ты просто не способен понять, в чем твой брак? — Артур подошел вплотную к нему и посмотрел в глаза, вблизи было видно, что они ненастоящие: зрачки не расширяются, и можно угадать материал, из которого они сделаны. — Может, он в том, что ты совершенно бесполезное существо, не способное даже угодить своему хозяину? Мерлин дернулся, как от пощечины. Слишком по-человечески, слишком реально, но Артур в очередной раз убедил себя, что это всего лишь гениальная задумка мастера. Ему нравилось унижать Мерлина, нравилось чувствовать свою власть над ним и понимать, что это существо, эта Кукла — единственная, кто не сможет солгать ему, кто не сможет предать. Мерлину не могло быть больно, но Артур раз за разом старался задеть его, словно настоящего человека. — Значит, ты мной не доволен? — равнодушно спросил Мерлин. — Я привык к тебе, — признался Артур. — Но я раздражаю тебя, ты постоянно кричишь, что я неправильно выполняю свои обязанности, — Мерлин низко опустил голову, пряча глаза от Артура. — Тогда сдай меня на уничтожение, или я сделаю это сам. — Хэй, ты что, задумал самоубийство? — Артур дернул Мерлина за руку, заставляя поднять глаза. — В нас заложена такая функция. В исключительных случаях мы можем уничтожить себя сами, например, когда хозяин полностью не доволен нашей работой. — И как вы определяете этот «исключительный случай»? — Чувствуем, — буркнул Мерлин. — Что-что? — издевательски переспросил Артур. — Применяем сложный аналитический алгоритм на основе имеющихся у нас данных. Артур не стал слушать его дальше, щелкнул по носу и, смеясь, сказал: — Я запрещаю тебе убивать себя, ты стоил мне слишком дорого, и если я захочу избавиться от тебя, то просто продам. Мерлин кивнул и, не дожидаясь разрешения, ушел с кухни. Артур проводил его взглядом, с досадой понимая, что так и не узнал, куда на самом деле ходил Мерлин. Время доверительных разговоров у них, видимо, кончилось. Артур раздражался, видя его участливые глаза, слушая искренние советы — и дело было не в том, как Мерлин исполнял свои обязанности, а в том, что тот не был человеком. Разговор «по душам» с ним был невозможен, ведь, как известно, у Кукол нет души, а значит, с таким же успехом Артур мог бы побеседовать с пылесосом или компьютером.* * *
С того дня Мерлин стал пропадать где-то все чаще и чаще. Обычно это происходило, когда Артура не было дома, и он мог только беспомощно наблюдать, как точка, обозначающая Мерлина, покидает квартиру и вновь растворяется, словно ее и не было. Мерлин уходил почти на весь день и возвращался с расчетом, чтобы успеть приготовить ужин и прибраться в квартире. Артур стал специально заказывать у него самые сложные блюда и устраивать дикий бардак в квартире, но Мерлин все равно каким-то образом успевал и отлучиться по своим делам, и навести порядок, и приготовить очередной кулинарный шедевр. И все это не занимало у него ни минутой больше времени, чем раньше. На все расспросы Мерлин дипломатично отвечал, что занимался порученными ему делами и уверял, что из дома и носу не показывал. Артур поражался его умению нагло врать и одновременно восхищался им. Изъян Мерлина сделал его практически человеком. Промаявшись от любопытства две недели, Артур решил проследить за Мерлином. Он взял на работе выходной, но утром как обычно собрался и вышел из дома, даже пересек двор и завернул за угол на случай, если Мерлин наблюдал за ним из окна. Затем снял куртку, оставшись в теплом свитере, затолкал ее в рюкзак, натянул на голову бейсболку, низко опустив козырек, и надел темные очки. Невеликая маскировка, но Артур надеялся, что Мерлин не догадается проверить наличие слежки. Ровно в одиннадцать десять Мерлин вышел из дома. Артур предполагал, что тот воспользуется метро, все-таки натаскать мелочь у хозяина гораздо проще, чем скопить деньги на такси. Мерлин засунул руки в карманы, ссутулился и зашагал в противоположную от Артура сторону. Тот осторожно двинулся за ним, стараясь держаться на безопасном расстоянии и гадая, не запрограммировали ли его вычислять слежку. Мерлин бодро дошагал до входа в метро, купил билет на две поездки и спустился к поездам. В толчее и суматохе Артур едва не потерял его, но вовремя сориентировался и запрыгнул в вагон, когда двери уже начали закрываться. Едва не упал, неловко схватился за поручень и попытался отвернуться к дверям на случай, если Мерлина привлечет созданный им небольшой переполох. Но все обошлось. Проехав пять станций, Мерлин вышел из вагона и направился к выходу из метро. Артур быстро огляделся, стараясь припомнить, что такого примечательного находится рядом с этой станцией, но в голову ничего не приходило. Обычный, не туристический район Лондона, примечательный только тем, что здесь, кажется, проходили съемки какого-то фильма в конце прошлого века. Народу из поезда вышло мало, и Артуру пришлось постараться, чтобы остаться незамеченным. Оказалось, путь Мерлина лежал в небольшое приземистое здание постройки девятнадцатого века, в котором располагался один из филиалов городского архива. Артур потоптался на пороге, не решаясь зайти внутрь, заглянул в окно, в которое ровным счетом ничего не было видно, и устроился на скамейке в парке неподалеку. Оттуда хорошо просматривалась дверь архива, а пышные кусты не давали случайно заметить его из окна или при выходе из здания. Артур пожалел, что не захватил с собой ноутбук с рабочими набросками для совещания, ведь с телефоном многое не сделаешь. Он откинулся на спинку скамейки, посмотрел на переплетенные ветки кустарника, на которых еще не успели появиться листья, сощурился от яркого солнца, показавшегося из-за туч, и глубоко вдохнул прохладный, с привкусом выхлопных газов воздух. Как давно он не сидел в парке просто так, ожидая девчонку на свидании, или потому, что наконец-то выдалось свободное время! Пожалуй, с тех пор, как закончил школу. Потом он серьезно взялся за учебу, затем начал работать и позабыл, что раньше любил прогуливаться на природе, ну или хотя бы в городских парках. Мерлин вышел из архива через три с половиной часа. Артур едва не пропустил его, задремав под трели маленькой, размером с воробья птички, устроившейся на одной из веток кустарника. Лишь громкий хлопок двери привлек его внимание. Артур не стал следовать за Мерлином, вместо этого он зашел в архив и, мило улыбаясь и стараясь очаровать строгую женщину за стойкой регистрации, поинтересовался, что именно просматривал недавно вышедший из архива парень. — Я не могу предоставить вам такую информацию, — без всяких эмоций ответила женщина. — Понимаете, это мой друг, и он в последнее время странно себя ведет, и мы волнуемся, как бы он не наделал глупостей… — Поверьте, у нас он не смог бы ни купить спиртное, ни достать наркотики, ни даже снять проститутку, так что ваш друг в полной безопасности. — Мэм! — в отчаянии воскликнул Артур, та лишь взглянула на него поверх очков в старомодной оправе и вернулась к монитору компьютера. Черт возьми, не архив со старыми никому ненужными бумажками, а база МИ-6 какая-то! Слоняться по архиву, не имея понятия, чем здесь занимался Мерлин, смысла не было, и Артур отправился домой. Что ж, слежка почти ничего не дала, но он может приказать Мерлину ответить на его вопросы, и тот не отвертится. Когда Артур вернулся домой, его ждал свежеприготовленный ужин, идеально убранная квартира и невозмутимый Мерлин, сидящий в своем любимом кресле. Артур украдкой дотронулся до плиты, отметив, что она слишком холодная, не похоже было, что на ней только что что-то готовили. Вкупе с отпечатком женского сапога у порога, становилось ясно, каким именно образом Мерлин умудрялся все успевать. Артур молча съел ужин (не оставаться же голодным из-за странного поведения своей Куклы!), дождался, пока Мерлин вымоет и поставит на место посуду, а затем взглядом приказал ему сесть напротив. Мерлин послушно плюхнулся на диван и с интересом уставился на Артура. Сейчас, одетый, словно бунтующий подросток, Мерлин совершенно не походил на Куклу. Артур давно перестал воспринимать его, как пластмассового болванчика, хоть и старался каждый раз напоминать себе о его сущности, но все равно видел в нем лишь весьма надоедливого, своенравного, не лишенного обаяния и весьма дружелюбного человека. Все это не могло быть лишь невероятным достижением науки, нет! В Мерлине будто жила душа, запертая в искусственном теле, хоть и это и было совершенно невозможно. — Вкусный ужин, — Артур подался вперед и покачал головой, — но еда твоего приготовления мне нравится больше. — Эй, я потратил на него два часа… — Когда подбирал кухарку. Не лги мне, Мерлин, прошу. Мерлин упрямо прикусил губу и замолчал. Он не мог ослушаться прямого приказа, но упрямился и не желал отвечать. — Я проследил за тобой сегодня. Ты был в архиве, провел там порядка трех часов. Что ты искал? Зачем тебе старые бумажки, которые не сочли нужным даже оцифровать? — Может, мне просто интересно? — осторожно спросил Мерлин. — Что тебе вообще может быть интересно? — Ты, — честно ответил тот и едва заметно улыбнулся. Артур шумно выдохнул. Понятнее не стало, напротив, Мерлин сумел его удивить и запутать еще больше. Хотя Артур не представлял, что творится в голове у Мерлина и что его вообще может интересовать. Как понять Куклу? Набор умений, да симпатичную оболочку, в которой все должно быть просто до скукоты, вот только Мерлин не подчинялся никаким логическим законам. — Я? И каким это образом? — Ты несчастен, ты боишься жизни, привязанностей, бежишь от любых чувств. Ты жесток с окружающими и, особенно, со мной, вымещаешь на мне всю свою боль и обиду. И я решил помочь тебе. Артуру захотелось свернуть ему шею, но вместо этого он расхохотался. Мерлин учит его жизни! Тот, кто понятия не имеет, что это такое — существование в теле обычного человека, в теле Артура Пендрагона, ловко делает далеко идущие выводы и пытается это как-то поправить. Боже, храни королеву! — Я отправился в городской архив, чтобы найти твоего отца. Ты родился не в Лондоне, и я сделал запрос в твой родной город. Теперь мне известно имя твоего отца и его адрес, и, если хочешь, я сообщу их тебе… — Мерлин замолчал, с сомнением глядя на окаменевшее лицо Артура. — Кто. Тебя. Просил, — отрывисто, чеканя каждое слово, выдавил из себя тот. — Я… никто, но ведь… ты ведь… я чувствую, что именно из-за обиды на отца ты не разрешаешь себе быть счастливым… — Ты не можешь чувствовать, — Артур поднялся, сжал пальцами щеки Мерлина и заставил смотреть в глаза. — Ты лишь пластмассовый болванчик, чудо технологий, бездушный механизм, созданный чьим-то гениальным мозгом для моего развлечения и облегчения моей жизни. Ты должен выполнять все мои прихоти и приказы, но вместо этого ты… — Артур сглотнул, Мерлин совершенно по-человечески прикусил губу и смотрел теперь со смесью страха, вины и его обычного упрямства. — Ты докучаешь мне и своевольничаешь, и я думаю избавиться от тебя, как от надоевшей старой игрушки. — Нет! — Мерлин вырвался и отступил на шаг, на его лице проступил ужас. Артур почувствовал странное удовлетворение. Мерлин испугался, совершенно точно всеми фибрами своей ненастоящей души ощутил, чем грозит его поведение. На это было приятно смотреть, вообще ранить Мерлина было приятно, и Артур совершенно не хотел задумываться, почему. — Нет? Тогда заткнись и делай только то, что я прикажу. Мерлин медленно кивнул. Возможно, покорности в нем не прибавилось, но он хотя бы будет изображать ее, что тоже не плохо. В ту ночь Артур так и не смог уснуть. Слова Мерлина о его отце не выходили у него из головы. Артур не помнил его, не знал, в отличие от Морганы, которой было пять лет, когда человек, которого, по ее словам, она любила больше всего на свете, бросил ее и своего трехлетнего сына. Артура, оставшегося полной сиротой, взяла к себе мать Морганы и воспитала как родного сына. В раннем детстве он часто спрашивал об отце, но не получал внятного ответа, миссис ЛаФей всегда щадила его чувства. А потом Артур перестал спрашивать, осознав, что отец не отправился в далекую экспедицию в Тибет, а просто бросил его. И это ранило его на всю жизнь. А теперь Мерлин так запросто говорит, что нашел этого человека. Наверное, он еще жив, живет где-нибудь в пригороде Лондона, может быть, завел еще одну семью. В любом случае Артур и Моргана для него давно чужие и не стоит напоминать о себе только для того, чтобы разочароваться в нем еще больше.* * *
С того дня Мерлин стал походить на Куклу как никогда раньше. На его лице теперь всегда красовалась вежливая до приторности улыбка, он молчал, пока Артур не приказывал говорить, и делал только то, что от него требовалось. Его глаза потускнели настолько, что снова начали походить на два куска пластмассы, а вечера он проводил сидя в кресле с идеально прямой спиной, глядя в одну точку. На все колкости, подначки и прочие проявления Артуровой дурости он не реагировал никак, изображая из себя еще один предмет интерьера, мебель. В иное время Артуру было бы все равно, но ведь… ведь прежний Мерлин стал ему почти другом. — Эй, — Артур присел на корточки рядом с креслом, в котором застыл Мерлин. — Скажи что-нибудь, ну. — Что вам угодно, сир? — Мерлин даже не удосужился поднять голову. Артур вспомнил, как увидел его в первый раз, в магазине, обнаженного, закрепленного у стены яркими красными бархатными летами, печального, отвергнутого, одинокого. От него пытались избавиться его создатели… Артур никогда не думал об этом, но его отец поступил с ним почти так же, разве что не пытался уничтожить. — Улыбнись. Уголки губ Мерлина дернулись вверх, на его лице появилась до тошноты надоевшая вежливая улыбка. — Не так, искренне. — Я не знаю, что это такое, сир, — ответил Мерлин. — От всего сердца, так, будто ты рад меня видеть. — Но это не так, сир, у меня нет сердца, я не могу радоваться. Я всего лишь Кукла, сир, в моей груди заперт только кусок красного бархата в форме сердца, если вы пожелаете проверить. — Нет! Мерлин, я же знаю, что ты можешь, ты делал это раньше… — Вам не нравилось мое прежнее поведение, и я стер его из памяти, сир. Теперь я делаю только то, что прикажете вы, сир. — Стер… поведение? Мне казалось, что твоя своенравность и была изъяном… — Артур непонимающе уставился на него. — Продавец, старьевщик сказал мне… — Если бы во мне был изъян, то это заметили бы гораздо раньше, сир. Меня запрограммировали на определенное поведение, сир. — Что? Мерлин? — Артур схватил его за плечо и встряхнул. Мерлин повернулся к нему и уставился все там же безразличным взглядом. Программа? То есть никаких изъянов не было, просто Мерлину так… велели себя вести? Тогда почему… зачем его продали за бесценок, если… — Я не понимаю. — Вы не должны были узнать, сир. — Конечно, я должен оставаться в неведении относительно всего, что творится за моей спиной. И кто велел тебе так себя вести? — Я не могу ответить, сир. — Но я твой хозяин, ты обязан мне отвечать! — Простите, сир, но, прежде всего, я не могу ослушаться своего создателя, а он не велел мне раскрывать его имя. Артур сжал кулаки, а затем бессильно опустил руки. Бесполезно даже пытаться добиться чего-то от Мерлина, он не скажет. Его так не программировали и точка. Из Кукол бы вышли замечательные шпионы — не выдали бы ни крупицы информации врагу. Но всегда существуют обходные пути.* * *
Артур остановился около знакомой двери из старого, потемневшего от времени дуба. За стеклом красовалась табличка «Закрыто», и Артур взглянул на часы — оказывается он пришел слишком рано, и магазин откроется только через пятнадцать минут. Всю ночь Артур проворочался, вспоминая прежнего веселого Мерлина, который так искренне улыбался и сторожил его сон, будил, когда начинались кошмары. Теперь Мерлин проводил ночи в кресле в гостиной, сидя неестественно прямо и глядя в одну точку. Артур несколько раз порывался выключить его, но в последний момент передумывал, отчаянно надеясь, что Мерлин вот-вот станет прежним и разбудит его посреди страшного, полного пустоты и холода сна. И теперь Артур вышагивал перед дверью старика-старьевщика. Утренний холод давал о себе знать, и озябшие руки не согревались даже в карманах. В лавке по-прежнему было темно, хотя и в прошлый раз там царил полумрак. То ли хозяин экономил на электричестве, то ли создавал таким образом нужную атмосферу. Где-то в отдалении часы пробили десять, и с последним ударом щелкнул замок, а табличка перевернулась словно сама по себе. Артур, поколебавшись мгновение, зашел внутрь. — Доброе утро! — поздоровался он в темноту помещения. После яркой солнечной улицы он снова на некоторое время ослеп. Никто не отозвался на его приветствие, и Артур осторожно прошел дальше, стараясь не сшибить что-нибудь из мелких вещей, расставленный на высоких тумбах. — Эй! — громче позвал он. Глаза постепенно привыкали к полумраку. Артур уже мог разглядеть большие витрины, в которых были выставлены… нет, не куклы. Оленьи шкуры, потрепанные чучела животных, старая мебель, требующая ремонта. — Кх-м, — раздалось покашливание сзади. Артур резко обернулся и облегченно выдохнул, увидев перед собой знакомого старика. — Доброе утро, — снова поздоровался Артур. — Доброе, — согласился старик, с интересом разглядывая посетителя. Он явно не узнал Артура. — Я был у вас пару месяцев назад, купил Куклу… — Товар обмену и возврату не подлежит, — перебил его старик. — Вы подписали договор. — Я не собираюсь возвращать вам ее, — ответил Артур, старьевщик начал его раздражать. В прошлый раз он казался мудрым и загадочным, а сейчас больше наминал давно выжившего из ума старикашку. — Лишь задать пару вопросов по эксплуатации. — Читайте инструкцию, я только посредник, а не производитель. — Конечно, но… — Артур посмотрел в мутные желтые глаза старика и отбросил всякие сомнения. — Где вы взяли эту Куклу? Его изъян — не производственный брак, а особенности настройки. Он совершенен, на самом деле, и очень обидчив, до такой степени, что сам навредил себе, лишь бы не… Он услужлив, он кардинально изменился, потому что я так хотел. Он думал, что я хотел, а на самом деле я бы многое отдал, чтобы он никогда не менялся. Старик хмыкнул, и Артур замолчал, он сам не ожидал от себя такой сумбурной эмоциональной речи. — Что же вы за человек, если вашим лучшим другом стала Кукла? А у кого-то это работа, у других — фальшивые отношения с девушками, попытки скрасить одиночество, у третьих — и вовсе кошки или собаки. Редко кому везет встретить по-настоящему близкого человека, большинство обманывает себя всю жизнь. Так разве плохо, что Артуру хватило смелости признать это? Может быть, Мерлин и не стал ему лучшим другом, но кем-то близким точно, тем, кого не хочется терять. — Не ваше дело, — грубо ответил Артур. — Ответьте на вопрос. — А вы уверены, что хотите услышать ответ? — старик прищурился, начиная походить на самого себя, на того, каким его запомнил Артур. — Иначе я не пришел бы сюда. — Хорошо. Я скажу вам, но только потому, что думаю, вы готовы это услышать, — старик прочистил горло, сухой, морщинистой, в пигментных пятнах рукой почесал нос и еще больше прищурил глаза. — Я обычный старьевщик, — начал он издалека, — торгую диковинными вещицами, безделушками, имеющими занятную историю, просто старыми вещами, могущими кому-то пригодится. Обычно, едва взглянув на покупателя, я точно знаю, что ему нужно. Магический шар, изящную статуэтку позапрошлого века, старинное охотничье ружье — люди и не подозревают, что обычная ничем не примечательная вещь может сделать их жизнь лучше. И моя задача состоит лишь в том, чтобы уговорить особо упрямых клиентов сделать покупку. Примерно за неделю до вашего визита ко мне со мной связался загадочный человек. Он пытался продать мне Кукол, да не одну, а целых пять! Утверждал, что от них либо отказались их прежние хозяева, либо они были безнадежно испорчены, бракованы при производстве. Это было довольно сомнительное предложение, а Куклы слишком дороги, чтобы идти на риск ради их покупки, но все же я решился. Четыре Куклы действительно не представляли из себя ничего примечательного. Старые модели, годящиеся только для уборки или постельных утех, но одна… О, это было настоящее сокровище! Я видел это так же ясно, как и то, что мне она не предназначена. Я даже не включал ее до вашего прихода, надеясь, что у меня будет время удовлетворить любопытство и хотя бы поговорить с ней… — Стойте, — перебил старика Артур. Сказка, которую тот рассказывал, могла бы обмануть многих, но не Артура. Кажется, в том, что касалось Мерлина, он научился тонко чувствовать правду и ложь. Старик громко рассмеялся, словно все это время рассказывал отличный анекдот. — Очень хорошо, мой юный друг. Скоро вы сами найдете ответы на все свои вопросы. — Но… — начал Артур. — Я оставляю за собой право промолчать. Старик отошел от Артура и направился к прилавку, где его ждали — несомненно! — неотложные дела. В любой другой ситуации Артур бы добился своего — уговорами или силой, не принципиально. Но поднять руку на упрямого старика ему не позволяли принципы. Артур вышел из лавки, хлопнув дверь так, что задрожали стекла на до невозможности грязных окнах. Снаружи по-прежнему был яркий солнечный день, но ледяной ветер уносил с собой все крупицы тепла. — Глупо, — пробормотал Артур. В первый раз в своей жизни он не смог добиться своего и вновь чувствовал себя беспомощным ребенком, который осознал, что отец бросил его на произвол судьбы. Побродив несколько часов по городу, промокнув под внезапно собравшимся дождем и промерзнув до самых костей, Артур явился к Моргане. У нее всегда можно было рассчитывать на теплый плед, чай или что-нибудь погорячее и основательную промывку мозгов. В последнем она была непревзойденным мастером. — Ты на себя не похож! — заявила она с порога и напоила Артура скотчем. После третьего или четвертого стакана, тот почувствовал себя гораздо лучше, согрелся и немного расслабился. — Не понимаю, — говорил он Моргане, — я никогда не расстраиваюсь по пустякам, а теперь из-за какой-то Куклы… Чувство, будто я лишился чего-то очень дорого для себя. — М-м… и какое же это чувство? — спросила Моргана, подливая ему скотч. — Досады, наверное. Не знаю. Но довольно паршивое, на самом деле. — А что ты вообще сделал с Мерлином, чтобы он решился полностью забыть себя прежнего? — Я… — Артур усмехнулся. Об отце они с Морганой не разговаривали с тех пор, как Артуру исполнилось двенадцать. Тогда они твердо сговорились никогда не вспоминать о нем и следовали своему обещанию до сих пор. Видимо, пришло время двигаться дальше и разбередить эту рану. — Он решил найти отца, нашего с тобой, а я накричал на него за это и, наверное, перегнул палку. Моргана неодобрительно покачала головой. — Он хотел сделать тебе приятное. Говорят, Куклы могут быть неплохими психологами. Наверное, Мерлин видел… — Ничего он не видел! Не знаю, откуда он взял эту идею, но она разрушила все. — Она или ты? — Моргана пригубила скотч и слегка поморщилась. — Неужели попытка Мерлина что-то исправить в твоей жизни заслуживает такого отношения? — Исправить? О, — Артур рассмеялся, — а не от тебя ли он понахватался этих глупостей? Ты знаешь, как я отношусь к уходу отца, я пережил это. Моргана с сомнением посмотрела на него. Конечно, если даже Артур не верил в свои слова, то и она, знающая его лучше всех, не поверит. И что с того? Не лучше ли все оставить в прошлом и хотя бы пытаться жить дальше, как это делал Артур? От Морганы он ушел совсем не успокоенным, напротив, обзаведясь еще парой-тройкой вопросов. Еще пару месяцев назад он бы навестил Елену или Вивиан, или другую из своих многочисленных подруг, но теперь он просто пошел домой. В голове немного шумело от выпитого, холодный ветер приятно ласкал лицо. Видеть не хотелось никого, нужно было побыть в одиночестве. Мерлин сидел в своем кресле и никак не отреагировал на приход Артура. — Что мне сделать, чтобы вернуть тебя? — тихо спросил тот. — Заглянуть в свое сердце, — прошелестело в комнате. Мерлин не шелохнулся, и Артур решил, что ему показалось.* * *
Мышцы сковало болью, горло саднило от немого крика, а голова раскалывалась на тысячи осколков. Артур не мог пошевелиться, не мог ничего увидеть в окружающей его темноте, не мог ощутить ничего вокруг себя. Из всех чувств у него остался только слух, до которого доносились чьи-то голоса, далекие, чужие. Слов было не разобрать, и вся какофония больше походила на простой шум. Но Артур знал, что где-то рядом есть люди. Он хотел бы дотянуться до них, взглянуть на них, привлечь их внимание, но у него ничего не получалось. Страх, липкий, тягучий, заволакивал его сознание, подчиняя последние остатки воли и разума, убивая то, что еще осталось от него. Никогда ему не выбраться из этой тьмы, и даже умереть не получится, потому что кому-то надо, чтобы он жил. — Эй, — отчетливо послышался рядом тихий голос. — Все хорошо, я здесь, с тобой. Артур устремился к нему, зная, что этот голос невероятно дорог ему, но все же не в силах вспомнить, кому он принадлежит. — Проснись, пожалуйста, Артур. И Артур открыл глаза. Он резко сел на кровати, хватая открытым ртом воздух и чувствуя боль в горле. Он действительно кричал, наверняка перебудил всех соседей, но проснулся он не от этого. Кто-то звал его, совершенно точно, и в этой квартире не было никого, кроме… — Мерлин? — Артур вскочил на ноги и босиком по холодному полу рванул в гостиную. Мерлин все так же сидел на своем месте, но на прямое обращение к нему Артура услужливо повернул голову. — Это был ты? — Нет, сир, — ответил Мерлин. Немного слишком поспешно, немного слишком прозорливо. Сердце Артура забилось сильнее. Мерлин солгал, а значит, он еще способен вести себя, как прежде. Артур залпом выпил стакан воды, немного успокоился и вновь направился в спальню. — Ты странный, смогу ли я когда-нибудь понять тебя, Мерлин? — спросил он, задержавшись на пороге — Я очень надеюсь на это, сир, — ответил тот. И Артур улыбнулся ему. Пусть даже Мерлин и Кукла, но он гораздо лучше большинства живых людей. Остаток ночи Артур проспал без сновидений.* * *
С этого дня Артур начал мягче относиться к Мерлину: больше не ругал его, обсуждал с ним прошедший день и просил совета в самых простых вещах. Мерлин, казалось, перемены не заметил вовсе, но Артур готов был ждать неделю, месяц, год — столько, сколько потребуется, чтобы Мерлин поверил ему и вновь стал собой. Артур вспоминал его нечаянно оброненные слова о том, что он хотел бы стать ему другом, научиться чувствовать, любить или хотя бы понять, что это такое. И пусть мечты Мерлина никогда бы не стали реальностью, но Артур мог подарить ему иллюзию их исполнения. По крайней мере, со своей стороны он хотел бы назвать Мерлина другом. А что обычно делают друзья? Проводят время вместе? Так этого у них в избытке. А что еще? Вероятно, здесь дело в душевной близости, в «одной волне», чтобы двум людям было хорошо в обществе друг друга. Но Артур так часто оскорблял Мерлина, унижал его и насмехался над ним, что вряд ли стоило говорить о какой-либо близости. Не только Артуру должно быть хорошо с Мерлином, но и Мерлину с ним, а это невозможно, потому что «хорошо» — это то, что чувствует люди, а Мерлин был Куклой. Но вопреки здравому смыслу Артур не собирался сдаваться. — Знаешь, — сказал он, ковыряя вилкой вполне аппетитный ужин. — Мне надоело есть одному, садись, — Артур указал на место напротив себя. — Конечно, сир, — Мерлин послушно плюхнулся на стул и с тщательно скрываемым интересом уставился на Артура. — И избавь меня от этих бесконечных сиров! — Как скажите, сир, — невозмутимо ответил Мерлин. Даже став безвольным болванчиком, он умел вывести Артура из себя. И это было здорово, так, что Артур невольно расплывался в улыбке и готов был кинуться обнимать Мерлина. Никогда раньше он не замечал за собой ничего подобного. Мерлин пробуждал в нем давно забытые затаенные чувства и эмоции, о которых Артур даже не подозревал. Рядом с ним он чувствовал себя как никогда живым. — Развлеки меня, — попросил Артур, примериваясь к большому куску мяса. — Вы предпочитаете анекдоты или правдивые истории, сир? — Я предпочитаю фокусы, — фыркнул Артур. Он всего лишь имел в виду интересный разговор, но Мерлин как всегда все понял по-своему. Он едва слышно усмехнулся и достал из шкафчика три кофейных чашки, расставил их в прямую линию на столе и, примерившись, вдруг ловко подкинул их одну за другой в воздух и начал ловко жонглировать. Артур застыл, забыв дожевать кусок мяса, и во все глаза уставился на Мерлина. Летающие чашки его мало интересовали, а вот рассматривать сосредоточенное лицо новоявленного жонглера он мог бы вечно. Сколько же у Мерлина еще талантов? Между тем тот аккуратно поймал все чашки и вернул их обратно в шкафчик. — Вам понравилось, сир? — учтиво спросил он. — Где ты этому научился? — Всегда умел. Цель моего существования угождать своему хозяину, сир. — Неужели? — Артур насмешливо посмотрел в глаза Мерлину. Они давно не казались ему бездушными кусками пластмассы. Они имели выражение, которое менялось в зависимости от настроения Мерлина, могли сиять от радости или казаться тусклыми от обиды, и они действительно были неотличимы от настоящих. Не может быть, чтобы Артур лишь выдумал все это, он еще не настолько сошел с ума, чтобы видеть то, чего не существует. — Дело в том, что иногда хозяин и сам не подозревает, что хочет, — Мерлин не прибавил своего обычного «сир», а значит увлекся разговором. — И чего же хочу я? — спросил Артур. — А вы уверены, что хотите это знать? — Вполне. — М-м… — Мерлин притворно задумался, решая говорить или промолчать. Артур не надеялся, что услышит что-то новое, но все же с волнением ждал ответа. — То же, что и многие люди — любви, — наконец ответил Мерлин. — У тебя в жизни ее слишком мало, а ту, что есть, ты предпочитаешь не замечать, потому что считаешь себя выше этого чувства. — Вот как, — Артур отодвинул от себя тарелку с остатками еды и поднялся на ноги. Мерлин с испугом смотрел на него. В прошлый раз, когда он пытался помочь Артуру с его никчемной жизнью, ему пришлось потерять себя. Может быть, теперь он и не помнил этого, но снова совершал ту же ошибку — копался в душе Артура, что делать не следовало. — И откуда ты такой умный взялся? — вздохнул Артур Мерлин промолчал. Может, и сам не знал, но скорее всего, ревностно хранил свою самую главную тайну. Артур не стал кричать на него или наказывать, он сделал вид, что ничего не было, и он не слышал о том, что сам давно понял, но не находил в себе сил признать. Он всегда был убежден, что чувства лишь мешают в жизни и гораздо лучше обходиться без них. Во избежание проблем он даже девушек бросал, стоило им лишь начать влюбляться в него. Самые длительные отношения у него сложились с подругой его сестры — Гвен, которая хоть и делала вид, что влюблена, на самом деле мечтала совсем о другом парне, с которым у нее почему-то не сложилось. Они с Артуром разбежались, когда тот самый парень вернулся к Гвен. Да, Артур запретил себе любить всех, кроме Морганы и приемных родителей, но вряд ли стал от этого счастливее. Разве что спокойнее от осознания, что теперь никто не сможет причинить ему боль. Но он ошибся, Мерлин смог. После этого разговора Мерлин вновь навесил на себя маску невозмутимости и покорности. Он сам испугался своей откровенности и теперь прятался от Артура за маской обычной глуповатой Куклы.* * *
Впервые за все время работы Артур вытребовал себе длительный отпуск. Отгулов как раз накопилось на пару месяцев, и он с удовольствием взял половину из них, чтобы отдохнуть и привести мысли в порядок. В тот же вечер он напился на пару с Морганой, которая явилась праздновать его прорезавшееся благоразумие. Гвейна и Леона — старых приятелей Артура — она выставила за дверь, заявив, что Артур нуждается в общении с семьей один раз в две недели и сегодня как раз тот самый день. — Ты не задумывалась о работе вышибалы? — после бесполезных возражений спросил Артур. — О, это хобби, — ответила Моргана, — возведенное в ранг искусства. Они проболтали весь вечер, как в детстве, когда светлыми летними ночами до последнего боролись со сном, потому что это было интересно, щекотало нервы и казалось таким захватывающим. Мерлин подливал им скотч и следил, чтобы они случайно не разбили журнальный столик или не уронили монитор компьютера. Улыбка не сходила с его губ и становилась все шире по мере того, как Артур пьянел и уже не мог адекватно воспринимать реальность. А когда Мерлин укладывал его в кровать, заботливо укрывая одеялом и на всякий случай пододвигая тазик так, чтобы до него можно было дотянуться, Артур чувствовал прикосновения его рук, вечно холодных, мягких и таких настоящих. Он попытался затащить Мерлина с собой в постель, обнять его и покрепче прижать к себе, но с координацией тогда у него было уже не очень, и Мерлин легко вывернулся. Артур обиженно замычал ему вслед, пытаясь доказать, что совсем не пытается найти замену грелке, но Мерлин предпочел не услышать его. А жаль, потому что Артур был искренен как никогда. Наутро у него безбожно трещала голова, а во рту словно сдохла пара-тройка мышей. Он мало что помнил, но прикосновения Мерлина до сих пор чувствовал обнаженной кожей. Не может быть, чтобы на него так действовала обычная Кукла. Он даст себе день, чтобы прийти в себя, а потом сделает все, чтобы разбудить прежнего Мерлина. И выпытать, кто же он на самом деле и почему не желает об этом говорить. Артур чистил зубы, глядя на себя в зеркало, и словно впервые видел светлые спутанные волосы, голубые глаза, нос с небольшой горбинкой — довольно симпатичное лицо обычного парня, которое он уже много лет предпочитал просто не замечать. А зачем, если все это время он строил из себя другого человека? Моргана спала на разложенном диване в гостиной. Она смешно завернулась в плед, а ее длинные черные волосы причудливо разметались по подушке. Мерлина в его обычном кресле не было. Артур прошел на кухню, заглянул в ванную, поискал в прихожей и даже тщательно изучил шкаф — безрезультатно. Он подтянул сползающие штаны, застыл посреди прихожей и с отчаянием взглянул на дверь. Не может быть, чтобы Мерлин его бросил. Он ведь Кукла, а Куклы не умеют бросать… В замке повернулся ключ, открылась дверь, и живой и невредимый Мерлин вошел в квартиру. Артур отступил на шаг, чтобы не показывать, что он почти уже отчаялся увидеть его снова. — Я купил кое-что для вас с Морганой, после такой попойки вам сложно будет прийти в себя, — пояснил Мерлин. Артур покивал в ответ, но покидать коридор не спешил. Он наблюдал за Мерлином, пока тот раздевался, неуклюже вытаскивая руки из рукавов куртки. Его движения совсем не походили на кукольные, словно его тело состояло вовсе не из скрепленных вместе деталей, а было единым целым, как человеческое. Артур помнил, как выглядел Мерлин в лавке старьевщика, обнаженный, выставленный напоказ. Тонкие линии-стыки тогда поразили его, а теперь — Мерлин потянулся, чтобы положить шарф на верхнюю полку — никаких стыков видно не было. Если бы у Артура так сильно не болела голова, он бы обязательно придал значение этому факту, но сейчас почти не обратил на него внимания. — Не стоит будить Моргану, — сказал Мерлин, пройдя на кухню. — Она уснула гораздо позже тебя, до раннего утра рассуждала о тебе, вашей семье, своей жизни и прочих важных и неважных вещах. И заставляла меня слушать. Я успел пожалеть, что не умею спать, потому что в тот момент меня очень сильно клонило в сон. Артур тихо рассмеялся и без аппетита посмотрел на еду. — Можешь не строить такое лицо, тебе я купил кое-что другое. — Мерлин достал из пакета аспирин и подал Артуру. Тот с удовольствием ухватился за него и выпил сразу две таблетки. — Ты замечательный, ты знаешь это? — спросил он. — О да! — Мерлин расплылся в широкой улыбке. — За прошедшую ночь я успел выслушать много неожиданных комплиментов. — И совершенно забыл про свое обычное «сир». — О нет, я просто решил, что этим утром ты не переживешь официального обращения. Артур удивленно вытаращился на него, а потом расхохотался. Вот он, тот самый прежний Мерлин! Никуда он не исчез, ничего не забыл, просто сменил манеру поведения. Видимо, преследуя какие-то свои странных цели, о которых он отказывался говорить. Моргана проснулась через три часа, вяло позавтракала и отбыла домой, заявив, что заспиртовала свой третий глаз и теперь неделю не сможет работать. Мерлин посоветовал ей взять отпуск, на что она только хрипло рассмеялась.* * *
Свой план Артур решил претворить в жизнь на следующий же день. Он велел Мерлину вызвать такси к десяти утра и быть готовым к выходу. Мерлин вполне натурально удивился, но вопросов задавать не стал, лишь прибавил свое любимое «сир» и натянул куртку. Артур назвал адрес того самого архива, куда когда-то ездил Мерлин, и всю дорогу не сводил с него глаз, стараясь понять, настоящие ли эмоции отражались в его глазах или же обычный для Куклы набор выражений лица. Момент, когда Мерлин понял, куда именно они направляются. Артур уловил безошибочно. По тому, как приоткрылся его рот и распахнулись глаза. Казалось, если бы кожа Мерлина не была такой светлой, а его тело не было бы куском дорогой пластмассы, он бы точно побледнел, а если бы умел дышать — у него бы перехватило дыхание. Он весь подобрался, насторожился, но не проронил ни слова. Они вышли из такси перед входом в архив. — Нам нужно заходить туда или ты все-таки расскажешь, что нашел среди старых бумажек? — А ты уверен, что хочешь знать? — осторожно спросил Мерлин. — В прошлый раз ты ясно дал понять, что даже слышать не желаешь о своем отце. — А ты, помнится, заявил, что стер себе память. Думаю, мы оба покривили душой. — И что изменилось? Почему ты вдруг решил изменить решение? — Я понял… мне помогли понять, что это необходимо. Не для меня даже, а для того, чтобы кое-кто стал прежним. — Прежним не получится, только кем-то другим. — Если этот другой перестанет постоянно твердить «сир», то я буду очень рад. — А вот это не могу обещать, — улыбнулся Мерлин. — И не нужно туда заходить. Я узнал имя твоего отца и адрес, по которому он жил пару лет назад. Может быть, нам повезет застать его дома. — М-м… — Артур хоть и решил все твердо и готов был ехать куда угодно, но услышав, что от встречи с отцом его отделяют часы, а не дни или месяцы, на миг заколебался. — И возможно, у него были причины бросить вас с Морганой. Я не оправдываю его, но… он не такой плохой человек, как тебе кажется. «Нет, просто это ты очень хороший» — не стал добавлять Артур. Его отца звали Утер Пендрагон, он жил в пригороде Лондона в собственном доме. Семьи у него не было — по официальным данным, но это странно обрадовало Артура. По крайней мере, отец не променял его на кого-то другого. Или же успел бросить еще пару-тройку детей. Такси довезло их до тихого живописного района. Перед большинством домов были разбиты цветники, а стены густо увивал плющ, словно в этом году это было писком местной моды. Машина остановилась около самого строго на вид дома, обычного, с белыми стенами и покатой крышей, с ухоженным, но без лишних украшений или цветов садом и красивой кованой решеткой, идущей по периметру участка. Артур подошел к калитке и застыл в нерешительности. Нажать на кнопку звонка означало сжечь все мосты за собой. Но иначе было нельзя. Он еще раз взглянул на Мерлина, отметив, что никто бы не узнал в нем Куклу, сжал его теплую руку и позвонил. Некоторое время ничего не происходило, но потом открылась дверь, и на крыльце показался седой статный мужчина средних лет. Артур знал, сколько на самом деле должно было быть его отцу, и в первое мгновение не мог решить, он ли вышел из дома или это просто новый жилец. Но когда мужчина поймал его взгляд, нахмурился и решительным шагом приблизился к калитке, Артур узнал его. Ему было всего три года, когда он в последний раз видел своего отца, и сколько ни пытался воскресить в памяти его лицо, у него ничего не выходило. Но теперь он с кристальной ясностью понял, что эти холодные жесткие глаза принадлежат именно ему, как и упрямые складки у рта, и короткие жесткие волосы — все вместе составляло тот самый образ, который Артур запомнил, а потом так тщательно забыл. Утер тоже рассматривал Артура, хмурясь, узнавая, но не веря своим глазам. — Ты… — выдохнул он. — Здравствуй, — ответил Артур внезапно осипшим голосом. — Я… — Не думал, что когда-нибудь увижу тебя, — перебил его Утер. — Я тоже, — усмехнулся в ответ Артур. Ему было неловко, так же, как и его отцу, но следовало преодолеть это первое чувство, чтобы увидеть, что будет дальше. Вряд ли Артур сумеет полюбить Утера вновь, но он хотя бы попытается узнать его получше. — Пройдешь в дом? — спросил Утер. — Да, — Артур указал на Мерлина. — Это мой друг, его ты впустишь? — А у меня есть выбор? — Он есть всегда, — философски ответил Артур, то ли пытаясь уязвить отца, напомнив ему о прошлом, то ли это просто к слову пришлось, он и сам не знал. В доме тоже все было максимально строго: довольно дорогая, но безликая мебель, никаких излишеств, милых вещей или безделушек, которые украшали полки Артура, никаких фотографий. С первого взгляда было ясно, что Утер живет один. Артур расположился в кожаном кресле, Утер занял такое же напротив него, а Мерлину достался диван. Тот явно чувствовал себя неловко и то и дело поглядывал на Артура, чтобы тот придумал предлог, чтобы отослать его куда-нибудь. Но в обществе Мерлина Артур чувствовал себя увереннее и не собирался его никуда отпускать. Разговор с отцом вышел неловким и каким-то пустым. Артур кратко рассказал ему о своей жизни и так же кратко услышал в ответ, что Утер все это время переезжал с места на место, неплохо зарабатывал и так и не обзавелся новой семьей. Под конец Артур и вовсе пожалел, что приехал сюда, очевидно же, что они с отцом совершенно чужие друг другу люди. Главный вопрос, который интересовал его — почему отец его бросил — Артур задать так и не решился, ему казалось, что это будет проявлением слабости, а он так старался выглядеть сильным и независимым. Через час мучительных попыток найти общий язык, Артур решил уйти. — Я увижу тебя еще раз? — спросил Утер едва заметно дрогнувшим голосом. — Не знаю, — честно ответил Артур. Он застегнул куртку, глянул на Мерлина, пропуская его вперед, но наткнулся на полный отчаяния решительный взгляд. — Почему, — непривычно тонким голосом спросил Мерлин у Утера, — почему вы бросили своих детей? Артур замер, ожидая ответа. — Потому что им опасно было находиться со мной. В то время я задолжал влиятельным людям, и они намеревались использовать мою семью против меня. Я не мог этого допустить, потому и ушел. — А после? Вы могли бы вернуться, — угадав мысли Артура, продолжил Мерлин. — Не мог. Я хотел, но понял, что моим детям лучше без меня. Вас с Морганой вырастил прекрасный человек, который оказался гораздо лучшим отцом, чем я. Я мог бы забрать тебя, разрушить ваше семейное счастье, воспитать тебя так, как считаю нужным, но я не сделал этого. Прости. Утер замолчал. Он говорил искренне, то, что камнем лежало у него на сердце, и теперь ждал ответа. — Ты трус, — выплюнул Артур, глядя ему в глаза. — Артур… — Но я не собираюсь поступать как ты и вычеркивать тебя из своей жизни. Он развернулся и вышел из дома. Ни разу не оглянулся, но слышал позади себя торопливые шаги Мерлина, и больше ничего. Значит, отец не стал догонять его, наверное, это и к лучшему. Артур злился на него как никогда прежде, но теперь мог исправить это, мог снова прийти к нему, накричать, выложить отцу все, что наболело. Он мог и хотел, а значит, что-то в его жизни сдвинулось с мертвой точки. Такси они отпустили, но Артур не торопился домой. Он плутал узкими улочками между живописными домами, думал об отце, о Моргане, о себе… — Спасибо, — сказал он, обернувшись к Мерлину. — Я никогда не говорил тебе этого, но просто спасибо. За то, что ты делаешь. — Я делаю это для тебя, — серьезно ответил Мерлин, — только для тебя. — Но почему? Что во мне особенного? — Твое сердце, Артур. — Я бы сказал то же самое о тебе. — А я обычный, — улыбнулся Мерлин. — Самая обычная Кукла с куском красной тряпки в груди вместо сердца. — Опять ты врешь! Мерлин лишь тихо рассмеялся.* * *
С этого времени он начал вести себя как прежде. Разве что теперь перестал при каждом удобном случае стараться досадить Артуру. Оказалось, Мерлин очень многое знал и умел интересно рассказывать истории, рассуждать обо всем на свете, заразительно смеяться и быть до умиления неловким и неуклюжим, что совсем не вязалось с его способностями жонглера чашками. Артур уже без всякой оглядки доверял ему свои мысли, проводил с ним вечера и наслаждался его обществом. У Мерлина было самое доброе, великодушное, большое и любящее сердце, даром, что сшитое из красного бархата. С каждым днем Артур все сильнее верил, что Мерлин самый обычный парень, человек. И никогда ничего он не хотел сильнее, чем того, чтобы это оказалось правдой. Мерлин заполнил собой всю его жизнь, и Артур начал замечать, что нервничает, если не видит его или не знает, где он, больше двух часов. Мерлин был только его, для него, и он нехотя делил его внимание с Морганой или с друзьями, которые, словно почувствовав перемену в настроении Артура, заглядывали к нему редко. Артур чувствовал, что если спросит Мерлина о том, кто он на самом деле, то получит ответ. Но он молчал. Через месяц ему пришлось выйти на работу, которая уже не казалась такой замечательной и престижной. Она перестала быть смыслом его жизни. Оказалось, вокруг много гораздо более важных вещей, а люди не такие простые и алчные существа, как Артур думал о них раньше. Хотя, конечно, существовали и полные придурки, жестокие животные, которые… Которые пробрались в его квартиру, думая, что там никого не будет. Наверное, они хотели быстро вынести технику и ту наличку, которую сумеют найти, а потом исчезнуть, затерявшись в толпе. Но они наткнулись в квартире на Мерлина, который сделал все, чтобы защитить свой дом. Артур весь день был как иголках. Что-то неосознанно беспокоило его, не давая сосредоточиться на работе. Окончательно измучившись, он поехал домой на час раньше. Незапертая дверь его почти не взволновала — от Мерлина можно было ожидать что угодно. Но бардак в квартире и тяжелая, давящая тишина, заставили его вздрогнуть. В панике выкрикивая имя Мерлина, он вбежал в комнату. Там все было перевернуто, вещи разбросаны, диван разрезан, а любимое кресло Мерлина сломано и перевернуто. А сам он лежал около него на животе, уткнувшись лицом в пол. — Мерлин! — в ужасе воскликнул Артур и в два прыжка оказался рядом. Осторожно перевернул, боясь повредить его еще больше, и вгляделся в его неподвижное бледное лицо. — Мерлин… Артур никак не мог нащупать выступ у основания его шеи, чтобы попытаться включить его, ведь вполне может быть, что в Куклах есть какой-то предохранитель для подобных случаев… Но знакомого выступа не было, и это могло означать что угодно, но не самое страшное, нет! — Мерлин, Мерлин! Артур провел рукой по его щеке, погладил большим пальцем острые скулы. Ему показалось, всего на миг, что кожа Мерлина потеплела от его прикосновений, но наверное, он просто передал ей часть своего тепла. — Я не могу потерять тебя, слышишь! — шептал Артур. — Ты стал для меня всем, а теперь так просто оставляешь меня? Ты же хотел жить, Мерлин! Ты так хотел жить, что научил жизни меня, ты разбудил меня. Я не смогу, слышишь, я не смогу в этом мире без тебя. Артур моргнул, от слез он почти ничего не видел. Они скатывались по щекам и падали на лицо Мерлина, на его щеки, губы. Артур коснулся их большим пальцем и прошептал: — Я люблю тебя, Мерлин. Что-то дрогнуло в его лице. Артур наклонился ближе, чтобы разглядеть, оперся рукой на грудь Мерлина и явственно ощутил под ладонью первый удар его сердца. Мерлин глубоко вздохнул, закашлялся, затем снова втянул в себя воздух, сколько смог, и распахнул глаза. Артур смотрел на него, неосознанно считая удары его настоящего человеческого бархатного сердца, и не мог поверить в происходящее. Наверное, он все-таки сошел с ума, сначала влюбившись в Куклу, а потом потеряв ее. Ему стало жалко Моргану, которой будет слишком тяжело со свихнувшимся братом, она не заслужила… Но он заслужил то, что видел перед собой — живого, настоящего Мерлина, и не важно, привиделся он ему или нет. Теперь это его единственный реальный мир. — Артур, — Мерлин наконец обратил на него внимание. — Что ты сделал? — Кажется, оживил тебя, — неуверенно ответил тот. Мерлин, поморщившись от боли, прикусил губу, так сильно, что потекла кровь. Промокнул ее пальцем и завороженно поднес к глазам. — Я почти ничего не помню, — сказал Мерлин. — Что именно? — Ограбление. Они чем-то стукнули меня по голове и сломали кнопку включения. — Я думал, что ты умер, — выдохнул Артур. — Нет. Ты мог бы отнести меня в ремонт, и там бы все починили. Но ты сделал лучше. — Я и сам не понял, что именно я сделал. Мерлин, ты… — Артур осторожно взял его за руку, чтобы почувствовать, какая она мягкая, теплая и немного дрожит от переполняющих Мерлина чувств. А затем притянул его к себе и обнял. Оказывается, у его волос был запах, как и у его кожи — не тот, что был раньше, запах его дома, а совершенно особенный, Мерлиновский, от которого у Артура закружилась голова. — Кто ты, Мерлин? — в очередной раз спросил Артур. — Не знаю, — бесхитростно ответил тот. — Я помню себя только Куклой, но Килгарра говорил, что раньше я был кем-то другим. — Килгарра? — Старьевщик из лавки, который продал меня тебе. — Так значит он не спас тебя от уничтожения? — Не знаю. Он как-то упомянул, что я бы убил сам себя, если бы не разучился чувствовать. Поэтому он сделал меня Куклой, но я не помню этого. — Если ты снова стал человеком, значит, ты больше не боишься чувствовать? — Нет, с первого мгновения, как я тебя увидел. Мерлин менялся постепенно, его тело все больше походило на человеческое, исчезли стыки-соединения деталей Куклы, наполнились жизнью глаза, но требовался последний толчок, чтобы стать человеком, признание, отметающее всякие сомнения. Артур поднялся и помог встать Мерлину. Тот осторожно переступил с ноги на ногу, охнул и едва не упал. — Что? — Артур вовремя успел подхватить его. — Очень непривычно, — улыбнулся Мерлин. Выпутываться из объятий Артура он не спешил, напротив, устроился в них поудобнее и с блаженной улыбкой прикрыл глаза. Артур, не отрываясь, наблюдал за ним. Он знал, что теперь для Мерлина все будет ново, здорово, каждая мелочь будет приводить его в восторг, как маленького ребенка, только узнающего мир и себя в нем. Артур решил, что в ближайшее время навестит Килгарру и заставит его рассказать о Мерлине все. И нужно будет как-то признаться Моргане, благо, много объяснять ей не придется, ведь она давно знала, что подобные вещи существуют на самом деле. А пока ему самому нужно привыкнуть к мысли, что Мерлин стал человеком. Сейчас на него обрушилось слишком много эмоций, и он даже растерялся. Но одно Артур знал точно — он был до невозможности, до неприличия счастлив. Словно сам тоже только-только начал жить по-настоящему. Мерлин спас их обоих, полюбил сам и научил любить Артура, несмотря на то, что все это время в его груди было только нелепое бархатное сердце. Что же он сможет сделать теперь, с настоящим, огромным, любящим сердцем? А ночью Мерлин пришел к Артуру, залез под одеяло и прижался к нему всем телом. — Давно мечтал это сделать, — буркнул он в ответ на возмущенное мычание. — И знаешь что, одно во мне осталось неизменным, самое главное, — Мерлин ткнулся холодным носом в ухо Артура. — Я люблю тебя. И Артур не стал медлить, он повернулся к Мерлину и поцеловал его. — Давно мечтал это сделать, — на мгновение прервавшись, пояснил он. А Мерлин счастливо рассмеялся в поцелуй.