Бестолочь ушастая

        Метать гарпун — далеко не главное, что должен уметь Хранитель Солнца. Теперь Сохон изучает астрономию, запоминает фенологические даты и сроки смены сезонов. Это нудно и скучно — но как может он облажаться с какими-то дурацкими датами? Не бывать такому.         На девчонок не остаётся времени. Здесь работа без выходных, без отдыха — он даже спит редко и недолго, оставляя храм брести по намеченному курсу на безопасных участках, где ничто не может пойти не так. Один раз Солнце уже чуть не погибло — это не должно повториться.         Глим навещает его, шутит и смеётся, рассказывает байки и передаёт приветы. Помогает с астрономией и датами, приносит книги и заставляет читать. А если он пытается отказаться, тут же ставит в пример Мьюна — тот, мол, не отказывается, потому что в отличие от некоторых понимает, как важны знания.         Тогда Сохон ругается: синий недомерок, бестолочь ушастая… Глим хихикает, потому что не хуже него знает — на самом деле он так не думает. Они прошли через бездну и сражались плечом к плечу, так что для пренебрежения места не осталось. Ошибка Мьюна запустила ту цепочку событий, но без него не удалось бы всё исправить. Без него и без Фосфо — Сохон хорошо помнит момент, когда почти потерял себя в обманчивом шёпоте змей.         Он многим обязан Хранителям Луны — древнему и юному.         Сохону не нравится быть кому-то чем-то обязанным, особенно мелкой ушастой бестолочи, о которой он слишком часто думает в последнее время. Глим постаралась — напоминает, рассказывает, передаёт от Мьюна, что тот скучает и рад был бы увидеться.         Бес-то-лочь. Всё равно не получится никак.         Хранитель Солнца и Хранитель Луны делают одно дело, но никогда не встречаются, кроме как на редких церемониях. У каждого свои пути, день и ночь не могут настать одновременно; хочешь не хочешь, дружба не дружба, но они не имеют права оставить храмы без присмотра, а значит — им не увидеться иначе, чем на традиционных празднествах. Это огорчает Сохона сильнее, чем он ожидал.         Когда он рвался стать Хранителем Солнца, то не думал, что это означает почти полное одиночество. Ни девчонок, ни друзей, ни праздников и вечеринок. Может быть, когда-нибудь он научится выкраивать больше свободного времени, но пока даже на тренировки (никак нельзя забрасывать тренировки!) с трудом хватает. Глим обычно беседует с ним, когда он занят чем-нибудь ещё, что не мешает говорить и слушать.         Болтает-болтает-болтает, почти без умолку. Она проводит время то в храме Луны, то в храме Солнца, и, кажется, рада избавиться от опеки отца. Глим умнее, чем обычные девчонки, и Сохону — на удивление — нравится с ней общаться, не пытаясь её очаровать и впечатлить, но она слишком много говорит про Мьюна.         Иногда Сохон злится, потому что ему надоедает слушать про то, какой Хранитель Луны замечательный (он это и сам знает, в конце концов!). Иногда завидует Глим, потому что она может с ним видеться, а он — нет, и это нечестно. Но ей он об этом не говорит.         А потом Мьюн начинает приходить к нему в сны. Всё верно — сновидения во власти Хранителя Луны, и там он может что угодно. Может отыскать кого захочет, и вот — захотел.         Он всё время говорит что-то, рассказывает, спрашивает, но, просыпаясь, Сохон каждый раз забывает, о чём была речь. Помнит только пристальный и странный взгляд — брызги лунного света в глазах. Кажется, с юным Хранителем Луна сияет ярче, чем когда-либо, а тот сияет вместе с ней; смотрит, смотрит, запрокинув голову, Сохону в лицо — в провалах зрачков отражается весь мир сновидений.         Сколько можно болтать и смотреть? Сделал бы уже что-нибудь, раз во снах может всё.         Бестолочь ушастая.

10.06 — 11.06.2015