Пустышка

Драко Малфой сидел на своем обычном месте в Большом зале и завтракал, изредка незаметно поглядывая на Гарри Поттера, сидящего на другом конце стола. Последние несколько недель Поттер стал выглядеть отвлеченным и подавленным, Малфой невольно думал — уж не заболел ли Герой. У Гарри явно не было настроения, он уныло копался в своей овсянке, выкапывая в ней ямки, укладывая в них выуженные оттуда же кусочки фруктов и закапывая. Судя по тому, как на это действо таращилась половина студентов, в этих раскопках все же было что-то завораживающее, действующее не только на Драко. Поттер время от времени печально вздыхал и, поднимая голову, обводил мутноватым взором сидящих за столом соседей. Его взгляд медленно скользил по сокурсникам, сидящим с ним за одним столом, ни на ком не фокусируясь. Малфой на секунду задержал дыхание, когда этот взгляд прошелся, не задерживаясь, и по нему… как вдруг Поттер замер, рассеянный взгляд сменился заинтересованным и… вернулся к Драко. Бывший слизеринец невольно вздрогнул — томности и подавленности во взгляде бывшего гриффиндорца как не бывало. Поттер, глядя Драко прямо в глаза, мило усмехнулся и, отвернувшись, принялся энергично поедать свою основательно перекопанную овсянку. Малфой исподтишка вытер об мантию слегка вспотевшие руки. Что бы там ни угнетало Героя в последнее время, ему явно полегчало. И Драко подозревал, что в скором времени он узнает об этом больше. А это было очень даже хорошо. *** Прошлый год выдался нелегким. Одно общество Темного Лорда, «гостившего» некоторое время в Малфой-мэноре, чего стоило. Мордредов психопат! Для Драко весь год словно спрессовался в огромный тяжелый ком ужаса и омерзения — принятие Темной Метки, неловкие попытки убийства Дамблдора, участие в собраниях и деятельности Пожирателей Смерти — все это буквально сводило его с ума. И потому, когда пришло время финальной битвы, Драко выступил на стороне противников Темного Лорда. Отец, понятное дело, увидев это, был вынужден его поддержать, ударив Пожирателям в спину, пока Поттер сражался с Волдемортом. Драко осознавал, ЧТО поставил на карту, выбирая для себя сторону, на которой сражался в битве, ведь ставкой стала не только его жизнь, жизнь единственного Наследника рода Малфой, но и жизнь его родителей — в случае своей победы Темный Лорд расправился бы со всеми Малфоями, даже, если бы Люциус и не поддержал сына. Так что фактически Драко сделал выбор за всю свою семью. И, слава Мерлину, не прогадал — Поттер победил Волдеморта, а Малфои оказались среди числа Героических Защитников Хогвартса. Их семью, конечно, еще помариновали — слишком уж крепка была их репутация, как скользких змей и темных магов, но против фактов не попрешь — пришлось отпустить, извиниться и в торжественной обстановке вручить Орден Мерлина Третьей Степени. Вот только Нарцисса, по примеру своей совершенно полоумной сестры Беллатрикс, Темного Лорда поддерживала совершенно искренне и «предательства» близких не простила. Ей, конечно, хватило ума и хладнокровия с улыбкой принимать поздравления в победе и слушать рассказы о Героических деяниях мужа и сына, зато устраивать им ад локального масштаба за закрытыми дверями в мэноре с проклятьями и обвинениями. Через месяц Люциус Малфой получил официальный развод, а новоявленная мисс Блэк, забрав отступные, уехала куда-то в Европу, не пожелав сообщить свой новый адрес или иные контактные данные. По Драко это ударило сильнее, чем он показывал кому бы то ни было — мать он любил. В детстве он был с ней очень близок и теперь искренне недоумевал, как так вышло, что мать, покидая мэнор, назвала их с отцом «гнусными предательскими тварями»? А осенью Драко и еще восемнадцать однокурсников со всех факультетов вернулись в Хогвартс для повторного изучения материала седьмого курса. *** Когда отгуляли празднования победы и отскорбили панихиды по погибшим, перед Министерством стала серьезная проблема: что делать со студентами-семикурсниками. С одной стороны — образование они в течение последнего курса получали весьма отрывочное и специфическое — постоянный пресс сперва не объявленной, а затем уже объявленной войны, рокировки в руководстве школы и программе обучения, преподаватели-Пожиратели, а с другой стороны — все же большинство подростков Герои, сражавшиеся на передовой, и их заслуг ни в коем случае нельзя было умалять, тем более накануне выборов Министра. И тогда был предложен следующий вариант: все желающие могли вернуться в Хогвартс для повторного изучения седьмого курса, а остальные могли поступать в выбранные учебные заведения без вступительных экзаменов или устраиваться на работу, проходя стажировку. Большинство студентов воспользовались предоставленным им правом и предпочли в школу не возвращаться. Девятнадцать человек решили провести в Хогвартсе еще год. Их выделили в отдельный маленький факультет с гостиной и спальнями в одной из пустующих башен, в столовой поставили отдельный длинный стол. В состязаниях за баллы они участия не принимали. Драко и сам не знал, почему он решил вернуться в школу, полную не самых радужных воспоминаний. Возможно, после отъезда матери ему просто хотелось отсрочки вступления во «взрослую жизнь», а учеба была неплохим поводом. И уж конечно он не знал, что Поттер тоже решит повторить свой седьмой курс. Да, он много пропустил, скрываясь по лесам со своим рыжим дружком и грязнокровкой, но тем это не помешало оставить школу за спиной. Рон Уизли, как мечтал, поступил в школу авроров, куда по результатам школьных экзаменов поступить ему бы никак не светило, но с программой обучения пока, вроде, справлялся, впервые выйдя из тени Героя и Умницы. Грейнджер поступила в Магический университет в Сорбонне, с честью выдержав вступительные экзамены, так как за пределы Британии «учебная амнистия» Героям войны не распространялась. Надо отметить — она всегда была очень умной. И вот Гарри Поттер на последнем году обучения оказался в школе без поддержки своих драгоценных близких друзей и Драко Малфой вынужден был признать, что не против занять ставшее теперь вакантным место лучшего друга Золотого Мальчика. Никаких коварных планов по извлечению выгоды из общения с Героем, никакого сексуального интереса — чистое, ничем не замутненное, немного детское желание подружиться. Но нельзя же было просто подойти к Поттеру и сказать — «Гарри, давай дружить!». Вряд ли он примет Драко с распростертыми объятиями — семь лет увлеченной вражды так легко забыть было нельзя и нарваться на равнодушный отказ, как в поезде перед первым курсом, сильно не хотелось — гордость еще никто не отменял. Поэтому Малфой решил задействовать выжидательную тактику и оставил Героя в покое, незаметно наблюдая за ним и стараясь вести себя естественно, как со старым приятелем. Постепенно выбранная линия поведения стала приносить свои плоды — Поттер перестал дергаться при появлении Драко в поле его зрения, а видя, что блондин ведет себя вполне дружелюбно, даже стал позволять себе мирно пообщаться с ним по вечерам в гостиной в кругу других однокурсников. Но пренеприятнейшее происшествие, которое случилось через месяц после начала занятий, резко свело этот небольшой прогресс на нет. Довольно замкнутый в последнее время Поттер все же иногда общался с другими учениками и с младших курсов, и с других факультетов — Луной Лавгуд, Дэнисом Криви, Джинни Уизли и другими. Он часто болтал с ними на перерывах, иногда гулял у озера, ходил в Хогсмит. Правда, ровно до того момента, пока не поймал Джинни Уизли за подливанием какого-то зелья в свой напиток. Скандал вышел огромный. Рыжую Уизли тогда на две недели отстранили от занятий, пока шло разбирательство, ее забрала одномоментно посеревшая и осунувшаяся Молли Уизли. Никто из учеников так и не сумел узнать, что же это было за зелье, но, судя по сосредоточенным и строгим лицам участников разбирательства, вряд ли что-то безобидное. А Джинни в Хогвартс все же вернулась. К Поттеру, правда, она теперь даже не подходила и не пыталась заговорить, а только исподтишка следила за ним странным печально-голодным взглядом. Драко понял, что ему теперь к Гарри лучше не соваться. Если он потерял доверие к тем, кого считал друзьями, то ему и подавно не поверит. А Поттер, между тем, сильнее замкнулся в себе, стал более рассеянным, начал понемногу игнорировать учебу, в которую до того весьма основательно вгрызался, стал часто пропадать в библиотеке, а иногда, во время походов в Хогсмит, и вовсе неизвестно где. Преподаватели к нему старались не лезть, называя свое невмешательство «Дать юноше время оправиться от шока самостоятельно», как будто Поттер вместо нервов имеет стальные канаты и сможет все забыть только потому, что ему не будут напоминать. Идиоты. В тот день за завтраком Гарри словно вынырнул из своего транса и, судя по поведению, причиной тому явно была какая-то посетившая его мысль, связанная с Драко. Малфой еще не раз в течение дня ловил на себе нетерпеливые взгляды Поттера и ожидал, что тот наконец подойдет к нему и выскажет, что ему понадобилось, но в тот день этого не произошло. И на следующий день. И на следующий. Драко стал даже подумывать, что ему все это примерещилось на почве стресса и душевных терзаний. И это случилось.