Слишком Сехун

Он заходит в комнату, а мои мысли путаются. Нет, так нельзя. Вздорный, шумный, самовлюблённый мальчишка. Почему ты мне так дорог? Что ты делаешь со мной? Да, милый. Я вижу твой печальный взгляд. Мы в последнее время не так близки и не проводим столько времени вместе. Прости, просто мне страшно. Очень страшно. С Минсоком проще. В его губы не хочется впиться каждую минуту, в волосы уткнуться носом, а на плече заснуть. Так лучше… И для тебя, и для меня. Сел рядом, посмотрел своим изучающим взглядом. Кто научил тебя смотреть в душу? Не надо… Кладёшь голову мне на колени. Я не упускаю шанса и глажу тебя по волосам. Ты сам так захотел, знал же, что не сдержусь. Ты ведь читаешь меня как книгу? Только не переворачивай черные страницы. Тебе не понравится. Тянешься ко мне, нуждаешься, я всё вижу. Вижу, но не иду навстречу. А ты прячешь разочарование за шутками, равнодушием. Только я вижу эту боль в тебе? Прости, Сехун, прошлого хёна уже нет. Он переродился во влюблённого мальчишку. Какое-то наваждение. Сегодня ты стоял впереди, а мне так захотелось прижаться к твоей спине, завести руки под свитер, вдохнуть твой запах. Так ведь не должно быть? Или должно? Почему ты так притягиваешь? Тебя создали демоны, небо таких не создаёт. Создали, чтобы непонятные, скрытые глубоко желания вырвались наружу. Я им не поддамся, Сехун, прости. Мы сидим в машине после очередной записи. Сехун рядом, так близко, что мы соприкасаемся ногами. Даже от этой близости сердце бьётся быстрее прежнего. Положил голову мне на плечо. Наверное, неудобно, он ведь уже меня перерос. Волосы щекотят шею, но я не отстраняюсь. Сехуни тянется к моей руке и берёт её в свои большие ладони. Нежно пальцами ведёт по внутренней стороне и запястью. — Щекотно, — дёргаюсь я, но руку не вырываю, слишком приятно. — Знаю… — улыбается своей хитрой улыбкой, а в глазах бесята, и продолжает свои манипуляции. Вижу, что не хочет выпускать мою ладонь, но по улице так не пойдёшь, поэтому крепче сжимает её напоследок и выпускает из своего тепла. Такое незамысловатое действие, но такое разное значение для тебя и для меня. Ночью мне снится сон. Ничего лишнего. Сехун просто грубо валит меня на диван в гостиной и жадно целует, не боясь, что кто-то зайдёт. Он вообще ничего не боится. Ни меня, ни себя, поэтому поцелуй непозволительно пошло глубокий, а тела всё ближе. Вжимается своим возбуждением у меня между ног, и наши стоны сливаются в один. — Хён, ты в порядке? — сон сменяется реальностью. Сехун сидит у меня на кровати, положив руку мне на лоб, — Ты стонал. Кошмар приснился? — Да, Сехуни, кошмар… — самый сладкий кошмар в мире. — Двигайся, — подталкивает меня к другому краю и ложится рядом, прижавшись сзади к спине и обняв одной рукой поперёк талии, — я буду охранять тебя от плохих снов. Тяжело вздыхаю. Прогнать Сехуна сил всё равно не хватит, слишком тепло в его объятиях. Я думаю, что счастье все же есть. Это оно опаляет мою шею теплым дыханием, оно согревает своим телом. Молюсь, чтобы рука Сехуна не опустилась ниже и не задела бы мой возбуждённый член. Хотя, я был бы не против, чтобы его длинные пальчики скользнули под кромку моих штанов и сжали бы моё возбуждение, нежно поглаживая, постепенно ускоряясь… Стоп, Лухан. Так ты не уснёшь. Примерно через полчаса успокаиваюсь и кое-как засыпаю под любимое, мерное дыхание. С каждым днём всё сложнее скрывать свои желания, противостоять им. Это не просто физическое влечение, я ни одну девчонку так не хотел. Хочется заботиться, обнимать, успокаивать, шептать глупости, засыпать каждую ночь вместе и целовать. Бесконечно долго и нежно целовать эти губы. Знаешь, Сехун, я недавно кое-что понял… Я не хочу делать этого с тобой. Хочу, чтобы ты сделал это со мной. Подчиниться, отдаться твоим желаниям. Как это было бы сладко. Вот тебе и «мужественный олень», мечтающий, чтобы его оттрахали. Олень, который хочет таять в твоих руках, плавиться и гореть от прикосновений. Сехун всё чаще хмурит брови, а я всё чаще избегаю оставаться наедине с ним. Желание перерастает в помешательство. — Хочу баббл-ти! — тоном, не требующим возражений, после тренировки говорит Сехун, хватает меня за запястье и тащит в сторону кафе, пока я не успел сбежать. Держит, будто и вправду боится, что вырвусь. Что-то отчаянное, вымученное есть в этом жесте. Покупаем любимый напиток и натыкаемся на группу фанаток. Конечно, уже сегодня новости будут пестреть подробностями «свидание ХунХанов». Вот только они живут лишь в ваших мечтах, милые фанатки. В ваших и моих… Дома плюхаюсь на диван и блаженно потягиваю баббл-ти. Сехун садится рядом и закидывает ноги мне на колени, улыбается, болтает о какой-то ерунде. А я любуюсь. Его улыбкой, счастливыми глазами, немного растрёпанными волосами. Такой бесконечно соблазнительный… Резко отвожу взгляд. — Сегодня моя очередь готовить ужин! — никогда не думал, что буду так этому рад, но сейчас для меня это лишний повод сбежать. Что бы сегодня приготовить? Сехун любит мясо и японскую кухню. Значит, порадую малыша "Якисоба". Старательно обжариваю замаринованное мясо на медленном огне. Пока мешаю, вижу, что к столу подошёл макнэ. — Попробуешь? — протягиваю ложку, а у самого сердце ухает куда-то в желудок. На Сехуне «лица нет». Стоит будто приведение и мнёт в руках яблоко. Глаза опущены, а губы подрагивают. — Я скучаю, хён… — внезапно серьёзно говорит он и поднимает на меня, так и застывшего с протянутой ложкой, грустный взгляд. — О чём ты? Мы же постоянно все вместе… — вновь начинаю мешать мясо, а сам прекрасно понимаю о чём он. — Нет! — быстро перебивает. — Скучаю по нам! Нашим разговорам, глупостям, веселью… — Я просто так устаю последнее время, Сехуни… — не знаю, как оправдаться. — Я тебе надоел, да? — перебивает вновь, а в глазах слёзы. — Со мной неинтересно? — Ну о чём ты, малыш? — резко обхожу стол, притягиваю его к себе и крепко обнимаю, — Ты самый интересный, самый весёлый, самый лучший друг. Ты же знаешь, как я люблю с тобой обсуждать всё на свете. У тебя на всё своё мнение. А как мы дурачимся? Просто сейчас… тяжёлое время. Потерпи, я приду в себя. — Хорошо, прости, хён, — шмыгает носом и обнимает меня за талию. Какой же ты ребёнок, любимый… И почему у меня такие недетские мысли по отношению к тебе? Но сегодня я забываю обо всех желаниях и засыпаю вместе с тобой, вдоволь насмеявшись и обсудив всё, что только можно. Захожу в ванную и тут же жалею об этом. Сехун только что принял душ и стоит спиной ко мне в одном лишь полотенце, повязанном на бёдрах. Полотенце мягко очерчивает его ягодицы. Его невообразимые, идеальные ягодицы. С влажных волос сорвалась капля воды и потекла по прямой, стройной, широкой спине. Я стою, будто завороженный, и не дышу, следя, как она стекает вниз по позвоночнику. Как в гипнозе, неслышно подхожу сзади, наклоняюсь и ловлю её языком между лопаток, медленно веду им вверх и прикусываю выступающий позвонок. Сехун замер, а на последнем моём действии нерешительно развернулся. — Хён? — в глазах удивление и вопрос. Я наконец очнулся и смотрю на него, а в голове паника. Что я только что наделал? — Я… Просто… Ты… — хоть какое-то вразумительное оправдание не идёт в голову, и я просто сбегаю, позорно сбегаю. Последующие дни я не просто избегаю Сехуна, но даже не поднимаю на него взгляд. Он тоже не пытается идти на контакт, как раньше. И это пугающе, стыдно, больно. Какой я глупый. Как мог не сдержаться? Скрывать столько времени, а теперь так нелепо попасться… Даже не придумал никакого оправдания. Нужно было отшутиться, засмеяться. Теперь уже поздно. Положение осложняет предстоящий концерт в Китае. Там взаимодействовать придётся всё равно. Хотя и это можно свести к минимуму. Что я и делаю. Простите, китайские фанаты, ХунХаны сегодня не хунханятся. В гостинице селюсь в номере с Минсоком, так спокойнее. Но не тут то было. Половина группы заваливается к нам в номер после концерта. Кто-то играет в видеоигры, кто-то сидит в интернете. Ну почему именно у нас? Сехун тоже приходит и ложится рядом на мою кровать. Теперь я уже рад всей этой толпе и старательно делаю вид, что что-то изучаю на планшете. Постепенно все расходятся спать. Хорошо хоть Сюмин не уйдёт, это ведь его комната… — Смотри, Сехуни уснул, — ни к месту заботливо говорит мой сосед, — я тогда пошёл спать к Тао. Спокойной ночи Лу-гэ. Не успеваю что-нибудь возразить, а его и след простыл. Спокойно, Лу, без паники. Накрываю спящего Сехуна одеялом. Какой же он красивый… Как давно я им не любовался. Во сне черты лица совсем детские. Такой спокойный, расслабленный. Тихо ложусь на соседнюю кровать и пытаюсь уснуть. Из полудрёмы меня вырывает прогнувшаяся под чьим-то телом кровать. Поворачиваюсь направо и замираю, встречаясь с любимыми глазами. — Сехун, иди к себе… — Нет, хочу так, — подвигается ближе и прижимает к себе. — Сехун… Ничего не говоря, поднимается и нависает сверху, поставив руки около моей головы. — Хён, ты ведь тоже этого хочешь, я знаю… Сглатываю слюну и не шевелюсь. Чёрт, очень хочу, до безумия, но совершенно не понимаю, что происходит. — Ты меня не так понял… — пытаюсь запоздало оправдаться. — Я всё так понял… и если тебе это нужно… Сехун прижимается лбом к моему и пытается на что-то решиться. — Не нужно, Сехун, всё… Не даёт мне договорить, отчаянно прижавшись губами. Проходит несколько секунд, за которые я, кажется, успеваю умереть, и начинает целовать. Медленно, волнующе, нежно, как я мечтал. Какое-то время мычу в поцелуй, пытаясь сопротивляться, но слишком хорошо, слишком приятно, слишком Сехун… Поэтому подаюсь вверх и отвечаю, притянув его за шею. Мне и этого достаточно для абсолютного счастья, но он задирает мою футболку и пытается её снять. — Нет, Сехуни… — мешаю его рукам, сжимая их. — Тшшш, всё будет хорошо. Просто доверься, — шёпот такой горячий, а желанное тело так близко, что сдаюсь и остаюсь по пояс обнажённым. Сехун замирает, гладит ладонями моё тело, а потом припадает тёплыми губами к шее, постепенно спускаясь ниже. Я дрожу и выгибаюсь под ласками. В тысячу, в миллион раз лучше, чем в мечтах. Не сдержавшись, развожу ноги так, что Сехун оказывается между них, руками веду по спине и проскальзываю под джинсы, сжимая его ягодицы и прижимая ближе к себе. Непроизвольно стону, а он удивлённо поднимает глаза. Не ожидал такой активности от меня? Прости, слишком долго ждал. Пользуюсь твоим замешательством, укладываю на спину и тут же снимаю футболку. Это тело я видел во снах. Жадными поцелуями покрываю шею, ключицы, живот. Ты наслаждаешься, отдаёшься новым ощущениям, но, когда я расстёгиваю твои джинсы, снимая их с бельём, заметно напрягаешься. Твой член уже возбуждён, что невероятно радует. Опять не сдерживаюсь, опускаюсь и облизываю его. Слышу твой рваный вдох и первый стон. Прости, но об этом я тоже мечтал. Сорвать однажды твои штаны и отсосать. Хочу, чтобы тебе было хорошо, поэтому полностью погружаю член в тепло своего рта, губами плотно ведя по стволу, язычком играя с уздечкой. Ты уже не сдерживаешь стонов и подаёшься навстречу движениям, схватив меня за волосы на затылке. Хочу довести тебя до оргазма, проглотив всё до последней капли, но ты мягко отрываешь меня и укладываешь на спину. — Прости, хён, но я сверху. Чуть не кончаю от твоего голоса, произносящего такие вещи, а ты срываешь с меня остатки одежды, наклоняешься ближе и целуешь, требовательно и страстно. Руками обхватываешь мой ствол и движешься. Толкаюсь в руку и не понимаю, как ещё дышу. Недовольно стону, когда ты отрываешься, чтобы найти свои джинсы и выудить оттуда смазку. — Готовился? — Не хочу, чтобы тебе было больно… Снова устраивается между моих ног, выливает немного смазки себе на пальцы и приставляет один к моему входу. — У тебя уже были..? — не знает, как закончить вопрос. — Нет, Сехуни, ты первый… Замирает и довольно улыбается, одновременно проталкивая палец в меня. Совершенно новое ощущение. Стону не столько от удовольствия, сколько от осознания того, кто именно и что со мной делает. Проталкивает второй палец и начинает ритмично трахать меня ими. Становится хорошо, а спустя несколько секунд удовольствие и вовсе пронзает током. — Сехун… войди в меня. Хочу тебя. Он с радостью слушается, снова нависает надо мной, целуя, и входит на всю длину. Медленно двигается, стараясь не навредить. — Так узко, Лу… — шепчет так невинно и хрипло. Я тоже это чувствую, милый. — Не сдерживайся… Входит резко и глубоко. Ещё, ещё и ещё, а потом ускоряется. Грубо, сильно, хорошо до онемения пальцев на ногах. Мои мелодичные стоны смешиваются с его низкими. — Ах… — очередной толчок приходится на простату. Чувствую, как закипает удовольствие, и кончаю, совершенно теряясь в происходящем. — О, Боже… — Сехун громко стонет и кончает следом прямо в меня. Какое-то время лежим, отходя от удовольствия. — Ты где так научился? — первое, что приходит в мою голову. Сехун хихикает и тянется ко мне, целуя в нос. — Нигде. Только инстинкты и желание сделать приятно. Было не очень нежно, да? — Было фантастично, — стискиваю его в объятиях, желая никогда не отпускать. — Хён? — Что, мой хороший? — Больше не замалчивай своих желаний, хорошо? Как он всё понял? Неужели так тонко меня чувствует? — Договорились, — провожу по любимым волосам, чувствуя их шёлк. — Теперь о моих желаниях ты будешь узнавать первым. — Лухани, — опять смотрит прямо в глаза, и снова похож на ребёнка, — я тебя люблю. Ты ведь и так это знаешь, да? Замираю, не дышу. Все мечты могут сбыться в один день? — Сехун… И я тебя люблю, очень. — Как в глупом сериале, — смеётся, а в глазах любимые бесята. — Ну и пусть! Всё неважно, если он рядом, такой родной и любимый. Ведь так..?