***
Было уже три часа дня, и, решив, что могу опоздать, как всегда, я надела порванные серые джинсы и белую майку с небольшим вырезом. На ноги обула конверсы. Прихватив с собой деньги, ключи и телефон, я захлопнула дверь. По дороге заскочила в маркет, купила всяких гадостей в виде "колы", чипсов, сухариков, чупа-чупсов. С одним большим пакетом я пошла к Ире, она как раз живёт недалеко, поэтому перед поглощением всего этого можно скинуть килограммчик. Я поднялась на шестой этаж и позвонила в нужную дверь. Причем она, что странно, открылась тут же, что совершенно не свойственно Ире. — Привет. О! Ты столько накупила, — воскликнула подруга, кивая на пакет с едой. Я прошла внутрь квартиры. — Много? — я вскинула бровь и поставила пакет возле комода. — Сейчас придёт армия троглодитов и всё, что твоя мама оставила в холодильнике — исчезнет. — Твоя правда. Ты сегодня рано, странно, — подметила Ириска и уже подхватила пакет, пока я снимала обувь. — Я решила, что всегда опаздываю, и когда-то стоит начинать приходить раньше, — оправдалась я. Мы тем временем прошли на кухню и начали искать посуду, чтобы скинуть туда еду. — Да ты не сильно рано, до пяти десять минут осталось, — пожала плечами одноклассница. — Значит, я пришла не раньше, а просто не опоздала. Зачем ты пригласила Эдика? — резко спросила у подруги, потому что этот вопрос меня интересовал со вчерашнего дня, всю ночь и вот до этого момента. Ирка начала объяснять мне причины и мотивы этого поступка. — Да не бесись ты так! В конце концов, не такой он и плохой, — я уже хотела было возразить этому, но подруга сама исправилась, — плохой, но веселый. Он скрасит наш вечер! У нас все нудные, а он — живчик. Ну, кинет пару пошлых шуточек, кто-то наедет на него — он позлиться, все поржут с этого. — Твоя доброжелательность до добра не доведёт! — с укором я посмотрела на Иру. Я всё же угомонила свой пыл и засунула свою ненависть к этому человеку подальше, себе вечер портить я не собиралась. Через несколько минут начал сходиться народ с такими же как у меня пакетами. Нетрудно было догадаться, что в них всякая пища, которая в таком количестве вызовет язву. Мы с Ирой вместе у входа всех встречали, но когда пришло несколько человек, она ушла развлекать их, а мне пришлось побыть временным швейцаром, увы. Последним пришёл, как я уже сделала вывод, гвоздь программы, пошляк, грубиян, не понимающий человеческого «отстань», человек по имени Эдик. Когда он прошёл в квартиру, то сначала поглазел мне в декольте, а потом уже в глаза, и, совершенно удивив меня, щелкнул по носу, и как ни в чем не бывало разулся и прошёл в комнату, в которой «патихард», по-видимому, началась. Меня же этот мерзкий тип оставил стоять в недоумении с открытой дверью. Как только закончился мой шок, я пошла к ребятам.***
Когда одноклассники начинали конкретно беситься, мы пришли к согласию посмотреть фильм, всеми известный и излюбленный «Форсаж». Я как девочка, которая обожает машины, боготворю этот фильм, поэтому только поддержала его просмотр. Одноклассники уселись кто на диване, кто на полу, кто занял кресло, понятно кто — это я и тот напыщенный индюк Пэдик*. Во время просмотра я кидала на Эдика мимолетные злобные взгляды, а он, видимо, это почувствовав, начал оглядываться, но я не стала отводить взгляд с него, а продолжала смотреть в глаза. Не доставлю ему такого удовольствия наслаждаться тем, что я не могу посмотреть ему в глаза, козёл. Он ухмыльнулся и первый не выдержал моего прожигающего взгляда, поэтому посмотрел на мою грудь и отвернулся. Извращенец. После просмотра фильма все девочки рыдали из-за Пола Уокера, и я в том числе. На это все пацаны только закатывали глаза, бесчувственные твари. Когда все девчата успокоили свои нервы, Витёк кинул предложение: — Давайте поиграем в «семь минут в раю», — видимо, из одноклассников никто не слышал об этой игре, потому что, оглядев народ, я поняла, что все просто не понимают, вообще о чём речь, даже такие типы как Эдик. — Господи, что это? — спросила я, прикладывая руку ко лбу, а потом запустила пальцы в волосы. Я такого никогда не слышала, сколько живу. — Ну, ты тупая, ты не знаешь, — кинул Эдик мне и посмотрел в глаза. Я на это в ответ лишь улыбнулась гаденькой улыбочкой, мысленно проклиная его за всё сотворённое «добро». Ненавижу этого урода с третьего класса! В детстве я была толстой, и он первым назвал меня жирной, а потом вылил компот на голову, а на физре облил водой из брызгалок. Я только расплакалась на эти действия, а он наслаждался моими слезами. Но когда я выросла, то научилась отвечать на его обзывательства и совсем нелестно, а как учил папа. — Ой, а сам-то типа знаешь! Расскажи нам правила, — я не сумела удержать свой язык за зубами и не зря, потому что таких скотов надо наказывать. — А вот и знаю, пусть лучше Витя расскажет, — решил парень перекинуть обязанность на Витька. — Боже-ее, какой же ты у-род! Ну не знаешь правил — молчи. Нахрена открывать опрыскиватель?! — он начал медленно приближаться ко мне. — Рот закрыла, малявка, — наехал на меня. — Одноклеточный, ты мне рот не затыкай! — я почувствовала, что во мне потихоньку начинает закипать ярость и злость. — У тебя вообще две дырки! — что оно сказало?! — Что ты сказал?! — Одна во лбу, а другая от природы ниже носа! — пояснил этот умник. Я возмутилась и уже сжала кулаки, чтобы надавать этому парнокопытному в морду. — Ребята, брэйк! — нас решил разнять Вова, потому что, когда мы с Эдиком начинали нашу игру «кто обиднее обзовётся и прекратит», начиналась маленькая война, в которой могли начать летать всякие предметы, в том числе и острые. Я даже не заметила, что мы стояли носом к носу, хотя две минуты назад были в разных концах комнаты, однако учитывая, что этот урод меня выше где-то на две головы, то совсем незаметно. Мы отошли друг от друга, а Витя начал объяснять правила. По правилам игры наши парни должны нарисовать на листочках какие-то рисуночки, а потом девочки должны их вытягивать, и кому-то придётся провести семь минут в закрытом помещении. Девчонки по очереди вытягивали эти корявенькие рисунки, и вот настала моя очередь «испытать судьбу». Я тянула не последней, поэтому там, в шляпе Ириной мамы, ещё оставались несколько бумажек. Я развернула листочек и даже разочаровалась, у остальных парней было, что хочешь, а тут — цветочек. Корявенький, с неровными листочками, в серединке цветка смайлик. Скучновато даже. — Ну, чувачки, чей цветочек со смайликом? — спросила я, махая листком в руке. — Мой, — послышалось что ли… Это миленькое создание нарисовал Эдик?! Убейте меня. Я посмотрела на него злобным взглядом. Другим взглядом я никогда не одарю его, не заслужил, падла. — Как твой? — сказала я это голосом, как будто полагала надежды на этот рисунок, а он меня разочаровал. — Вот так, — а этому хоть бы хны! На лицо вернулась привычная ухмылка. Я сжала зубы, а этот тип подошёл ко мне, смотря мне в глаза своими, карими. — Отдавайте все вещи, на которых идёт отсчёт времени, — к нам подошёл Витёк. — Что? — я удивленно посмотрела на одноклассника. — Витечка, пожалуйста, не отдавай меня в лапы этого медведя. Можно я не пойду с ним? — начала жалобно просить я. — Ссышь, малая? — насмешливо поинтересовался Эдик. — Вам не помешает вместе в закрытом помещении провести семь минут, — высказал свою точку зрения Витька. — У меня только шкаф под ключ закрывается, — подала голос Ира и подошла к нам. — Отлично, — «обрадовалась» я и всплеснула руками. Мы пошли к шкафу. Я представляла его размеры, но он слишком маленький! Этот шкаф только туда поместится, а я?! — Тут тесно, этот шкаф, — я кивнула на Эдика, — займет больше места, чем нужно. — Ты тоже не худышка, — вот уродище! Только я могу называть себя жирной. Мы залезли внутрь, и я мысленно пожелала себе удачи, здоровья и не помереть здесь с полоумным извращенцем. Тут ещё и темно… И дышать сложно. Хорошо, что мебель высокая, и здесь я с моим метр шестьдесят прекрасно помещаюсь, а эта переросшая хламидомонада нет. Ха-ха. Дверь закрылась и нам крикнули: — Время пошло! Семь минут… семь грёбаных минут с дебилом в тесном темном помещении. Я вжалась в стенку, чтобы быть на несколько жалких сантиметров от него на расстоянии, но тут такая квадратура, что как будто и не меняла свое местоположение. — Жирная, где ты? Я тебя не вижу, — нарушил тишину этот придурок. — И слава Богу, что не видишь! Не подходи ко мне, — но разве этот скользкий хоть иногда слушается?! — Поздно, — я почувствовала, что к моей талии прикоснулась его рука, и заорала. — Дура, это моя рука. — Убери её, — пропищала я, чувствуя, что мне теперь стало невыносимо жарко. — Перестань издавать ультразвуки, и так башка болит. Эта темнота давит на мозги. — А у тебя они разве есть? — этот бык фанерный сжал сильнее мою талию, отчего я снова пискнула. — Ой, девушка, у вас в уголке рта… желчь потекла, — сказал Эдик и засмеялся. — Убери свою руку! — прорычала я, извиваясь, но это сделало только хуже, потому что непонятно как, его рука попала под майку, по моему телу тут же прошёл электрозаряд. Это бревно начало поднимать свою руку выше, а я, как будто умалишенная, выгибалась его прикосновениям. Парень придвинулся ко мне ближе и остановил свои прикосновения, но прежде большим пальцем коснулся моей груди. Я шумно вдохнула воздух. — Ммм, а Стася-то у нас горячая штучка, а не Снежная Королева. — Пусти меня, — мой голос чуток охрип. — Смысл? Тебе же нравится, — этот извращенец потёрся своей щекой о мою и оставил незаметный поцелуй. Я сейчас перестану таять и ему капец. — Если бы ты хотела оттолкнуть меня — давно бы сделала, у тебя свободные руки, ноги, но ты же почему-то этого не делаешь… — Ты чёртов извращенец. — Милая, запомни на всю свою оставшуюся жизнь: пошляки — думают, извращенцы — делают, — просветил меня этот мудрый «философ». — Хм, давай в тесном шкафу ребенка сделаем. Как тебе? — я улыбнулась, но вряд ли он это увидел. — Давай, я не против. Может, так меня перестанут педиком обзывать. На этом наш разговор закончился. Мы всё так же стояли, и было лишь слышно наше дыхание, иногда он водил большим пальцем по ребрам. Однако этого было достаточно, чтобы мое дыхание сбивалось, а колени подкашивались, а в мозгу загоралась табличка с горящими красными буквами «SOS». — Почему я тебя не хочу сейчас убить? — выдохнула я. — Потому что хочешь поцеловать, — ответил Эдик. Нет, ну это только он мог так в открытую это говорить. Нормальный парень бы постыдился, а этот... Здесь всё потеряно. — Не хочу, мне очень жарко и дышать нечем, — у меня уже начинала кружиться голова от того, что мы целую вечность в закрытом тесном помещении. — Не тебе одной, — наконец-то свершилось чудо! Эдик от меня отодвинулся. Недолго я радовалась, он схватил меня под локоть и притянул к себе, впечатав в грудь. Я тут же подняла голову и услышала: — Давай объявим на несколько секунд перемирие. — Зачем? — я выгнула бровь. — За этим. Я привыкла, что от Эдика, за всё время, что его знаю, можно ожидать чего угодно. Он никогда не думает головой, только после того, как сделает, он начинает размышлять над своим поступком. Сейчас он меня поцеловал… Этот поцелуй не был нежным, он сразу же ворвался своим языком мне в рот, сплетаясь с моим. Его рука оказалась на моём затылке, притягивая ещё ближе. У меня окончательно снесло крышу, и я начала отвечать на поцелуй с той же силой, что и он меня целовал. Поцелуй был похож на наши отношения: такой же резкий, грубый, неожиданный. У меня начали подкашиваться ноги, поэтому я крепко сжала серую футболку Эдика. Мне казалось, что ещё чуть-чуть, и мы загоримся, столько было страсти в этом поцелуе. Никогда не думала, что Эдик настолько чувственный и страстный в какой-то мере. На месте мы не смогли устоять, парень вжал меня в стену шкафа, что он аж дёрнулся, но мы продолжали целоваться, не замечая ничего вокруг. Где-то далеко послышался щелчок. Я подумала, что это мне показалось и уже начались глюки. Через время мы уже начали задыхаться, отстранившись друг от друга. Мы друг друга не видели, но я уже представила какой у меня ужасный вид… В дверь кто-то постучал. — Вы там живы? Дверь открыта. Эдик распахнул дверь и вышел, а я следом. Удивленное лицо Вити я успела улицезреть. Когда мы вошли к ребятам, то их лица нужно было заснять на камеру и повесить в холе в школе. Я знаю, как я выгляжу: губы красные и припухшие а-ля силикон, волосы как у бабы Яги. Я на полпути остановилась и пошла в ванную привести себя в божеский вид. Ко мне подлетела Ирка с расспросами, почему у меня такой вид. Пребывая в шоке, я ответила: — Мы целовались, с языком, и это было… круто. Не думала, что этот Эдик так хорошо целуется, — я приложила ладонь ко лбу. — Что мы наделали?! — Наладили отношения, — подсказала подруга и улыбнулась. Да уж, «наладили»…***
Весь вечер я всячески избегала Эдика. Какая же я дура?! Это же надо было такое допустить! А это всё Витя со своим «вам не помешает». Помешает, ещё как помешает! Не может же мой отдых пройти спокойно, обязательно что-то случится. Я шла в поднятом настроении, а уйду с таким, что хочется вкататься в асфальт. Чёртов Эдик! Слава Богу, что это была наша последняя встреча, и этот поцелуй я забуду, как страшный день, как будто ничего и не было. «Но ведь было!» — твердил внутренний голос. Когда уже было около десяти часов, мы засобирались домой. Ира проводила нас до подъезда, мы все обнялись (к Эдику это не относилось), и одноклассники пошли в одну сторону, а мне, к сожалению, в противоположную. Когда я отошла на пару шагов, меня окликнул голос: — Эй, может, тебя это, проводить? — я не повернулась, но крикнула в ответ. — Эдик, не надо. Ноги есть, сама дойду, — ага, сейчас соглашусь после того, что было. — Там за углом бабайка, не боишься, что заберёт? — насмешливо спросил парень. Я улыбнулась, однако он этого не видел. На лицо вернулось безразличие. — Не заберёт, я на тебя его пошлю. Я услышала за своей спиной шаги, через секунду Эдик оказался предо мной, посмотрев в глаза, сказал: — Задница у тебя зачетная и сиськи тоже, но я сроду привык общаться, когда человек ко мне лицом стоит, а не задом, — да мне как-то пофиг, как ты там привык. — Слушай, ты меня достал! Если хочешь проводить меня — проводи, но без слов, молча, — попросила я одноклассника. — Хорошо, идём, — согласился тот. Мы шли в молчании, заворачивая за новые углы. Люблю гулять вечером: улицы пустые, светят фонари, приятная прохлада. Романтика… Фу! Через несколько минут мы подошли к моему подъезду. — Я здесь живу. — Наконец-то ты заговорила! — воскликнул Эдик. — Я думал, что чокнусь. — Ничего, — выдавила я и собралась уходить, но одноклассник громко спросил: — Ну назови меня уже козлом или ещё кем-то! Невозможно видеть твое безразличие, у меня ломка. — От того, что мы не поорали друг на друга, у тебя ломка? Самодур, — выплюнула я. — Легче, дебильчик? Эдик поднял голову и руки в небо и проговорил: — Слава тебе Господи! — Ты мазохист, — я подошла к нему вплотную и прошептала на ухо, — или тебя это заводит? Он, похоже, принял правила игры и заправил за ухо прядь волос. — Конечно заводит. У меня только на тебя и стоит, — тоже прошептал на ухо Эд. — Ммм, романтик из тебя… никакой, — я засмеялась. — А по-моему романтично, — пожал плечами парень. — Мы, похоже, чокнулись. Мы же ненавидим друг друга, а сейчас стоим рядом… Что-то тут не так. — Может, я тебя вовсе не ненавижу, а люблю, — это прозвучало утвердительно. — Ты мне в любви признаёшься? — посмотрела Эду в глаза. — Похоже на то. Что-то скажешь? — Неа. Я обняла Эдика за шею и притянула к себе, поцеловав в губы. Поцелуй вышел нежным и окончательным ответом на все вопросы.