Спящий Демон

      Нас привезли в «Ореанду», лучшую ялтинскую гостиницу: возвращаться ночью в Симферополь небезопасно, в горах ещё бродят остатки врангелевской армии.       — Если что-то понадобится, звоните, — предупреждает председатель горсовета. — Но одни в город не выходите. Мало ли чего… Утром пришлю за вами машину с охраной, а пока лучше оставайтесь в номерах.       — Да-да, это нас вполне устраивает, — живо соглашаюсь я.       Оба номера отличные, но мой чуть просторнее, поэтому остаёмся мы там. Ужин неплох, даже с вином (а в самом деле, мы же в Крыму), хотя мне приходится успокаивать Землячку, переживающую о том, что бойцы, мол, босиком в атаку ходят, а мы тут шикуем…       — Нам тоже пришлось нелегко. Столько грязи выместили… замесили… Постоянно в грязи, словом. Можно себя и вознаградить немного…       Но Землячка не спешит себя вознаграждать, она вообще склонна к некоторому аскетизму, так что практически всё вино достаётся мне, и я пребываю в самом благостном настроении, попыхивая папиросой и разглядывая Землячку, которая сидит с мрачным видом и растирает левое колено.       — Ну чего, старушка? — решаю рискнуть я. — Ревматизм замучил?       Она поднимает глаза.       — Не буди во мне Демона.       — А может, я специально пытаюсь это сделать?       — Знаешь, обо что мне хочется затушить твою папироску? — шипит она, подавшись вперёд. У меня появляются несколько идей одна другой интереснее, но Землячка снова откидывается на стуле. — В другой раз покажу. Я устала, и у меня ужасно болит голова.       — Могу предложить свои услуги! — не сдаюсь я. — Массажница первого разряда!       — Да ну массажистка же! — восклицает Землячка, но тут же подносит руки к вискам и продолжает тише: — Чёрт… Здесь немного разберёмся — потом надо будет нанять тебе какого-нибудь учителя. Сама не справляешься.       — Ладно, — легко соглашаюсь я. — Видишь, какая я послушная?       Я тыкаю папиросу в пепельницу, обхожу стол и опускаюсь перед Землячкой на пол. Осторожно убираю её руки, поднимаю вверх юбку, целую колено.       — Это наша последняя ночь в таком комфорте, потом опять начнутся всякие грязные бараки. Грех не воспользоваться! А? Благо-разумно? — слово даётся с трудом, всё время его забываю. Приходится разбить на части, и это, конечно, портит весь эффект.       Землячка фыркает раз, другой, потом начинает смеяться.       — Чёрт, Бэлла. Какая же ты всё-таки…       — Какая же? — шепчу я, поднимая подол юбки всё выше.       — Настойчивая? — она сползает к краю стула, раздвигает ноги.       — Пожалуй, — киваю я. — А ещё?       Но она больше не отвечает, потому что я добралась до цели.       Голоса, шарканье прохожих, бренчанье гитары, хохот каких-то компаний врываются в комнату, и я, недовольно бурча, приоткрываю глаза. Землячка стоит у распахнутого окна, смотрит наружу.       — Роза? — сонно спрашиваю я. — Что там?       — Жизнь, — задумчиво отвечает она. — Сейчас бы на пароход… С музыкой… Но — нельзя, — она поворачивается ко мне. — Пойду прогуляюсь.       — Одной опасно же, — широко зеваю я.       — Я не боюсь.       — А я за тебя боюсь, — Землячка натягивает куртку, и я понимаю, что она настроена решительно, а значит, ничего не поделаешь. Откидываю одеяло. — Меня тогда подожди.       Землячка ждёт. Наконец, одевшись, я замечаю, что её маузер в кобуре по-прежнему лежит на тумбочке у кровати.       — Пистолет забыла.       — Не взяла, — поправляет она. — Надоел. Тяжёлый.       Я свой всё-таки пристёгиваю.       На улице темно, море почти сливается с небом. Луч маяка дрожит в воде, слышно, как волны одна за другой накатываются на берег. Мы медленно идём вдоль набережной, мимо тёмных домов, дышим морским воздухом. Почти как нормальные люди в мирное, спокойное время. Ужасно не хочется возвращаться в Симферополь, потом мотаться по его окрестностям, можно подумать, без нас не справятся. Но Землячка как всегда категорична и абсолютно уверена, что должна быть «в массах» и в гуще событий. Ладно, в гуще так в гуще…       Землячка останавливается, смотрит на море.       — Хорошо!       Я никогда не была особо романтичной, но строчки любимого поэта Шандора Петёфи сами собой всплывают в голове:       — Как мне назвать тебя, Когда встаёт во мраке Сиянье звёздное твоих прекрасных глаз? — я цитирую по-венгерски, конечно.       Землячка несколько озадачена.       — Хм, — только и произносит она. — Красиво, — и ничего не спрашивает про содержание. Оно и к лучшему. Я уже сама удивилась своему порыву, и дальше мы идём молча.       Через несколько десятков метров Землячка снова останавливается. Я сразу понимаю, что привлекло её внимание: в доме не горит ни одно окно, но откуда-то почти из-под земли, из зарешеченных подвальных окошек, сочится тусклый свет. «Бандиты? Сектанты? Недобитки? Шпионы?» — перечисляю я возможные варианты, и ни один из них мне не нравится.       — Надо найти патруль, — говорю я, и одновременно со мной Землячка решительно заявляет:       — Надо посмотреть, что там происходит.       — Роза, мы две женщины, и у нас один пистолет, — напоминаю я.       Но она уже входит во двор. Выдернув маузер и матерясь себе под нос, я иду за ней. Смутно различаю чугунные перила или что-то вроде того… Землячка быстро спускается и рывком распахивает дверь.       В подвале затхло и сыро. Какие-то подростки не самого благополучного вида сидят прямо на каменных плитах. В неровном свете нескольких свечей я замечаю разложенные перед ними карты. Игроки? Или это только отвлекающий антураж?       Минуту мы с Землячкой и эти странные мальчишки безмолвно рассматриваем друг друга.       — Что это ещё за сборище? — резко спрашивает Роза. — Кто вам разрешил?       Я, стоя у неё за плечом, сжимаю пистолет так, что больно руке. Есть ли у них тоже оружие? Скольких из них я успею уложить прежде, чем остальные до нас доберутся?       Напряжение растёт.       — Немедленно по домам, — строго говорит Землячка.       И все поднимаются. Когда они проходят мимо нас, я машинально отодвигаю Землячку с дороги. Неужели и правда просто уйдут? Землячкина непоколебимая уверенность в своей правоте передаётся людям, но неужели и эта ватага просто подчинится? Я не выпускаю маузер до тех пор, пока шарканье последнего из мальчишек не затихает где-то наверху. Землячка вздыхает с облегчением, удовлетворённо потирает руки.       — Ну вот. Надо было, конечно, отвести их в милицию, но наверняка половина успела бы разбежаться… — она быстро задувает свечи, в темноте берёт меня за запястье. — Идём?       Едва закрыв дверь номера, я сжимаю худые плечи Землячки и пристально вглядываюсь в её лицо.       — Чёрт возьми! Как ты это делаешь? Да нас чудом каким-то не убили! Куда ты вечно лезешь?       Она высвобождается из моих рук.       — А тебе только дай волю — вообще из машины не выйдешь. Будешь командовать, высунувшись в окно, или бумажки комиссарам передавать.       — Я знаю, что такое риск и когда на него идти! И вот это вот сейчас… это…       Она щурит глаза. Риск, помимо прочего, зажигает кровь. Может, она уже и в подходящем настроении. Попробовать стоит.       — Ну ладно, это было в целом… как говорят?.. захватывающе? — признаю я. И произношу громко, чётко, с полным пониманием того, какую реакцию вызовут мои слова: — Ты всё-таки истинная богина.       В следующую секунду я оказываюсь прижатой к стене, а рука Землячки с силой смыкается на моей шее.       — Так ведь своего и добьётся, а!       Наутро, когда за нами присылают машину, я поднимаю повыше воротник, чтобы закрыть шею, и героически делаю вид, что мне не больно сидеть. А товарищ Демон преспокойно дремлет рядом.