Динозавры и понимание

Когда Ховон посреди ночи, так и не сумев заснуть, встает с кровати и идет на кухню, чтобы попить воды, он замирает на пороге комнаты, от удивления задержав дыхание. В самом углу гостиной, подсвеченный тусклым сиянием маленькой лампы, в позе лотоса сидит Дону, все еще не переодевшийся после их сегодняшнего шоу. Просторная кофта непонятной расцветки скрывает его худую фигуру, а длинные рукава постоянно спадают на тонкие ладони, из-за чего рэперу каждую минуту приходится одергивать непослушную ткань - чтобы не мешала. Впрочем, ни капли злости или раздражения в этих его движениях нет - только бесконечная усталость и смирение. Дону не замечает Ховона - он продолжает осторожно, как-то опасливо передвигать по полу фигурки динозавров – вчерашний подарок от одного из фанатов. Хоя помнит, как на лице Дону засияла счастливая улыбка, когда он открыл пакет - подарок искренне понравился рэперу, и он потом еще долго улыбался сам себе, прижимая драгоценные игрушки к груди. Тогда танцор просто не мог не улыбаться вместе с ним – слишком счастливым был рэпер, слишком заразительным было его счастье. Впрочем, как и всегда. Но сейчас, здесь, от этого счастья нет и следа. В комнате витает атмосфера подавленности и грусти, и она, как и все, что связано с Дону, быстро передается ховону, пробирается под кожу, больно царапая своими острыми когтями, старается забраться как можно глубже, поражая в самое сердце. Ховон не очень-то верит в мистику и всякие глупости вроде предсказаний и судьбы, но даже он понимает, что есть что-то мистическое в том, что ему так и не удалось сегодня заснуть. Возможно, не просто так его что-то потянуло выйти из комнаты. Возможно, он должен был наткнуться на Дону именно сейчас. Дону тяжело вздыхает, вырывая танцора из омута глубокой задумчивости, возвращая его в реальность. Ховон отрывает взгляд от игрушек, расставленных вокруг рэпера, и переводит его на лицо старшего. Длинная светлая челка скрывает выражение его глаз, но танцор и так все прекрасно понимает. Дону совершенно один, в полутьме, посреди ночи сидит на полу и играет в игрушки. Да, Хое не нужно видеть его лицо, чтобы понять. Танцор хочет подойти к старшему, но никак не может решиться. Ведь приблизившись, он прервет какой-то странный, но очень важный ритуал рэпера, которому он отдается всеми мыслями и всем собой. Хотя Хоя знает, понимает, чувствует, что этот ритуал просто необходимо прервать именно сейчас, пока не поздно. Дону все еще не замечает Ховона, полностью поглощённый своим занятием – он берет с пола одну из фигурок (кажется, тираннозавра - Хоя не слишком разбирается в доисторических ящерах), и внезапно каким-то совершенно детским, резким жестом ставит его сверху на другую фигурку, чуть поменьше. И это вдруг помогает танцору побороть нерешительность и сделать несколько неуверенных шагов вперед: - Дону? Голос Ховона тихий, вкрадчивый, но рэпер все равно дергается от испуга, резко вскидывая голову и встречаясь взглядом с танцором. Хоя тяжело сглатывает, заглядывая в чужие глаза – они темные, глубокие и влажные, отражающие столько разных эмоций, сколько ни один обычный человеческий взгляд, кажется, никогда не смог бы уместить. - Хоя.... - Дону шепчет одними губами, но Ховон понимает. Он улыбается, стараясь вложить в эту улыбку как можно больше тепла, и жестом спрашивает разрешения присесть рядом. Рэпер тускло улыбается в ответ и кивает, а потом вновь опускает голову вниз, задумчиво разглядывая свои руки. Хоя подходит ближе и картина дополняется, обрастает подробностями - танцор видит чужие ссутуленные плечи, которые, кажется, просто свело от напряжения; видит, как Дону с силой сжимает челюсти; как заламывает свои пальцы, словно не зная, куда деть руки. Видит, как Дону дрожит и как борется с этой дрожью. От всего этого становится просто физически больно. И, хотя Хоя еще совершенно не знает, чем он может помочь, он уже точно уверен, что должен хотя бы попытаться. - Ты почему не спишь? - Ховон делает еще один шаг и опускается рядом, намеренно касаясь своим плечом плеча рэпера. Дону не шевелится несколько секунд, а потом поднимает голову, встречаясь глазами с танцором, и улыбается. И эта улыбка почти искренняя: - Не смог заснуть. - Ты ведь даже не пытался. - Хоя морщится от чужой улыбки как от чего-то очень кислого. Ему не нравится такой Дону. Он его пугает. - Я хотел погулять, но хен меня не пустил. Сказал, что у нас завтра трудный день и нужно выспаться. - Дону говорит так странно, что Хоя подумал бы, что рэпер обиделся на Сонгю, если бы не знал, что он совершенно не умеет обижаться. - Но, как видишь, все напрасно - я так и не смог уснуть. Ховон замирает, не зная, что делать или говорить дальше. Он видит, как Дону вновь задумчиво тянется за очередным динозавриком, но останавливает себя на полпути, морщась, словно это простое движение принесло ему очень много боли. И это вновь помогает танцору набраться смелости и рискнуть. Хоя плюет на долгие размышления и поднимает уголок губ в подобии улыбки, осторожно опуская руку на плечо старшего, стараясь добавить в свой голос нотки игривости и наигранной обиды: - Вот если бы ты пришел ко мне за моим фирменным массажем, уснул бы мгновенно. Иди сюда. - Хоя ненавязчиво подталкивает Дону, заставляя его повернуться спиной к себе, и осторожно тянет за вырез кофты, оголяя его шею и плечи настолько, насколько позволяет эластичный материал. Дону вздыхает, и Хоя улыбается, совершенно точно зная, что рэпер сейчас также робко улыбается в ответ, прикрывая усталые глаза. - Тяжелый день был сегодня... - Ховон осторожно разминает чужие напряженные плечи, прекрасно зная, куда и как надавить, чтобы это доставило как можно больше приятных ощущений. - Как ты? - Нормально. - Дону шипит, когда Ховон больно прихватывает кожу на плече. - Уже нормально. И Хоя знает, что он говорит совершенно искренне, без показного оптимизма или беспечности. И он рад, что сейчас все в порядке, потому что слишком хорошо помнит, какой неудачный был сегодня день. Хоя помнит, как Дону сегодня было трудно. Он видел, как на рэпера ни за что весь день ругались словно с цепи сорвавшиеся менеджеры, видел, какие гневные взгляды, полные требований успокоиться, на него бросал Сонгю. Слышал, как Ухен вновь шутил и издевался над ним, радуясь каждой его беспомощной реакции. А еще очень хорошо помнил, как Дону полдня потратил на попытки помирить поссорившихся Сонеля и Сончжона, забыв даже пообедать, практически падая в обморок от усталости и жары летнего дня. Но, вопреки всему, Хоя прекрасно знает, что Дону ни на кого не обиделся и никого ни в чем не винит. Такой уж он - святой, блаженный, если хотите. И Дону совершенно не умеет это контролировать. Он позволяет шутить и смеяться над собой, он первым идет мирить поссорившихся, он разрешает плакаться себе в жилетку, совершенно ничего не требуя взамен. Он заботится, переживает, пропускает чужие проблемы через себя, воспринимая все слишком близко к сердцу. Но сам никогда ни на что не жалуется, предпочитая держать все в себе, переживать в одиночку – лишь бы только никого не волновать своими проблемами. Хоя знает, что у их рэпера просто огромное доброе сердце, способное выдержать, вместить так много всего. Слишком много всего - чужие проблемы, страхи, волнения, боли, переживания. И кажется, что однажды это сердце не справится с такой нагрузкой и просто разорвется - ведь он слишком часто жалеет остальных, отдавая им всего себя. А остальные даже не догадываются, что ему, совсем иногда, тоже нужно, чтобы его пожалели. И Ховону хочется взвыть, закричать, ударить себя, побиться головой о стену от того, что он все-таки понял его, хоть и так поздно. Возможно, на самом деле Дону просто не с кем поделиться своими проблемами. Он никогда ничего не рассказывает сам, но, может быть, нужно просто подойти и спросить? Может быть, он просто ждет, затаив надежду, что кому-то станет нужно разделить с ним его проблемы? Может быть, он просто ждал все это время, что кто-нибудь по-настоящему поймет его? Хое очень хочется плакать, но он должен сдерживаться. Ради них обоих. Несколько следующих минут проходит практически в полной тишине, прерываемой только тихим дыханием Ховона и редкими тяжелыми вздохами рэпера, который, кажется, наконец смог окончательно расслабиться, доверившись чужим рукам. Закончив массаж, Хоя тяжело вздыхает, наклоняясь вперед и позволяя себе совсем неожиданную, но такую необходимую вольность - он осторожно, невесомо касается лбом затылка Дону. Теперь, когда он все понял, танцор твердо решил для себя - он ни за что не позволит старшему сломаться. Станет тем, кем потребуется, всегда будет рядом, сделает все, что в его силах, но даст Дону почувствовать, что он не один, что он нужен и важен кому-то. И Дону, словно прочитав чужие мысли, разворачивается к нему лицом, откидывая челку со лба. И Ховон замирает, забывая, как дышать, когда встречает его взгляд. Потому что Дону плачет - беззвучно, тихо, без истерики - просто позволяет слезам стекать по щекам, не вытирая и не останавливая их. И от этого Хое нестерпимо больно, хоть он и знает, что это - хорошая боль. Правильная. Необходимая. Он не может и не хочет больше думать. Вместо этого он просто притягивает рэпера к себе и крепко обнимает, чувствуя, как чужие руки оборачиваются вокруг его талии, а лицо утыкается ему куда-то в шею. И от этого становится так хорошо и легко, словно его что-то отпустило, что-то, что до сих пор железными кольцами болезненно стягивало его сердце в груди, не позволяя дышать свободно. Особенно когда Дону с силой комкает в пальцах футболку Хои, тихо всхлипывая и крепче вжимаясь в танцора горячим телом, ища поддержки и защиты, зная, что Хоя тут, здесь, сейчас, с ним - только для него. И от этого становится очень тепло на душе. Через пару минут Дону отстраняется, встречаясь взглядами с глазами Ховона, и в чужих темных омутах Хоя видит что-то новое, странное, притягательное и очень опасное. И это сбивает дыхание, заставляя сердце биться быстрее и желать чего-то нового. Чего-то большего, чем когда-либо было дозволено. -Хоя... - Голос Дону хрипит, и Хоя готов поклясться, что ничего прекраснее он в жизни не слышал. - Ты.. – рэпер до побелевших костяшек пальцев вцепляется в футболку танцора и указывает головой на пол, где замерли, переплетясь между собой, фигурки динозавров, - Мне нужно, чтобы ты... Хоя сомневается всего секунду, размышляя о своих желаниях и о том, что будет правильно именно сейчас. И, приняв твердое решение, еще немного отстраняется: - Нет, тебе это не нужно. По крайней мере, не здесь, не сейчас и не так. – Хоя внимательно смотрит в непонимающие, разочарованные глаза Дону, но не обращает на это внимания. Только крепче прижимает его к себе и наклоняется, чтобы губами провести по все еще мокрой дорожке слез у него на щеке. И эти слезы соленые и горькие, и это тоже больно. И прекрасно. - Я не позволю тебе сделать того, о чем ты потом можешь пожалеть. - Хоя улыбается, глядя на то, как Дону замирает, обдумывая ответ, а потом медленно, несмело улыбается танцору, соглашаясь с ним во всем. Улыбается как-то неуловимо иначе - теплее, доверительнее, интимнее. Улыбкой, которая, как знает Ховон, предназначается теперь только ему одному в этом мире. - Иногда мне кажется, ты знаешь меня лучше, чем я сам себя знаю... - Может быть… - Еле слышно шепчет Хоя в ответ, прижимая своего динозавра к себе и целуя его, накрывая его губы своими - нежно, ласково, впервые, осторожно запуская руку в его волосы и нежно перебирая пальцами чужие светлые прядки. И его совсем не заботит то, что прямо сейчас за ними наблюдает целое стадо разномастных динозавров.