Мир, в котором больше нет тебя

В тот вечер она, как и всегда, набирала знакомый номер с периодичностью каждые три минуты. Миса стала уже привыкать к тому, что если Лайт был занят, или уставшим, или погруженным в раздумья, то телефонные звонки он попросту игнорировал. Но не два же дня подряд! Заказанный ужин сиротливо лежал в холодильнике, в ванне набиралась вода, а Миса просматривала список контактов в поисках более-менее подходящего. Вот номер Мацуды. Можно набрать его и узнать у бывшего «менеджера», чем же таким важным занимается его босс. — Привет, Мацу, позови Лайта, пожалуйста! Из трубки вместо голоса доносилось невнятное сопение. Девушка начинала раздражаться. — В чем дело? Передай трубку Лайту! — Лайт умер. Обрыв связи. Короткие гудки. И крик. Настолько громкий, что от него закладывало уши. Возможно, живи она сейчас в многоэтажной постройке, соседи сбежались бы узнать, кто издает столь нечеловеческий вопль. Миса бы ничего им не сказала. Разве мелкие обыватели смогут постичь смерть бога?! Вода, набиравшаяся в ванне, перелилась через край, и струи медленно растекались по паркету, почти добравшись до брошенного телефона в стразиках. Миса ушла из дому, не погасив свет и не заперев дверь. Она шла к станции метро, не смотря ни на людей, ни на дома, ни на дороги. Дважды ее чуть не сбила машина, потому что она даже не глянула на светофор. Водители кричали какие-то ругательства ей вслед. Что-то кричала и продавщица билетов на кассе метрополитена (видимо, Миса протянула ей слишком крупную купюру и не удосужилась даже дождаться сдачи). Пустой вагон — странно. Доехал быстрее, чем должен был. Она направилась к небоскребу, где располагалась телестудия. В столь поздний час та была закрыта для посещения, но охранник — один из фанатов Мисы-Мисы — без колебаний пропустил ее. Цифровое табло высветило сто четвертый этаж, и лифт распахнул двери. Миса оказалась на крыше небоскреба, обдуваемая порывистым ночным ветром. Медленно перелезла через ограждение и посмотрела вниз. В детстве она не раз бывала здесь с родителями, постоянно сетуя на бессмысленную ограду. Миса грезила о свободных полетах, и лишь глупое ограждение, по ее мнению, мешало осуществиться ее мечте. И вот сейчас ей казалось, что она готова взмыть в небо. Осталось сделать лишь шаг... Вдруг словно кто-то тронул ее за плечо. Миса обернулась... Это был он. Ее любовь, ее боль, ее бог. Ее Лайт. Он изменился, став шинигами. И он пришел к той, чья помощь была ему необходима. — Остановись, Миса. Ты мне нужна. Сердце девушки дрогнуло, а в глазах появились слезы. — Лайт, родной... Теперь все будет как прежде? Или уже не будет? Она стояла, опустив взгляд, не решаясь посмотреть ему в глаза. — Они убили меня, Миса. Отомсти им! Ты же помнишь, где спрятана Тетрадь. Миса помнила. Обрывок листа, надежно скрытый в потайном кармане, не давал ей забыть о Тетради и том самом месте в лесу, куда они с Лайтом не так давно выбирались якобы на пикник, где Кира велел ей скрыть Тетрадь до востребования. Теперь пора! Не медлить! В лес! На последнем поезде. Теперь Мисе казалось, что время назло ей замедлилось: по ощущениям, поездка вниз на лифте заняла не менее получаса, а поезд, кажется, развил скорость не больше, чем дошкольник на трехколесном велосипеде. Она нервничала, теребя в руках снятую с волос резинку, а Лайт, как всегда, был спокоен. — Они не раскроют мою тайну. Скажут родным, что я погиб от рук Киры. — Лайт, я тебя не подведу! Я видела всех их в лицо. И знаю каждое имя. Я запишу их всех, любимый, я обещаю! Случайные прохожие смотрели на нее косо. То ли из-за того, что она — молодая красивая девушка — шла ночью в лес совсем одна, то ли из-за ее разговоров вслух. Ее не волновало чужое мнение — лишь бы быстрее добраться до Тетради. Землю, мокрую после недавнего дождя, пришлось разгребать руками. Словно могилу рою, мелькала в голове жуткая мысль. Лайт молча наблюдал за ее стараниями. И вот она, Тетрадь, очутилась в ее грязных руках. Даже не вычистив землю из-под ногтей, девушка тут же взяла перо и записала имена всех детективов, работавших под командованием Лайта. Осталось еще одно, последнее — Нэйт Ривер, он же Ниа. — Нет, Миса, не так. Она и без слов понимала, чего хочет от нее ее бог. Крепче сжав в руках перо, она стала указывать напротив каждого имени обстоятельства смерти, самые ужасные, которые ее воображение могло ей подсказать. «Упал на рельсы в метро, поезд переехал ему ноги. Остальное тело парализовало. Пролежал в больнице еще две недели, затем умер». «В результате аварии получил смертельную дозу радиации. Умирал медленно и мучительно». Так, напрягая нездоровую фантазию и вспоминая различные виды смертей, увиденных когда-либо по телевизору, она предрешила бывшим друзьям ужасную участь. Осталось последнее имя. Миса чувствовала, как Лайт учащенно дышал ей в затылок. Он ждет, какой же приговор я вынесу его главному врагу, подумала Миса. Рука слегка дрогнула, но желание удовлетворить желания любимого было сильнее. «Во время пожара в офисе оказался запертым в собственном кабинете. Сгорел заживо». ... Холодный воздух беспрепятственно проникал в распахнутое настежь окно. Разлившаяся по полу вода так и не была убрана, погруженный в нее телефон был безнадежно испорчен, отчего Миса не могла знать, пытался ли кто-нибудь позвонить ей той ночью или нет. Обнаженная девушка лежала на кровати поверх сбившейся простыни, вздрагивая всякий раз, когда холодные пальцы бога смерти дотрагивались до ее тела. — Красивая... Живая... — шептал шинигами, похотливо глядя на свою помощницу, чье тело, увы, уже не могло доставить ему того удовольствия, что было раньше. — Лайт, скажи, я тебя не разочаровала? Скажи, ты доволен мной? — О да, Миса, теперь — доволен. — Ты можешь обладать мной, любимый? — Нет. Лишь смотреть и изредка дотрагиваться до твоей белоснежной кожи. Миса выгнулась в спине и закинула голову назад, выставив вперед грудь. А затем раздвинула ноги так широко, насколько позволяла ей приобретенная за годы модельного бизнеса растяжка. Да, она больше не чувствовала тепла разгоряченного мужского тела, не испытывала того болезненного возбуждения, которое просыпается лишь в момент страсти с любимым человеком — сейчас она ощущала обнаженной кожей лишь холод. Но все это было не важно. Главное, что ее бог был с ней. Теперь он никогда ее не покинет. * * * Оставшиеся два телефона Миса утопила в ванне — ей не хотелось иметь контакты с внешним миром, равно как и проверять исполнение своих приговоров. Она проводила дни и ночи с любимым, не думая более ни о ком. Лайт больше не был с ней груб, не игнорировал ее вопросы, порой сам проявлял к ней внимание. — Ты изменился, милый... Скажи, все люди меняются после смерти? — Это ты узнаешь лишь тогда, когда умрешь. — А когда я умру? Шинигами только сдержанно улыбался, оставляя ее вопрос без ответа. *** «Женское счастье» закончилось в один день, когда в дом пришли полицейские с ордером на арест. «Ты обвиняешься в пособничестве Кире, а также в совершениях убийств крайней степени тяжести», — гласили обвинения против нее. — Не сопротивляйся, Миса. Не отрицай своей причастности. Это было не убийство, а возмездие. Ты вершила правосудие, Миса. Ты стала Справедливостью, — говорил ей Лайт. Она повторяла его слова судьям и прокурорам: — Я вершила правосудие. Вы убили моего бога! Лайт громко смеялся всякий раз, когда она это произносила. Но Миса не спешила оправдываться. — Я ничуть не сожалею о содеянном! Если бы мне представилась возможность, я бы убила их еще раз. В итоге Мису признали виновной и приговорили к смертной казни. Именно ее дело во многом послужило тому, что смерть Киры предали огласке, хотя ранее Ниа (погибший, как и предрешила Миса, при пожаре) просил этого не делать. Подлинное имя Киры так и не было раскрыто, а вот Аманэ Миса попала на первые полосы газет. Однако пресса в большинстве своем представляла ее психически больной фанаткой, влюбленной в Киру, которая, узнав о смерти кумира, решилась на череду тяжких преступлений против тех, кто был причастен к расследованию. Дело Мисы сразу же вызвало общественный резонанс. Ее многочисленные поклонники собирались на митинги и демонстрации, требуя отмены приговора. Кроме того, оживились и сторонники Киры, которых, как оказалось, было немало. Открыто они о себе не заявляли, но интернет-сайты кишели сообщениями провокационного характера, авторы которых приравнивали Киру к народным героям и спасителям человечества и призывали простых людей мстить за своего кумира. Некоторые влиятельные фигуры телеиндустрии, которым доводилось ранее знать осужденную, предлагали заменить приговор принудительным лечением, особенно после того, как начала просачиваться информация, что Миса с кем-то разговаривает в одиночной камере — вероятно, слышит голоса. Сама же Миса была на грани срыва. Долгие допросы, суды, откладывание дела и перевозки из камеры в камеру подорвали ее физическое и психическое здоровье. Просыпаясь по ночам в поту и испытывая боль во всем теле, она срывалась и кричала в темноту: — Убей меня! Прошу, любимый! Камеры наблюдения, конечно же, фиксировали это, но вот бога смерти никто, кроме Мисы, видеть не мог. Лайт по-прежнему оставался спокойным, но просьбу подруги не спешил выполнять: — Не сейчас, Миса. Подожди еще немного. В ночь перед казнью Мисе было особенно плохо. Она чувствовала жар, ее щеки горели, жгучая боль в груди была настолько сильной, что трудно было дышать, крупные капли пота стекали по лбу, теряясь в спутанных волосах. Находясь на грани между явью и бредом, Миса звала своего бога... Ей казалось, что Лайт наклонился к ней и стирает слезы и пот с ее лица. Казалось, что руки его такие же теплые, как и раньше. Ей привиделось, что она снова стоит на крыше небоскреба, что ограждений нет, и она может взлететь. Лайт протягивает ей руку, зовя за собой. Она делает шаг, и за ее спиной раскрываются крылья. И они летят с любимым над городами и селами, словно два божества, смотрят сверху на мир, который им теперь уже не нужен... Миса засыпала, улыбаясь. *** Наутро все причастные к расследованию и суду над Мисой были созваны на экстренное совещание. Полиция оказалась в весьма затруднительном положении: дело, напрямую связанное с именем Киры, тайна которого до сих пор будоражила общественность, уже было предано огласке, а теперь их заключенная, показательная казнь которой должна была стать последней точкой в этой темной истории, вдруг умерла в камере в ночь перед казнью. И хоть судебные медики доказали, что смерть могла быть вызвана вполне естественными причинами, следователи и полицейские единодушно пришли к выводу, что факт смерти осужденной необходимо держать в тайне, а в средствах массовой информации показать поддельную казнь с использованием манекена и компьютерной доработки. Но, несмотря на все старания, слухи о таинственной смерти Мисы быстро просочились во всемирную паутину и тут же обросли сплетнями, предположениями и догадками. «Кира вернулся!» — кричали интернет-форумы и заголовки бульварных газет. Фанаты «грозы преступников» ликовали, простые обыватели боялись, представители полиции и спецслужб, выступая по телевидению, пытались успокоить народ. А что же на самом деле произошло тогда в темной одиночной камере, где осужденная на смерть коротала свою последнюю ночь — никто так никогда и не узнает.